Путь к славе

     Просторный,  с  обитыми   деревянной   рейкой  стенами,  зал  Городского  Дома  культуры  был  под  завязку  укомплектован  зрителями.   Публика  с  замиранием  сердца  взирала   на  сцену.  Ладони  собравшегося   люда  находились  в  максимальной  готовности  к  аплодисментам.

     В   толстый   луч  прожектора  важным  шагом  прошествовал  конферансье  с  бакенбардами.  Он  поднёс   к  губам  микрофон   и   зычно   объявил:
     –  Дамы и  господа!  На  сцене  Александр  Стаканчиков  с   русской   народной   песней  «Степь  да  степь   кругом».  Встречайте!

     Зал  мгновенно  взорвался   аплодисментами.  Публика   ликовала,  изливая   на   сцену  бурные   приветственные  потоки.

     Из-за   тяжёлой   бархатной    шторы  появился   розовощёкий   улыбающийся  парень   с   пышным    чубом.  На  певце   безукоризненно  сидел  элегантный  костюм-тройка.   В   петлице  широкого  лацкана  скромно   поблёскивал  маленький   значок  с  золотым   скрипичным  ключом,  символизирующий   победу  на   одном   из  региональных  конкурсов.  Отутюженные   до   опасной   остроты  стрелки   брюк   упирались  в  безупречные    штиблеты.  Артист   застенчиво   улыбнулся,   умело  сочетая  свою   улыбку  с   академическим   поклоном,   и  запел.  Двумя   секундами  позже  его   мягкий   баритон  был  подхвачен  ненавязчиво  вступившими  домрами.  Плавно  повёл  свою  задушевную  партию   баян.

      Стаканчиков   пел.  Его  удивительный   голос  лился  со   сцены  ручьём  восхитительных   звуков.  Всенародно  любимая   песня  всколыхнула  в  полуторамиллионный   раз  души   слушателей.   Даже   самые  чёрствые   и  жестокосердечные товарищи  промакивали   скомканными   платочками  свои   влажные   очи,  явственно  представляя  себе   уже   почти  обледенелый   лик  ямщика,  дающего  последние   указания   своему   коллеге.  Зал   рыдал.  А  Стаканчиков   пел.  И   так   было  постоянно,  когда   наш   артист   появлялся  на   сцене  с  любимой  народной   песней.

       Стаканчиков  завершил  своё  пение.  Он,  виновато   улыбаясь,  сдержанно  поклонился  и  под   безудержные   овации   зала  удалился  в  полумрак   закулисья.  Рукоплесканья   продолжались   ещё   долго,   так,   что  Стаканчикову  пришлось  предстать  перед   публикой  вторично   и  ещё   раз  откланяться.

       Как   только  певец   вернулся   за   кулисы,  его  тут   же   заключила   в объятья  худенькая  девушка  с  тёмными  рассыпающимися  по  плечам   волосами.  Она   тепло  поцеловала  добродушного  Стаканчикова  в  его   румяную   щёку   и  восхищённо   заговорила:
    –  Шурик!   Они   тебя   так   любят!  Так   любят!  Каждый   твой   выход   на   сцену   просто  триумфален!
    –  Ну… – замялся  ещё  более   разрумянившийся  от  смущения   артист.  – Я  же  стараюсь. Видимо,  получается…  Ну,   им   виднее… – И  певец   зарделся   самым   неимоверным   образом.
    – Конечно,  получается!  Конечно,  Шурик! – невеста  Марина  повторно  обняла  Стаканчикова. – Тебе  надо   ехать  в   Москву,  пробовать   себя   там!  У   тебя   же   талант!  Это, во-первых.  А  во-вторых,  у  тебя   там   дядя  в  культурных  кругах  вращается,  он   тебе   поможет.
   –  Да  мне   и   тут   нравится… – смутился  Шурик. – Вон,  видишь, – Стаканчиков   показал  в  сторону  выхода  на   сцену, – как  они  радуются.  Да  и  ты  тут…  Зачем  мне  Москва?
   –  Но  все  они   будут   радоваться   ещё   больше,  если  увидят   тебя   по   телевизору,  Шурик! – не  унималась  Марина. – И  я  буду  радоваться!   И   ты!
   – Чего  ж   тут  радоваться,  если  я   уеду   в   Москву,   а   ты   будешь   здесь – в  Успокоевске?! – изумился  несомненно  талантливый  Шурик.  Ему   была   совершенно   непонятна  причина   такой   радости  в  отсутствии   своей   невесты.
   –  Ну,  потом  и  я   к  тебе   приеду!  Надо  пробовать,  стремиться!  У  тебя  же  талант! – настаивала   девушка.
   – Не  знаю… – опять  начинал  приобретать   цветовое  сходство  с  помидором   Стаканчиков. – Вам   виднее…

