Предначало. Приглашение к беседе

Начало: http://proza.ru/2022/08/02/1283

Все тексты, написанные мною для этой книги в 2007-2008 годах, это – продолжение, развитие обсужденного мною с Борисом Максимовичем Фирсовым в нашем интервью «...О себе и своем разномыслии», состоявшемся в 2004-2005 году (https://www.isras.ru/files/File/doctorov/history/Firsov.pdf). До последнего времени я понимал, что книга не закончена и храню робкую надежду наполнить ее новыми материалами.
Но перебирая массив текстов, собранных при подготовки книги и дополнявшийся позже, я обнаружил это письмо, написанное Фирсову в середине сентября 2004 года, помнил, что писал ему до начала интервью, чтобы договориться о такой беседе, но не думал, что оно сохранилось в моем электронном почтовом ящике.
 А оно интересно двумя обстоятельствами. Во-первых, оно приоткрывает характер наших отношений, который просматривается во многом и виден сразу в дружеском обращении к Фирсову «Помнишь, БМ,...» и напоминании ему одной давней забавной истории. Во-вторых, в структуре и содержании письма. Если обратиться к тексту указанного выше интервью и ко многим очеркам книги, то не сложно обнаружить в них «перекличку» с «духом и словом» этого письма.
Остается лишь сказать: согласие на интервью было получено и беседа через океан началась.



17 Сентября 2004 г.
Помнишь, БМ, твое очень давнее желание… еще из той жизни... сидеть в треухе и валенках на вахте ИСЭП [БД: Институт социально-экономических проблем АН СССР], и рассказывать, как Зимний брали? Нет уже той страны, нет ИСЭП, никого не интересует, как Зимний брали, ибо вся история переписана…
...я уже поработал вахтером (у нас это называется секьюрити) три года… дипломированным… знаешь, столько пережито, что рискну дать совет: все работы хороши, но будет счастье, если тебе не придется работать вахтером…
И все же рассказать про то, как Зимний брали, надо…

1.

Понимаешь, мои опыты по части американской истории изучения общественного мнения, а также работа над статьей о Борисе Грушине (он сейчас здесь, в Вашингтоне) требуют продолжения. Если угодно, то сейчас складывается очень широкая картина подключения людей к исследованию общественного мнения. Пути [БД. Первых аналитиков изучения изучения общественного мнения в США] Гэллапа, Роупера, Кроссли – самых известных первопроходцев – разные. Был Кэнтрил – это еще один путь. Был Хурья – это еще нечто иное. Есть у меня очерк о Робинсоне… сейчас во всю копаю судьбу Хайса; получил уже материалы о нем из трех архивив, кое-что пересекается, но есть – уникальное…
Опросы в СССР не имели предыстории. Грушин – это предыстория и история. В СССР не было рынка и выборов, не было свободной прессы… не было ничего из того, что в Америке породило практику опросов и закрепило ее в политической и обыденной культуре. Но опросы-то в СССР появились. Если не было исторических, социальных предпосылок, то они появились (получается так) в силу появления личностей, готовых к тому, чтобы опросы появились...

2.

Меня интересуют пионеры… интервью с тобою я определяю как пост-юбилейное интервью [БД. В июне 2004 года Б.М. Фирсову исполнилось 75 лет] с человеком (тобою) уникальной биографии, долгой и успешной жизни в социологии в качестве аналитика и организатора института и университета. Без всяких комплиментов – это очень много. Нам всегда было о чем поговорить, и сейчас есть момент поговорить о тебе. История – это всегда люди, которые ее делают, другого взгляда на историю я не знаю.
Это интервью я вижу не только как вопросы тебе, но и как мое представление читателям сделанного тобою. Хотя в последние годы ты писал о себе для Гены Батыгина [1], давал интервью университетскому журналу [2], было что-то в газете (?), твоя книга по истории социологии – это тоже часть твоего био… и все же, это – не все, и это не совсем то, что надо для понимания генезиса некоторых особенностей развития социологии (точнее – исследований ОМ и МК [БД. Общественного мнения и массовой коммуникации] ) в СССР и твоего собственного движения как аналитика и личности (можно, личности и аналитика).
Мои поиски показывают, что как правило время действует против людей, оно само не раскрывает того, что было сделано ими, новые поколения идут вперед, не оглядываясь… моя задача – все же что-то закрепить из сделанного, я  (может быть это американский опыт) ценю то, что есть и что может оказаться ценным для «потом».

