Под черным крылом Горюна. Часть 1. Главы 39-40

               
                39

  Поздним  вечером Новицкий пришел во флигелек, занимаемый Василиной. Девушка сидела на лавке в маленькой светелке  и расчесывала гребнем  распущенные волосы. Новицкий залюбовался ею.
—Здравствуй, Василина, какие красивые у тебя волосы! Тугой косой вокруг головы обовьешь – словно  золотую корону наденешь. Истинная царица.
—Здравствуй, барин, — Василина поднялась и отвесила поклон. — Зачем пожаловал?
—Не узнаю я прежней  веселой Василины. Другая девушка передо мной. Чужая, холодная, словно русалка.   
—Веселая голова живет спустя рукава, а у меня, барин, нынче иные заботы, — ответствовала Василина.
—И то верно. Но заботы не только у тебя. Вижу, что не нравится тебе в моем доме, тяготишься.
—Я, барин, выросла на воле. С младых лет без родительского пригляду  и строгостей.  А ты меня в клетку посадил, как этого щегла, — она указала пальцем  на подвешенную к  деревянному потолку клетку с нахохлившейся, больного вида  птицей. — Лушка постоянно ворчит, клянет, что неумеха. Только и отрада, что поговорить с глупышкой  Аленкой да поиграть с  кошкой. Плохо мне здесь, барин, очень плохо. Оттого и прежней радости нет.

—Знаю, потому и пришел поговорить. Ты понимаешь, что девушка в твоем возрасте должна выйти замуж. Нарожать мужу детей.
— Выйти замуж—не лапоть надеть. Да и кто захочет взять  меня в жены с моей-то славушкой? Местные парни шарахаются,  как от чумной.
—Зачем нам местный жених? Мы найдем тебе ладного парня в городе. Жить станешь словно принцесса.
Василина горько усмехнулась.
—Барин, принцессой простой девке  никогда не бывать. Что касаемо предложения твоего, что ж, я согласна. Это лучше, чем прозябать здесь в постылом одиночестве, зная, что ты находишься  рядом, но я тебе не нужна.
—Василина, радость моя! Ты же умная, все понимаешь. Я никогда не говорил, что люблю тебя, не обещал лишнего. То, что  произошло между нами, было порывом, страстью. Не более того. Если я причинил тебе боль, прости. Но не мучай, ни себя, ни меня. 

Василина закинула волосы за спину. Спелой пшеницей рассыпались они по плечам. Она скрутила их тугим жгутом и, заколов шпилькой, спрятала под платок.
—Ищи жениха,  барин,  пусть засылает сватов.  Делай, как считаешь нужным. Чему  бывать, того не миновать.
Она отвернулась к окну. Губы ее дрожали. Новицкий потоптался несколько минут, кашлянул в кулак.
—Что ж, будем считать, что насчет жениха мы договорились. Завтра  или послезавтра придет сваха, после Покрова, если дело сладится, можно и свадьбу сыграть.
  И он, ничего более не говоря ей, стремительно вышел из светелки, плотно прикрыв за собой дверь.

  Сваха прибыла через три дня. Круглая, похожая на каравай, седовласая, с хитрыми глазами, напоминающими печные заслонки. Прошелестела пышными юбками по комнатам барского дома, важно присела к столу. 
— Я, любезный Дмитрий Федорович, пока чаю не откушаю, о делах бесед не веду. Таков мой прынцип. Ты конфект-то не жалей, — обратилась она к Гордею, заметив, как тот ссыпал с вазочки часть сладостей себе в карман. — Я сладкое страсть как люблю. Бывало, сядем мы с матушкой моей после бани в саду чаевничать, два самовара приговорим, да все с конфекткою  али со сладким пряником. Матушкина страсть к чаю и мне передалась. Вот кофей не уважаю. Одна горечь. Что тот деготь хлебаешь. Так от дегтя многие пользы, а от кофею одно вздутие живота  и утробное урчание.

