Следопыт

Мураш бодро топал знакомой тропинкой по своим неотложным делам. Он был опытным муравьём-разведчиком, поэтому неизвестность его не пугала, а, скорее, манила своею непознанной новизной.  Мураш  был поистине прирождённым разведчиком. Ведь это именно с его помощью нашли залежи пади тлей для пропитания всего муравейника прошлым летом. А кто, как не он, обнаружил по весне в соседнем буераке рядом с павшим деревом залежи сухой хвои для ремонта общего дома? Не зря его благодарили собратья-работяги, перетаскивая строительный материал на своих горбах с непомерно близкого расстояния. Да что говорить, когда сама их общая мать-королева доверяла Мурашу поиск гнёзд одиноких самок, чтобы прирастить их кладками собственный клан перепончатокрылых! Поэтому их муравейник высился повыше колена любого двуногого лесного бродяги, заставляя обходить муравьиный дом стороной, а не рушить его огромной своей лапой, словно гнездо какой-нибудь трясогузки. Да что говорить? Мураш был незаменимым членом их слаженного веками сообщества, приносил ему огромную пользу и гордился этим, как мог. Вот и сейчас, растопырив свои усики, он проворно продирался сквозь травостой в поисках полезной для всего муравейника добычи. Будь то хоть съестной припас, хоть чужая кладка будущего потомства, а либо просто строительный материал.
Вот, помнится, по весне Мураш обнаружил целую лохань сока белого дерева, так весь муравейник неделю питался, пока дерево рану не залечило. Правда, много собратьев тогда погибло от обжорства, утонув прямо в обильной еде, но тут уж разведчик не виноват. Эти работяги, из низшей касты, ни нормы, ни осторожности не знают. Да их и не особо жалко. Этого добра в муравейнике всегда с избытком. Одним словом, рабочий класс. У них даже крыльев нет, как, скажем, у самцов-производителей или у самок-яйценосок. Правда, крыльев нет и у солдат с разведчиками, но зато у воинов жвалы, как ножницы, любого врага пополам перекусывают, а у разведчиков и усы подлиннее, и все четыре глаза, так что даже в ночи, что надо и не надо  вынюхать и высмотреть сумеют. Да и общаются они между собой куда как яснее и понятливее, чем тугодумные работяги или рабы из чужих муравейников. Это и правильно! Низшее сословие сплошная необразованная безотцовщина! Ведь и вылупляются они из неоплодотворённых яиц, не в пример крылатым муравьям или специалистам особого назначения, как сам Мураш.
Да ведь любой разведчик знает о жизни куда больше обычного муравья. Сколько хожено по белу свету, сколько испытано на собственной хитиновой шкуре! Успеть бы ученикам за свои 8 лет жизни хотя бы половину знаний передать, чтобы будущий разведчик не начинал жизнь с нуля!
Да вот, например, кто в лесу по весне портит белые деревья? Для чего – непонятно, но кто – яснее ясного! Вот и объясняй Мураш юному разведчику, что есть на свете такие великаны о двух лапах, которые сверлят в деревьях дырки и собирают сок в большие пузыри. А для чего, непонятно, если они его тут же не едят. Кормятся-то двуногие твёрдой пищей, которую собирают где попало. И в земле, и в воде, и в лесу, и в небе, если что-то и где-то найдут или поймают. Хотя с лесными жителями для двуногих всё понятно, кого одолеют, того и на обед, как, скажем, ту же тлю членистоногие. Называются великаны человеками, а их уклад жизни похож на муравьиный, только на ступень пониже по развитию. К примеру, если муравьиная самка оплодотворилась, то поимела счастие один раз, но на всю жизнь, расходуя материал самца экономно. Она даже после такой радости все крылья себе обломает, чтоб за приплодом ухаживать, а не гоняться за самцом поверх травы-муравы. А человеческая самка, хоть и без крыльев, но в этом вопросе ненасытная. Её хоть каждую ночь оплодотворяй и всё мало. За иным самцом и без крыльев посуху гоняется, словно на последнем издыхании жизненных сил. Да это и не удивительно, ведь у них всего две ноги. Как ветер дунет, им лап и не хватает, чтоб за что-нибудь зацепиться. А возьми муравья! Как-никак, но шесть ног и все с крючками на концах. В любой ветродуй в землю так вцепится, что никаким ураганом с места не сдвинешь. А что говорить об уме  муравья? Ведь это надо было додуматься человеку до такого неудобства, как переносить яйца у себя между ног в подвешенном состоянии, а не на спинке или у грудки, придерживая лапками, как делает каждый порядочный муравей, заботящийся о будущем потомстве. А то, промеж ног! Так ведь и лапы натираются, и уронить можно.  Потому и размножаются они с трудом, занимаясь бестолковым делом почти каждую ночь. Да, очень отстают они в природном своём развитии от муравьёв при такой-то большой голове! Вон, у муравьёв, вся родильный инструментарий в брюшном отделе упрятан, а не выпячен на виду под брюхом, как у человеческих самцов и самок.
