Урок Доброты гл. 9 Винтовая лестница

Глава 9. Винтовая лестница

Между ужасом и кошмаром Лариса, конечно, выбрала последнее. И даже пояснила свой выбор:
– Мы жили – не тужили, наслаждаясь всем хорошим круглосуточно. Но жизнь нас загнала в этот ужасный тоннель. И каждого заставила сделать кошмарный выбор, – грустно сказала она и робко шагнула к винтовой лестнице.
Нерешительно потоптавшись, ребята начали медленно спускаться по неровным каменным ступеням. Возглавил спуск, как обычно, Игорь Кольцов. Осветив вместе со Златкиным фонариком вырубленные в скале стены, он решил, что держаться за них неприятно, но можно. Так и двинули вниз тесной парой: Злата с широкого края освещала ступени, а Игорь впритирку к центру – холодную каменную стену с неровными выбоинами. За ними пристроились Женька Замятин с Ларисой Степановой. Замыкал шествие по уже сложившейся в этом небольшом коллективе традиции Коля Спицын.
Бежать в полутьме вниз по спирали и в голову никому не пришло. Так что тошнило каждого не от косяков вестибулярного аппарата, а по индивидуальным причинам. Злату Журавлёву тошнило от собственной огромной вины перед всеми и от беспокойства за всех. Прежде всего за потерянного неизвестно где своенравного Бафа. Коле Спицыну всё чудился за спиной шелест перепончатых крыльев хорошо оголодавших вампиров. Игоря Кольцова накрывал восторг от необыкновенных открытий и замаячивших в связи с этим перспектив на всю оставшуюся жизнь. Женька Замятин до тошноты прислушивался к своим внутренним ощущениям, но как-то безрезультатно на такой черепашьей скорости спуска. А Ларисе, как и Коле, до тошноты было страшно. Чтобы справиться с паникой, она шёпотом считала неровные ступени:
– ...девяносто шестая, девяносто седьмая...
Сзади Коля Спицын замогильным голосом прохрипел:
– И шоркают по булыжнику нетвердой походкой дрожащие ноги кошачьих искателей.
– ...девяносто восьмая, девяносто девятая... – продолжала бубнить Лариса Степанова и вдруг взвилась: – Господи, никакого терпения на эту лестницу не хватит!
Чуть обернувшись, Игорь Кольцов менторским тоном процитировал Конфуция:
– «Там, где кончается терпение, начинается выносливость».
– Но это действительно невыносимо! – взвизгнула Лариса Степанова и сбилась со счёта. – Невыносимо даже для моей невыносимой выносливости.
Чтобы в очередной раз успокоить её, Коля Спицын с наигранным ужасом заметил:
– Это ж сколько нам потом вверх ползти! Да ещё с хорошо откормленным котом на руках.
Злата, не оборачиваясь, тихо возразила:
– Баф и сам может по лестнице подыматься. И быстрее нас с вами. Дома его даже папа догнать не мог, хотя мчался на пятый этаж через две ступеньки.
– Ну уж нет! – возразил Женька Замятин. – Давайте слопаем внизу по-быстрому все бутеры. Если, конечно, этот низ вообще существует. И мне легче будет, и у Бафа личный рюкзак-переноска снова появится. А то знаем мы его замашки – на миг потерял из виду, и полдня на поиски убьёшь.
Лариса Степанова хотела возмутиться относительно поедания чужих бутербродов, но с чрезмерной кошачьей прытью не поспоришь. И всё же она не смогла промолчать и нервно прошипела:
– Как говорит моя бабуля: «Чем мельче тварь, тем она проворнее». Вот поймаем кота и сразу в спам его на несколько суток отправим.
Но Игорь Кольцов перебил её истеричный выпад очередным загадочным моментом:
– Всем стоп! – скомандовал он. – Лестница закончилась.
Все радостно завопили:
– Ура! Наконец-то!
Игорю пришлось крикнуть:
– Тише вы!
Оглянувшись, он зловеще добавил:
– Дело в том, что ситуация всё ещё продолжает развиваться от плохого к худшему.
Двумя ступенями выше встревоженный Коля Спицын громко ойкнул:
– Ты тут в кромешной тьме не темни. Излагай яснее. Что там у тебя?
Игорь нарочно выдержал драматическую паузу и не торопясь объяснил, что последняя ступень переходит в небольшую площадку. А площадка упирается в дверь того же формата, что и на входе в тоннель.
– И теперь у меня две версии событий, – задумчиво подвёл итог Игорь, – либо Бафа отродясь не было в этом тёмном переходе, либо он справляется с разными дверьми лучше вора-домушника.
– В смысле? – не понял Женька Замятин. – На двери засов или того лучше – амбарный замок?
– Сами смотрите.
Игорь прижался спиной к неровной каменной стене и направил луч фонарика на дверь. Ребята тесной кучкой оказались перед дверью столь же маленькой, что и на входе. Коля Спицын разочарованно выдохнул:
– Опять загадочная дверь в тартарары. С этим котом кругом сплошной трэш и угар. Я уже вижу, как местные привидения затряслись своими утонченными костями от инфернального смеха. Таких дураков, как мы, они и при жизни не видели.
Женька Замятин перекинул камуфляжный рюкзак на другое плечо и честно отозвался о новой двери:
– Нда, выглядит на редкость кузяписто. Прямо не замковый антураж, а какой-то сельский склад отработанного навоза.