      Финальный  аккорд  в  душевном  смятении  нашего  друга  поставил  его   дед   Витя.  Во   время   домашнего  ужина   старик  с  белоснежными   лихими   усами  решительно  шлёпнул  по  столу  сухой   ладошкой    и   выдал:
    – Не  дрейфь,  Александр!   У   тебя   ж   талант!   Хоть   мы  все  Стаканчиковы  завсегда   были   певуны,  но   ты   из   нас   самый   соловей!   Отец   бы  гордился  тобой!  Позвони  своему   дяде   Славе  и  поезжай!   Плох   тот  солдат,  что   не    мечтает   стать  генералом!
    –  Плох… – послушно  кивнул  Шурик,   вылавливая  в  совершенной   задумчивости  капусту   из   миски   со   щами. –  Плох…


                *   *   *

     Москва  закружила  Стаканчикова  в   умопомрачительном  урагане   событий   и   эмоций.  Многое   Шурика   пугало.  Чрезвычайно  страшила   неизвестность,  в  которую   теперь  устремился   наш   друг.   Самое  главное,  что  Шурик   никак   не  мог   уразуметь,  за  каким   дьяволом   он   припёрся   в  шумную  суетливую  столицу  и  кому  это  нужно.   Слушателям?  Невесте   Марине?  Или   деду   Вите,  как  одному   из   представителей  голосистого  семейства   Стаканчиковых?  Пока   всё   это   было   непонятно.   Ясно   было   одно – Шурик   в  Москве.  Значит,  надо  при  поддержке  могучего  в  сфере  культуры   дяди  попасть  на   какую-нибудь  сцену.

       Известный  в   музыкальных  кругах  неимоверно  толстый  дядя  Слава  Перехлёстов  работал  старшим    заместителем  продюсера  арт-объединения  «Вопль».  Он   был   безобразно  кругл  и  равномерно   заполнял  своими  жировыми  массами  окружающее  его  пространство.   Как  колобок,  он  катался   по  многочисленным  коридорам   офисного   помещения,  демонстрируя   в   разных   кабинетах  своего  периферийного  талантливого   племянника.
    – Новый  проект! – с  порога  заявил  толстяк,  вваливаясь  в  очередной   кабинет. – Баритон   из  Успокоевска,  свежий   талант  из  провинции!  Александр  Стаканчиков,  мой   племянник!
    –  Не   пойдёт, – с  ходу  отрезал  небритый  столичный  деятель  культуры,  вращаясь  на  кресле   и   оттирая  с   мятой   футболки  свежайшее   кофейное   пятно.
    –  Как? – опешил  наш  друг. – Вы   же  меня   ещё   даже…
    –  Под   такой   фамилией   проект  провалится  сразу! – Субъект,  ни  на   секунду   не  прерывая  своих  манипуляций   с   загрязнённой   футболкой,  заявил: – Стаканчиков – это  не  креативно!   Озаглавим   проект  «Саша   Стак».  Оформляйте!

      Дядя  с  Шуриком  покатились  по  коридорам  в  покои  очередного  деятеля.
    –  Сенсация! – Дядя с  ходу  предупредил  следующего  вершителя   судеб  талантов. – Саша  Стак!
       Похожий   на   суслика   в   китайских   очках  индивид,  даже   не   удостоив   Шурика  взглядом,  монотонно  спросил:
   –  Тема?
   –  Фольклор.  Народные   песни, – робко  ответил  наш  знакомый,  недоумевая  по  поводу  своих   новых   имени    и   фамилии. – «Когда   я   на  почте  служил  ямщиком»,  «Степь  да   степь  кругом»,   «Вот  мчится   тройка  почтовая»»… – Шурик   загибал  пальцы,  перечисляя   свой  многочисленный   репертуар,  но  суслик   в   очках  его  прервал:
    – Плохо!  Есть  два   хита…  ну,  хита  в  ближайшем   будущем… – Он  поглядел  в   свою   измятую   бумажку. – Первый – «Я  давно  курю  бамбук»,  и  второй – «Обалденная   чувиха».  Реализуйте!
    – Но   я…  я  баритон…  Мой  профиль – народное   творчество… – Стаканчиков,  заикаясь  от  всепоглощающего  волнения,  слабо  запротестовал. – Я…  я  не  курю   бамбук   и  про   чувих   тоже…
   –  Хиты  должны  зазвучать! –   отрезала   сусликоподобная   личность.
   –  О;кей,  о;кей! – закивал   лысой   головой  шарообразный  дядя  и  поволок  еле   живого   от  страха  Шурика,  изумлённого   до  глубины   души  всеми  переменами.