—Марфа Кирилловна, — Новицкий подвинул к свахе сахарницу, — сахарок берите.
—Премного благодарна, — кивнула сваха. — Вот ведь какая  беда. Из-за всех этих катиклизмов, войн, бунтов  продукт дорожает. Голова сахара на рынке нонче опять  в цене подскочила. Прямо житья нет от этой  революции.  Вместо того чтобы с девками  любиться да жениться,  парни ударились в чтение крамольных газеток. Текущим, говорят, моментом надо владеть. А я так полагаю: нет более важного момента, чем детишек на свет производить. Какая ценность будет  во всех требуемых изменениях, ежели  людей на белом свете не останется?
—Так ведь поутихли бунты, кажись.
    Новицкий подул  на горячий чай в стакане.  Но пить его не стал, отодвинул стакан в сторону.
—Я, батенька ты мой, не первый день на свете живу. Многое на своем веку  повидала. Помяни мое слово: как у кольца нет конца, так и у недовольства кончик не виден. Сегодня бунты поутихли, а завтра,  может, как тот костер  вспыхнут с новой силой. Все почему? Да потому, что вранья много, так бы ежа в их глотки поганые и затолкала!
   И, поймав на себе вопросительный взгляд Новицкого, пояснила:
—Это, батенька, про власти наши говорю, страсть, как не люблю я власти. Столоначальников разных. Одна беда от них людям и разорение.
—За что  же власти вам так не любезны, уважаемая Марфа Кирилловна? — улыбнулся Новицкий.
—За то, Дмитрий Федорович, что простому человеку, вроде меня, старухи, просвету в житье нет. Пятого дня была вызвана в окружной суд  для дачи свидетельских показаний. На  моих глазах пьяный мужик женку свою зарезал. Так столько там узнала  всякой всячины  от людей! Одни обиды да злоключения.  Не слышит власть простого человека, оттого и многие беды наши.
—Да бог с ней,  с властью, Марфа Кирилловна. У меня дело к вам важное, деликатное.
—Пока чаю не напьюсь, о делах слушать не стану, — произнесла сваха, засовывая в рот конфету.

Пила чай она долго. Тяжело отдувалась. Наконец, приговорив пять стаканов, вытерла  потное лицо платком и блаженно улыбнулась.
—Благодарствуйте за угощеньице. Теперь можно и о деле поговорить. Кого сватать будем? Али для себя невесту ищете?
— Нет, не для себя, — смутился Новицкий. — Взял я в дом девушку, сироту. Помощницей кухарке. Только вижу, не уживется она в моем доме. Тоскует сильно. К тому же молодая красивая девушка в усадьбе с одиноким мужчиной, сами понимаете, лишний соблазн и пища для навета.
—Ай-ай, — покачала головой сваха, — меня не обманешь. Поди, уже обработал девицу,   теперь решил с рук сбыть от греха подальше?
—Мое условие такое: парень должен быть не бедным,  городским, лишенным предрассудков, — пропустив замечание свахи мимо ушей, произнес Новицкий. — И еще. Поскольку девушка сирота, приданого за ней нет.

—Что ж, нет – так  нет.  Имеется  у меня на примете один парень, которого можно просватать за твою сиротку. Приемыш купца Полуянова. Парень видный, образованный. Купчина его крохотным  мальчонкой в свой дом взял, как к родному сыну относится.  Парень немного робкий, тихий. Такой жених понравится любой девушке на выданье. Купца я как-нибудь уговорю. Что ему приданое сиротки, ежели своих денег считать не привык?
—Не сильно молодой человек религиозен?
—В церковь ходит исправно. Как уж там на самом деле, кто его знает?
—Лады, — Новицкий забарабанил пальцами по столу. — Осталось их свести.
—Чего долго ждать? Век долог, а час-то он дорог. Денька через два-три привезу парня сюда.  Пущай познакомятся. Там, глядишь, и сосватаем, — сказала сваха, поднимаясь из-за стола.
— Девушку увидеть не хотите, Марфа Кирилловна? — спросил Новицкий, вставая, чтобы проводить гостью.
—Чего мне на нее смотреть! Чай не я к ней сватаюсь. Значит, договорились, Дмитрий Федорович. Парня  к девице  я привезу. Главное, чтобы они друг дружке приглянулись.

