По натянутой струне Гл 27. Идиллия

Глава 27. Идиллия 

Седьмого марта в любом производственном коллективе идет празднование, и виновницы этому, конечно же, женщины, ведь восьмое марта в России – выходной. Так и в газовой отрасли. Правда в компрессорных цехах, через агрегаты которых прокачиваются ежесуточно миллионы кубометров газа, празднуют, но без употребления спиртного. У коллективов слишком высокая ответственность.

Так было и в цехе, в котором работает Майлер. Собрали женщин, мужчины поздравили их, подарили им подарки, угостили чаем с конфетами, и часа на два-три раньше отпустили их домой.

После пяти вечера и у Готлиба закончился рабочий день. Шел на остановку, погруженный в свои мысли. О чем думал, да, бывает такое, что ни о чем. Дом есть дом, в котором его ждала семья – жена и дети. По телевизору показывают один канал и то - с мощными помехами.

- О, Готлиб, привет, - Майлер, услышав приветствие, поморщился, пытаясь узнать в этом широко улыбающемся невысоком мужчине, кого-то из знакомых. – О, - поняв, что его узнают, похлопал тот Готлиба по плечу, - не узнал. Видно рано мы тебя отпустили, празднуя День вывода войск из Афгана.

- А-а-а, - расплылся в улыбке и Майлер, обнимая этого мужика, а сам, как на зло, не мог вспомнить не то, что его фамилии, а даже и имени.

- Так это я, Гога. Не помнишь? А Женьку Сивкова знаешь?

- Конечно, в нашем цехе работает. Да, он афганец, - закивал головой Майлер.

- А я его друг. Не помнишь? Ну, пятнадцатого февраля у Женьки в вагончике собирались. Однополчане мы. Помнишь?

- Что-то, но не так хорошо, - поморщившись, признался Готлиб.

- Так погоди, он вот-вот подбежит, и пойдем сегодня ко мне, все напомню тебе про себя. Давай, - и, вытащив из-под куртки бутылку вина, сунул ее Готлибу, - пары глотков не сделаешь, не отпущу! - В приказном характере сказал тот.

- Да, нет, нет, - оттолкнул его руку Готлиб. – Не тот день у меня сегодня.

- Ну че ты, паря… - цепляясь за куртку Готлиба, тот снова продолжал совать свою бутылку вина Майлеру в лицо.

Но Готлиб не из тех. Жестко отодвинув руку от себя, сказал на ушко афганцу:
- Я больше повторять не буду, - и пошел в сторону остановки.

Подъехавший автобус, собравшаяся толпа в этот раз не атаковала, как раньше. Мужчины расступились, пропуская в него женскую половину, и только потом аккуратненько, без толкотни, заходили в салон.

Готлиб постарался втиснуться в середину автобуса, опасаясь подвыпившего афганца, минуту назад пристававшего к нему. Став у группы подвыпивших женщин, и о чем-то с интересом говоривших между собою, услышал знакомый голос. И прикусив губу, присмотрелся к этой женщине, оказавшейся его женой – Анжелой.

Но, тут же отвернулся, стараясь не попадаться ей на глаза. Почему? Трудно сказать. Может постеснялся, так как вокруг много людей, хорошо знавших его. Тем более в последнее время жена, находится с ним в конфликте из-за ревности. А сейчас, выпившая, может и концерт устроить в автобусе, чего так не хотелось Готлибу. Поэтому, и старался ей сейчас не попадаться на глаза…

А вот когда автобус остановился на третьей остановке, невдалеке от их вагончика, Готлиб дождался жену, когда она выйдет, и поддерживая ее под руку, повел ее домой.

- О, Готлиб, ты что ли? – невольно удивилась Анжела.

- Я, я, дорогая, с наступающим тебя!

Анжела, крепко ухватившись за него, и, немножко повиснув на его плече, идти пыталась ровно, что ей было делать нелегко…

Помогая ей раздеться, Готлиб отвел ее к кровати, уложив, направился на кухню. Захотелось взять бутылку водки и напиться. Но, когда в кухне увидел детей, это желание у него тут же растаяло. И - правильно.

- Привет, - поздоровался с сыном и дочкой Готлиб. – Может поужинаем?

Дочка, отодвинув от себя книгу, потянулась и спросила:

- С мамой что, папа?

- Та, как сказать, сегодня их поздравляли на работе с наступающим праздником, угостили шампанским, так принято у нас. Вот мама немножко и опьянела, - негромко сказал Готлиб. - Я ее спать положил, так что не обижайтесь на маму.

- Папа, а это правда, что ты хочешь нас бросить и уйти к другой женщине? – звонкий голос сына, сначала возмутил Готлиба.

Резко посмотрев на Стаса, хотел ему что-то дерзко ответить, но тут же спохватился, нашел на кого обижаться. И – вздохнув, вымолвил:

- Нет, конечно. Куда я без вас, ребята? Кому я нужен.

- А та, тетка, с которой в театр ходишь, что, не влюблен в нее? – тут же подкинула жар в душу отца дочь.

- Да то же в театре, в спектакле мы играем друг в друга влюбленных. А когда на улице встречаемся, то болтаем просто так… - соврал Готлиб.

- Правда? – подсела к нему поближе дочка. – Папа, ты правду говоришь?

- Ну, конечно. Она же такая молодая, а я – старик против нее.

- Правда, правда? - Сел ему на колено сын.

- Да, Стасик. Так на работе надо делать, ну, в смысле, в театре, - поправил себя Готлиб.

- Значит, ты все мне соврала! – сын возмущенно посмотрел на сестру. – Папа никуда от нас не уйдет, он наш и только наш.

- Конечно, - одной рукой обняв сына, другой – дочь, и прижав их к себе, заулыбался Готлиб. – Что кушать-то есть у нас, а?

- Ой, да ничего! – закричал от радости Стасик. – Папка, ты мой и только мой.

- А галушек с пюре не хотите? – спросил Готлиб.

- Ура, ура, давай…

Готлиб чистил картошку, Эмма – месила тесто, а Стас, найдя сковороду, поставил ее на газовую плитку.

Мелко порезанная картошка быстро сварилась в кастрюле. Эмма ее тут же начала давить, а Стасик помогал папе рвать маленькие кусочки теста и бросать их в кипящую воду.

Через полчаса ужин был готов.

- Может маму позовете? – спросил Готлиб у Эммы.

- А я уже здесь, - прошептала жена, и приблизив свое лицо к его затылку, шепотом спросила:

- Ты, правду детям сказал?

- Конечно! – медленно повернувшись к жене, и, смотря в ее глаза, прошептал Готлиб.

Долгий поцелуй, как он был сейчас нужен им обоим. И только сейчас, оторвавшись от губ Анжелы, Готлиб невольно удивился, что недавно пьяная жена оказалась трезвой.

И тут же, сжав губы, покачал головой, и посмотрел ей в глаза.

- Чего? – не поняла его молчаливого вопроса Анжела.

- Ты, лучшая актриса, - прошептал он, и заново, припав своими губами к ее губам, стал с жадностью их целовать.