Голубой берет

      Снова, как и в марте, Долгий. Кладбище. Ищу могилу Саши Помозова. Везде оградки. Порой не пройти. Спрашиваю себя: зачем такие высокие? Зачем здесь-то отгораживаться? Можно же ведь поставить чисто символические.

В ограде справа старушка. На памятнике фотография красивой, совсем ещё молодой женщины, догадываюсь, что дочь. Спрашиваю горемычную, где могила Саши Помозова. Показывает вглубь леса, где березнячек пореже. Подхожу к невысокой оградке. Останавливаюсь.

На скамеечке у свежей могилы две согбенные фигуры. Это мама и бабушка Саши. Евгений Карпович стоит за оградкой. Его глаза по-прежнему влажные, весь он обмяк, осунулся. Приглашает меня в оградку. Женщины предлагают мне сесть между ними. Сажусь, незаметно вглядываюсь в их лица. Вера Павловна ещё больше почернела, баба Катя совсем высохла, в плечиках сжалась до ребенка. К оградке подходят люди. Склоняют голову. Кто-то кладёт цветы. Как-то неожиданно в оградке появляется мальчик в голубом берете. Все уже присмотрелись, привыкли к новому хозяину берета, а меня чем-то резануло Догадываюсь: это Пашка, которого почему-то называют проказником. Он безмятежен, с удовольствием попивает газировку. Личико Павлика, как и у Саши, овальное, черты мягкие, но чуть строже глаза-смородинки.
Могила солдата завалена цветами. Какая странная гармония: цветы живые и искусственные, могильный холмик и портрет Саши, с мягкой, едва уловимой улыбкой. Но как обманчива эта гармония. Солнце пробилось через окно берёзовых крон, залило светом могильный холмик. Сколько жизни в этих красках! Как ранит увядание каждого цветка, тепло каждого лучика света сердце матери, отца, бабушки.

Всё подходят и подходят незнакомые мне люди. Женщины утирают слезы. Всё теснее и теснее в оградке. Поворачиваясь ко мне Вера Павловна говорит, что пришел из Чечни друг Саши. Вот на могилу кладут цветы девочки, видимо, сверстницы Саши.
Всех приглашают к столу. Поминаю Сашу и я. Своею стопкой окропляю могилу солдата. Смотрю на Веру Павловну, голубой берет нового хозяина и думаю: недалек тот день, когда матери, уже потерявшей первого сына, придется еще бежать вслед уходящему поезду и так же надрывным голосом кричать ему вслед: "Сынок, сынок!»