3.

Я – может быть мы вместе – постепенно сформулирую(ем) вопросы в традиционной форме, а может быть этого не буду делать… интервью может быть как диалог, в котором 90% - это твои ответы, и 10% - мои вопросы... так тоже можно.
Что меня прежде всего интересует?
Во всех моих раскопках я придаю особое внимание анализу процесса вхождения человека в науку, в том числе – его учителям… в Америке – учителями  были психологи первого поколения, учившиеся в Европе у Вундта, у Бинэ и так далее.
В СССР до социологов первого поколения ничего не было. Твое поколение – первое. Я приводил в очерке о Грушине слова Мамардашвили о том, что Зиновьев вырос не из Бердяева, а из пьяненького лейтенанта, что Грушин – из комсомольца… Грушина, Зиновьева, Щедровицкого и Мамардашвили социологами сделал их семинар…

4.

Твое комсомольско-партийно-административное прошлое более серьезное – и по годам, отданным этому делу, и по результатам.
Как ты думаешь, что в твоей юности, ранней молодости повлияло на твое мировоззрение так, что после престижнейшего по тем годам ЛЭТИ [БД. Ленинградский электро-технический институт им. В.И. Ульянова-Ленина] ты ушел в комсомол и двигался по идеологическому направлению? Отвечая, пожалуйста, приведи годы, хотя я и так понимаю, что твое движение было более, чем стремительным… понимаешь, старт на уровне райкома комсомола был у Ядова, Здравомыслова… но они философы, они иначе не могли…
У тебя не было социально-политического образования, потому твоя работа, так мне думается, и была твоим социологическим университетом…ты рано оказался в тесных контактах с творческими людьми того времени: писателями,  музыкантами, актерами… что это означало для твоего мировоззрения?… ты их учил выполнять требования директивных органов? или они давали тебе какое-то иное видение той реальности? Как говорят теперь, «посылали месседжи»…

5.

Мы все говорим и пишем, что решения исторических 20 и 22 съездов КПСС стали определяющими в жизни шестидесятников, это на уровне поколения. Но ты – один из немногих живущих участников 22 съезда (?) Что ты скажешь про воздействие на тебя решений того съезда… как они входили в твое сознание…
Как ты думаешь, твое понимание политики было близким к тому, которое было характерно для других комсомольско-партийных лидеров города твоего возраста? Были люди много старше, это другое поколение, но твое поколение?
Твоим университетом были беседы с Ядовым, Коном, Шубкиным… необычный университет…как произошел этот отбор? Шубкин (я пару дней назад говорил с Грушиным по телефону,...Шубкин очень плох, ничего не слышит, не говорит…), например, не был ленинградцем? Как бы ты сегодня назвал тогдашнее ваше отношение к режиму? Либеральное, критическое…?

6.

Где-то ты объяснял, что не пошел на аппаратную работу так как подумывал о возврате в ЛЭТИ… но этого не произошло. В чем дело? Это – ключевое решение в твоей жизни? Ты фактически отказался от своего образования и пошел по велению чего: сердца, ума..? У тебя были и (ты сам об этом говорил в интервью [2]) другие более традиционные дороги: директорство, органы. Почему ты решил пойти в социологию, о которой вы все вместе мало что знали?
Итак, в становлении Грушина «вина» их методологического семинара. Твое движение шло иначе...
….ты не мог бы написать о семинарах Кьярику? Могли они оказать влияние на твое социальное мышление?

7.

