Украинские былины. Перевод с украинского

Автор Валерий Шевчук
Разговор составителя с юным литературоведом на тему «Украинские былины»
– Какая-то странная тема, – удивится юный литературовед. — Разве существуют украинские былины?

– Знал, что удивишься, – скажу я, – Но давай не будем спешить. Сначала разберемся, что такое былины.

Былины – это повествовательные песни, которые были записаны в Олонеччине, Архангельщине и других отдаленных русских местностях. Совершенно неудивительно, что древние эпические песни сохранились в глубинке. Удивляет другое: эти так далеко записанные тексты почему-то воспевали Киев, князя Владимира, а также Чернигов, Галич, Волынь — определенно украинские города и места. И еще одно чудо: в самой Украине, как и в Белоруссии, былинные тексты долгое время не могли найти, даже провозгласили: их нет. А то, что об украинской земле и городах пели рапсоды в Олонеччине, или Архангельщине, или под Москвой, или в других местах, откуда добыта основная масса текстов былин, российские ученые объяснили просто: Киевская Русь — это было «единое, неделимое» государство вроде позднейшей Российской империи. Некоторые отождествляли то государство с Российской империей, где была «единственная неделимая» культура, которая и сохранилась на крайних окрестностях, где ее не затронула цивилизация. Современный русский ученый Дмитрий Лихачев так и писал: «Обращение к единству Руси в прошлом было призывом к его единству в будущем».

Притом, как видишь, читатель, совсем не учитывается то, что Русь и теперь явление не единое, да и когда-то не было едино, потому что Русь и Россия — совсем не синонимы, равно как не означают одно и то же Румыния и Рим (Romania – Roma). Когда-то Русь разлагали на три составные части, притом вполне автономные: Малая Русь, Белая Русь и Великая Русь. Были и другие, меньшие Руси: Красная (нынешняя Галичина) и Черная (Брестская область и Полесье). Следовательно, Русь — это общее название восточного славянства, а не синоним России (синоним России — Великая Русь). Есть еще, читатель, узкое понимание понятия «Русь» и широкое: то есть собственно Русь, коренная Русь, может быть, даже племя, и «Русь» как государственное понятие, то есть название государства, в которое входили разные племена и народы, даже не славянские.

– Странные вещи, – скажешь ты, юный читатель. — Нам такого в школе не рассказывали.

— Удивительного в мире много, особенно в истории, — отвечу я. — Если ты любишь историю, то, наверное, интересовался ее загадками и, может, пытаешься их разгадать — часто они интереснее и загадочнее любых кроссвордов. Ну-ка, давай возьмемся вместе с тобой и разберемся, что оно такое — это большое количество названий Руси: и Малая, и Великая, и Белая, и Красная, и Черная. Первое, что придет тебе в голову, когда ты умеешь хорошо разгадывать исторические загадки, таково: если у России есть столько названий, то она была отнюдь не «едина и неделима», а все-таки разнообразна, зачем же ей столько названий? И сразу подумаешь: Малая Русь – это что-то маленькое, второстепенное, Великая Русь – это что-то большое, могучее, первостепенное. Но здесь ты начинаешь ошибаться. И ты не один такой. А ошибаешься по одной причине: государственное правление над всеми землями в XVIII—XIX веках перешло на север, в Великую Русь, Великороссию, которую стали считать центром Руси. Итак, появилось новое значение названия, а предыдущее забылось. В конце концов и слово «Украина» начали толковать не от слова «край», «страна», а от слова «окраина», потому что она в это время стала окраиной Российского государства.

Так вот, читатель. Малая Русь и Великая – это понятия церковные, не государственные. Православная церковь, которая была господствующей на нашей земле, называлась раньше греческой. Почему ты, наверное, знаешь. А если нет, то скажу: христианская вера пришла к нам из Византии, где царил греческий язык. И вот в состав Византии входила Греция. Земля, которую мы все знаем, называлась Малая Греция, то есть собственно Греция; а была еще территория, на которую распространялась христианская византийская вера, или, как его называли, греческого образца, — вот и была Великая Греция. Итак, Малая Греция — это Греция, а Великая Греция — территория, на которую распространялась греческая вера. Так же и Малая Русь — это был центр, место усадьбы киевского митрополита, а Великая Русь — это территория, окружающая центр, Малую Русь. Это так, как слива: косточка в ней – малая сливка, плодовое тело – большая слива, зернышко же в той сливе – центр плода. «Мать городов русских» означает столицу, государственный центр – Киев. Соответственно Киев – центр Малой Руси, а уже потом и Большой.

С этим, читатель, мы разобрались, а это надо знать прежде всего, потому что иначе, пытаясь разгадать загадку былин, мы с тобой ничего не поймем.

— А что касается Белой, Красной и Черной Руси? – спросишь ты.

— А что касается них, то здесь ученые немного и сами путаются, хоть кое-как объясняют и это. Белая Русь – это земля к северу от Руси, а Белое море – это море на Крайнем Севере. Другие ученые считают, что название Белая Русь происходит от белой холщовой одежды, в которую наряжалось население этих мест; национальный наряд белорусов белый. Красная Русь – это западная Русь, как небо на закате – красное, червонное. Кстати, в костюмах западных украинцев немало красного, особенно в вышивках. А вот Черная Русь объясняется разве что тем, что дома у полищуков были не мазаны, то есть не беленые, а просто из дерева; а когда дерево стареет, оно чернеет.

Ревнителям «единой неделимой» царской России очень хотелось бы, чтобы вся этническая, то есть народная, — жизнь, язык, культура — была одинаковой. Поэтому Россия проводила политику нивеляции других народов и русификации, а царские историки подгоняли исторические факты так, что эта «единственная, неделимая» Россия усматривалась ими в государстве Киевская Русь, которую они объявили своей предшественницей и ввели ее в российскую историю. Одно только мозолило им глаза: откуда на этой вроде бы исконной территории России взялся украинский народ?

Чтобы объяснить этот «странный» факт, царские историки придумали несколько совершенно антинаучных басен, которые продвигали с большой назойливостью, чтобы вбить их в народные умы. Одни из них говорили: никакого украинского народа нет, не было и быть не может, а тот народ, который неизвестно почему на той территории живет, — племя русское, а его язык — это диалект, или, как они говорили, «наречие» языка русского, только это «наречие» было испорчено влиянием польского языка. В это же время шовинистические польские историки уверяли, что украинский народ — это ветвь польского, ведь племя, которое основало Киевское государство, называлось поляне, а они — поляки или великополяне, как сами себя называют, а украинский язык — это диалект польского. Словом, тяжело украинцам, как говорится: и там горячо, и оттуда печет, потому что они уже сами себе не могли рассказать, почему это они, изначально живя на своей земле, да и не являются народом, а имея многотысячелетнюю историю и культуру, будто той истории и культуры лишены.

А российский историк Николай Погодин придумал другую сказку об украинцах, потому что уж слишком глупо звучит то, что огромный народ в центре Европы — не народ, а его вполне сформированная речь — не речь. Поэтому он доказывал, что в Киевской, то есть Малой, Руси жили предки великороссиян; когда татаро-монголы напали на нее, то все население из Киева и близких к нему городов отошло на север, даже киевский митрополит туда отступил, а на пустые земли пришли западноукраинские племена и этот край колонизировали. Этим, кстати, М. Погодин объяснял и тот факт, почему олонецкие или архангельские крестьяне поют о Киеве, о князе Владимире, о других городах Малой Руси, собственно, об Украине.
– А все-таки почему? – спросишь ты.
– Вот в этом я и хочу с тобой разобраться, – отвечу я. – Но постепенно, подробно, чтобы все стало на свое место.
Былины и их происхождение — действительно одна из манящих и волнующих загадок культурной истории восточных славян. В общем, культурный мир узнал о былинах давно. Напомню, что это название употребил русский фольклорист и ученый И. Сахаров (1807—1863), собиравший их. В народе эти песни назывались старинами, старинками; их так и полагалось бы называть, но в науке термин «былины» счастливо прижился, из-за чего и мы его используем. Еще в 1619 году англичанин Ричард Джем записал несколько текстов былин – это были былины московские. В начале XVIII века сибирский казак (как считают) Кирша Данилов записал самые известные былины, или старины, киевские и новгородские. Рукописный сборник Кирши Данилова под названием «Древние русские стихотворения» появился только в 1804 году. Былины печатались также за песенниками Михаила Чулкова, Василия Трутовского, Николая Новикова, Василия Сопикова и других, выходивших в России в XVIII—XIX веках. В середине XIX века начинается тщательная запись былин непосредственно из уст народа; особенно много здесь сделали П. Кириевский, издавший в 1860—1874 годах десять томов своих «Песен», и А. Гильфердинг, который в 1873 году издал том «Онежских былин» с множеством вариантов (достаточно сказать, что у этой книги 1336 страниц), и П. Рыбников, также записавший немало новых текстов.