Да что какие-то яйца! А как человек род свой продолжает? Ведь смотреть страшно! Ложатся рядом, словно места не хватает и начинают друг друга облизывать и ощупывать, а когда под брюхом у каждого найдут что-то большое, как по длине, так и по ширине, то прямо сатанеют от радости. Может и от горя, ведь со стороны не поймёшь, что к чему, только накидываются друг на друга прямо вповалку и безо всякого воспарения, как принято в муравьином сообществе, и начинают чесать пузо один о другого. Да с таким остервенением, будто у них подбрюшья липкой патокой вымазаны, что иногда случается у рабочих муравьёв. Но ведь работяги попадают в клейкую беду от жадности и ненасытности. А двуногие в какой сироп вляпываются, если на своих двоих всегда далеко от еды находятся? Может не только головой пищу принимают?
Этого домашний рыжий муравей не знал. А ведь именно он поведал Мурашу о тайнах человечьей жизни, так как прожил с ними не один год бок о бок, наблюдая с подоконника за житьём-бытьём человеков. Домашний муравей тоже смышлёным оказался, но по натуре -  лентяй и барин. А как же? Бегал всю свою жизнь по гладким полам, еды в любом углу навалом и никакой опасности. Живи, не тужи, изучай человечьи повадки и мотай себе на ус полученные познания от окружающего мира. Домашний муравей, рыжий Тишка, так и делал, совсем расслабившись вдали от опасности, пока его самого сквозняком не сдуло с подоконника. Да прямо под бурю, вот и занесло бедолагу в лес. Так бы и сгинул в незнакомой страшной обстановке, не встретив вовремя Мураша, который и обогрел перелётного, и расспросил толком, и накормил сладкой падью тлей.
Да что  толку? Вскорости рыжий Тишка умер от тоски по родине. Сгинул, как и не было, но успел передать Мурашу все знания о человечьем роде. Вот с тех пор и стал Мураш считаться  во всём муравейнике главным знатоком двуногих. Во многом поверил Мураш Тишке, но вот, чтобы человеки плодились, натирая друг другу брюшки, поверить никак не мог. Ну, ладно бы, один  раз в жизни, но чтобы каждую ночь, а не то и белым днём оплодотворяться с угрозой для собственного существования! Это, уже ни в какие ворота здравомыслия не лезло.
Возьми привычную среду муравьиного обитания. Всё рационально и без насилия. Когда приходит время расплода, самцы и самки встают на крыло, и уже на лету проворный ухажёр попадает своим жальцем в дырочку на брюшке самочки. И все дела, и никакого судорожного безобразия, которое  с негодованием описывал рыжий Тишка. Не то, что человечья самка -  сколько ни вливай, ей всё мало! И куда столько добра вмещается, если каждую ночь такой удой? Это даже для муравьиного ума непостижимо! Попал в отверстие, отцедил своё сокровенное и всё, полетел умирать с чувством выполненного долга перед сородичами. А вот муравьиха молодец, без агрессивного безумия и половых излишеств. Приземлилась, после того как утешила навсегда свою молодую плоть, крылышки пообкусывала острыми зубками из-за дальнейшей их ненадобности и пошла рыть ямку, чтобы яйца откладывать. И такого свадебного приключения ей хватает на все 10-15 лет жизни. Ведь самец никогда не жадничает, заправляя подружку под завязку. А уж самочка какая экономная да прижимистая! Так расходует материал ухажёра, что ей на всю жизнь хватает! А если какие яйца и не оплодотворятся, так это к лучшему! Из них-то и вылупляются рабочие муравьи, солдаты, разведчики и фуражиры, которых в любом муравейнике должно быть в избытке для высокоразвитого сообщества муравьёв. Ведь именно такое размножение очень разумно и практично  с точки зрения здравого смысла. Не то, что двуногие! При их огромным росте,  всё равно бескрылые и отсталые в развитии. Так иногда думал Мураш, находясь в разведке запасов корма для всего муравейника.