     В  очередной   инстанции  со  Стаканчиковым  обошлись  вообще  в  высшей   мере  бесчеловечно  и  зверски.  Некое  утянутое  в   узкие   лосины  существо,  чью  половую   принадлежность  отдифференцировать   было  сложно, посозерцало  Шурика   через  роговую   оправу  лишённых  линз  псевдоочков  и  покачало  головой,  увенчанной   торчащим  на   макушке  волосяным   пучком.  В  следующее  же   мгновение  диковинный  гражданин  небрежно   толкнул  Стаканчикова  в   парикмахерское  кресло,   и  его   колдовская   деятельность  закипела.  Он   выливал   на   темя   Шурику  какие-то  зловонные    ядохимикаты,   чикал  всевозможными  ножницами  и  жужжал   над    ушами   стригущими   машинками.

      Стаканчиков   сидел  в  кресле,  сжавшись  в  комок  и  содрогаясь  от  всех  этих  кошмаров.  Ему   было   жутко   осознавать   творящиеся  с  ним   изменения.  Шурика   душил   животный  страх.  От   обилия  ядовитых  запахов  хотелось чихать. Уши,   затылок  и  виски  ощутили  непривычный   холод  окружающего  воздуха.   Казалось,  что   это   адское    существо   в   лосинах  соскоблило  машинкой  с  его  головы   всю  растительность  до  самого   черепа.  Потом  Стаканчикову   вымыли  душем  над  раковиной   голову   и  поднесли  к   Шурику   прямоугольное   зеркало.

      Отражённая   реальность  произвела  в  мозге   Стаканчикова  эффект  разорвавшейся  термоядерной   бомбы.  С   блестящей   поверхности  на   нашего   друга  дико  взирало  малознакомое  румяное  полулысое  существо  с  длинной   прямой   чёлкой,  окрашенной    в  зелёный    цвет.  С  ужасом  вцепившись  в  собственную  головушку,  Шурик  исторг   вопль  испуганного  ишака  и  бессознательно   обмяк  в  кресле.  Его  ранимая   душа   не   вынесла  созерцаний  нового  облика.

      Очнулся   Стаканчиков   уже   на   жёсткой   кушетке.   Он   попытался   встать  и  почувствовал,  как   всё   его  многострадальное  туловище   утянуто  в  какие-то  неведомые   малые   одежды.  На  Шурике   были  узкие   до   треску  джинсы,  завёрнутые   выше   обнажённых   лодыжек.   Плечам  нашего  друга  тоже   было  несказанно   тесно,  ибо  руки   и  торс   были  заключены  в   неописуемо  маленький    пиджачишко.

    – Что  со  мной?   Где   я?  Где  мои  носки? – в  ужасе   озирался   по  сторонам  Шурик,  увидев   торчащие  из  кроссовок  голые   лодыжки.

     На   душе  у  Стаканчикова   было  до крайности   тоскливо.  Захотелось  заплакать, зареветь  или  прямо  здесь  в  этой   сатанинской   парикмахерской  удавиться   на   люстре.  Шурик   даже   поднял  наполненные  слезами  глаза  к  потолку  в  поисках  люстры,  но  его  печальный   взор  наткнулся   на   толстощёкую   физиономию   дяди. Мордастый   родственник  подмигнул  нашему   приятелю   и  изрёк:
    –  За  день  мы  с  тобой   потратили  семьсот   тысяч!   Но  вскоре   заработаем   миллионы,  Саша   Стак!

       Услышав заявление толстоморденького дяди, Шурик вторично завалился  в обморок.