Увлечение былинами после открытий П. Рыбникова и А. Гильфердинга было огромным, ведь нашлись древние, очень волнующие, реально существующие поэтические памятники, связанные с историей Киевской Руси. Свод Гильфердинга содержал 318 текстов, что составляло более 50 тысяч стихов, записанных от 70 рассказчиков; а свод П. Рыбникова – 230 текстов. Впоследствии ученые разработали таблицы распространения былин: Московская губерния дала три текста, Нижне-новгородская – шесть, Саратовская – десять, Симбирская – двадцать два, Сибирь – двадцать девять, Архангельская губерния – тридцать четыре.
И это в то время, когда в Украине и Белоруссии не было записано ни одного текста былин (на самом деле это не так, и мы в этом убедимся из этой книги).

– Странные вещи! – скажешь ты.
– Действительно, странные. В былинах воспевается Киев, князь Владимир, а подобные тексты в Украине не найдены. Может, был прав М. Погодин, когда говорил, что украинцы как народ появились только в XV—XVII веках, как будто с неба упали, а те, что составляли былины в Киеве, — это предки россиян?
- А что сказали об этом украинские ученые? – спросишь ты. — Может, молчали или только согласно кивали головой?
– Нет! Михаил Максимович, бывший первым ректором Киевского университета, а за ним и Николай Костомаров, арестованный вместе с Тарасом Шевченко, Пантелеймоном Кулишем и другими за организацию в Киеве Кирилло-Мефодиевского общества, указали на факт, что исторические и общественные события в Украине в XVII веке были настолько революционны, что вытеснили из памяти украинцев исторические воспоминания об отдаленных эпохах, а вся сила и энергия нового времени была обращена на новые темы — воспевались горячие события. Произведения Владимирова цикла былин, указали они, все еще жили на Севере по той причине, что никакие события более поздних времен не смогли отвлечь их от воспоминаний о той далекой старине. Ученые еще не имели достаточно фактов, чтобы доказать это вполне правильное заключение, доказательства найдутся впоследствии. Вторую причину того, почему былины в значительной степени забыли на территории, где появился их главный массив, указал издатель былин В. Авенариус в сборнике «Книга былин. Свод избранных образцов» (СПБ, 1880 г.): «Определяюще, что самая значительная часть певцов неграмотна: как слепой, прозрев, губит былую тонкость осязательного восприятия, так и человек грамотный не в силах удержать в памяти просторных стихотворных рапсодий в несколько сот. Первым гонителем свободного народного творчества было варварство, вторым – цивилизация». А в XVII веке в Украине безграмотных людей почти не было. «Образование и грамотность, – пишет В. Авенариус, – с каждым шагом вперед вытесняли древнюю песню все дальше».
Однако мой собеседник, даже если ты еще и школьник, можешь сказать мне такое:
— Ладно, текстов былин в Украине, которая в XVI—XVII веках находилась на высоком цивилизационном уровне, не могло остаться много. Но хоть немного их должно остаться? А если не текстов, то хотя бы следы былинной традиции в Украине можно поискать?
Я соглашусь со своим собеседником и скажу:
– Такие есть. И следы, и даже несколько текстов. Об этом я сейчас расскажу, да и книга, которую ты, читатель, держишь в руках, убедительное тому доказательство. Так что тебе рассказывать — о текстах или о следах?
– Пожалуй, сначала о следах, – скажешь ты. - По следам и на тропинки выходят.
Отсутствие былин в Украине и Белоруссии все же удивляло. Пусть действительно здесь в XVI — XVII веках произошла великая культурная революция. Сюда потоком плыли книги и идеи из Западной Европы, усваивались западноевропейские поэтические формы. Поэзия совсем оторвалась от прозы.
- А разве не сначала была поэзия, а потом проза? – спросишь ты.
- Трудно сказать, что было сначала, - отвечу я. — Но поэзия и проза в древности меньше различались между собой, чем в более поздние времена; иногда трудно было различить, где поэзия, а где проза. Так было не только у нас, но и во всей Европе. Например, поэзия не имела рифмы, одинакового количества слогов, а проза была почти вся ритмизирована
— Как же различить, где поэзия, а где проза? – спросишь ты.
Поэзия пелась или же проговаривалась речитативом, а проза читалась. Иван Франко назвал такое устройство поэтического языка «музыкальной строфой». То есть поэтический ритм строился не по законам поэтики, а стихийно, по необходимости музыкальной декламации. Но вернемся к следам былинного творчества в Украине.
В XVII веке в Украине страсть сочинять стихи и песни охватывает все слои населения, однако и древний тип поэзии, построенный на основе музыкальной строфы, где рисунок ритма свободен, не исчезает. Он приобретает глагольную рифму и культивируется не только в казацком эпическом творчестве (думах), но и в книжном стихотворении. Более того, ты найдешь в нашей книге былины, написанные таким размером. Это я говорю к тому, что тип стихотворения, культивируемого в Киевской Руси, был традиционным и в XVII веке, а былины русской традиции также написаны часто неравносложным стихом.

Второй небольшой след: распространение слова «богатырь». Каждый из нас это слово прекрасно знает; его часто прикладывают к древнерусским богатырям, даже в мысль не кладя того, что во времена Киевской Руси оно не существовало, а появилось после татаро-монгольского нашествия, и это слово не славянское (хотя и пробовали его выводить от слова «Бог »), а татарское. В частности, Галицко-Волынская летопись, повествующая о событиях в Украине в XIII веке, употребляет это слово для обозначения татарских воевод. А обозначение героя этим словом впервые дает нам украинская книга 1499 года «Четия», написанная в Каменце. В переводе Библии Франциск Скорина называет Самсона, библейского героя, богатырем (скажем при случае, что между былинными героями есть и Самсон). В целом есть даже ряд преданий и указаний, что в XVI—XVII веках в Украине были известны рассказы о богатырях. Польские писатели XVI века упоминают киевские пещеры как место захоронения древних героев. Так, польский хронист (т.е. автор хроники, исторического описания) И. Бельский, преподнося историю гибели галицко-волынского князя Романа Галицкого, сообщает, что его тело «русы выкупили за тысячу фунтов серебра и похоронили между своими богатырями в Киеве». Об этом же пишет и украинско-польский поэт XVI века Себастиан Кленович в поэме «Роксолания» (1581г.)
В глине глубоко в пещерах покоятся нетленные останки былинных героев, в их чудесную судьбу верят все.
Польский писатель С. А. Сарницкий в «Описании Польши» (1585 г.) пишет, что русины (украинцы) героев своих зовут «богатырями», то есть полубогами, и хоронят их в киевских пещерах. Украинский писатель XVII века Афанасий Кальнофойский в книге «Тератургема, или Чуда» (1638 г.) пишет, например, следующее: «Паны земляне (владельцы земель), как только приходят в дом печерский», расспрашивают о святом Илье из Мурома, «как о каком-то великане, называя его не знать почему Чоботько, и хотят видеть его большую длину, словно второго Полифема». А Полифемом, когда кто-нибудь читал «Одиссею» Гомера, назывался великан-циклоп, который заточил в пещере Одиссея с товарищами.
— Ну, это такие факты, — скажет мой критически настроенный собеседник, юный литературный следопыт, — которые еще не доказывают, знали ли украинцы в XVI—XVII веках былинных героев.
– Немного доказывают, – возражу я, – но не полностью. Однако в XVI веке имена былинных героев упоминались и прямо.
Знаменитый польский поэт, украинец родом, Николай Рей в своем сборнике анекдотов, шуток и эпиграмм, называемом «Зверинец», в эпиграмме, посвященной землякам — подольским панам Чурилам, пишет: «Какой-то Чурило, баламут, был славен в Киеве, но нынешние Чурила, кажется, не его потомки». То есть имеем вполне отчетливое свидетельство о былинном Чуриле, да еще и привязанном к Киеву, — пересказ о нем, читатель, ты прочтешь в этой книге.
В 1574 году киевский землянин Филон Кмить составил письмо литовскому магнату А. Воловичу, в котором писал: «Придет время, когда нужны будут Илья Моровлянин и Соловей Будимирович». А вот еще одно свидетельство: посол императора Священной Римской империи (проще говоря – Австрии) Эрих Лясота в 1594 году имел посольство к запорожцам. По дороге он осматривал достопримечательности Киева и вспоминал, что ему показывали могилу Ильи Муровлянина в Софии Киевской, называя его «славным героем и богатырем, о котором повествуют много басен» (обратим внимание на то, что не одна басня, а много, следовательно, речь идет о цикле былин об Илье Муровлянине). Его могила тогда была разрушена, а «могила в той же часовне целая». Интересно и то, что Эрих Лясота вспоминает и богатыря Чоботько независимо от Ильи Муровлянина — тот лежал в пещерах. Есть также известие о былине, где герой – Илья Муровлянин. Записана она в XVIII веке с украинского оригинала, но до нас не дошла. Упоминает Илью Муромца (Муровлянина) и Иван Котляревский в «Энеиде». А в XIX веке было записано несколько сказок былинного происхождения. Одна из них в записи А. Диминского (запись 1850—1860 годов) представляет фрагменты поэтического текста сводного цикла былин об Илье Мурине (так он здесь называется) из Подолья. Рассказчик, помня не весь поэтический текст, уже пересказывает прозой.
У нас есть несколько былин (все они представляются в этой книге) о героях, не фигурирующих в русской традиции (о Котигорошке, о Бухе Копытовиче). В 50-х годах позапрошлого века за пределами нашей страны было записано еще три украинских былины, которые своей строфикой напоминают думы. Кроме того, в своде Михаила Драгоманова «Малорусские народные предания и рассказы» (1876 г.) есть отдельный раздел под названием «Былины», где представлены сюжеты: «Илья Швец и Змей», «Чудовищный людоед Буняка», «Настина могила», "Михаил и Золотые ворота", "Богатырь и лошадь"; есть такой цикл сказок с былинными мотивами в собрании В. Кравченко. Кстати, и в украинских думах есть следы былин. Так, былинный герой Алексей Попович выступает героем украинской думы о буре на Черном море, а Чурило становится героем подольских и галицких песен. Имя Дуная находим в некоторых черниговских вариантах веснушек, собственно, весенней игры. Былинный ратай Микула Селянинович имеет общее с прекрасным ратаем в колядке о золотом плуге. Михаил Драгоманов, один из самых больших знатоков украинского фольклора, свидетельствует о том, что темы былин в большом количестве проступают в украинских балладных песнях. Достаточно ли этих фактов, чтобы убедить тебя, юный читатель, в том, что украинские былины существовали и в XVI, и в XVII, и в XVIII, и в XIX веках?
– Гм, – скажешь, мой собеседник. — Очевидно, что да. Так что, русские былины на украинские темы уже и не русские?
- Это уже вторая крайность, - отвечу я. - Сегодня былины, именно те, что записаны на Севере или вообще в России на русском языке, - духовное наследие россиян. Дело в том, что на старые украинские сюжеты накладывались новые мотивы, понятия; былины впитали в себя дух своих носителей — русских, и в русском духе создавались новые поэтические образы, да и герои порой приобретали национальные характеры русских.
– Что-то мне это не очень понятно, – скажет мой собеседник. — Российские они или украинские? Или, может быть, общее достояние обоих народов?
Расскажу тебе доступнее. Мы раньше брали в пример сливу, возьмем ее и сейчас. Косточка с сердцевиной занесена из росшей в Украине сливы в другой край и в другой климат. Из нее выросло дерево. Часто бывает так, что вкус сливы становится иным. Или я придумал лучшее сравнение. Росла яблоня. С нее берут ветку и прививают к другой яблоне. На той ветке будут тоже яблоки, но другие, не такие, как на первой и той, к которой ветку привили. Могу привести еще и третий пример. Каждый знает, что знаменитая София Киевская в настоящем виде отличается от храма, на который смотрели современники Ярослава Мудрого и их близкие потомки. Исчезли двухъярусные галереи, окружавшие храм; бани оделись в формы украинского барокко, утвердившегося в архитектуре XVII века, поверх старинных фресок написали фрески более поздних времен. Но мы прекрасно знаем, что кирпич храма, стены и мозаика, да и фрески, часть из которых освобождена из-под записи более поздних эпох, — все это достопримечательности далекого времени и с того времени они нам известны.

