Кулёмин 34

-- Нет, Кулёмин, а вот что ни говори - но есть на свете вещи, которые моментально делают жизнь веселее, а то и счастливее, например - пресловутые рок-н-ролл, секс и наркотики. Ррррраз -  и ты весел!
-- Ну, веселее иногда да.... а вот счастливее...
  Кулёмин поёрзал в кресле, примащиваясь поудобнее. Гоша  правильно истолковал перемену позы Кулёмина и присел на клавишу Cntrl.
-- Поведаю я тебе одну историю, которая произошла  со... с одним моим приятелем. Так его и назовём - Приятель. Видишь ли, мой Приятель обладал одной  очень интересной способностью - он видел сны. Нет, сны видят почти все, и очень разного качества и содержания.
   Особенностью Приятеля было то, что он видел Сны! Не какие-то обрывки невнятицы, нет, это были сюжетно правдивые, связные и очень странные сны. Цветные, звуковые, с тактильными ощущениями, с запахами и вкусом. И ещё  в детстве, он понял, что это не его сны. Все эти чудовищные громадины дирижаблей над невообразимо высокими домами нелепой архитектуры, леса с незнакомыми деревьями, люди в странных одеждах, но которых он в этих снах знал несомненно. Они говорили на незнакомых, странно звучащих языках, причём Приятель эти языки почему-то прекрасно понимал и сам на них говорил. И он был самим собой , но в то же время, кроме собственных чувств - он испытывал и разделял чувства того Приятеля, которым он был в этом мире. Он был им.
  Сложно? Гоша, это не то слово, но это было так. Иногда это были совсем чужие люди, а иногда и те, которые ему встречались наяву....
  За годы он привык к Снам. Всю жизнь истошно читая всю фантастику, что попадалась на пути - он начал изучать и те теории, которые давали пищу для этих книг. И сам для себя стал объяснять Сны так - мириады и мириады параллельных вселенных всё-таки проникают друг в друга, краешками, и он, и его ипостаси в других мирах, видят сны друг друга.... и принял это как данность, не заморачиваясь больше, не делая выводов и не ища профита. И помимо этого полно заморочек.
 Но вот однажды...
 Гоша напрягся, понимая, что Кулёмин подбирается к сути, и  предвкушал неожиданный поворот сюжета.
 -- ... однажды ему приснился сон... как всегда во сне он был он, Приятель, он сидел в  кресле возле горящего камина, экран из толстого цветного стекла отделял его от пылающих поленьев, и только они освещали большую комнату , старую  мебель, не старинную - а просто добротную. И было ему смутно и тоскливо. Приятель ещё не успел разобраться в причинах свой хандры - но тут открылась дверь и вошла Она. Тут, друг мой Григорий, вынужден прервать нить и кое что пояснить.
    Видишь ли, в жизни Приятеля была одна линия, отдельная от всех прочих, как выводимая пером сейсмографа, со своим цветом, ритмом... Просто девчонка, сначала это была задавака с белыми бантами и чернильницей-непроливашкой с руке, потом ехида с косичками, потом девушка, уже начавшая осознавать свою особость, потом ослепительная женщина, эту особость осознавшая и начавшая её реализовывать... А это годы, Григорий, и это та линия сейсмографа, которая  длинною в жизнь.
   Нет, Приятель никогда не предпринимал каких-либо действий, он был далеко не дурак и рано понял всё и про "свой шесток" и про "Сенькину шапку". И потом, его вовсе не устраивал извечный финал школьных романов - неизбежное расставание, боль, забвение. Ох, прав был голоногий Гораций  - " люби не то, что хочется любить, а то что можешь, то, чем обладаешь.".
  Знаешь, Гоша, вот отношение к предмету симпатии может быть очень разным. Можно ощущать его , как паяльную лампу, миллиметром ближе - и сгоришь к едрене фене. А можно, как прохладную ладонь на горящем в жару лбу.
 И ты знаешь, друг Григорий, оказывается есть такая вполне мужская позиция , жить вот так : не вожделея - а просто любуясь, не строя планы - а слегка порой фантазируя, не докучая и не становясь в ряд соискателей.  Такая любимая романистами расхожая фраза - " радуясь тому, что она просто есть на свете".
 И вот тут возвращаемся в Сон - открылась дверь в комнату и вошла Она. Не такая, какой Приятель запомнил ее в их последнюю встречу -- не та взрослая женщина , сознающая свою зрелую красоту, в модном дорогом наряде, с якобы небрежной причёской и умелым макияжем.
Нет, вошедшая женщина была слегка растрёпана, в простом  платье, ни капли грима на слегка опухших от сна глазах...
 Неся в руках две чашки с кофе , Она неслышно пересекла комнату, поставила чашки на стол, присела на ручку кресла, обняла Приятеля за шею мягкими руками и положила тёплую щёку на его  щетинистую макушку :
 -- Ты опять сегодня не спал?
... А по его телу прокатилась  волна, и осела на сердце безмятежным вкусом пломбира из детства. И было там всё - и воспоминания о том, как они встретились снова, и дети, и внуки, и как порой всё было непросто,  всё плохое и хорошее, хотя хорошего было больше. И всё это сразу, в мгновение. И что все эти годы вот так - её прохладная ладошка на его горячем лбу.
  Он обнял её и прижался к ней лицом :
-- Всё будет хорошо...
-- Всё будет хорошо, - повторила Она, чмокнула его в макушку и вышла из комнаты.
   ...унеся смуту и тревогу, причину которых Приятель так и успел понять.
   Вспыхнул огонь в камине и он проснулся...
   Кулёмин замолчал, задумчиво позвякал ложечкой в стакане с остывшим кофе.
 -- А потом? - Гоша спрыгнул с клавы и заметался по столу.  -- А дальше? Где смыслы, выводы, резюме и катарсис, если таковой подразумевался вообще?
  -- Не знаю, друг мой. Но только если верить моему приятелю - предыдущие сны он быстро забывал, они были интересны, но не утилитарны. Ну, как в кино сходил. А вот этот... этот он помнит.  Из-за вот этого ощущения тепла, умиротворённости, доверия, правильно прожитых вместе многих лет, из-за чувства Осуществления - если ты способен такое понять. У самого Приятеля такого в жизни никогда и близко не было, и он знал - уже и не будет. Удивило его это, встревожило немного, но и очень-очень обрадовало. А ещё  он был счастлив. Он мне всё это именно со счастливой улыбкой рассказывал...
-- Да в чём счастье-то? Сон - он и есть сон...
-- Ты глуп, мой друг, или невнимателен. Предпочту второе. Эти сны - не совсем сны, как верит мой Приятель. А радовался он тому, что пусть не тут, не в этом поистине несовершенном мире, но зато где-то в остальной бесконечности параллельных вселенных есть миллиарды и миллиарды миров, где миллиарды и миллиарды Приятелей вот так сидят в креслах у камина, и всё-таки  она рядом, и прохладная ладошка, и прожитые  счастливые годы, и вера обоих в то, что всё будет хорошо...
   Гоша хотел что-то сказать, но лишь пошаркал лапой. И удалился под плинтус. Наверное - думать. Или спать.
   Кулёмин сделал глоток остывшего кофе и счастливо улыбнулся.