Тут уж и Лариса Степанова дала волю эмоциям:
– Да сколько можно тупить!? Сразу же было понятно, что кота здесь ни краешком, ни мельком, ни блошиным писком ни разу не было. Послушали бы меня, свою старосту – уже одноклассников бы догнали. Сейчас бы сытым оленям хвосты крутили. Ну, или кабанов на вертеле. Не знаю, что в заповедниках вертеть принято… Так ведь нет, подавай нам очередную загадочную дверь в очередное загадочное не-пойми-что.
Нагнетая инфернальный юмор в коротких штанишках, Коля Спицын за её спиной тихо запел, тщательно переврав все ноты:
– «Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки…»
Идеальный музыкальный слух Ларисы не выдержал такого надругательства над нотами – Лариса расчихалась.
– Это у меня аллергия такая. На каждую фальшивую ноту, – объяснила она между чихами.
Коля Спицын виновато взглянул в глаза измученной его какофонией Ларисе и изо всех сил прыснул на неё своим оптимизмом:
– Вот бы за этой мелкой дверью вдруг оказался наш большой белый, словно теплоход, автобус.
Женька Замятин снова перекинул рюкзак  на другое плечо и согласился на меньшее:
– Олени, обожравшиеся добрым сеном, тоже подойдут. От них до автобуса, да по широкой тропе, да бегом, да с хорошей песней, да с прекрасным настроением, да за лучшей на свете старостой, да с умнейшим котом на загривке… Делов минут на пять.
Но у Ларисы Степановой был свой вариант счастья. Сквозь навернувшиеся от аллергического чихания слёзы она мечтательно улыбнулась и загадала:
– Единственное мое заветное желание – это чтобы исполнялось всё, что я захочу.
Все дружно рассмеялись. Вдруг Лариса испугано спросила:
– Интересно, как мы будем защищаться, если за дверью не будет ни автобуса, ни оленей?
Опасения относительно обстановки за дверью возникли и у Игоря Кольцова. Однако из лучших побуждений он предпочёл немного понудить:
– Во-первых, не факт, что мы вообще станем открывать эту дверь ввиду полного отсутствия кошачьих следов перед ней; во-вторых, не факт, что мы сможем открыть её, если наше неуёмное любопытство возьмёт верх над нашим же хрупким разумом; и в-третьих, не факт, что на Марсе… то есть за дверью есть жизнь. Скорее всего, её и там нет. И тогда от кого нам защищаться?
Но получилось только хуже – Лариса громко всхлипнула и едва не разрыдалась. Злата Журавлёва, храбрясь перед одноклассниками, которые по её вине оказались в этом ужасном подземелье, предупредила:
– Если что-то угрожает моему Бафу, я буду нападать! Кто бы там его ни мучал.
Она сняла с шеи бинокль и намотала ремешок на ладонь, словно собиралась обрушить этот хрупкий прибор на чью-то бедовую головушку. Затем протиснулась к дверце и прислушалась. Женька Замятин, как самый опытный в таких делах персонаж, поддержал одноклассницу:
– Правильно, внезапное зверское нападение – лучшая защита для культурных домашних животных.
Игорь Кольцов глубоко вздохнул и поправил Злату:
– Только нападать мы будем все вместе, если сможем открыть эту дверь. Но я пока ни ручки, ни замка, ни какой-нибудь щеколды на ней не вижу.
Для Ларисы Степановой это прозвучало почти празднично:
– Ну, вот и славно. Как, Женька, ты в лесу орал – «Хватай мешки, паром отходит»? Короче, объявляю забег на сто-какую-то ступеньку. Победителю призом достанется мой сухой паёк. Очень вкусный, между прочим. С красненькой рыбкой.
– И мой тоже, – поддержала её Злата и повернулась к двери без замка и ручки. – Интересно, как её раньше-то открывали?
Тут уж у Ларисы Степановой закончилось последнее терпение, и она с презрением проворчала:
– Девушка на дне обетованном думала недолго и пошла по своей старой лыжне.
Однако её грубости никто как бы и не заметил. Потерев задумчиво лоб, Игорь Кольцов начал рассказывать, что в Средние века такие двери имели секретные замки и тайные пружины.
– Потрёшь какой-нибудь камешек, дверь и откроется. Или слово заветное…
Коля Спицын, конечно, не удержался:
– Или слово заветное вежливо прокукарекаешь, – хохотнул он. – Дэр пароль по-немецки называется, а по-нашему – пин-код.
Женька Замятин поставил рюкзак у стены и подошёл к двери.
– Зачем нам такие хлопоты. Мы, чай, не мажордомы какие-нибудь. Дер пароль, так дер пароль, – и с короткого замаха пнул дверь ногой.
Легко и бесшумно дверь качнулась в темноту. Женька развёл руками:
– Вот и весь наш пин-код ихнему дэр паролю. Как говорится, кушайте и не обляпайтесь.
Коля Спицын одобрительно засмеялся:
– Вот ведь каков наш заяц во хмелю!
Лариса Степанова возмущённым шёпотом укорила хулигана:
– Замятин, опять ты чужое имущество не бережёшь. Кто за безобразия платить будет – Пушкин?
– Не боись, – тоже шёпотом ответил сосед по подъезду, подхватывая рюкзак, – эту недвижимость давным-давно со всех балансов списали. Она таперича бесценная. То есть никакой ценности не имеет.