Вера Андреева - прозаик, мемуарист

Вера Леонидовна Андреева (1910-1986) – прозаик, мемуарист - дочь Л.Н. Андреева от второго брака с А.И. Андреевой. После смерти Леонида Николаевича его вдова Анна Ильинична решила продать дом и уехать вместе с детьми в Европу. В 1920 году с семьей эмигрировала в Германию, затем жила в Италии, Чехословакии, где прожила долгие годы. Окончила Русскую гимназию в Праге.

Впервые услышав чешский язык, Вера Андреева была поражена обилием в нем согласных, разных шипящих и горловых звуков. Но очень скоро она привыкла к нему и поняла, «что язык этот очень богат и своеобразен, что в нем мало заимствованных иностранных слов, которыми, кстати сказать, изобилует русский язык, а, напротив, много слов древнеславянских, только слегка модернизированных».


В 1924 году Андреевы переехали во Францию. Вера училась на филологическом отделении Сорбонны, затем в Медицинской школе при Американском госпитале в Париже, окончила курсы медицинского массажа. Работала прислугой, уборщицей, медицинской сестрой.

Но Андреева так и не смогла прижиться в Париже. В середине 1930-х годов она решила вернуться в Чехословакию, где остались ее друзья и, как она писала позже в своей книге воспоминаний «Эхо прошедшего», родная гимназия. С небольшими перерывами Вера Леонидовна прожила в пригороде Праги 10 лет. В 1936 году она вышла замуж за русского эмигранта Григория Семеновича Рыжкова, вместе с которым училась в русской гимназии.

До Октябрьской революции семья Рыжковых жила в Луганске. Отец Григория Семеновича Семен Мартынович Рыжков служил учителем в заводском училище и его воспитанником в то время был будущий маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов. Во время гражданской войны семья эмигрировала в Турцию, а уже оттуда переехала в столицу Чехословакии, где Семен Мартынович устроился работать преподавателем в русскую гимназию.

18 апреля 1936 года В.Л. Андреева и Г.С. Рыжков расписались в мэрии г. Праги. Григорий Семенович работал в различных строительных учреждениях, а Вера Леонидовна занималась воспитанием троих детей: Натальи, Андрея и Ирины. 15 лет Рыжковы прожили в Праге и 8 лет в Остраве. Для внуков Леонида Андреева эта страна стала такой же родной, как и Россия для его детей.

В Праге Вера познакомилась с Мариной Ивановной Цветаевой. У обеих был мужской характер, они терпеть не могли разговоров про рюшечки и фасончики, на том они и сдружились. Цветаева в Праге совершенно нищенствовала, и когда Андреева в очередной раз собрала детей и отправилась во Францию, туда поехала и Цветаева. Они вместе поселились на Ривьере: Вера Леонидовна сняла там здоровый дом и половину его предоставила Марине Ивановне. Год они жили вместе. Но потом в Европе всем стало уже не до книг, их начали сжигать.

В 1950-х годах Андреева-Рыжкова все чаще стала думать о возвращении на Родину. Она написала письмо бывшему ученику своего свекра С.М. Рыжкова маршалу Ворошилову и попросила его помочь им с оформлением документов.

В 1960 году семья покинула Чехословакию и вернулась в Россию. Вера Андреева – единственная из семьи, кто вернулся на родину, если не считать не уезжавшего в эмиграцию Даниила Леонидовича.

Поселились Рыжковы в Орле недалеко от родного дома Леонида Андреева (переулок Володарский, бывший Воскресенский). В 1961 году Григорий Семенович трагически погиб на стройке, и Вера Леонидовна переехала с детьми в Москву на Кутузовский проспект.

Живя в Советском Союзе, внуки Леонида Андреева тосковали по своей родине, которой стала для них Чехословакия, «по живописным холмам и рощам, по кудрявым липам и пышным каштанам на тихих площадях и переулках старой Праги», где прошли их детские годы. Старшая дочь Рыжковых – Наталья Григорьевна – считала, что ее «душа разделена на две равные половины и всегда будет тосковать по одной из них»…

Вера Леонидовна Андреева-Рыжкова (как и остальные дети писателя) унаследовала от отца литературный талант. Она автор книг «Дом на Черной Речке» (1974) и «Эхо прошедшего» (1986). Ее рассказы и статьи печатались в «Литературной газете» и «Орловской правде».

