На закрытии весенней охоты

Это был день закрытия охоты. Не хотелось опять тащиться по высокому кочкарнику к водоёму, где я мог прибавить к трофеям этой весны ещё один, или два. Разрешалось за световой день добыть трёх селезней и двух гусей. Гусь - это из области фантастики. Ни разу даже  издали не видел на охоте эту птицу. Три лебедя пролетали над озером, где я сидел в чужом скрадке. Нет, по лебедям стрелять рука бы не поднялась. Они летели низко и медленно, как будто зная, что никто  стрелять не будет в эту птицу из песни. Но ведь их летело трое. Возможно, нашёлся кто-то, кто лишил пары одного из лебедей. Или по иной причине кто-то из этих величавых птиц оказался в одиночестве. Что ж, брачный сезон впереди. Окажется где-то не парный лебедь.
Решил я поехать на машине, на одно из небольших рукотворных озёр, образованных созданием запруды для строительства дороги часто к заброшенным уже деревням.
На таком пруду можно было бы задержаться подольше, до темна, используя максимально время перелёта.
Свернув с основной дороги, поехал по выкошенному ещё с осени полю. Внятной дороги не было. Видел, что там, вдали, понижение. Угадывался лог, где, возможно, есть либо естественный, либо искусственный водоём. И я не ошибся. Нашёл это зеркало водной глади в оправе поросших деревьями холмов. На всякий случай выставил на поле у края леса и спуска в водоёму гусиные профили, которые приготовил из оргалита и картона накануне. Так, на всякий случай. Вдруг будут пролетать мимо гуси, сядут на поле. Я бы, конечно, этого не увидел, так как был бы на водоёме, отгороженном от всего мира берёзовым в основном лесом.
Водоём потерял половину своего объёма из-за того, что никто не следил за когда-то проходившей по дамбе дорогой. Дамбу прорвало. Вода ушла в промоину. И сейчас небольшой ручей продолжал вытекать из этого безымянного водоёма.
Обнаружив этот пруд, я решил обойти его вдали от берега, выйти к середине, и затем уже спускаться с холма к води, в надежде вспугнуть утку, обходя пруд краем берега.
Предательски шуршала под ногами сухая растительность. Слышно меня было, конечно же, издалека. На всякий случай снял с плеча ружьё, идя готовым к возможному выстрелу. Надежда на удачный выстрел по вылетевшей утке была слаба. Даже надежда на то, что тут могут оказаться утки, как говорится, не зашкаливала.
Я вышел к водоёму как раз в том месте (чутьё?), где как раз и находилась единственная на пруду утка. До берега оставалось ещё метров двадцать, когда ярко окрашенный селезень взмыл вверх, и стал быстро удаляться, то появляясь, то скрываясь за стволами близко растущих к водоёму деревьев. Поэтому выстрела не последовало.
Обойдя пруд, остановился на его южном берегу. Кто-то, когда-то, возможно, тут уже делал скрадок. Да и сами упавшие у воды деревья создавали некий скрадок. Добавив немного собранного на берегу валежника, а так же срубив ножом несколько молодых осинок, завершил это нехитрое сооружение. Немного собранной у края воды сухой травы дополнило это пригодное для в сумерках творение ветхого временного архитектурного "шедевра".
В этот день я не взял с собой лист бумаги и карандаш, чтобы вести "репортаж" с места события. Поэтому воспользовался диктофоном телефона.
Вот некоторые записи:
"Пол-седьмого. Высока пролетел крякаш".
"Видимо, то те самый, которого я вспугнул на этом озере вначале".
"Семь часов. Когда я отошёл от скрадка посмотреть конец озера, пролетело три утки, сначала в одну , затем в другую сторону. Я думал, полетели к моим чучелам, но когда подошёл к скрадку, никого не было".
"Восемь часов. Прилетел крякаш".
"После того, как выстрелил, пролетело ещё два чирка. Мимо".
Крякаш оказался шилохвостью. Красивая птица. Единственная добыча на закрытии весенней охоты.
Долго доставал его, бросая в водоём палку с привязанной бичевой. Всё же пару раз палка упала там, где надо. И я подтянул убитую птицу к берегу.
Было две вспышки радости. Вначале после удачного выстрела. Утка не взлетела, осталась на воде, хотя я думал, что промажу, поскольку стрелял в неудобной позе, вытягиваясь из-за своей постройки влево. Казалось, что прицелился плохо. Ждал промаха. Вроде и далековато было. Но птица закружилась на воде. Подошёл ближе, выстрелил ещё.
Вторая, менее сильная радость, была, когда уже, подтянув утку к берегу, взял её в руки.
Те чирки летели следом за этим селезнем. И мой первый выстрел их вспугнул. (Накладка). Больше до моего ухода с этого водоёма утки не прилетали. Но я был доволен. Весенняя охота завершилась с таким красивым трофеем.
Нет, таких весенних охот в моей жизни, уже немалой, не было. Я полюбил весеннюю охоту. Не зря же столько провозился с чучелами, наделав из пенопласта этих уродцев. Никогда прежде я этим, кажется, не занимался. Ведь охотился в основном осенью. Причём, по большей части, на рябчиков. И вот утиная охота перевесила. Рябчиков-то в основном выбили охотники пришлые, приезжие из других городов, стреляя, конечно, без разбора и самцов, и самок. Не своё, не жалко. Здесь перебьют, поедут дальше на север.
А вот утки пока прилетают.

24.07.22