Где-то так же смотрим мы и на былины, которые записаны в России: они — духовное достояние русского народа, но могут немало рассказать и об эпическом творчестве киевлян, наших непосредственных предков, в частности о тех временах, о которых хранят упоминания, — времена Владимира Большого.
Видишь, мой юный собеседник, история литературы изучает не только те памятники, которые сохранились до нашего времени, но и по возможности собирает данные и о тех, что не сохранились, но в свое время существовали, влияли на людей и на их, творимую в возрасте, культуру.
— Вот мы часто вспоминаем слова «эпическое творчество». А что это такое? – может спросить мой юный собеседник, хотя, кажется, он должен был изучать это на уроках литературы.
В конце концов, он прав: чтобы говорить о былинах, надо напомнить, что такое эпос. Понятие греческое - ";;;;" - и означает "слово", "рассказ". Эпос имеет долгую историю, потому что возник на ранних стадиях развития культуры человеческого общества. Это, как говорится, первая попытка человека зафиксировать свою историческую память. Для этого сочинялись песни о тех или иных событиях в жизни народа или племени; они иногда соединялись с другими песнями и разрастались в поэмы-эпопеи (как греческие «Илиада» и «Одиссея» или индийские «Магабхарата», «Рамаяна»), то есть складывались в своеобразную систему памятников. Некоторые ученые (например, Федор Буслаев) доказывают существование древнего «Троянового эпоса» на нашей земле, но об этом можно говорить только предположительно (кому интересно знать, что оно такое, пусть возьмет мою книгу «Мысленное дерево», изданную в издательстве «Молодежь») 1989). Создание былин в Киеве и других городах — это тоже творение эпоса, но в единое целое он не слился, возможно именно потому, что восточное славянство, хотя в определенные периоды объединялось в одну государственную структуру, но ни этнически, ни языково, не было единственным. Да и нет. В конце концов и Киевская Русь как государство существовало недолго, собственно от Владимира до Ярослава Мудрого, а затем распалась на ряд автономных правлений. Раньше, по Святославу, это было соединение, которое держалось силой оружия.
Давай, мой собеседник, подсчитаем. Владимир захватил киевский престол в 978 году, а ранее Русь была разделена на три части: Новгород, Киев, Древлянская земля, где правили отдельные князья. Владимир умер в 1015 году, прокняжив 37 лет, и его государство начинает рассыпаться. По крайней мере, при его сыне Ярославе, который и при отце пытался выйти из-под власти Киева, сидя в Новгороде и имея сильные автономистские тенденции. Четыре года он ведет борьбу за киевский престол, уничтожает Ярополка, но брата Мстислава одолеть не может, в результате чего в 1024 вынужден отдать ему Черниговщину. Все земли Киевской Руси Ярослав смог объединить только в 1036 году после смерти Мстислава. Это государство он и удерживает до своей смерти в 1054 году, а после него оно безнадежно распадается. Итак, Киевское государство просуществовало как единое целое более 70 лет. Это были разные земли восточного славянства, как и при Олеге, Игоре, Ольге, Святославе. И хотя они не теряли своей автономности и самоуправления, но все же в одно государство соединились, что способствовало созданию совместного эпоса.
— А до этого у нас не было эпоса? — может спросить мой остроумный собеседник.
– Наверное, был. Мы можем даже проследить в определенной степени ход эпической традиции по отношению к героям эпоса и князей. Сначала существует герой, так сказать народный, кто-то из семьи с невероятной силой (Котигорошко), он совершает свои подвиги без связи с любым государством. Потом появляются герои, символизирующие отдельные народы или племена, герои-великаны: Микула Селянинович, Святогор, Царь-Девица Белая Лебедь — это самый архаичный пласт нашего эпоса. Только потом появляются герои-богатыри: Илья Муромец и другие, они слабее первых, однако мощные. Из князей в круг богатырей уходит только Вольх, Вольга, то есть Олег, а уже его преемники сказочной и сверхъестественной силы не имеют, в том числе и Владимир. В общем, в былинах Владимир присутствует как пассивный герой (хотя он таки и заключает в тюрьму Илью Муромца и порой вмешивается в те или иные события), но не как герой, чьи подвиги воспевают и прославляют. Некоторые его действия даже осуждаются. То есть былины хоть и называют Владимира «красным солнышком», но совсем не героизируют его.

– Это мне понятно, – скажет мой юный собеседник. — Но кто же составлял былины? Те заонежские крестьяне, от которых записано больше текстов, или кто-то другой?

— Здесь, — скажу я, — у нас еще одна загадка, которую давай попробуем вместе и решить. Но сначала я у тебя кое-что спрошу. Ты знаешь кто такие кобзари? Это слепые бандуристы, которые в XIX веке пели казачьи думы. Думы повествуют о событиях XVI-XVII веков. Скажи, эти думы составляли слепые старцы, от которых они записаны?
– Пожалуй, нет, – скажет мой собеседник. – Они просто знали эти думы и пели их.
– Правильно, – отвечу я. — Следовательно, нам нужно различать две категории певцов: одни были творцами песен, а другие — носителями, то есть хранили их в памяти и передавали следующим поколениям.

- А я знаю, кто сочинял думы, - может сказать мне мой собеседник. — При казаках были певцы-кобзари, может, и вовсе не слепые, участвовавшие в казацких войнах и походах и воспевавшие то, что видели, или то, что им рассказывали участники походов. Выходит, и при князьях были такие же певцы, а если так, то они и складывали былины. Когда же традиция прервалась, ее поддерживали, хранили те, кого зовут носителями песен.

— Совершенно верно. Сначала существовала живая традиция сочинения песен, а уже потом, когда она прервалась, существовала инерционно. Ты знаешь по физике, что такое движение по инерции?

— Это знает каждый школьник.