Роман «Эхо прошедшего» – является продолжением книги «Дом на Черной речке». Вера Леонидовна рассказывает в них о скитаниях вдали от родины, которые пришлись на детство и юность писательницы, о встречах со многими замечательными людьми: Мариной Цветаевой, Константином Бальмонтом, Сашей Черным, Александром Вертинским.

ДОМ НА ЧЕРНОЙ РЕЧКЕ

«Мне часто снится один и тот же сон. Он преследует меня. Стоит мне уснуть, как знакомое чувство тревоги охватывает душу. Делается душно, и больно колотится сердце. Я знаю, что сейчас будет.

Летний вечер. Тишина. Зарево заката охватило полнеба. Я иду по незнакомой дорожке, но я знаю, что это дорожка нашего сада, что вот сейчас из-за поворота покажется красная крыша нашего дома с его белыми трубами и башней.

Вот и дом!

Так это неправда, что его нет! Он жмется своими крышами к башне, как будто охваченный каким-то страхом. Он стоит на пригорке, и заходящее солнце окрашивает его в красный цвет. Красным горит его крыша, красным светятся его стены, увитые диким виноградом, окна пылают бездымным, загадочно беззвучным пламенем. Он весь горит, как факел, и только крыши жмутся к башне в непонятной тревоге. Мне делается страшно.

В самом деле, почему такая тишина? Почему из кухонной трубы не поднимается дым, почему никого не видно? Я хотела бы остановиться, но ноги сами несут меня, я скольжу невесомо над самой дорожкой, а дом медленно поворачивается передо мной, приближаясь, как в немом кинокадре. Совсем близко я вижу его детали: в увеличенном виде, очень отчетливые, они плавно проходят перед глазами. И тут я замечаю, что некоторые окна разбиты, что на крыше зияют дыры, а башня покосилась и в безумном страхе таращит на меня уцелевшие окна. Вот я уже внутри.

Какой ужас! Все сломано, разбито. Лестница покосилась, в ней черные провалы. Теперь я вижу, что дом только каким-то чудом удерживается на месте, — стоит только ступить на лестницу, как она упадет, рассыплется в прах. Но я иду внезапно отяжелевшими ногами, шаркаю по пыльному полу, лезу по каким-то балкам, с мучительным чувством всматриваюсь в углы, как будто ищу кого-то.

Комнаты мертвы. Уцелевшие окна покрыты пылью, паутина кутает потолки своей серой безжизненной пеленой, и только закат бросает на стены живые кроваво-красные пятна.

Где же папа, мама?

«Ну да, их же нет, они умерли», — вспоминаю я. И вдруг из отдаленной двери выходит мама. У нее вполне обычный вид, на седых волосах повязка, в руке метла. «Что же ты стоишь, здесь надо прибрать!» — говорит она, на ходу поправляя загнутый угол пыльного ковра. С радостным криком я устремляюсь к маме, но она отворачивается равнодушно и уходит, исчезает за каким-то занавесом, и только его пыльные складки еще колеблются за нею. Я протягиваю руки, хочу бежать вслед, но в полу провалы, я балансирую на расшатанных балках над пропастью, цепляюсь за трухлявые доски, мои ноги скользят, я проваливаюсь. С невыразимым чувством леденящего страха, от которого шевелятся волосы и останавливается сердце, я падаю… И просыпаюсь вся в слезах, с криком, еще звучащим в сонной тишине ночи.

Почему мне никогда не приснится наш дом, мой любимый дом на Черной речке, таким, каким я его помню?

Большим, красивым, полным шумной жизни. Он гордо стоит на холме, его широкие трубы четко вырисовываются на синем небе. Красная крыша весело светится на солнце, от ворот едут коляски. Это гости. Медный гонг звучными ударами сзывает всех к чаю».

Умерла Вера Леонидовна Андреева 16 ноября 1986 г. в Москве. Похоронена в Переделкино рядом с могилой Бориса Пастернака.

(Материал из Интернет-сайта)