Такие мысли роились в голове Мураша, пока он продирался сквозь травянистые заросли в поисках съестного для всего необъятного муравейника. Вскоре, он всеми своими глазками уловил вдалеке какое-то движение крупного объекта, значительно выше травы и застилающее обзор Мураша. Он, как опытный разведчик, не бросился наутёк со всех лапок от возможной опасности, а с ещё  большей осторожностью начал продвигаться вперёд, пока не набрёл на порядочных размеров камень. Он тут же проворно вскарабкался на его, поросшую мхом вершину, затаился там и повёл скрытное наблюдение за окрестностями. По сторонам не было ничего интересного, только трава и деревья, а вот впереди, на притоптанной поляне, он и обнаружил нарушителя его спокойного рейда за пропитанием для соплеменников.
Прямо перед ним, в крайне возбуждённом состоянии, если судить по их судорожным движениям, находились двуногие. Их было ровно двое в лёжку один на другом, словно в лесу места мало. Причём, верхний человек рьяно тёрся брюхом о нижнего, который, временами повизгивая, норовил своим подбрюшьем то ли подкинуть вверх своего наездника, то ли вовсе скинуть этого насильника с себя прочь. Но, несмотря ни на что, нижний верхнего-то из своих передних лапок не выпускал, хотя задние уже раскинул в изнеможении на всю возможную ширь, словно муравей при гладком беге по стеклу. Человеки размножались, понял Мураш, вспомнив рассказы  Тишки. А главное, как сейчас уверовал сам разведчик, плодились не на лету, не в синем воздухе, а прямо на земле, как некоторые извращенцы из муравьёв, не способные романтично воспарить выше одуванчика. Выходит, рыжий одомашненный муравей рассказывал правду, в которую Мураш не мог поверить, пока не увидел подобную нелепость воочию всеми своими четырьмя глазками. Как, плодиться на голой земле? Да ведь это самая низшая ступень развития! Вот это и есть постыдный удел двуногих, хотя они ростом до неба.  Бескрылый, низменный и не радующий глаза акт!
Но вот по телу верхнего пробежала болезненная судорога и он отвалился в сторону, выдернув из подбрюшья нижнего огромное красное жало, которое, потрепетав на ветру, начало опадать и кукожиться, словно лютик в непогоду. Сам же бывший верховод свернулся огромной куколкой и впал в спячку, а может и помер, как всякий самец муравьиной породы, завершивший своё благородное дело. Возможно, что закон природы един для всех? Мураш этого не знал, а поэтому обратил внимание на другого человека, бывшего до той поры подстилкой для верхнего. Однако, и нижний человек, по всей видимости, тоже впал в сон. Он закрыл свои два глаза, но не свернулся калачом, а остался лежать поверженным бревном, широко раскинув свои нижние лапы в разные стороны. Причём, из хитрого устройства для принятия жала самца, поверх сросшихся под брюхом лап самки, выбегал белёсый ручеёк какого-то сока, вполне съедобного для рабочих муравьёв. Что-что, а еду Мураш своими глазками и усиками, способными к обонянию, мог определить по виду и запаху даже на расстоянии. Оставалось только лично убедиться в правильности собственных выводов, чтобы зря не гонять фуражиров за съестными припасами. Мураш сполз с камня и посеменил к человеку с запасами здоровой пищи для перепончатокрылых.
У любого муравья ноги, как и задумано природой, растут по сторонам брюшка, а у двуногих находятся прямо под брюхом и там же срастаются в одно целое, что явно мешает передвижению по любой поверхности. При этом, никакой красоты не наблюдается, а лишь одно безобразие и природное уродство. Да возьми любую знакомую и неразумную козявку! Где найдёшь, чтоб ноги из одного места росли? Нигде. И как только этот самый человек передвигается при такой явной аномалии развития? По инерции думал умный разведчик, перебирая лапками по примятой траве.