— Значит, так оно и было. Но загадка не в том. Всё это легко понять. Ибо образцы дружинной княжеской поэзии, которые до нас дошли, совсем не похожи на былины. В. Авенариус, исследователь былин, сказал: «Совершенно особняком от нашего былинного творчества стоит народное произведение XII в. (поправим его: не народное произведение, а классическое произведение дружинной поэзии) — «Слово о полку Игореве», которое, рассказанное устами современника, хоть и отличается задушевной непосредственностью, образностью и определенным ритмическим составом, но описывает только частный эпизод из боевой жизни новгород- северского князя Игоря Святославича». Иван Франко из «Повести временных лет» выделил поэтические фрагменты — вот они (вместе со «Словом о полку Игореве»), образцы княжеского героического эпоса. Если хочешь их прочесть, возьми книгу «Марсовое поле. Героическая поэзия на Украине в X — первой половине XVII века», изданную в издательстве «Молодь» 1988 года. В конце концов я уже говорил, что из всех князей в былинах героизируется, делается богатырем только князь Олег (Вольга), а остальные князья совсем нет. Следовательно, дружинная и былинная поэзии сочетались в одно явление только при Олеге.

— Что же выходит? – спросит мой собеседник.

— Выходит, что после Олега существовали два эпоса, которые между собой отличались.

— Кто же тогда был творцом былин?

— Здесь мы и будем вместе с тобой, читатель, распутывать и разгадывать эту загадку. Кстати, это нам поможет выяснить, как былины оказались на Крайнем Севере. Российский ученый А. Миллер указывает, что былины составляли представители не дружины, которая была близка к более позднему наемному войску, а оружейной земской силы, то есть ополчения, которым руководило вече. То есть их создавали представители коренного, местного, населения. Но это мнение мало что объясняет.
— Так, может, их складывали скоморохи? – попытается догадаться мой собеседник. — Это ведь они были певцы, танцоры, музыканты.
– Давай над этим поразмышляем, – предложу я.
И действительно, у нас есть несколько изображений скоморохов: одно — на стенах лестницы Софии Киевской и второе — на рисунке так называемой Кенигсбергской летописи. И там, и там скоморохи с музыкальными инструментами и танцуют, собственно, дают веселый спектакль под названием «игрище». Против скоморохов резко выступала церковь. В былине о Добрыне (ее в нашем издании нет), в которой он притворяется скоморохом, определено и место скомороха на пиру — последнее. К нему относятся пренебрежительно, совсем не как княжескому певцу. В общем, скоморохи подобны фокусникам, певцам, гадателям, знахарям. Круг их деятельности четко определяет так называемый «Стоглавый собор», состоявшийся в Москве в XVI веке, а указ царя с 1648 года уже запрещал скоморошество. Правительство приказывало скоморохов с домрами, гуслями, волынками и играми в дома не пускать, не звать. Им запрещено было танцевать с медведями, творить «бесовские чудеса», петь «богомерзкие» и «плохие» песни. Самим же им не танцевать, не бить в ладони, кулачных боев не совершать, на качелях не качаться, не употреблять масок, не устраивать на свадьбах дебоширов и не вести плохих разговоров.
В репертуар скоморохов могло в определенной степени входить и исполнение былин, однако делать скоморохов авторами или носителями былинного эпоса нельзя: эпос — жанр слишком уважаемый, слишком спокойный и склоняющий слушателя к замыслу, а не к играм. Для нас интересны факты о новейших носителях былин. Дело в том, что былинная традиция дожила до XIX века в устах зажиточного крестьянства, притом свободного, не крепостных. А. ГильФердинг об этом отчетливо написал: «Лучшие певцы были заодно известны, как добрые и размеренно состоятельные хозяева. Кажется, былины складывались только в таких головах, которые сочетали врожденный ум и память с порядочностью, нужной и для практического успеха в жизни... Из крестьян, от которых можно услышать былины, многие совсем не употребляют вина; а такого, чтобы был известен за пьяницу, я не встречал между ними ни одного». А. Гильфердинг заметил, что былины пелись при домашней работе и на промыслах, требующих долгого ожидания. Например, при определенных способах рыбной ловли и звериного промысла, когда ватага сидит себе спокойно на глухом безлюдье. П. Рыбников свидетельствовал, что былины пелись также при оптовом плетении сетей. А. Гильфердинг писал: «Свободный крестьянин Заонежья жил в тупике, что охранял его от влияний, которые разлагают и убивают примитивную эпическую поэзию; до него не дошла ни солдатская квартира, ни фабрика, ни новая мода».

— И все же мне до сих пор не ясно, кто же складывал былины и кто их разносил по далеким углам Руси, ведь они в Заонежье как-то попали? — резонно спросит мой остроумный собеседник. — Может, их туда занесли скоморохи, бежавшие на Север вместе со своими господами от татаро-монголов?
— Ну, мы уже рассказывали, что скоморохи имели другую миссию, — отвечу я, — развлекать и смешить. Может, некоторые и убегали, но не все; скоморохи упоминаются в Украине еще в конце XVI - начале XVII веков, вспоминает их в том числе и Иван Вишенский.
— Так кто же складывал былины?
– Давай поищем разгадку в самых былинах, – предложу я.
Ученые заметили, что в былинах в значительной степени отражена жизнь и деятельность торгового элемента – гостей, то есть купцов; часто упоминается «богатырь-гость», который поселяется за «океаном-морем»; упоминаются торговые люди, самое море, а Димитрий зовется не только гостем, но и свободным царем Черниговцем. Из Чернигова родом и Иван – гостеприимный сын; торгует и Ставр. Приходящим из-за моря гостем является Соловей Будимирович (в некоторых вариантах); соединение гостя с дружинником имеем в образе Чурила Пленковича; так же «приторговывал» и Добрыня Никитич. Гостеприимный сын, за былинами, посещает разные края и страны, гостями являются герои-новгородцы, Садко и другие. Но чтобы полностью понять, что собой тогда представляло купечество, мы должны рассказать об этом немного подробнее.

Когда ты, читатель, читал «Повесть временных лет», хотя бы изданную «Радугой» в предании В. Близнеца, то можешь вспомнить, что князь Святослав Игоревич хотел жить не в Киеве, а в Переяславке на Дунае. А почему? Там лучше было торговать. В конце концов и Киев был крупным торговым центром: здесь проходил торговый путь из варягов в греки, здесь сходились, особенно при Владимире, пути торговли с Севером, Югом, Востоком и Западом. В Киеве находят многочисленные сокровища иностранных монет: восточные, западные, византийские, а еще раньше — римские. Византийский император Константин Багрянородный свидетельствовал, что кривичи и другие лесные племена Руси спускали в Киев лодки для торговых нужд, а в Киев съезжались купцы из разных торговых городов - Новгорода, Смоленска, Любеча, Чернигова и т.д.
Давай представим эту картину. Чтобы купить и снарядить лодку, нужно время. Для этого в Киеве собирались огромные ярмарки, где покупали и продавали самые разные товары. С весны и после того, как скресал лед, открывались речные пути, отовсюду плыли в Киев купцы-гости. До июня они сидели и торговали в Киеве, в июне же сплачивались в шайки и выдвигались вниз по Днепру. Ватаги бывали большие, сборные, то есть их составляли люди из разных концов Руси. Все были вооружены, потому что должны идти через чужие и враждебные земли. Добравшись до устья Днепра на острове Эзерия, который теперь называется Березань, они останавливались, потом плыли вдоль берегов Черного моря до Царьграда. Это и был «греческий путь» (так он называется и в XII веке). Черное море называется Русским, потому что по нему плавали прежде купцы-русы. Вторая ватага, по Константану Багрянородному, двинулась в Предкавказье, Хазарию и Малую Азию. Путешественник XII века упоминает о русских купцах в Александрии. Торговали с крымскими городами, причерноморскими кочевниками. Был путь и вверх по Днепру через системы рек Двины и Лопани, оттуда – в Ильмень, Волховое и Ладожское озера, оттуда Невой в Балтийское море. На севере главным купеческим центром был Новгород.

Торговали и с Западной Европой (путь пролегал через Карпаты и Балтику, через Галицию в Польшу). Плыли и на Восток: Доном, Волгой, через Каспийское море, даже везли верблюдами товары в Багдад. С верховьев Волги простирался путь к Днепру и к Балтийскому побережью, а через систему Оки легко было перейти в Десну, затем в Чернигов и Киев. От Киева шел пеший путь на Курск. Через реку Каму достигали Урала. Город Болгар был основным торговым центром для северо-восточных краев Европы, а город Итиль играл ту же роль в восточной торговле южных краев — сюда добирались через Дон и Волгу.