Сваха выполнила свое обещание. Через два дня в усадьбу Новицких  въехал наемный экипаж. Из него в сопровождении уже знакомой свахи вышел высокого роста молодой человек с пышной копной русых  вьющихся волос. В белой рубахе-косоворотке, черных брюках, заправленных в  начищенные до блеска  сапоги.  Робко остановился, оглядываясь по сторонам.
—Иди же! — подтолкнула его в спину сваха. — Будешь так робеть, в жизнь не женишься.
Гордей, желая поскорее избавиться от Василины, с радостью встретил гостей. Провел их в дом, шутил без меры, крикнул, чтобы Аленка несла самовар. Наконец, вышел поприветствовать гостей  хозяин дома.  И  все чинно-важно сели к столу.
—Где же красная девица? — спросила сваха Новицкого.
—Гордей Ермолаевич! — обратился Новицкий к старику, — пригласи сюда  Василину.
—Сей момент, Митрий Федорович. Добром не пойдет – за косу притащу!
Минут через десять появилась Василина. Румяные прежде  щеки ее побледнели, глаза покраснели от слез. В руках девушка держала поднос с пирогами.
—Хороша девка! — цокнула языком сваха. — Ничего не скажешь!
—Угу! — восхищенно произнес потенциальный жених и заерзал на месте.
—Садись, Василина,  к столу, — указал на стул Новицкий.

   Василина поставила поднос на стол и осторожно присела на предложенный стул  боком.
—Значит так, девушка, — обратилась  сваха  к Василине. — Это только дерево в поле одиноко растет. А человеку быть одному не пристало. Ведь даже неразумная птаха хлопочет – свое гнездо свить хочет. Есть товар у меня, красный молодец. Да ты и сама, чай, с глазами, видишь, какого я тебе парня  привезла. Красив, умен,  еще спасибо не один раз мне скажешь за такого жениха.
Василина молчала, опустив глаза вниз. Только раз метнула стремительный взгляд в сторону гостей. Парень ей понравился. Отметила, что глаза у него добрые. Смотрит ласково.
—Налей-ка нам чайку, девушка, покажи свое умение.
   Хитрые глаза свахи так и сверлили Василину. Под этим взглядом девушка  съежилась, встала со стула и стала разливать  чай. Руки у нее дрожали. Когда очередь дошла до жениха, от страха  потемнело в глазах. Стакан  выскользнул  из рук –  и прямо на коленки гостя.
Все ахнули. Парень пронзительно вскрикнул от боли. Василина закрыла лицо руками и выбежала из столовой.
—Бывает, — сваха подала салфетку парню, — стушевалась девушка, эка невидаль. Одна девица на моей памяти чугун со щами на голову жениху вылила. И ничего – живут.
—Да я что, — промямлил парень, — я не в обиде. То ж нечаянно. Хуже, когда жена зловредная попадется, специально напакостить норовит. А Василина не со зла.
— Бывает всякое. — Сваха разгладила складки широкой юбки. — Завтра навещу Савву Лукича, покровителя твоего, отца названного. Коли приглянулась тебе девушка,  вижу, что приглянулась, пущай свадьбу готовит. Чего  медлить?
—Ежели она не согласится пойти за меня? — с опаской спросил  жених.
—Будет тебе ее согласие, по ней видно, пришелся ты ей по нраву, светик. Да и барин на что? Уговорит девицу  в лучшем виде.
—Она будет согласна, — сказал Новицкий и с досадой  закусил губу.

Ему стало жалко расставаться с Василиной. До боли жалко. Но иного выхода он не видел.
               
                40
 
  Август торопливо подходил к концу. Стали темными и холодными ночи. Сочная трава на лугах огрубела, поблекли зеленые краски, на всем лежала печать неминуемой осени. Веяло по деревням медовым духом  яблок, пламенела  кроваво-красными гроздьями калина. Готовились к отлету  на юг ласточки и стрижи. С Успения (1) девушки начинали присматриваться к женихам; просмотришь суженого – не бывать  замужем в этот год. По погоде гадали на предстоящую зиму. Крестьянину в эту пору – только поспевай. Работы хватает и в гумнах, и в поле. Впереди первые заморозки. А значит – лету конец.
  В эти августовские дни  в жизни огромной державы наконец-то произошло событие, которого долго ждали как в убогих деревенских хижинах, так и в поместьях дворян: в Портсмуте (2) был заключен долгожданный мир с Японией. Близкие к правительственным кругам газеты  восторженно писали, что наконец-то у властей развязались руки для победного прекращения внутренней войны. Либералы были более осторожны в оценках, считая вымученный  мир прологом к возрождению великой  России. Совершенно иначе отнеслись к миру радикалы всех мастей. Нелегальная пресса твердила своим читателям, что революция не только не пойдет на спад, борьба станет еще более беспощадной, до полного крушения одной из сторон. Какой именно – радикалы говорили прямо: под удар поставлен консервативный, многовековой государственный порядок. Но население России  в целом, устав от войны, восприняло известие о мире с огромным  облегчением. В рабочей  и тем более в крестьянской среде заметно снизился накал революционной борьбы. Стало казаться,  что бунты пошли на спад. Тем временем  огромный и неповоротливый корабль под названием «Российская империя» продолжал стремительно нестись на острые  рифы истории.