Однако, пора было отбросить все посторонние измышления и приступить к непосредственной разведке пищевых ресурсов, которые бесконтрольно изливались из валявшегося на поляне человека с раскинутыми в разные стороны нижними ногами. Подойдя к одной из лап, Мураш легко взобрался на неё и смело пополз по гладкой поверхности ноги к её утолщённому корневищу. По мере продвижения, запах пищи усиливался, а вскоре перед глазами разведчика открылся и сам источник густого съедобного клейстера, который крупными каплями медленно и нехотя стекал на землю из приоткрытых створок огромного хранилища продуктов питания. Это вместилище жидкой питательной субстанции отдалённо напоминало челюсти рабочего муравья, но было настоль огромных размеров, что тревожило даже наглядевшегося всякого в своей жизни Мураша. Очень, можно даже сказать, путало  разведчика излишнее обилие створчатых губищ у скважины питательных веществ. Ведь у простого муравья всего одна губа, да и та нижняя, а тут целых четыре и одна страшнее другой. И если со  внутренними, слипшимися от пренебрежительного ухода и не такими перекормленными по всей своей длине, можно было кое-как мириться рациональным сознанием, то внешние внушали страх и ужас, если представить, что кто-то, будь даже муравей-солдат, мог по ошибке попасть между ними. Эти глыбы, при ближайшем рассмотрении, были непомерной толщины, начинались чуть ли не на брюхе человека, другими своими концами уходя в неведомую тёмную даль ножного корневища, вплотную прижатого к земле. А главное, эти адовы врата были покрыты густой шерстью, переходящей в сплошные заросли, куда даже самый отчаянный разведчик побоялся бы вползти. И совершенно было не ясно, куда при такой закрытой системе плодовитого органа человека, мог сунуть своё жало самец? Не надувало же в самку всё его обильное семя ветром. Хотя, всё могло быть у организма, находящегося на низшей ступени развития.
Но времени, додумать эволюцию человечества, у Мураша не было, так как надо было завершать разведку и самому попробовать живительный сок двуногого, и если он окажется съедобным не только по запаху и виду, то срочно бежать за фуражирами, пока кормилец в спячке. И Мураш смело пополз по толстой волосатой губе вниз к источнику, чтобы снять пробу с продукта. И вот, когда он был у цели, то задев нечаянно своим коготком одну из внутренних створок семенного хранилища, он разбудил зверя. Казалось бы, мёртво лежащий человек, выдержавший на своём теле все нелепые выходки самца, вдруг издал утробный звук и верхней лапой хлопнул себя по животворному источнику, вогнав Мураша не только между больших губчатых створок  своей ужасной расщелины, но и полностью утопив его с головой в липкой субстанции предполагаемого муравьиного лакомства. Мураш тут же попрощался с жизнью, укоряя себя за потерю бдительности во вражеском стане.
Однако, случилось чудо. Человек вдруг полностью ожил и произвёл два самостоятельных взрыва. Один сверху, из головы, другой снизу, из корневища, где тихо умирал Мураш. Это природное явление, похожее на громовые раскаты, но произведённое человеком  силой собственного духа, спасло разведчика. Нижней взрывной волной отбросило Мураша далеко вперёд и мокрого, и беззащитного прилепило спинкой прямо к какому-то дереву. В результате этого катаклизма разведчик получил сотрясение не только своего внутреннего содержания, но и всего многоумного мозга. Он свесил голову на сторону и остался сохнуть на стволе в бессознательном состоянии безмозглой тли.
Мураш сравнительно недолго провисел приманкой для прожорливой птицы, так как никто не позарился на такую скудную добычу. Когда же муравей обсох, то просто скатился по стволу на землю. Полностью придя в себя, старый разведчик не рискнул на попытку обследования пищевого источника человека, а потопал к своему муравейнику для предстоящего тяжёлого объяснения с фуражирами. А может, даже и с  муравьиной маткой. Одно он понимал отчётливо, что после такого потрясения и сотрясения ему не будет места в передовом отряде разведчиков, а придётся переходить в простые следопыты, чтобы искать чужие следы на чужих тропах и уже не прокладывать свои на неизведанных дорогах и путях.