Арабский путешественник Ибн Фадлан описывает, что купцы строили в местах длительных остановок, где вели торг, большие деревянные жилища на десять — двадцать человек — это были своеобразные купеческие объединения, очень напоминавшие более поздние рыболовные и охотничьи объединения Заонежья. Но для нас особое значение имеет уведомление того же Ибн Фадлана о том, что члены купеческого союза русов, хороня своего товарища, «положили с ним в могилу напиток, овощи и гусли». Купцы в это время были как торговцами, так и воинами, сопровождавшими и княжескую дружину в походах. В конце концов, в договорах Олега и Игоря с Византией условия торговли оговаривались как основное действие межгосударственного общения. Этим объясняется то, что мотивы эпоса Киевского цикла часто соединялись с купецким эпосом, который и есть былины. Вот почему, как заметили еще русский ученый В. Стасов и украинский М. Драгоманов, былины впитывают в себя отголоски даже индийских эпосов, прошедших через тюркское заимствование, а больше всего сходств у былин с восточными рассказами народов, присоединенных к Руси. В былинах часто есть отголоски западноевропейских и скандинавских эпосов. Это понятно, потому что там купцы часто бывали, а обычай класть гусли или кобзу (восьмиструнный инструмент) в могилу купца-руса дает нам документальное свидетельство того, что песня была живым фактором в быту такого купца. Наконец, сохранившийся в былинах «дух общины» имеет объяснение в купеческих корпорациях. Купцы долго жили вместе в чужом краю, в это время находилась работа их фантазии и их гуслям и кобзам, которыми они подыгрывали  пению и значение которых было настолько велико, что их клали и в могилу певца.

– Это уже мне ясно, – скажет мой собеседник. — Но тогда выходит, что купцы сочиняли свои песни вместе; почему же былины киевские, новгородские, галицкие, ростовские, черниговские?

- Дело в том, - отвечу я, - что былинная традиция привязывалась к тем городам, которые были основными торговыми узлами, где купечество совершало свои сделки. Чернигов – путь на восток, Новгород – на север, Галичина – на запад, а Киев – центр всей торговли вообще, и отсюда открывался путь на юг.

— А почему именно с Владимиром связывают былины? Почему не с Ярославом Мудрым?

— Потому что именно во время Владимира произошла кристаллизация основных былинных мотивов в заметное общее тело, но с сохранением местных особенностей. Этот обычай собираться купцам в Киеве существовал не одно столетие. Олег, князь киевский, не зря выбирает себе для сосредоточения Лысую Гору — в разливе реки Почайны (Пучай-река в былинах), где собирались и отстаивались купеческие лодки, то есть это было торговое место. Купцы привозили с собой не только товары, но и песни о своих местных героях, о богатырях, олицетворявших тот или иной край: ведь каждый край, несмотря на государственное соединение, жил своей жизнью. Итак, в Киев стекались и приносили свое эпическое творчество представители всех земель Руси. А именно Владимир первым соединил своей властью восточное славянство и тем самым поспособствовал развитию всеобщей восточнославянской торговли. Это государство объединялось не только тем, что другие земли платили Киеву налог-дань и посылали при необходимости воинов для обороны, но и единством экономическим, собственно торговлей, ибо внутренняя торговля уже не имела для своего развития преград - это и было одним из условий государственного разных краев, народов и племен. Так же становится понятным и то, почему Владимир, хоть и является действующим лицом эпоса, но не является главным героем эпоса фактически: купеческие ватаги признают его авторитет, вежливо преклоняются перед ним, но он не является соучастником их торговой жизни, как это был, например, Олег. Их героем становится Илья Моровлянин, Мурин или Муромец — богатырь Киевской земли. Земли, которая стала средой не только государственного объединения восточных славян и ряда неславянских народов, но и купеческих ватаг-обществ.

— А в более поздние времена эпос не развивался? – спросит мой собеседник.

— Развивался и в более поздние времена, приобретал новые темы и мотивы, но скристаллизовался в циклы таки при Владимире, так что эпическая память привязывает к нему события более позднего и более раннего времени — действует уже традиция.

— Это все понятно, — скажет мой собеседник, немного знающий и саму историю, и историю литературы. — А как попали на Север былины галицко-волынские, где упоминаются князь Роман, литовские королевичи? Неужели Киев уже не являлся центром восточного славянства?
— Тогда существовало Галицко-Волынское княжество, владевшее и Киевом. И это княжество, да и земли, которые уже не были княжествами до падения Новгорода в 1474 году, имели с ним тесные торговые связи, о чем свидетельствует упомянутый уже нами Себастиан Кленович в поэме «Роксолания». Соответственно купцы с Севера бывали в Галиче. Эти связи существовали до XVI века, хотя и сужены. Можно даже предположить, что свободные крестьяне Олонеччины, главные носители былин, — прямые потомки старых купцов; только теперь, не имея возможности торговать, как раньше, они объединялись в общины-ватаги (рыболовные, охотничьи, крестьянские), из-за чего и задержали в памяти эпос, созданный представителями других земель и племен Руси при Владимире, в том числе и тот, объединенный в их так называемый Киевский (или Владимирский) цикл.

Купеческие шайки-общины после долгих странствий по Руси и чужим землям возвращались домой, везли и товары, и эпос, соединенный во время их совместной жизни, и разносили его в самые отдаленные уголки, где его в свою очередь заучивали и запоминали местные люди. Так что нам и не удивительно, что о Киеве и Владимире пели в Олонеччине, Архангельщине, Московщине, на Волге, так же как пели о них в Киеве, Чернигове и червенских городах, в Галичине, то есть в городах, где этот эпос был создан. И это делали не потому, что Русь была «единым и неделимым» государством с одним народом, одним языком и тому подобное, а потому, что этот эпос складывался интернациональной, если можно использовать этот современный термин, прослойкой того государства — купечеством.

Так же, кстати, пользовались на Севере, где цивилизационный уровень был ниже, чем на Юге, киевскими летописями и художественными произведениями, «Киево-Печерским патериком», хотя они и созданы в Киеве и являются литературными памятниками украинскими (наследники их украинцы), потому что государство Киевская Русь соединялась не только купечеством, но и княжеской верхушкой, которая и была заказчиком летописей, и православным монашеством, которое создавало церковную литературу, хотя и князья да и монашество не раз подвергались тенденциям децентрализации своей принадлежности к разным краям и племенам. Поэтому косвенными наследниками творческого наследия Киевской Руси стали и белорусы, и русские.
— Значит, былины Киевского цикла нужно считать украинскими, — спросит мой собеседник, — а не русскими, как было раньше?
– На этот раз нет, – скажу я. — Дело в том, что летописи, «Киево-Печерский патерик», «Слово о полку Игореве», «Слово о законе и благодати» и другие произведения Киевской Руси дошли до нас в том виде, может, только с малыми правками и переменами, в котором существовали и были созданы в Киеве. Итак, украинский народ, как я говорил, — прямой наследник этой литературы и ведет свою дальнейшую литературу с того момента, как с первого своего периода. Другие народы тоже находились под влиянием этой литературы и усваивали ее, следовательно, они наследники опосредованные, они не могут не изучать эти произведения, поскольку последние влияли на их литературу, которая создавалась уже на их землях. Былины же, находясь в глубинах России, хранились не на бумаге (т.е. неизменными), а устно. Следовательно, народ, передающий их, вливал в них свой дух и соответственно видоизменял и приспосабливал к своей национальной психологии.

Казалось бы, былины, сохранившиеся на Севере, — духовное наследие русского народа; а украинскими былинными памятниками мы можем назвать разве что сохранившиеся в Украине. Но и те произведения нам не чужды, потому что за этими памятниками мы можем воссоздать более или менее реальную историю нашего эпоса и представить, каким он был и на нашей земле, можем даже рассказать сюжеты этого эпоса и выяснить процесс создания эпоса в те далекие времена именно в Украине-Руси. Этой задаче и посвящена эта книга, которую ты, юный читатель, держишь в руках.
В заключение скажу, что при переводе былин русской традиции использовались разные их варианты. Тексты украинских былин и сказок с былинными мотивами мы документируем, то есть указываем, откуда они взяты (это подаем в примечаниях). Хотим выразить благодарность Василию Яременко, который любезно передал для этого издания магнитофонные записи былин, которые исполнял кобзарь Зиновий Штокалко уже в XX в.
Итак, наша книга — это своеобразное литературное путешествие. Двинемся же в нее, юный читатель. Надеемся, что она будет для тебя увлекательна.
Былины киевского цикла русской традиции
Российская былинная традиция очень богата. Ученые разыскали немалое количество вариантов и перепевов того или иного сюжета, но основой цикла являются былины киевские, то есть те, которые появились на украинской земле, впоследствии были занесены на Север, прижились там, и, как мы говорили, обрели русскую языковую, образную и строфическую системы, и начали в ней свою новую жизнь. Именно поэтому просмотр этих былин мы осуществляем в прозаическом переводе. Кстати, традиция передавать былины прозой существовала все время и в Украине, и в России. Таким образом, былины временами превращались в сказки. Этому способствовала особая поэтическая структура текстов — неравносложное, спорадически рифмованное стихотворение. Но русская традиция не ограничивается Киевским циклом, целый ряд былин творились непосредственно на русской земле и к Украине отношения не имеют. Это цикл новгородских былин, где героями выступают Василий Буслаев и богатый гость (купец) Садко. В конце концов, процесс создания былин на русской земле в противовес Украине не прекращался и в последующие века — это былины московские, казацкие и петровские. В них рассказывается об Иване Грозном, Ермаке, царевиче Димитрии, Борисе Годунове, Самозванце (Гришке Отрепьеве), Марине Мнишек, Стеньке Разине, Петре Первом, взятии Азова и т.д. Существуют былины, так сказать, безымянные, они близки к балладным песням. Всего этого комплекса былин мы не рассматриваем.

