Не стареет душа ветерана! Как и память о нём

Скорая привезла в ту ночь двух человек. Один из них — шахтёр, с жалобами на сильные головные боли после полученных травм при взрыве метана в шахте. Другой — Юрий с эпилепсией. Припадки, с его слов, начались после того , как он на спор принёс с кладбища крест. Они были ежедневными, порой настолько длительными, что очень трудно поддавались коррекции. В медицине такое состояние называется "эпистатусом".
     Критически относясь к своему заболеванию, Юрий понимал, что это плата за вандализм, учинённый им на могиле покойного. Конечно же он испытывал страх при совершении такого поступка , правильнее сказать — пережил стресс, который так резко изменил деятельность его мозга. Организм почти утратил способность управлять процессами возбуждения и торможения. Требовалось длительное и грамотное лечение. Сколько он уже поставил крестов и на осквернённую могилку, и на другие, где они от времени разрушились, Юрий не считал. Он всё время строгал их из добротных досок, которые отец— шахтёр выписывал и покупал на свои кровные. Он не корил сына.
     — Всякое бывает по молодости и глупости, — говорил он любопытным людям , надеясь , что когда-нибудь его сын справится с тяжким недугом.
     Один необдуманный шаг так резко изменил судьбу здорового жизнерадостного парня. Вот уже  второй год он  является почти постоянным пациентом психоневрологического отделения городской больницы. Однако, хотя и медленно, он шёл на поправку. Юрий подружился с соседом— шахтёром, который  поступил в отделение  в одно время с ним. Двадцатилетний паренёк даже прервал учёбу в горном техникуме , где он учился на одни пятёрки.  Павел мечтал после поступать в горный институт и стать инженером горного дела.
     В отделении были замечательные врачи, настоящие специалисты. Самому старшему из них, Поздняковскому Василию Ивановичу, было уже за семьдесят. Он не получал зарплату , работал "на общественных началах". В отделении не было свободной ставки, а он со своими знаниями и опытом не мог сидеть ,сложа руки  без любимой им работы. Да и не требовал он ничего.
     — Лишь бы не прогоняли, — говорил он, — лишь бы не лишали главного в  жизни — помощи больным, страдающим самыми порой загадочными и непредсказуемыми нарушениями и заболеваниями нервной системы.
     Василий Иванович даже ни на один день не оставлял своих пациентов, находившихся на стационарном лечении. Он даже в выходные навещал их. Тщательно изучая историю заболевания, он добросовестно выполнял данную в юности клятву.
     — Молодой, неопытный специалист  что-то пропустит, не заметит, не дооценит,  не домыслит, а драгоценное время уйдёт и железо остынет, и меч не скуёшь, — говорил он, как будто сам себе. Но все его слышали.
     Он никогда не оставлял " на завтра" ни одного человека без осмотра и помощи, хотя приём его заканчивался на час— два позже его рабочего времени.
     Сотрудники отделения  и больные с большим уважением относились к Василию Ивановичу.
Не стареет душа ветерана!
Однажды, приняв последнего больного, он опустил голову на стол, подложив руки под лоб, и в таком положении находился минут семь— десять.
К нему подошла медсестра Ольга и , легонько прикоснувшись к его плечу, спросила:
     — Василий Иванович,  Вы устали, давайте я отвезу Вас домой.  Он поднял голову и она сама чуть не потеряла сознание, увидев на столе лужу крови.
Смущаясь, Василий Иванович произнёс:
     — Солнышко, измерь мне, пожалуйста, давление.
      Артериальное давление оказалось повышенным.
     — Хорошо, что сосуды носа защитили мозг от кровоизлияния , —  подумала медсестра, оказывая помощь любимому доктору.
Вместе оперативно справились с гипертоническим кризом.
     Василий Иванович продолжил работу. Это была его жизнь.
     Следующий рабочий день доктора начался со слов:
     — Солнышко, измерь мне, пожалуйста давление.
      К его приходу, на его рабочем столе, уже был приготовлен аппарат для измерения   артериального давления крови.
      После такого случая, администрация поликлиники  нашла рабочую единицу для оплаты труда высококвалифицированного и ответственного специалиста.
     Узнав об этом, Василий Иванович улыбнулся.
     —Значит оставили, не выгонят. Не стареет душа ветерана! — уверенно произнес он и его добрые глаза засветились  уверенным светом.