Переправа

 Виктор собирался на новое ночное задание. После безупречно проведённой операции по подрыву моста командир, не задумываясь, поручил ему уничтожение переправы, вернее, недавно заведённого немцами временного понтонного моста.

 Юрка Алексенцев завидовал товарищу белой завистью и одновременно выказывал беспокойство за него.

- Как надо нырять и плавать под водой, и взрывчатку закладывать - так сразу ты, Витька! Здорово у вас с Забелиным это получается! Эх, почему я так плохо плаваю по сравнению с тобой? А ты, небось, нарочно тренировался, готовился? Будто знал, что пригодится! Ты там в своём Краснодоне из речки не вылезал, признайся!

- Я в Краснодоне музыкой занимался, - улыбнулся Виктор, аккуратно завязывая собранный вещевой мешок. - Я же тебе рассказывал про наш струнный оркестр! А в речке, конечно, купаться любил, как все ребята.

 - Ага! - усмехнулся Алексенцев. - Понятно! Видать, у тебя и тут талант. Так же, как с гранатами! Так я тебе и поверил, что ты совсем-совсем заранее не готовился!

 - Ну нет! Готовился, конечно, - согласился Виктор. - Ещё как готовился! Ведь было же понятно, что войны с фашистами не миновать.

 - Понятно-то понятно, - протянул Юра, - да только мы-то думали, что воевать будем на их территории и управимся быстро, раз-два и готово! Как они, фашисты, значит, к нам сунутся, так по носу и получат! А они, гады, уже второй год нашу землю топчут...

- После поражения в Испании стало ясно, что фашисты сильны, и воевать с ними будет нелегко, - возразил Виктор.

- Это если только таким умным, как ты! А я вот тогда ещё не думал, что война к нам сюда прийти может. За испанцев, правда, обидно было до слёз. Но мне тогда казалось, мы такие сильные, что фашисты нас боятся и первыми ни за что не нападут. Может, конечно, я тогда еще мал был и чего-то не понимал! - и видя, что Виктор закончил сборы и водрузил вещмешок себе на спину, Юра спросил с некоторым сомнением:

- Ну что, покурим на дорожку?

- Давай, пожалуй, после, когда назад вернусь, - решил Виктор.

- Что ж, это правильно, - согласился Юрка. - Перед таким заданием может и не стоит.

- Привыкать не хочу.  Да и побереги пока курево. -
 Виктор поднялся было, но Юра схватил его за руку:

- Да погоди! Давай хоть так, без курева, присядем на дорожку. Ну вот. Удачи тебе, Витька! Чтоб к рассвету вернулся целый и невредимый! Мы же с тобой потом ещё на хутор опять пойдём...

- Обязательно, - улыбнулся Виктор и, прощаясь, хлопнул товарища по плечу.

 Всё-таки странное это чувство, когда за какие-то считанные дни ещё недавно чужой человек вдруг становится тебе как брат. Виктору вспомнилось, как мать когда-то допытывалась у него, кого он считает своим самым лучшим другом, и на сердце у неё тогда тяжёлым грузом лежала невольная обида за сына: ей казалось, что из всех его многочисленных товарищей и приятелей никто не чувствует его душу. А вот если бы она увидела теперь их с Юркой, то непременно порадовалась бы за них обоих. Нет, это не объяснить, но одному человеку вдруг становится понятно, как отзываются в другом его слова, и тем оба они особо дороги друг другу. В самом деле, будто братья.

 Вышли из лагеря ровно в десять часов вечера. Виктор и Афанасий Забелин несли в своих вещмешках по шесть шашек тола с запалом и бикфордовым шнуром. С ними на задание, как и в прошлый раз, отправились Надя Фесенко, бойцы Хмаренко и Скрипников. Возглавлял группу сам Степан Рыбалко. Подрывники, согласно приказу командира, из оружия имели при себе только пистолет. Группа прикрытия, в чью задачу входило отвлечь на себя внимание охраны при необходимости, была вооружена автоматами. Каждый из четверых взял по запасному диску патронов и по четыре гранаты.

 Полнолуние минуло, идти ночью в темноте было поначалу трудно, пока глаза мало-помалу не привыкли. Если бы путь пролегал в глубину леса, бойцам ничего не стоило бы заблудиться. Но группа вышла к  берегу Донца и двигалась по прибрежной полосе, никуда не сворачивая. Шли бодрым шагом, не разговаривая и стараясь двигаться без шума.

 Три часа ходьбы в ночи и чуткое внимание к её зыбкой тишине не утомили участников вылазки. Боевое и даже какое-то задорное настроение витало в воздухе предчувствием удачи. Когда подошли к переправе, было около часа ночи. Сначала остановились метрах в шестидесяти. По мосту прохаживались две пары охранников, вооружённых автоматами. Рыбалко скомандовал подрывникам незаметно подобраться метров на 10-15. Афанасий и Виктор подошли аккуратно и плавно, ушли под воду почти синхронно и снова проделали, будто артисты, вызванные на бис, тот же самый трюк, что так хорошо удался им в прошлый раз. Правда, в эту ночь было прохладнее, но Виктор почувствовал это уже после своего заплыва с погружением, когда выбрался на берег.

 А ещё в этот раз была минута, когда он едва увернулся от незримых, но таких цепких русалочьих рук, и ощущение жути придало ему сил для броска. Виктор опасался шуметь, постоянно думая об охранниках на мосту, для которых он должен был оставаться незаметным, но забыл о врагах, подстерегавших его в самой реке, на чьём дне слишком обильно обитали тина и водоросли. Хорошо, что внезапный страх действовал на него так странно, заставляя двигаться в десять раз быстрее и точнее, да ещё и проясняя голову и вместо паники принося хладнокровие высшего порядка. Он как бы сам за собой наблюдал, словно бесстрастный свидетель.

 Для выполнения боевых заданий такое состояние подходит как нельзя лучше. И только сокрушительный грохот прогремевшего взрыва заставил Виктора вздрогнуть всем телом и ощутить это тело прежним, своим. Вот тогда он заметил, что стучит зубами, и понял, как сильно продрог. А уже следующая мысль его была о Юре Алексенцеве: Виктор подумал, что до его друга наверняка дошёл звук взрыва,  и тот мысленно посылает ему свой ответный привет: "Молодец, Витька! Какие же вы, хлопцы, молодцы!"