Пусть тебя не удивляет, юный читатель, то, что былины временами превращались в прозаическую сказку, потому что сказочные и былинные сюжеты часто переплетаются и бывают одни и те же: былина захватывает мотивы сказки и наоборот, притом так, что не разобрать, что первично: былина или сказка. Но былина воспевает прежде всего богатырей, то есть великанов со сверхчеловеческой силой, — это их основной признак.
Былины про Вольгу
Волх Всеславич
Вольга
Микула и Вольга
Цикл былин о Вольге не связан с именем Владимира — это остатки эпоса Олега. Вольга, Вольх легко ассоциируется с киевским князем Олегом. Интересно, что в былинах об Олеге встречается немало интернациональных мотивов, что и понятно, потому что дружина его была в основном варяжская. То, что традиция (в том числе и летописная) Олега считает волшебником, могло быть звуковым совпадением: Вольга - Волх, потому что волх - это волшебник, жрец, умевший колдовать. А еще Олег осел на Лысой Горе, а на Лысых Горах, по славянской мифологии, собирались ведьмы и ведуны. Олег назывался «вещим», следовательно, владел искусством ведунов. Он приблизил к себе волхвов, которые, кстати, гадали ему, что умрет от собственного коня. Так и случилось. В некоторых вариантах былин Вольга (Вольх) рождается от змея, которого повстречала в огороде его мать. Способность к превращениям у животных и птиц, перенесенная на Вольгу, видимо, из эпоса Трояна, о котором мы немного упоминали в предисловии, но о нем можно говорить только предположительно. В болгарских сказках Троян также обращается в волка. Есть о такой способности героя упоминания и в украинской сказке о Тремсине (Тремсин — Троян, очевидно, одно и то же имя), причем там это сохраняет стихотворную структуру:

Через белое поле перекинулся голубком и перелетел,
Через густой лес перекинулся медведем и перешел,
Через синее море перекинулся окунцем и переплыл,
В дом вошел муравьем,
А к царевне подошел комашкой,
Перекинулся мужчиной, и встал, и стоит.

Способность к преобразованиям свидетельствует о том, что герой принадлежал к так называемым оборотням, близким к упырям и волкодлакам. Обладали такой способностью, по славянской мифологии, и ведуны. Такой же способностью к обращению в волка обладал якобы и князь Всеслав Брячиславич, о чем упоминает «Слово о полку Игореве». Да и сам князь Игорь, когда бежит из плена, имеет способность перевоплощаться:

...Прыгнул горностаем в камыши,
И белым гоголем на воду,
И метнулся на борзого коня,
И вскочил с него серым волком.
И помчался он к лугу Донца,
И полетел соколом под мглой,
Убивая гусей и лебедей
На завтрак, обед и ужин.

В былине Олега зовут Всеславичем. Очевидно, здесь спутаны князь Олег (неизвестно, каким было отчество) с братом Владимира Великого — Олегом Святославичем.

Вольга принадлежит к чудесно рожденным людям, то есть он герой, богатырь младшего круга героев. Наделен он сверхъестественной силой, имеет исключительное военное счастье, но слабее Микулы Селяниновича, старшего богатыря, пришедшего в Олегов эпос по предыдущей эпической традиции. Впоследствии некоторые черты Олега перешли на Илью Муромца, Добрыню и Алексея Поповича.
Былина об Илье Муромце
Бой Ильи Муромца с сыном
Бунт Ильи против Владимира
Исцеление Ильи Муромца
Илья Муромец и Соловей-разбойник
Илья Муромец и Калин-царь
Илья Муромец и Святогор
Илья Муромец и Идолище в Киеве
Илья Муромец и Идолище в Царьграде
Три поездки Ильи Муромца
Илья Муромец – главный герой былин, олицетворение Киева и Киевской земли, ранее в украинской традиции его звали Муровлянином, Моровлянином, Мурином. Он — крестьянского происхождения, и это связывает его с древним киевским богатырем Микулой Селяниновичем — образом полянского племени, хотя, по былинам, силу ему передает Святогор (о нем далее в примечаниях).

Российский исследователь А. Галахов писал: «В Микуле сохранился вроде бы рисунок того, что развилось потом в долгую, богатую приключениями, но при том цельную жизнь знаменитого Муромца», то есть Илья Муромец — это продолжение Микулы Селяниновича в новейшем времени, когда старших богатырей- великанов наследуют младшие, ведь Илье дается не полная сила, а только половина ее.

Считалось, что Илья Муромец происходит из Мурома на реке Оке; причем жители города настолько верили в эту легенду, что в XIX веке показывали старое русло Оки, словно засыпанное Ильей, когда отец не хотел пускать его в Киев. Выводили Илью из села Карачаево возле Мурома, даже называли его потомков, род Ильюшиных, показывали часовню Илии-пророка — здесь вроде бы из-под удара копыта лошади Ильи забил родник. Факты эти возникли благодаря литературной традиции и от сходства названий: Муром – Муромец. Былина об Илье Муромце, попав в окрестности Мурома, не могла не вызвать у местного населения и носителей былин патриотического желания привязать героя к своей местности, а история с источником от конского копыта слишком уж напоминает античную легенду о Пегасе, крылатой лошади, и источник Иппокрена, который он вышиб в земле. Кстати, в некоторых украинских сказках, которые здесь помещены, будет прямо рассказываться о том, что кони у богатырей были крылаты и выбивали в земле копцы (ямы).

Древние исторические названия Муромца — Моровлин, Моровлянин, Муровец — имеют, с одной стороны, аналогию к Муровскому острову среди Днепра возле Киева или к г. Муровску в Остерском уезде на Черниговщине (на это указал исследователь В. Миллер), где есть и село Карачаев, и Семидубье, а неподалеку от этих мест течет (в Бобровницком районе) река Смердинка (Смородина). Поселок Муровск расположен на Десне, он известен по летописи с 1139 года и назывался также Муромским. Очевидно, в древних былинах подразумевалось именно это место, потому что Илья едет сразу же освобождать Чернигов, а затем Киев. Кроме того, Муромец, или Моровлянин, киевский герой, олицетворение Киевской земли. Более того, он имеет право первого (старшего) среди богатырей, да и культ его фиксируется именно в Киеве, где его уважали как конкретного, когда-то живого супруга, путая со святым Илией из Мурома и с Чоботько, погребенными в Киево-Печерской лавре.

Кстати, упомянутый нами в предисловии украинский писатель Афанасий Кальнофойский не верил, что святой Илия – это Илья Муромец, богатырь. В 30-х годах XVII века А. Кальнофойский измерил кости святого Илии и написал в своей книге «Тератургема, или Чуда» (1638 г. ), что тот рост имеет шесть римских стоп и 2, 5 части седьмой, то есть около 182 см, а украинский гравер Илья в 1650 году изобразил образ Ильи Муромского в виде аскета-старца без каких-либо признаков его богатырства. Эрих Лясота, как мы сообщали в предисловии, писал, что Илья Муромец похоронен в Софии Киевской. Илья Муромец отождествляется также с Кириллом Кожемякой и является змееборцем: в одной из украинских сказок, в которой говорится о том же Кожемяке (см. далее), вместо имени Кирилл подается Илья (Илья Швец), также привязывая Илью Муромца к Киеву. Есть этот мотив и в украинском сводном варианте былины «Илья Мурин». В общем, мотив о змееборце очень старинный, он, очевидно, входил в самый архаичный славянский эпос. Память об Илье Муромце сохранилась по многим землям бывшей Киевской Руси, былины о нем составляют отдельный цикл.
 
Былины о Добрыне
Добрыня и змеи
Добрыня сватает невесту князю Владимиру
Бой Дуная с Добрыней
Добрыня Никитич – киевский богатырь; он, как мы уже говорили, добросердечен, без нужды и мухи не убьет. Частично этот образ накладывается на образ Ильи Муромца; это заметно и в других былинах Киевского цикла (так всегда бывает, когда текст хранится в устной традиции). Здесь же мы имеем традицию вековую. Это, кстати, наблюдаем в народных сказках — мотивы их часто повторяются, переходят из одной сказки в другую. В общем, Добрыня — образ доброго молодца, рыцаря-воителя, но богатырь он молодой, поэтому прислушивается к материным советам, выполняет ее наставления. С другой стороны, это может быть отголоском матриархата.
 
