Павлик Морозов из Грайвороново

       Шел сентябрь 1963 года. Наша семья проживала в деревне Грайвороново, которая к тому времени входила в состав Москвы. Рядом с деревней протекала речка Нищенка и впадала в Сукино болото.

       Мой отец Иван Иванович работал водителем грузовика ГАЗ-51 в колхозе имени Дзержинского. Принадлежащие ему поля окружали наше Грайвороново. Основная усадьба колхоза находилась в подмосковном городе Дзержинском, в деревне же было отделение с правлением, которое возглавляла неутомимая Мария Ивановна. Дома взрослые называли ее просто Машей.

       В том году как никогда уродились морковь и капуста. Все это было в таком количестве, что отец уходил на работу очень рано и приходил очень поздно, накручивая целый день рейсы по маршруту поле – овощехранилище. Я до сих пор помню эти крепкие белые кочаны и огромную морковь. Мама одна хлопотала по хозяйству. Печь, керосинка, вода на улице в колонке и мы с братом – мне четыре года, ему шесть.

       И вот как-то отцу дали выходной. Мама обрадовалась и затеяла стирку. Отец рубил дрова, таскал воду ведрами, топил печь. Обычно в такие редкие дни вечером был еще и праздничный вкусный ужин. Мама жарила курицу с картошкой, доставала соленья и варила компот из фруктов нашего сада. Предвкушая праздничный вечер, мы с братом бросились помогать отцу носить воду.

       Я любил эти редкие свободные воскресные дни еще и за музыку. Отец самоучкой выучился играть на аккордеоне. Отслужив срочную службу в группе войск в Германии, он привез оттуда водительские права и немецкий перламутровый аккордеон. Так он стал водителем и музыкантом. Первое кормило нашу семью, а второе доставляло ему, маме и нам с братом истинное удовольствие. Надо отдать должное отцу – играл он душевно, с каким-то упоением. Но это особый рассказ. Единственное, что могу сказать, – его внук, а мой сын, окончил музыкальную школу и до сих пор иногда играет именно на этом аккордеоне.

       Так вот, в самый разгар праздничных хлопот и приготовлений мама взглянула в окно и обреченно сказала: «Вань, Маша идет!» Это означало только одно: конец выходным, колхозу срочно понадобилась машина. Отец посмотрел на маму, и ему стало так жалко ее, что он быстро принял решение и спрятался за дверью кухни. Открылась входная дверь, и на пороге появилась Мария Ивановна.

       – Здравствуй, Тоня! – обратилась она к моей матери.

       Увидев меня, выдала конфетку и положила холодную руку на мою подстриженную «под Котовского» головку.

       – А где Иван? – спросила она. – В правление колхоза позвонил председатель: на базу надо срочно отвезти машину капусты.

       Мама ответила, что он ушел к другу – в общем, где-то он в деревне, и дома его нет.

       Меня с детских лет учили говорить правду, и я хорошо это усвоил. Дожёвывая конфету, я подошел к двери, где прятался отец, и сказал:

       – Мама, ты забыла, папа здесь!

       Я легонько толкнул дверь, и отец предстал во всей своей красе. Далее немая сцена.
 
       Я смотрел в окно и видел, как уводили моего папу. И долго еще плакал, понимая, что праздничного вечера не будет. Весь день, как могла, мама утешала меня. Утром, еще затемно, уходя на работу, отец поцеловал нас с братом в маковку. Мне показалось, чуть крепче, чем всегда.