  Новицкий,  сгорая  от желания увидеть Лизу, посетил усадьбу Заваруйкиных.  Лакей сказал ему, что Елизавета Павловна  уехала в Петербург на консультацию с врачами  и когда будет – неизвестно. В усадьбе Троповых все было без изменений, если не считать отъезда в столицу графа Щепина. Марианна вздохнула с облегчением, повеселела, вновь захотела увидеть своих друзей. Но кого было звать? Цивиньский, оскорбившись поступком княгини, отбыл в неизвестном направлении. Поговаривали, что в Варшаву. Ремизовы иногда навещали княгиню, но их тяготило частое присутствие в усадьбе Троповых отца Геннадия с его бесконечными проповедями о вреде эксплуатации человека человеком и наставлениями в истинной вере. И они, чтобы реже бывать у княгини, ссылались  на постоянную занятость. Назаров после всего случившегося избегал встречи с Марианной, да и она не горела желанием лишний раз напоминать себе о произошедшей  трагедии. Заваруйкина была в отъезде. Оставался один Новицкий.  Его Марианна, в отличие от своего отца, встречала всякий раз словно родного.
 
Василина, давшая  согласие на замужество, была помолвлена и стала считаться невестой. Григорий, так звали жениха, навещал ее иногда  в усадьбе Новицкого, предварительно испросив на то согласие барина. Один раз он отвез невесту  в город за покупками, накупил ей всякой всячины. Бесчисленные коробки валялись беспорядочно во флигельке, куда Аленка постоянно бегала смотреть обновы, перебирать отрезы шелка, кисеи и мотки тонких кружев. Но они мало интересовали Василину. В горьких слезах шила девушка  себе подвенечный наряд.  Готовила нехитрое девичье приданое. В помощницы ей из города была прислана белошвейка – молодящаяся особа лет сорока. Она по-хозяйски расположилась во флигельке, изрядно потеснив Василину. И закипела работа.

В середине сентября  Новицкий получил известие от Заваруйкиных. Его срочно, без объяснения причин приглашали к соседям в усадьбу. Замерло сердце от страха. Сковало дурным предчувствием. Срочно собрался и выехал.
Павла Игнатьевича он встретил сразу, как только переступил порог дома.
—Молодой человек, — ответив на приветствие, сипло произнес Заваруйкин. — У Лизаньки снова приступ. Только вернулись из Петербурга – и на тебе!
—Я могу видеть Елизавету Павловну? — спросил тихо Новицкий.
—Сейчас нет, у нее доктор Назаров. А после – конечно же. Лизанька вспоминала о вас.
Новицкий сел на предложенный стул в  гостиной, крепко, до боли, сжал руки в замок. Потекли минуты томительного ожидания. Назаров вошел стремительно, нервно подергивая плечами. Встретился взглядом с Новицким,  кивнул на приветствие.
— Викентий Харламович, как она? — бросился к доктору Заваруйкин.
—Увы, Павел Игнатьевич, обрадовать ничем не могу, положение более чем серьезное.
—Она умрет? — безнадежно выдавил из себя  Заваруйкин.
— Боюсь, что да, крепитесь, Павел Игнатьевич. Молитесь за Лизу.