Былина о Михаиле
Михаил Данилович
Михаил Казарянин
Михаил Потик
Или былины о Михаиле, мотивы которых сохранены в русской и украинской традициях, одного и того же описывают героя — спорный вопрос, тем более что у трех из них (русской традиции) отчество героев  совершенно разное: в первом случае речь идет о Михаиле Даниловиче, во втором – о Михаиле Петровиче, а в третьем – о Михаиле Ивановиче. Однако вторая и третья былины мотивами своими переплетаются и являются одним произведением, да и Михаил во всех трех былинах одинаковый — это богатырь, воин-охотник, находящийся на непосредственной службе Владимира; он незнатного рода. Правда, в первой былине он киевлянин, во второй — пришел «из Галичья, из Волынца-города», то есть из Галицко-Волынского княжества, третий, Михаил Потик, тоже как киевлянин. Но отец первого Даниил Игнатьевич (может быть списан с прототипа -  галицко-волынского князя Даниила Романовича); следовательно, мы можем предположить, что Михаил — это в значительной степени герой галицко-волынский, но служит он в Киеве; в конце концов, почти все былины Киевского цикла привязываются к Владимиру. Мы уже указывали, что былины нельзя рассматривать как произведения одной эпохи или времени. В них много временных и содержательных наращиваний более поздних времен, и это произошло благодаря устной традиции их сохранения. Следовательно, есть возможность предположить, что Михаил, и Данилович, и Петрович, и Иванович (Потик) – это один и тот же герой. В украинской традиции он выступает как Миша, герой-ловец в одном варианте, в другом — просто как рыцарь. О малолетнем говорит и былина «Михаил Данилович», следовательно, речь идет о том же герое. Правда, он в некоторых вариантах выступает (в украинской традиции) как княжеский сын, а не герой простого происхождения. Интересно и то, что Миша и его поступок с Золотыми воротами в русской традиции своего отражения не имеет; возник этот сюжет в более поздние времена, когда между восточным славянством связь уже была нарушена.
Другие былины киевского цикла
Дюк Степанович
Алексей Попович
Ставр Годинович
Чурило Полонкович
В этот раздел возводим былины, творимые на Украине-Руси, но сохранившиеся в русской традиции, разве что Алексей Попович — герой ростовский, однако эта земля недалеко от украинской и тесно была с ней связана. В конце концов Алексей Попович в былинах выступает не как ростовский, а как киевский герой, как и Илья Муромец — не муромский, а киевский. Связаны эти былины еще с Черниговом, Галичем, Киевом, то есть с основными культурными центрами тогдашней Украины-Руси.
Былины между собой связаны тематически, потому что и эти земли имели более тесную связь с Киевом, чем любые другие. Происходили между ними и соревнования, даже споры о первенстве — увидим это из текстов. Часть мотивов переплетается с эпосом об Илье Муромце. Создатели и рассказчики былин легко переносили рассказы о действии одного героя на подвиги другого — об этом мы говорили, когда речь шла о других героях. Замечаем здесь, особенно в былинах о Чуриле и Дюке, меньше героизации. Сами герои сказочной силы не проявляют, а побеждают в спорах благодаря богатству или содействию других деятелей (например, коня). Возможно, это свидетельствует о более позднем происхождении этих былин. Но и они очень интересны, потому что позволяют заглянуть в жизнь и быт довольно отдаленных эпох.
Былины киевского цикла украинской традиции
Ранее я уже говорил, почему былины в украинской традиции сохранились меньше, чем в русской: другие поэтические формы, подобные общеевропейским, вытеснили этот архаический эпос, да и жила Украина слишком бурной жизнью. Но если бы не творились на украинской земле во времена Киевской Руси былины, то кто знает, творились ли бы у нас позже думы.
Герои постепенно мельчали, с удивительной проницательностью повествует легенда «Великаны и маленькие люди», хотя древнейшие богатыри (Котигорошко) были ребятами-малолетками. Это впоследствии, с установлением государства, на украинских землях они предстали в народном воображении гигантами, а младшие — с меньшей силой и ростом, затем эти герои превратились в обычных с виду людей, но тоже с необычайной силой. А уже украинские думы воспевают обычных людей без сказочного нрава, способных на героические поступки. Такова примерно схема творения эпоса на нашей земле.

Интересной особенностью героического эпоса является и то, что богатыри бывают старые, молодые и совсем мальчики, а кроме того справедливые и несправедливые. Заметим, однако, что не всегда давнее понимание творимого добра совпадает с нашим, нынешним, но вообще моральный кодекс богатыря ценился высоко. Более того, каждый богатырь имел свой статус чести, который непременно соблюдал.

В украинской традиции нет такого количества вариантов былин, как в русской. Даже среди былин Киевского цикла ряд сюжетов в народной памяти сохранился, полностью или частично рассыпавшись по сказкам. В то же время в украинской традиции есть такие былинные разработки, которых не встречаем в российской традиции, например, былины о Бухе Копытовиче или Котигорошке (о последнем в российской традиции есть сказка). Существует в украинской традиции сводный вариант о приключениях Ильи Муромца (Мурина) – в российской традиции такого сводного варианта нет; история этого героя разлагается на ряд былин, но разрабатываются не все мотивы, которые есть в сводном варианте украинской традиции. Есть еще также три украинских былины, близкие к российской традиции. Они записаны в пятидесятых годах прошлого века в Нью-Йорке, но о них поговорим отдельно.

В общем, надо сказать, что в этой книге, юный читатель, ты видишь первую попытку собрания имеющихся былинных сюжетов украинской традиции. Не считаю, что оно полно, верю, что впоследствии таких вариантов будет собрано больше. Былины украинской традиции вполне убедительно доказывают, что древнейший восточнославянский эпос по-своему удерживался в памяти украинского народа. Очевидно, такую же работу надо бы проделать и над белорусским фольклором, чтобы проследить, не осталось ли подобных следов и там, но это уже дело будущего, а может, и других, более молодых, исследователей.

И еще одну вещь следует сказать юному исследователю глубин нашего древнего эпического творчества. Далее последующие тексты записаны из народных уст учеными-исследователями. Поэтому эти произведения отражают язык носителей этих сюжетов, то есть народный язык, который, конечно, имеет свои особенности: простой мужчина, крестьянин, был по большей части необразован, он пересказывал сказки на былинные темы или сами былины так, как говорил в быту, не ведая о существовании литературного языка, грамматики и стилистики. Так что рассказ ведется живым, естественным языком. Поэтому когда рассказчик был родом из Волыни, то в его языке отражены черты волынского диалекта украинского языка, а когда из Полтавщины, Подолья или других мест — то диалект конкретной местности. Сказки я подаю в очень незначительной редакции, сохраняя стилистические особенности, специфические слова и народные обороты, исправляя только неграмотности; а стиховые тексты, поскольку они подаются в стихотворной разбивке впервые, так, как они рассказывались, то есть аутентично. Юный литературовед, который захочет узнать эти памятники, воочию увидит, в каком виде они были записаны, каким говором они рассказывались. Таким образом, он сможет провести еще и их языковой анализ и определить, какие отклонения от литературного имеет народный язык, какие при этом употребляются редкие и диалектные слова, архаизмы, церковнославянизмы, вульгаризмы, анахронизмы, народные словесные конструкции и обороты, которые теперь в живом языке мало или совсем не присутствуют.

Можно также определить (в том я помогу тебе  разъяснениями, юный читатель), не внесли ли рассказчики в записи чего-то от себя, своей лексики и изменений в сюжете. Все это делаю специально, чтобы юный литературовед приучался к научному анализу текста, его критике, учился отличать древнее, настоящее от поддельного и нововнесенного.
 
Украинские народные сказки и легенды на былинные темы
Богатырь и лошадь
Богатырь на лимане
Богатырь на Азовском море
Богатырь и конь
Буняковое замчище
Медвежье ушко
Громадные и маленькие люди
Герой освобождает трех царевен
Иван Белокрис
Иван Вечерний, Иван Северный и Иван Зоревой
Иван - мужской сын
Илья Швец и Змей
Золотые Киевские ворота
Кирилл Кожемяка
Михаил и Золотые ворота
Настина могила
Здесь собраны сказки о богатырях, их подвигах, в частности, борьба со змеями. Таких сказок в украинском фольклоре много. В наше издание выбраны только самые убедительные и интересные образцы. В общем, змееборческий мотив является интернациональным, но на нашей земле он приобрел особую популярность, так как прикладывался к жизни и событиям родной истории.

Посмотрим подробнее: Змей живет, как правило, в степи, в могилах, в скальных норах, даже под землей. С одной стороны, змеи – образ кочевых народов, с которыми наши непосредственные предки, древние украинцы, или, как их еще зовут, юго-восточные славяне, вели долгие войны; а с другой стороны, они – образ мифических существ подземного царства, близких к дьяволам, а иногда они прямо и носят название дьяволов. В общем-то, змеи — образы темной силы, с которой успешно соревнуются богатыри.

Богатыри в сказках бывают великанами, а бывают и людьми обычными, но наделенными гигантской силой (например, Кожемяка) и в соревновании с великанами оказываются даже сильнее их. Часто богатыри простого происхождения, а это свидетельствует о богатырской силе народа.

Мы уже говорили, что трудно определить, что из чего происходит: богатырская сказка из былин или наоборот. Могло быть и такое, что богатырская сказка извлекала свои мотивы из былин, а былины — из сказки, потому что вообще народная сказка создавалась из постоянных, известных компонентов, которые по-разному комбинировались, сочетались, дополнялись. Можно даже сказать, что сказка любит самоповторение; в конце концов, именно она и сохранила следы древнейшего эпического творчества, то есть законсервировала в себе и героическую песню, и странствующие сюжеты.
Украинские поэтические тексты былин:
Борыня-змееборец
Доброта и змей
Иеруслан Лазаревич
Илья Мурин
Илья Муромец и Святогор
Сто семьдесят один богатырь
О Котигорошке
Об Илье Муромце и Соловье
До недавнего времени считалось, что украинских былинных текстов не существует и они не входили в сферу научного изучения, но, как оказалось, это не так. В этой книге мы делаем первую попытку собрать их.

