Литовская крепость. 21

21.

Уже с раннего утра Савич маялся под дверями канцелярской избы, поджидая, когда наместник придет разбирать дела. Он переживал за Феодора, проведшего ночь в ледяном подвале. Однако переговорить с князем сразу после появления не удалось, так как подвоевода Рагоза перехватил инициативу и долго втолковывал Ивану Юрьевичу  что-то по поводу починки крепостной стены и продолжающейся стройки тюрьмы. Наместник, утомленный длинными объяснениями, постарался дать Рагозе столько поручений, чтобы тот задержался вне канцелярской избы надолго. Когда, наконец, подвоевода  ушел, Савич вздохнул с облегчением: лишних ушей не будет, и они смогут поговорить с глазу на глаз.

–Удалось ли узнать, где был мальчишка в ночь поджога? – спросил Иван Юрьевич.
– Удалось, и эти сведения должны снять с него все подозрения. Однако мы с Щитом должны покаяться, так как случайно подставили его.
–Подставили? Что это значит? – удивился наместник.
Савич вздохнул, предчувствуя, что и они с Щитом могут оказаться в холодном подвале в целях наказания за то, что подбили Феодора полезть ночью в церковь и без разрешения листать церковные книги. Впрочем, его предчувствия не оправдались. Выслушав его рассказ, наместник некоторое время сидел молча в задумчивости, а потом произнёс:
–Пока это все слова. Нам следует сейчас отправиться в церковь и проверить, совпадает ли имя, названное Феодором, с крестильным именем Хомяка Евлахва. По-хорошему, он все равно должен быть наказан за свой ночной поход без разрешения в церковь, а вы должны вместе со Щитом сидеть с ним рядом не меньше недели на хлебе и воде за то, что подбили его на это.
–Согласен, – повесил голову Савич.
–Однако сейчас не до этого, – сказал наместник, потирая подбородок. – Действительно, очень важно, что мальчишка подметил умение белых всадников держаться в седле и привычно пользоваться оружием. Неужели это кто-то из местных бояр со своими людьми? Может, это все-таки кто-то из соседних княжеств?
–Преступления растянуты во времени, – возразил Олехно Савич. – Чужие не смогли бы продержаться без поддержки местного населения так долго. Они нуждались бы в еде, фураже, и вынуждены были бы заезжать в деревни и усадьбы. Нет, скорее всего, это кто-то местный.
–Гарнизон крепости составляет почти тысячу восемьсот человек. Из них бояре составляют  почти половину, если не больше. Как нам выделись из них хоть какую-то более малую группу?
–Вот здесь как раз у меня есть некоторые соображения, – поделился Савич. – Нам известны некоторые конкретные дни, когда белыми всадниками совершались преступления. Мы можем полностью исключить из числа подозреваемых тех бояр, которые в эти дни занимались объездом границы и находились в карауле в крепости.
–Ты думаешь, мы можем полностью исключить тех, кто нес сторожевую службу?
–Отряд белых всадников, судя по рассказам выживших, составляет больше десяти человек. Я думаю, что такое количество людей, отлучись они с места службы, был бы заметно.
– В таком случае, следует сверить даты совершения преступлений со списками бояр, находившихся в дни преступлений в крепости и на границе. Однако все равно это несколько сотен человек.
–В любом случае это меньше, чем тысяча восемьсот.
–Это правда.

Пока шла беседа, солнце встало, и его лучи стали светить прямо в окна канцелярской избы. В помещении становилось душно. Бревна, из которых была выстроена канцелярская изба, нагрелись,  и на их поверхности выступила смола. В окна встал вплывать раскаленный воздух.
Когда наместник и Савич вышли на крыльцо, в высоком небе не было ни облачка. День обещал быть горячим. Они решительно направились в сторону церкви Святой Параскевы, где и нашли отца Севастьяна. Священник после недолгих разъяснений провел их в помещение, где лежали церковные книги. Окошко в нем было закрыто решёткой с вставленными кусочками слюды. В комнате находились стол, набитый книгами шкаф и несколько полок. Оглядевшись, Савич начал осторожно просматривать церковные книги, опасаясь, что заложенное в одну из них Феодором перо может выпасть. Нужная книга нашлась в шкафу.
 
Убедившись, что Хомяка Евлахова действительно крестили именем Сосипатор, наместник задумчиво произнес:
–Придется выпускать мальчишку. С одной стороны, я рад, что он оправдался, а с другой – мы снова потеряли след.
–Хочу напомнить, что Феодор продолжает оставаться в опасности, если он прав в том, что поджигая тюрьму, неизвестные злоумышленники метили в живых свидетелей их преступлений, – напомнил Савич, испытывая облегчение при мысли о том, что слова отрока подтвердились.

–Мальчишка должен оставаться под надзором и не покидать крепости, но к кому его определить на житье? – сказал наместник, поглядывая на священника. – Вы, отец Севастьян,  известны своей строгостью нравов, и, вероятно, не согласитесь вновь взять его обратно в свой дом?
–Ну, почему же? – неожиданно откликнулся священник. – Меня иногда беспокоило то, что у Феодора, казалось, нет никаких пороков и слабостей.  Недаром говорят, что слишком хорошие и красивые дети долго не живут, потому что Господь их рано призывает на небеса, где нуждаются в ангелах. Теперь я вижу, что у Феодора есть какие-никакие недостатки, и это меня радует, потому что я успел привязаться к нему. Я охотно предоставлю ему приют в моем доме, а уж надзор за ним мы с Фетиньей постараемся обеспечить.
–Значит, так тому и быть, – решил наместник и отправил Савича выпускать узника из подвала.

У дверей подвала они нашел Щита, который упорно не уступал свой охранный пост прибывшему его сменить боярину. Феодор выбрался из подвала, не попадая зубом на зуб. Щит лично доставил отрока в дом священника и сдал с рук на руки Фетинье и отцу Севастьяну, после чего присоединился к наместнику и Савичу, которые вновь собрались в канцелярской избе.