Две сестры, обратная сторона медали

Небольшое дополнение к рассказу «Две сестры»
http://proza.ru/2022/07/23/770

Часть 1 – Полина
Господи, ну и дурой же я была. Только такой, ну, как бы помягче сказать, не очень умной девушке, придет мысль в половине одиннадцатого ночи бегать по пустому парку и орать во весь голос «Бася», «Бася».  А все из-за Ирины, которой не терпелось рассказать о своем свидании с Андреем, парнем из параллельного класса. Я села на скамейку и стала слушать ее рассказ, ну и завидовать, конечно. Ведь меня так за все лето никто из мальчишек на свидание не пригласил. Юрка, с которым я дружила больше года, уехал к бабушке на лето и я осталась одна.

Сижу и слушаю ее разглагольствования, а Басю, чтобы не дергал за поводок, отпустила побегать. Не успела я оглянуться, как этот паршивец с лаем исчез в  ограждении парка, погнавшись, толи за кошкой, толи еще за какой-то зверушкой. Представив, что мне скажет Маринка, если я вернусь домой одна, я рванула за ним в парк, но пока я добежала до ворот, Баси и след простыл. Ну вот, хожу я по парку и зову это неразумное пока животное, но на мои крики пришел не Бася, а два парня, лет по двадцать, от которых за версту разило пивом.

Сначала я не подумала ничего дурного. Один из них участливо спросил:
- Ты кого так зовешь?
- Щенок убежал, отвечаю. Если бы я было поумней, то следующий вопрос должен был меня насторожить:
- Ты что здесь одна?
Мне бы сказать, что я здесь с отцом, но я только кивнула в ответ.

Тут парни переглянулись и один из них, кто повыше и, кажется чуть постарше, ехидно усмехнувшись, сказал:
- Ну вот, искала щенка, а нашла нас. И не успела я ничего сообразить, как они схватили меня и, зажав рот, потащили в кусты. Дальнейшее я плохо помню, помню только сальные руки, ощупывающие мое тело и постепенно подбирающиеся к заветной для них цели, помню их сдавленное, хриплое дыхание и те гадости, которые они говорили мне шепотом.  От страха и омерзения я закрыла глаза, но вдруг меня отпустили, и я по-прежнему с закрытыми глазами сползла вдоль ствола дерева, к которому меня прижимали.

Раздались какие-то голоса, затем шум короткой драки и вдруг спокойный и чуть насмешливый голос произнес: 
- Ну, все, успокойся,  все закончилось и ничего плохого больше не будет.
Несколько секунд я, ничего не соображая от ужаса, продолжала, зажмурившись сидеть на траве и тогда тот же  голос произнес:
- Ладно, хватит сидеть на земле, давай руку.
Наконец я смогла оторвать от лица руки и сквозь слезы увидела высокого, статного парня, который насмешливо смотрел на меня.
- Сергей, представился он.
- Полина, еле-еле выдавив, ответила я.

Поддерживая меня, он вывел меня на дорожку, а потом усадил  на скамейку и долго, очень осторожно, оттирал своим носовым платком мое лицо от потеков туши и губной помады.  Затем мы пошли по направлению к моему дому. Я шла под руку с Сергеем и думала, видела бы меня сейчас Ирка, она бы удавилась от зависти, это тебе не одноклассник. Надо как-то уговорить его еще хотя бы на одно свидание. Но все оказалось достаточно просто, видимо он не понял с кем имеет дело и перед расставанием попросил у меня номер телефона. Для закрепления впечатления, я даже чмокнула его в щеку и, странное дело, это доставило мне огромное удовольствие, не то что «обнимашки-целовашки» с Юркой.

На следующий день я сообщила Ирке о месте и времени моей встречи с Сережей, а то ведь не поверит моим рассказам, и с радостью увидела, как вытянулось от зависти ее лицо, когда этот красавчик подошел ко мне с огромным букетом белых роз.
Весь остаток каникул мы провели вдвоем. Мне страшно льстило, что в меня влюбился такой парень, да и он мне жутко нравился. Однако мне хватило ума не сделать с ним последний необратимый шаг во взрослую жизнь. И не потому, что не хотела, просто он же меня спас и я не хотела подставлять его на связь с несовершеннолетней девчонкой.