—Я могу ее видеть? — нетерпеливо спросил Новицкий.
—Конечно. Только не долго. Лиза нуждается в покое, — сказал  Назаров и снял очки. 
     Новицкому показалось, что близорукие глаза его увлажнились.
 Марго не отходила  ни на шаг от больной дочери.  Но когда Новицкий вошел в спальню Лизы,  вышла, оставив  их наедине.
— Вот и свиделись, — слабым голосом произнесла девушка и протянула к нему руки.
— Лизанька, почему вы не давали о себе знать? Почему скрылись от меня? Неужели я стал вам не люб?
   Новицкий сел рядом с Лизой, поднес ее руки к губам, осыпая их поцелуями.
—Дмитрий Федорович. Я испугалась того нового, что вы открыли  для меня.  Малодушно бежала, думая, что так будет лучше для нас обоих. Я упросила папу отвести меня в Петербург. Нет, не думайте, что я пыталась забыть все, что между нами произошло. Видит бог, это было самое яркое впечатление в моей жизни.
— Лизанька, у вас еще будет много разных впечатлений!
—Прошлой ночью я проснулась оттого, что ясно увидела во сне  вокруг себя червей. — Глаза Лизы лихорадочно заблестели, голос стал слабее и тише. — Их было много. Вы знаете, я так боюсь червей! Но сон мой не прошел, когда я открыла глаза. Черви  явственно копошились вокруг меня. Ощущение длилось с минуту. Затем исчезло. Это предчувствие, Дмитрий Федорович. Я умираю. Сегодня  попросила маму нарядить меня в последний путь в свадебное платье. Я видела в витрине магазина очень красивое платье. В Петербурге мама мне купила фату. Хочу, чтобы она была на мне вместо савана. Ведь даже смерть должна быть красивой!  Вы согласны со мной, Дмитрий Федорович?
Новицкий ничего не ответил, только прижал ее ладони  к своей щеке.

—Я устала, — сказала Лиза, закрыв глаза. — Прощайте, Дмитрий Федорович, вспоминайте преданную вам Лизу хотя бы иногда.
— Прощайте, Елизавета Павловна, Лизанька, куколка моя, до самого последнего вздоха буду помнить о вас.
Ему было трудно сдерживать слезы. Но он крепился. И дал волю нахлынувшим чувствам только тогда, когда расстался с умирающей девушкой.  Прислонившись к стене, вздрагивал, хрипел от плохо сдерживаемых рыданий. Обернувшись на звук приближающихся  шагов, увидел перед собой Назарова. Быстро вытер ладонями мокрые глаза.
— Простились с Лизанькой, Дмитрий Федорович? Несчастная девочка!
— Викентий Харламович, неужели  Лизе ничем нельзя помочь?
—Увы, — Назаров покачал головой. — Такие больные обречены. Как это ни прискорбно.
—Как ваши дела?  Помнится, хотели уезжать из нашего захолустья?
    Новицкий достал из кармана платок, высморкался.
—Хоть и не ко времени, но скажу вам. Радость у меня. Груша, экономка моя…
—Что с Грушей? — воззрился на Назарова Новицкий.
—Ребенка ждет от меня  Груша. Недавно призналась, что третий месяц уже пошел. Так что с отъездом придется подождать. У Грушеньки тетка   в городе живет, вдова, помогать с ребеночком нам обещала.
—Что ж, поздравляю вас, — глухо произнес Новицкий. — Значит, еще увидимся.
— Дмитрий Федорович, заезжайте ко мне в гости, просто так, по-дружески. Вам сейчас после смерти Лизы тяжело будет. Заезжайте.
— Спасибо на добром слове, Викентий Харламович. Пойду попрощаюсь с Павлом Игнатьевичем. Всего вам доброго и до свидания.

Весь вечер после возвращения из усадьбы Заваруйкиных  Новицкий  не выходил из своей комнаты. Утром  узнал от посыльного, что Лиза ночью умерла.
 Хоронили ее ясным, но ветреным  осенним  днем. Девушка лежала в гробу, словно прилегла отдохнуть на часок и случайно уснула. Только  синие губы были  густо намазаны яркой помадой.  Марго выполнила последнюю просьбу дочери. На Лизе было белое свадебное платье, все в воздушных  кружевах,  на посиневших руках тонкие длинные перчатки. И фата с венчиком из цветов, скрывающая не в меру нарумяненное лицо. В церкви  Назаров держал под руку окаменевшую от горя  Марго. Она не плакала, смотрела на  лицо дочери неподвижным взглядом и исступленно твердила: «Господа, может, мы все ошибаемся, и Лизанька просто спит?»  Заваруйкин скорбно молчал, и, казалось, никого не замечал вокруг. Рядом с ним находился Завьялов. Предводитель уездного дворянства был скорбен и строг. В приличествующем особому случаю черном фраке. Посреди отпевания  приехала в темном платье и шляпке с густой вуалью Марианна. Привезла с собой большую охапку цветов. Подошла к гробу, перекрестилась. Вслед за дочерью  к гробу подошел Тропов. Немного постоял и отошел в сторону.