                *   *   *

   –   Так,  Саша,   завтра   запись   твоего   трека! – В  комнату  Стаканчикова  закатился  его  шарообразный   дядя. – В  десять   тридцать   надо    быть  в   студии!  Снимаем  клип!
   –  Какого   трека? – опешил  Шурик,  по   замыслу  имиджмейкера  уже   заросший  четырёхдневной   щетиной. – Я  ведь   ещё   не   выучил   слов!   Мне   их   не   дали.
   –   Сегодня  к   вечеру  слова   обещали   досочинять, - сказал  родственный  заместитель  продюсера. – Тебе,  Санёк,  надо  только  поплясать  перед  камерой  и  поразевать   рот.  Озвучку   пустят   позже.
   –   Но  я   приехал   в  Москву   петь! – начал своё  слабое  сопротивление  Стаканчиков.
   –  Пение твоё закончилось в Успокоевске! – сурово  отрезал  толстый   дядя. – Это  раньше   в   Москву  ездили  за   песнями. – Он  засмеялся. – А  сейчас  сюда   едут   за   деньгами.


                *   *   *


     В  студии Шурика   вновь  оросили  самыми  зловонными   лаками,   расчесали  его  волосяное   убожество  в  виде   зелёной  чёлки  и  срядили  в  наитеснейшие   одежды.  В   таком   одеянии   было  трудно  дышать,   не  говоря   уже  о  выполнении  каких-либо  телодвижений.

   – Главное – изображай   пение  и   побольше  вихляйся, – давал  Шурику  указания  постановщик   клипа. – Можешь  завернуть  парочку  элементов  из  тектоника  или  фри-дэнса.  Зритель   любит   движуху!

      «Я  хочу петь, а  не дёргаться  перед  камерой!» – желал  бы  заявить  Стаканчиков,  но  уже завращались многочисленные объективы  и  прожекторы, ритмично забухала музыка.

    –  Мото-ор! – заорал  руководитель.

     Шурик,  помня  наставления  режиссёра,  предпринял   попытку  исполнения  энергичного   танца.  Это   была   безумная  смесь  сальсы,  лезгинки  и  ростовского   трепака,  которая,   по  мнению  Стаканчикова,  могла  привести  к  неминуемому  разрыву  его   архиузкого  обмундирования.

   –   Изображай   пение!  Рот  не   забывай   открывать! – кричал   из-за   спины  оператора   властитель   съёмочной   площадки.
   –   Ехал  из  ярмарки   ухарь-купец… – заорал  текст  первой   пришедшей  на  ум   песни   из  своего  прежнего  репертуара  Шурик,  несмотря   на   то,  что  в  данный   момент  шла   съёмка   клипа   к   треку  «Обалденная    чувиха».

     Со  стороны   сие   действо  показалось   бы любому  здравомыслящему   человеку актом   беспредельного  сумасшествия.   В   моргающем  световом  потоке  под  громыхающие   аккорды  конвульсивно  извивалось  узкоштанное   существо  с  чёлкой    цвета   молоденьких  огурчиков  и  кричало  что-то  касательно  езды  ухаря-купца.  Никакой  разумный  гражданин  даже  при  самых   жутких   обстоятельствах  не  посмел   бы  вообразить,  что   это  буйное  помешательство,  запечатлённое   на   камеру,  уже   через   два   дня   наберёт  полтора   миллиона  просмотров  на   безграничных  замусоренных  просторах   интернета.


                *   *   *

    –  Это   будет  колоссальный   толчок  в  развитии   нашего  проекта! – носился  перед  неимоверно  грустным  Стаканчиковым  его  влиятельный  в  музыкальном  мире   дядя. – Саша  Стак  должен  прозвучать  в   каком-нибудь   скандале!
   –   Что?! – едва  не   свалился  с  железной   табуретки  Шурик. – Я,  вообще-то,  прибыл   сюда   петь,  нести  культуру  в   массы! – Стаканчиков   митинговал,  сотрясая   свою  огуречную  чёлку. – Я – баритон!
   –   Скандал  необходим! – вышагивал  по   ламинату  колобкообразный  родственник. – И  поэтому  уже   завтра   вечером  ты   примешь  участие  в  ток-шоу  «Секрет   на   полстраны»!  Шоу-бизнес  держится   на   скандалах!..


                *   *   *

     Протестуя  всем  своим   существом  против   омерзительной  действительности,  Шурик   всё-таки  очутился   в  круглой  студии  популярного  сверхскандального  телешоу.  Напудренного,  прилизанного  и  только   что  не напомаженного  Стаканчикова  усадили   на   мягкий  поролоновый   диванчик  перед  многочисленными  хищно  нацеленными  объективами  видеокамер.   Атмосфера  тотальной   пошлости  и  сверхскандализма   царила  в   студии   даже   при   совершенном   безмолвии  ведущего,  уже  готового  разразиться  градом   самых  горячих  восклицаний.