Твой выбор темы кандидатской диссертации был очевидным, если учесть работу на ТВ. Ты не помнишь, почему потом ты остался в АН, а не пошел, к примеру на кафедру в ЛЭТИ? Думаю, что тебя там с радостью бы приняли. То была не та референтная группа, да?
Изучение МК стало твоим делом на долгие годы и, если я не ошибаюсь, фактически завершилось (оборвалось) защитой докторской. Что произошло, почему ты потом не продолжал эту тему? Уберем внутри-ИСЭПовские обстоятельства, ты сам понимаешь, что в Институте этнографии могли запросто утвердить тебе тему, связанную с развитием МК в разных культурах?
Что (не кто, я помню – Кон) тебя толкнуло на архив Тенешева?  Это было бегство от надоевшего, усталость... или ты что-то увидел в той теме (МК), что тебя от нее отвернуло… наоборот, что ты увидел в тенешевском проекте?
Ведь когда ты стал директором нашего института и был на сто процентов свободен в выборе тем, ты не вернулся к МК, а начал «Качество жизни».  Это была инерция тенешевского проекта?

8.

Ясно, что тема ленинградских опросов общественного мнения не может отсутствовать в нашем разговоре... более того, она должна стать одним из центров...
Я пришел к тебе с Ларисой Абрамовой [БД. Социолог Лариса Петровна Абрамова (1940-2016)], когда ты уж принял решение о структуре выборки… и все уже покатилось… я не застал самого-самого начала…
Не мог бы ты вспомнить поподробнее, с деталями, как все происходило? Кто с тобою повел первый разговор? БК [БД. Борис Константинович Алексеев, тогда ответственный работник Ленинградского Обкома КПСС] ? Но он был тогда лишь зам. зав. орготдела (у Можаева?) Не Бог весь какая позиция. Это все не могло быть решение БК или Можаева… так? Кого-то долбанул жаренный петух? Кто-то дал команду кому-то готовить соответствующие решения…
Что от тебя требовалось? Почему они пришли к опросам? Почему они обратились к тебе? Не проще ли было все поручить ВПШ [Высшая партийная школа](тогда отношения БК и Здравомыслова были нормальными)?

9.

Твой «английский» опыт распространялся на изучение аудитории. Начиная все  с опросами, ты что-то знал о деятельности Гэллапа? Читал его? Рассказывали в Англии? Верно ли в целом считать, что наша система была каким-то отголоском, рефреном Гэллапа. Грушин, начиная, ничего не зал о Гэллапе
Особая тема – Грушин. Ты знал уже Бориса? Ты консультировался с ним? Ты вообще имел право с кем-то обсуждать саму идею или это все сразу было закрыто?

10.

Безусловно я буду просить тебя все вспомнить о поездке и беседе с Гэллапом. Более того, если ты не против, я сканирую фото подаренное тебе мэтром, и мы можем поместить его в тексте.

11.

Многое пока пропускаю, но мне ясно, что я не пройду мимо вопроса о выборе тобою твоей сегодняшней темы. Мне опять же ясно, что при твоем авторитете ты и сейчас мог бы получить гранты под те темы, которые ты рассматривал раньше, скажем, МК или качество жизни, или экологическое сознание. Ты отправился в новое – русский менталитет. Это продолжение тенишевской темы? Опять же я о генезисе?

                х  х  х

Поехали? Я понимаю, что обрекаю тебя на трудности самокопания, но это все важно для нашей науки, которой мы в силу наших возможностей (или нашей беспросветной глупости) продолжаем служить.

Продолжение: http://proza.ru/2022/06/21/1659

Литература

1. Батыгин Г. С. Российская социология 60-х годов в воспоминаниях и документах. — СПб.: Изд-во РГХИ,1999. (Отв. редактор и автор предисловия).
2. Интервью с доктором философских наук Б.М. Фирсовым для «Журнала социологии и социальной антропологии». 1999. Т. 2, № 4. С. 5–22.