Украинских былин, более или менее сохранившихся, можно назвать только восемь, и они отчетливо распадаются на две группы. Три из них известны издавна и записаны были как сказки. Писцы не обратили внимания на их своеобразную поэтическую структуру, хотя этнограф В. Лесевич обозначал места, где заканчивалась поэтическая строка, либо точкой, либо тире. Интересно и то, что эта стихотворная форма в определенной степени отличается от стихотворной структуры былин русской традиции и полностью сливается со стихотворной структурой наших дум или приближается к ней. Два текста представлены в наше время, также записаны этнографом от простых людей.

Три упомянутых уже украинских былины зафиксировались, так сказать, в начале стадии их перехода в сказку: часть текста уже забылась, но в основном текст еще сохранился. Сомнений в народном происхождении этих былин нет. Остальные три былины пришли в Украину несколько неожиданно: они были записаны от эмигранта из Украины в Нью-Йорке в 50-х годах прошлого столетия. Эти былины до сих пор входят в современный репертуар наших зарубежных кобзарей.

Тексты списал с голоса кобзаря Зиновия Штокалко составитель этой книги. Они полностью созданы в поэтике украинских дум: неравносложное стихотворение с глагольной рифмой иногда переходит в нерифмованные. Но интересно, что своими мотивами они соответствуют былинам российской традиции, хотя их образная система вполне, можно сказать, украинская.
Иначе звучит и музыкальное сопровождение. Когда певцы русских былин используют музыкальное сопровождение для так называемого проигрыша, то есть музыка здесь достаточно проста и заполняет паузы между частями текста, то музыка Зиновия Штокалка активна и все время сопровождает текст. Сам кобзарь охарактеризовал свою музыку так: спусковая лебийская гамма в применении к былинам.

Эти былины нужно еще изучать, в частности, узнать больше об их происхождении, что исследователь в Украине сделать не может, — нужно исследовать там, где былины записывались, но можно вполне вероятно предположить, что былины, снятые с голоса 3. Штокалка, книжного происхождения. Дело в том, что уже в XIX веке среди кобзарей сложилась интересная практика: они не только перенимали тексты дум традиционно, заучивая от старших кобзарей, но и часто усваивали думы, опубликованные в книгах, и уже эти тексты передавали своим ученикам, то есть поступали где-то так, как теперь профессиональные певцы. Итак, приближенность текстов былин к русской традиции позволяет сказать, что некий кобзарь, очевидно, сам 3. Штокалко, пересказал былины русской традиции на украинский лад, сделав это в поэтике украинских дум, приспособил к былинам так называемую спусковую лебийскую гамму и таким образом увел его в современный украинский кобзарский репертуар. В конце концов, он имел право так поступать, потому что современные кобзари – это уже не народные певцы, а артисты – исполнители кобзарского репертуара.
Но при рассмотрении украинской былинной традиции нельзя не зафиксировать и такой современной практики усвоения этого типа поэтики, их применения и распространения, потому что они являются живым компонентом украинской былинной традиции, притом очень интересным. Стоит заметить и такую деталь: если российский исполнитель — не столько певец, как рассказчик — речитативно рассказывает былину, то украинские былины кобзарь Зиновий Штокалко исполняет экспрессивно, поет, и только кое-где прибегает к речитативу, да и то более поющему, повествовательному.
Послесловие
Юный читатель! Мы с тобой завершили литературное путешествие в глубины восточнославянского эпоса, возникшего на украинской земле. Этот эпос рассеялся по широким просторам разных стран мира, но это наше духовное достояние, которое мы изучаем.

Много на нашей литературоведческой дороге было ловушек,  тайников, каких-то коварных моментов, потому что одно и то же можно понимать по-разному, но это придавало интерес нашему поиску, ради того мы и путешествовали. Не лишне будет признаться, что, может, мы где-то и ошибались или как-то не так ту или иную вещь поняли, хотя на ошибках, как говорится, учатся, попросим прощения. Главная же ценность нашего путешествия в том, что мы открываем для себя величественное здание нашей духовности, творившееся столетиями, а это не может не захватить. Возможно, это здание напомнит тебе трехэтажный дворец, в котором жили разные кочевые народы: половцы, печенеги, татары, скандинавы, персы, турки и другие. И эти народы, юный читатель, нужно уважать, потому что они жили на нашей земле и оставили нам свою культуру, и, хотя мы с ними тяжело соперничали, но теперь святая обязанность быть их земными наследниками. Этот дворец – дворец нашего воображения, дворец, в котором мы начали жить, как Котигорошко со своей родней. Так что наше путешествие, юный читатель, не простое себе чтение для развлечения и разгадывания литературных тайн (хотя и не без того). Мы с тобой тоже становимся будто строителями, или, вернее, восстановителями, того дворца прошлого нашей духовной жизни. Как археолог из малого черепка воспроизводит горшок, так и мы из обломков древнего эпоса хотим воспроизвести целый пласт нашей культуры. В Украине на протяжении веков создавался эпос, с помощью которого консервировалась историческая память народа; этот эпос порой остался в форме легендарных упоминаний, сказок (древнейшая его часть), преданий, во фрагментах или в определенных сюжетах и самым удивительным среди этих обломков следует назвать рассказ о Котигорошке. Помнишь поговорку: «Это было при царе Горохе, когда людей было немного», — кто знает, может, здесь также сохранилась какая-то наша историческая память? А может, Котигорошко и тот мифический царь Горох — один и тот же человек? Кто знает! Но недаром Котигорошка так любят украинские дети, недаром и художники рисуют его в образе казака. Это был самый древний из наших богатырей. Второй слой эпоса, а может, он творился параллельно с первым, легенды о Царь-Девице, которые потом, как ты уже знаешь, соединились с легендами о нашей киевской Лыбиди. О Белой Лебеди известит украинская былина «Сто семьдесят один богатырь». Третий слой эпоса, а может, параллельный первым, змееборческий, который позже вошел во Владимирский былинный эпос, но в своих компонентах, наверное, был создан древнее. В конце концов и Котигорошко сражается со Змеями. Затем возникают герои-великаны: Святогор, Микула Селянинович с дочерьми, Идолище, за героями князья (Вольга, Бух Копытович), дружинники, купцы. И последний в этом ряду Миша, который взял на коня киевские Золотые ворота и изрек украинскому народу, что вернется, когда тот встанет с колен и вспомнит о своем прошлом величии, а потом и сбросит свои вековые кандалы.

Закрой глаза, юный читатель: пусть былинные герои пройдут перед тобой могущественными непреодолимыми, на сказочных крылатых конях, с оружием, хоть и смешным для нашего времени, в своем причудливом для нашего цивилизованного глаза наряде.

Посмотри, как честно, по-рыцарски они ведут свои бои-поединки! Обдумай, читатель, все, что о тех героях написано; тогда ты поймешь: все они творили одно – защищали свою родную землю. Все они — образы наших исторических представлений, но каждый из них олицетворял реальную землю и реальных людей, а их действия воспевались на основе реальных событий, происходивших на нашей земле. Итак, когда ты закроешь глаза, юный читатель, и хорошо представишь, то увидишь: они плывут, словно погрузились в глубокий сон; они летят на своих крылатых лошадях, как неопознанные летучие объекты, у них запечатанные губы и так же, как у тебя, закрыты глаза. Но нет, их губы зашевелились. Слышишь, они рассказывают мне, тебе и всем свою великую тайну, и тайна эта не очень скрыта. Они рассказывают, что бессмертие их зависит от нас с тобой: когда мы будем о них помнить, они будут жить, а когда забудем, они умрут.

Итак, отправившись в это литературное путешествие, мы с тобой, юный читатель, совершаем еще одно святое дело: даем тем давним героям обет на вечность. И я думаю, что мы этот обет выполним, а если так, то и они рядом с нами, детьми нашими и внуками, будут жить, и это будет продолжаться до тех пор, пока будем помнить сами себя.

Давай попрощаемся с героями украинского эпоса и скажем тихонько:

— Не беспокойтесь, богатыри, вы будете жить с нами. Мы вас не забудем, потому что забыть вас это забыть и себя. Но одно попросите у своего богатыря Миши: пусть вернет нам Золотые ворота. Или еще проще: пусть мы поверим, что Золотые ворота, которые уже отстроены в Киеве, — начало нашего возрождения, ведь свое государство мы таки вернули.

И они нас поймут, богатыри прошлых веков. Из дальних краев они вернутся в Киев, на свою землю, чтобы здесь снова образовать богатырскую заставу.


P.S. Текст былин я не переводила на русский язык. Если кто-либо захочет их прочесть на украинском языке - дам ссылку