А потом наступил тот страшный вечер. Как всегда, попрощавшись с Сережей у входа в парадную, ну очень тепло и не очень целомудренно, не скрою, я радостно поднималась по лестнице. И вдруг, через окно лестничной площадки, я увидела, как его избивают ногами и какими-то палками четверо парней, а пятый, в котором я узнала одного из несостоявшихся насильников, валяется рядом, скрюченный, на асфальте. Дальше  я ничего не помню, сознание и память вернулись ко мне в тот момент, когда я уже сидела над Сережей, положив его измазанную кровью голову себе на колени, и лепетала что-то до жути жалостливое. А рядом стоят Маринка и мама и с удивлением смотрят на меня.

Так и закончилось мое летнее приключение. Я, разумеется, благодарна Сереже за мое спасение, но чем я могла помочь ему в больнице, тем более что вернулся мой Юрочка, которому мои подруги рассказали о моих летних похождениях. Как же он уморительно ревновал меня к Сереже. Я, конечно, была несколько раз у Сережи в больнице, но сидеть у постели больного это совсем не то же самое, что гулять и целоваться с ним в парке, да и Марина, моя сердобольная сестра, сразу взяла над ним шефство. Ну и, слава Богу!

Часть 2 – Марина
Нет, я чувствовала, что со свиданиями Полинки, которая убегала из дома с самого утра и пропадала до позднего вечера, что-то не так. Но на все мои вопросы она отвечала односложно «гуляла», иногда добавляя «а что, нельзя?». Да и мама говорила:
- Отстань ты от Поли, дай ты ей на каникулах нагуляться. Может у нее первая любовь.

А вот как раз этого я и боялась. Сестра у меня – еще тот фрукт. Это мама думает, что она красивый, нежный и совершенно невинный цветок. А сколько раз я замечала это растение в компании парней распивающих пиво, да и курить, судя по запаху, она явно пробовала. Приходилось даже проводить с ней воспитательные беседы, типа «невинность, как и свежесть, бывает только первая, она же последняя».

 В тот поздний августовский вечер нас всех взбаламутили дикие крики Полинки, сначала -  «Сережа», потом «Помогите», а затем - «Ну, помогите же, кто-нибудь». Я одной из первых выскочила из дома и увидела эту картину маслом – посреди дорожки, идущей вдоль дома, сидит на пятой точке Полина, на коленях у которой лежит голова жутко избитого, всего в крови, парня. А Поля, не обращая ни на что внимание, гладит его по слипшимся от крови волосам и все твердит «Сереженька, Сереженька, что же они с тобой сделали?».

Пока ждали «скорую помощь» и полицию, я выбила у этой дурехи подробности всех ее отношений с Сергеем. Те и другие приехали почти одновременно. Полинку полицейский сразу отвел в сторону и стал допрашивать, а санитары быстро погрузили Сергея в машину. Затем один из них оглянулся:
- Кто-нибудь из родственников пострадавшего есть? … А знакомые?
Поскольку никто не откликнулся, то я со словами «Я его знаю» села рядом с Сергеем в машину. Ну, не оставлять же его одного, после того, что он сделал для моей глупышки.

По пути в больницу я и санитар, вывернув карманы Сережи, пытались найти какие-нибудь документы, чтобы сообщить о нем родственникам, но нашли только вдребезги разбитый и залитый кровью телефон.  Мы ехали, а я, смотря на белое, бескровное лицо Сергея, думала:
- Господи, ну за что? За что ты так обошелся с этим добрым и красивым парнем, ведь он, не задумываясь, кинулся в драку с двумя подонками, защищая совершенно незнакомую ему девчонку?      

В больнице Сергея сразу увезли в операционную, а мне сестра, накинув халат на плечи и указав на диванчик в коридоре, односложно сказала:
- А вы, посидите здесь. Ну, я и сидела.
А потом начались те самые страшные двое суток, когда Сергей был между жизнью и смертью. Не могла я его одного в это время, никак не могла. И не только потому, что Полина обязана ему честью, а может быть и жизнью … просто, мне почему-то казалось, что если я останусь, то Сергей не умрет и с ним все будет хорошо.

На вторые сутки ко мне подошел Дмитрий Михайлович, лечащий врач Сергея.  Он рассказал о его состоянии, о том, что если в ближайшие несколько суток Сергей не выйдет из комы, то они будут делать еще одну операцию по удалению внутричерепной гематомы и о том, что в это время очень важно, чтобы рядом с больным был дорогой для него человек, разговаривал с ним, да и просто держал за руку. Я позвонила Полине и попросила ее посидеть с Сережей, ведь, по ее словам, он влюбился в нее, и кому, как ни ей, той, из-за которой все это произошло, сидеть у постели больного.

