Бес на причастии

 Николаева не допустили к причастию. Такое с ним случилось впервые и оставшуюся службу он стоял в стороне, соображая что теперь ему делать.
Ситуация была глупая и неожиданная, он не мог и предположить, что с ним такое случится, а тут - на тебе.

 Шла вторая неделя Великого поста. Женя Николаев исправно читал утренние и вечерние молитвы, по возможности ходил на все службы, на той неделе исповедался и причастился, да и в целом старался держать мысли и тело в чистоте - не сквернословил, не осуждал, не пил, не курил, не ел мясного. Бывали, конечно, мгновения, когда накатывала чёрная волна и хотелось сделать что-нибудь запретное, не вяжущееся совершенно с правилами церковной жизни, хотелось позвонить знакомым девкам и организовать встречу, но Николаев мужественно преодолевал искушения и с Божьей помощью через Иисусову молитву одолевал беса, пытавшегося его втоптать в грязь.

 На завтрашнее утро он назначил себе непременно пойти на службу и причаститься. Вечером накануне домой с работы он попал поздно и сразу сел читать Покаянный канон, требуемый церковным уставом для совершения причастия. Старался читать на церковнославянском и не подглядывать в современный перевод, написанный под каждым стихом. Вот, он дошёл до места, которое звучит так: Кто; твори;т такова;я, я;коже а;з? Я;коже бо свиния; лежи;т в калу;, та;ко и а;з греху; служу;. Он остановился и перечитал ещё несколько раз эту строчку. Ему нравились такие уничижительные сравнения в собственный адрес. Ведь он действительно долгие годы жил как свинья, копошащаяся в собственном дерьме, делал только то, что нравилось его бренному телу, а о душе вспоминал изредка, когда становилось совсем гадко после очередной пьянки, или случайного секса с какой-нибудь совершенно омерзительной девахой. Вот тогда он и вспоминал, что, помимо плотского, есть ещё и внутренний мир, который призывает обратить на себя внимание. Именно в такой момент, после грандиозного праздника, на котором он перевыполнил греховную норму - алкоголь, наркотики, секс, драка, наркотики, секс - Женя пришёл в церковь. Бабуля из свечной лавки сразу побежала в алтарь за священником, видно на лице у Николаева было что-то такое написано, что сразу сообщало миру о великих проблемах. К нему вышел маленький улыбчивый отец Димитрий и, с отцовским добродушием, пообщался внимательно с Женей, несмотря на дикий перегар, от которого гасли свечи у икон. И, уже на следующий день, Николаев стоял на вечерней службе, растерянный, следил за стоящими рядом людьми и старался делать крестное знамение одновременно с ними.

 Так постепенно он втянулся, выучил “Отче наш”, “Символ веры” и читал ежедневные молитвы. Ему нравилась эта жизнь, нравилась атмосфера в храме, запах свечей и ладана, голоса хора, особенно когда они затягивали “Святый боже”. Купил себе тут же в лавке книгу архиепископа Луки “Я полюбил страдание…” - ему понравилось название. Ещё на службу приходило много красивых девушек и женщин. именно в прихожанках было что-то притягивающее, возможно это от того, что они были одеты в длинные юбки и платки, поэтому приходилось распознавать женскую красоту только по округлости фигуры, или по плавности движений. Всё это было упоительно и открывало перед Николаевым радостные ворота в мир Бога.

 Он вернулся к канону. Под стихом про свинью в калу была современная расшифровка и звучала она совершенно пусто и неубедительно: Кто совершает такое, как я? Ибо как свинья лежит в грязи, так же и я греху служу.

 Не мало времени и сил ушло у него на вечерние чтения вместе с молитвами, ведь он не спешил, старался каждую фразу пропустить через сердце. Закончил он в первом часу ночи и уставший, но довольный лёг спать, поставив будильник на пол шестого утра, ведь в семь уже начиналась служба.