 Новицкий вздрогнул, заметив, как князь любезно целует руку какой-то даме и при этом улыбается. От запаха ладана у Новицкого закружилась голова, стало нестерпимо душно. Он,  словно сквозь туман,  видел вокруг себя много людей, большей частью незнакомых. Иные переговаривались между собой; сквозь стройные звуки пения певчих до Новицкого долетали обрывки некоторых фраз. Их содержание злило Новицкого. Ни слова о покойной  девушке, ни капли сострадания к горю ее родных. Новицкий порылся в карманах,  достал золотое колечко матери. Началась церемония последнего целования. Он первым, вопреки традиции,  подошел к гробу. Осторожно, чтобы не опрокинуть свечу в руках покойной, надел кольцо на безымянный  палец девушке. Поцеловал ее в холодные бесчувственные  губы.
— Дмитрий Федорович, — услышал  за спиной взволнованный голос Назарова, — снимите кольцо, это дурной знак.
Новицкий затуманенным взором обвел церковь, присутствующих.  Перевел взгляд на Назарова.
— Когда умру, похороните меня рядом с Лизой. Более ничего для себя не желаю.
Сзади громко зашушукались. Марго пронзительно вскрикнула и безжизненно повисла на руках у Назарова.
—Воздух, ей нужен воздух, — услышал Новицкий чей-то встревоженный голос.
 Несколько заботливых рук вынесли  Марго из церкви. Она была в обмороке.

 Новицкий, почувствовав подступившую к горлу тошноту,  быстро вышел следом.
 На кладбище было менее многолюдно, чем в церкви. Завьялов, надев на лицо маску безмерного страдания, разразился речью, длинной и пустой, из которой следовало, что уходит в небытие лучшая часть русской аристократии. Пение вечной памяти, глухой стук комьев земли о крышку гроба. И цветы. Огромное количество пестрых осенних цветов, которые  разноцветным  ковром покрыли  свежую могилу.
 На поминки Новицкому идти не хотелось. Заваруйкин настоял. В доме все напоминало  о Лизе. Каждая вещь была овеяна ее прикосновением.  Новицкий ни с кем не общался, бесцельно бродил по комнатам, пока не остановился перед портретом девушки, перенесенным из ее спальни в столовую.

—Павел Игнатьевич, — обратился Новицкий к хозяину дома. — Разрешите мне нанять художника, чтобы скопировать портрет вашей дочери.
— Конечно, молодой человек, конечно. — Заваруйкин  похлопал Новицкого по плечу, — Я даже буду рад этому.  Может, водочки  выпьем  на помин души Лизаньки? Вы как? Не против водочки?
— Не против, — кивнул в знак согласия Новицкий.
   Ему сейчас хотелось напиться до беспамятства. Предложение несчастного отца было как нельзя кстати.
—Вот и хорошо. Водочка  нам душу отогреет.  Посидим по-соседски.  Эх, Лизанька-Лизанька! На кого ты нас, стариков, оставила? — тяжело вздохнул Заваруйкин. — Пойдемте, Дмитрий Федорович,  в мой кабинет, там тихо. Никого видеть не хочется.
 Домой Новицкий явился только под утро. Весь вечер и часть ночи  они с Заваруйкиным  пили и предавались воспоминаниям о Лизе. Заваруйкин рассказывал о том, какой  она была в детстве, как взрослела. Показывал фотографии. Тяжело и горестно вздыхал. Новицкий еле отделался от него. Приехал домой в изрядном подпитии,  бросился, не раздеваясь,  на постель  и забылся тревожным сном.
… Никто в эту ночь не видел, как над старым помещичьим домом  низко летала  черная птица с красной отметиной на шее. Только на зорьке поднялась ввысь и растаяла темной точкой в порозовевшем небе.               

                Примечания

1. Успение – Успение Пресвятой Богородицы 15 (28) августа.
2. Портсмут – город в США, где 23 августа (5 сентября)  1905 г. был подписан мирный договор
между Россией и Японией.

                Конец 1 части