А эта, ну просто слов нет, чтобы охарактеризовать сие существо, заявила:
- Мариночка, ты же знаешь, что я не люблю больницы и, к тому же, я уже договорилась о свидании с Юрой.
И все мои доводы о том, что она обязана Сергею, что именно из-за нее он оказался в больнице, не возымели на нее никакого впечатления. Никогда не думала, что Поля выросла такой эгоисткой. Так я и застряла в больнице.   
 
Зато какая была радость когда Сергей, наконец, очнулся. Надо было видеть его лицо, когда он молча, еще плохо соображая, рассматривал меня. Потом он рассказывал, что у него было два предположения, либо Полина так постарела от горя, либо, что значительно более вероятно, он, черт знает сколько времени, пролежал в коме. Затем, стоя в коридоре, пока с Сережей говорил Дмитрий Михайлович и, если честно, подслушивая этот разговор, я с удивлением заметила, что мне было приятно узнать, что у него нет никакой девушки, кроме Полины, конечно. Но Поля была явно не в счет.

В течение следующих трех с половиной месяцев, пока Сережа лежал в гипсе в больнице, я периодически навещала его. Сначала – не так часто и не так надолго, но чем больше я общалась с этим парнем, тем больше он мне нравился, очень нравился. Умный, начитанный, веселый, не смотря на свое состояние, с отличным чувством юмора, ну и красивый, конечно. А еще  -  гордый, за всё время он ни разу не пожаловался на боль, хотя часто было видно, что ему очень больно. При этом я каким-то шестым чувством понимала, что и я нравлюсь ему. Так что, мои посещения удлинялись и удлинялись.

Кончилось тем, что я стала все свободное время проводить у его постели. В конце концов, я призналась себе, что влюбилась, по уши влюбилась в этого молодого мужчину. Не парня, а именно мужчину, могущего без раздумья броситься на защиту незнакомой девушки, не хныкающего над своей судьбой, а смело глядящим в будущее. Можно меня спросить, как же тебе удалось влюбиться в лежачего, загипсованного чуть ли по шею человека? А я и сама не знаю, но это произошло.

От врача я узнала, что после выписки из больницы Сергею надолго понадобится сиделка и помощница в тех многочасовых занятиях, которые помогут ему вновь встать на ноги. После, сознаюсь, довольно долгих размышлений, я ничего не сказав ни маме, ни дедушке, написала заявление о переводе на заочный факультет и поставила всех, перед свершившемся фактом. Господи, что тут началось в доме, вспоминать страшно. Зато Сережа, когда я сообщила ему о том, что буду у него сиделкой, с такой радостью и таким благоговением посмотрел на меня, что у меня будто за спиной выросли крылья.

 Следующие четыре месяца были настолько тяжелы, что и вспоминать о них не хочется. Если бы не помощь мамы, взявшей на себя часть хозяйственных дел, то я бы не справилась.  Сознаюсь, несколько раз я чуть не сдавалась, понимая, что все, силы и терпенье кончились. Раза три я, зажав рот рукой, чтобы Сережа не услышал всхлипов, вечерами просто ревела в подушку.  Но, посмотрев на его перекошенное от боли, во время физических упражнений, лицо, на то, как на его висках выступают капельки пота, мне становилось стыдно своих переживаний. Раз он может это, значит смогу и я, ведь я только устала, а ему так больно.

Зато, какая была радость, когда он смог сделать первый самостоятельный шаг, словами это не передать это чувство эйфории, победы. Я видела, что Сережа полюбил меня, женщины всегда это чувствуют, но он молчал, только в те минуты, когда думал, что я не обращаю на него внимания, так смотрел на меня, что я еле сдерживалась, чтобы не броситься ему на шею и зацеловать его до полусмерти. Я надеялась, что после того, как Сережа сделает первый шаг, он, поняв, что болезнь отходит, наконец, скажет мне о своей любви, но он продолжал молчать. И мне стало страшно, а вдруг он так и не решится сознаться в своей любви, или, что еще хуже, он не любит меня, а просто испытывает ко мне чувство благодарности.

А потом наступил тот вечер, когда,  войдя в неожиданно темную квартиру, я, в блеклом, колыхающемся свете свечей, увидела празднично накрытый стол, огромный букет белых роз и тот расписной мешочек, из которого мне на ладонь выпало кольцо. У меня перехватило дыхание, все слова застряли в горле и единственное, что я смогла сделать, в ответ на его просьбу выйти за него замуж, это просто надеть кольцо на палец и молча кивнуть.