 Справа от главных врат алтаря стоял дьякон, скрытый от людей тумбой с живыми цветами и монотонно читал утренние. В храме был полумрак, старушки разжигали свечи и входящие тщательно вытирали мокрые ботинки о ковёр у дверей. В левом углу у расписанной колонны уже был приготовлен столик и Николаев встал в очередь на исповедь. Настроение у него было приподнятое, он предвкушал как выйдет из храма через два часа обновлённый и чистый, как будет сохранять эту радость союза с Богом в сердце. Он вчера и сегодня утром перебирал свои грехи, которые мог бы озвучить и решил оставить в этом списке только гордость, потому что с момента последнего причастия больше грехов кроме гордости он за собой не мог вспомнить. К тому же ему не нравилось, когда кто-то очень долго исповедовался, да ещё и на бумажку при этом выписывал тысячи своих грехов. Особенно долго занимали священника разговорами женщины - нет, чтоб быстренько раз-раз и перечислила парочку грехов, так они начинают болтать, спорить, спрашивать советов, а огромная очередь стоит нервно сзади и все пытаются смирять свою ненависть к этой эгоистке, совершенно не думающей об остальных.

 Из алтаря выплыл молодой незнакомый священник и двинулся в сторону ожидающих исповеди. Женя раньше его не видел. У батюшки было полное женское тело и он вальяжно взмахивал бёдрами при каждом шаге, на ногах его были кроксы. Лицо было оплывшее с равнодушными маленькими глазками, а бородка являла собой скудный клочёк жидких рыжих волос; вид он имел такой, что не только исповедоваться ему не хотелось, но и в самого Бога можно перестать верить, встретив такого священника. Но Женя, подумав всё это, тут же укорил себя за то, что прямо в церкви он наглым образом грешит и причём ни на кого-то, а на самого служителя господня, осуждая его. Придётся в список грехов на исповеди добавить и осуждение.

 Тонким противным голосом священник помолился вместе с ожидающими и приступил к исповеди. До Николаева очередь дошла довольно быстро, но, пока он ждал, ему пришлось наблюдать за мужичком, который подходил по очереди к каждой иконе и, делая поклон с крестом, гавкал. Да, как настоящая собака, гавкал и крестился. Николаев читал, что это бес таких людей забирает в свою власть и теперь для этого мужика надо где-то искать редкого священника, который проведёт обряд отчитки и выгонит беса. Было действительно страшно наблюдать за этим человеком.

 Когда подошла очередь Николаева, он быстро произнёс, стоя рядом с женоподобным батюшкой, что, мол, много гордился и осуждал, и замолчал, опустив голову. Священник тоже деланно помолчал, подкатил глаза и накрыл голову Жени епитрахилью. Пробурчав разрешительную молитву, он дал поцеловать крест и библию и спросил “Вы поститесь?”, “Да” - ответил Николаев. И тогда толстый священник, от которого к тому же пахло потом, сказал, что до причастия он Николаева не может пока допустить, что надо ещё поститься и больше молиться. Женя рассеянно закивал, он совершенно не ожидал такой развязки и обиделся не сразу на противного попа, а немного погодя, когда отошёл от исповедующихся и встал в стороне чтобы продолжить участие в службе - почувствовал себя чужим в этом месте. Почему его лишили радости причастия? Горечь подкатила к горлу и жгучая слеза застряла в глазу. В глубине храма приоткрылась дверь и поманила его на улицу, на чистый весенний воздух из душного закопченного помещения. Он так и сделал - развернулся и быстрым шагом покинул храм.

 А отец Лука, любимый протеже настоятеля Илии потом ещё много лет рассказывал историю, как однажды исповедовал человека с двумя тенями за спиной.
 - Смотрю, - говорил Лука, почёсывая жидкую бородёнку, - у мужичка того за спиной две тени на пол падают. Одна стоит на месте, а другая не спокойная, спаси Боже, дёргается туда-сюда. Я сначала грешным делом подумал что спросонья показалось мне, а потом нет, гляжу и народ косится на него, да крестится. До причастия его я на всякий случай не допустил, а он то в лице исказился, почернели глаза его - и пулей выскочил из храма.
 - Да, бесы любят на службу ходить, - добавил дьякон.