      Вдруг  камеры   загудели,  слепящим  светом  вспыхнули  прожекторы  и  в   центр   студии   выскочил  взлохмаченный,  небритый  ведущий  с  огромным  микрофоном:
    – Дамы   и  господа!  И  снова  с  вами  шоу  «Секрет  на  полстраны»   и   я   его   ведущий  Андрей  Раздуваев!  Сегодня   у  нас   в  студии  популярный  поп-певец  Саша   Стак,   все   его   шесть  жён   и  внебрачные  дети,   двое   из  которых  впервые   встретятся  со  своим   известным   отцом!..  Итак,  начинаем!..

     Дальнейшие  события   были  для  Шурика  сущим  кошмаром,  столь  необходимым  для   шоу-бизнеса.  В   студии   одна  за   другой  появлялись  пышногрудые   дамочки,  они  визгливо   орали  и   тыкали  в   Шурика  своими  худыми  пальцами  с  приклеенными  ногтями.  Тут  же  носилась  орава  самых  разнокалиберных   карапузиков,  которые  беспрестанно  вешались  Стаканчикову   на   шею,   называли  папой   и  тыкали  ему   в    ухо  резиновой   собакой.

     Стрелка  внутреннего   барометра  в  душе   нашего   знакомого   стремительно  приближалась  к  своей   критической   отметке.  И,  когда   в  студии  возник   ревущий   дядька  с  грозными   кулаками,  называющий   себя  тестем  известного  Саши  Стака,  Шурик  выдал   адский   вопль   и  кинулся   прочь   из   студии,   раздирая   на  ходу   своё  ненавистное   одеяние.

      В   тот   же   вечер   Стаканчиков  с   упоением  разорвал   в   клочки  свой   московский   контракт  и  впервые   за   свою   жизнь   от   души   отматерил  баритоном  толстого   дядюшку.  Вслед   за   погибшим   контрактом  в  дежурной   парикмахерской   была   уничтожена   мерзкая   чёлка  с  прочей   зелёной   растительностью.  Шурик   обрил  голову  наголо  и  тут  же,  в  парикмахерской  трижды   вымыл  её   обычным   хозяйственным    мылом,   произведённым   на   Старособачинском  жировом  комбинате.

       Собрав  все  свои  скромные  пожитки  в  режиме  почти   военной   эвакуации,   Стаканчиков  оделся   в   привычное,  по-домашнему   просторное,  одеяние  и  умчался   в  аэропорт.   Первым   же  рейсом   он   отбыл   в   Успокоевск.


                *   *   *

     Пробиваясь  сквозь  суетливую   толпу  прибывшей   публики,  по  залу   аэропорта  тащил  кожаный  чемоданчик  худой,  лысый  и   тщедушный   Шурик  Стаканчиков.  Жизнерадостный   румянец  некогда   известного  в  Успокоевске   баритона  совершенно   угас   после  посещения   столицы.  Выглядел   он   жалким   и   замученным,   а  чувствовал   себя   так,   будто   по   нему  от  первого  до   последнего  вагона   прошёлся   бронепоезд.

      Вдруг   из  массы  встречающих  выскочила   маленькая   темноволосая  девушка.  Она  молниеносно   достигла   Шурика  и  заключила  его  в  объятья,  осыпая   осунувшуюся   физиономию артистами   поцелуями.
    – Шурик!  Милый  мой! – бормотала  невеста,  ни  на   секунду  не  прекращая  лобызаний. – Как   хорошо,  что   ты   приехал!

      К   обнимающейся   парочке  тихо  приковылял  морщинистый   дед   Витя  при   усах.  Он  удивлённо  воззрился   на   лысого  внука   и   присвистнул:
    –  Ты, Александр,  как  с  тифозного  барака! Упластала  тебя  столица, мать её за   ногу!
    –  Ну  её – столицу! – сказал  Шурик, теперь уже обнимая за тощие  плечи  старика. – Пусть  сами  развивают  свой   шоу-бизнес.  А   мы   и  здесь   хорошо  проживём!  Дайте  только   башке  обрасти!

     И   все   трое,  подхватив   чемоданчик,  поспешили  к   широким   стеклянным  дверям   аэропорта.  Талантливый   баритон    вернулся   домой.

                19 октября  2019 г.,
                г. Барнаул


Рецензии
Замечательно!

Лена Романенкова   22.02.2023 21:49     Заявить о нарушении