Убийство на даче. Глава 41

Глава 41. Справедливость.
После внезапного, ничем не обоснованного нелепого ухода профессора, Коршунов удивленно уставился на Цезаря Моисеевича.
- Вам не кажется, что это уже чересчур? – Осведомился он. – Чем он недоволен? Все еще  считает, что мы не качественно сделали свою работу? По его мнению, нам до сих пор не известны истинные убийцы, а значит, мы фактически преступление-то не раскрыли и вознаграждения не заслуживаем. Лично так я воспринял его демарш. Пусть со своими деньгами делает что хочет, хоть в Фонд мира передает, а мне они как раз вовремя. Я, честно говоря, сильно поиздержался с этим строительством. – Федор обвел рукой вокруг себя – да и привычка, как говорится, вторая натура. Отвык уже на одну пенсию-то жить.
- Правильно рассуждаете, дорогой полковник. – Цезарь Моисеевич разлил водку по рюмкам. – Все скоро устаканится, что вы профессора не знаете? Надо же реально на вещи смотреть. Как таковой, абсолютной справедливости на свете нет.
- Вы знаете, Цезарь Моисеевич, по роду своей службы мне приходилось бывать во многих странах. Так вот, жажда справедливости это, наверное, характерная черта  только нашего народа. Мне так кажется. – Коршунов взял рюмку в руку.
- О, дорогой мой Федор Семенович – Поднял рюмку и Цезарь Моисеевич. – Некто спросил: «Правильно ли, что за зло нужно платить добром?» - Помните, как это сказано в Библии. -  Учитель ответил: « А чем же тогда платить за добро? За зло надо платить по справедливости, а за добро – добром».
- Только вот знать бы заранее, что это такое справедливость и кто ее отмеряет. – Коршунов выпил, закурил и вдруг кивнул головой на краешек стола, где до этого сидел профессор. – Телефон-то оставил не случайно, наверняка диктофон включен. Говори ему, не говори, что не следует за своими следить, ни черта не понимает, Штирлиц недоделанный. Сейчас придет, помяните мое слово.
Как словом, так и делом,  Алексей Иванович, словно за дверью  стоял.
- Я тут где-то телефончик забыл, - как ни в чем небывало произнес он, подходя к столу. – О чем беседуете так оживленно?
- Что, не спится? – Коршунов пододвинул к профессору рюмку. – Первейшее средство от бессонницы. МЫ тут, профессор, полемизируем на тему «что такое справедливость в широком смысле слова». Может поделишься своими научными соображениями на эту тему?
- В реальной жизни абсолютной справедливости не существует. – Отмахнулся профессор, наливая себе водки. - Еще древние пытались это понять, но так до сих пор никто этого и не понял. Как Аристотель  определил два вида этого понятия, так и по сей день общество придерживается этой точки зрения.
- Что же это за виды такие, объясни безграмотному отставному полковнику. – Развел руками Коршунов.
- Ну, уравнительная справедливость, это когда нам с детства втемяшивают в голову, что все имеют равные права и на каком-то этапе жизни это прокатывает - в детском саду, например, или в младших классах школы. В жизни потом люди все чаще сталкиваются с ее вторым видом – Распределительным, основанным на принципе «каждому свое». Только вот непонятно кто и по какому праву берет на себя функцию распределителя и здесь мы видим противоречие между справедливостью и законом. Закон не всегда справедлив, это знает каждый. Ведь в суде, толкующем нормы права, сидят такие же люди. И справедливость не всегда законна. Так что справедливость – явление в реальной жизни понятие весьма субъективное и чаще всего принадлежит сильному. Ну а если абстрагироваться от нашего человеческого понятия справедливости и рассматривать ее в глобальном, вселенском так сказать, масштабе, то справедливости вообще нет и быть не может. Все во вселенной живет по своим природным законам, нам пока не понятным. Справедливо или нет, например то, что у нас в Сибири девять месяцев холодина, а в Анапе наоборот? Разве справедливо, что мы болеем и умираем, а некоторые простейшие существа живут вечно.
- Ну, а если ее нет, этой самой справедливости, так какого черта ты всем нервы мотаешь? – Прищурился Коршунов. – Обиженку из себя строишь. Видите ли, нервная ранимая натура в поиске справедливости. Все у него виноваты, один он Д,Артаньян. Однако бабки чужие берешь, живешь как барин, в одночасье поменял свою суровую голодную научную стезю на   халявные деньги и роскошную жизнь. Как же так?
- А вы че на меня наехали?! – Заорал профессор. – Вы тоже на эти же деньги живете. Вон какой домище отгрохал, на полковничью пенсию что ли?
- Так тебе про это и говорят. А ты, теоретик и защитник, как говорится, разумного, доброго, вечного или крестик сними, или трусы надень. Судить о людях легко и просто. Когда хочешь, ты видишь в них плюсы, а захочешь - столько минусов найдешь. Известно, что судить других, - это одно из любимейших занятий большинства людей. А раз ты говоришь, что все субъективно и справедливости совсем нет, то как тогда может существовать мораль, закон, кто имеет право судить других? – Цезарь Моисеевич в упор посмотрел на профессора.
- Надо всего лишь ситуацию примерить на себя – заволновался тот – Поставить себя  на место другого и задать себе  же вопрос; что бы я сделал в этом случае?
- Но ведь в любой ситуации существуют две стороны – Усмехнулся адвокат, – так на чью сторону ты будешь становиться? У каждого своя правда, свое понятие о справедливости. Я вот недавно присутствовал на одном судебном процессе. Судили мошенника, который каким-то образом прописал в  одной квартире почти тысячу гастарбайтеров. Представляете - тысячу незаконных мигрантов? Причем делал он это совершенно открыто, через паспортно-визовую службу района которую систематически проверяет вышестоящая служба. Об этом не могли не знать коммунальные службы, взимающие плату за каждого, формально числящегося, в этой квартире человека, а ведь это сумасшедшие деньги. Судья справедливо задавал вопрос, как это могло произойти, где были все эти проверяющие и контролирующие органы, паспортисты, участковый, сотни людей в чью обязанность все это входит? Я слушал этих людей. Это не злодеи, не отъявленные негодяи, а  вполне уважаемые люди, у них семьи, дети все на хорошем счету. Законопослушные граждане нашей с вами страны. Они все за Мир, демократию, прогресс, то есть за все хорошее, против всего плохого. Но как же так? Почему эти люди не сигнализировали, не пресекли эти безобразия? Почему все это стало возможным? Молчат, плечами пожимают. И самое смешное, -  им нельзя ничего предъявить, в законах правовые нестыковки, дыры. А кто создал эти дыры и для чего, это уже отдельный разговор. Как говорил один сказочник   «…… значит это кому-нибудь нужно».
- Кстати, это только один маленький эпизод, который можно привести. – Поднял палец Коршунов. – Причем самый безобидный.
- Вот вы, профессор, обиделись на Дорохова, обвинили его, сгоряча Бог знает в чем. А что он сделал? Он что, по-вашему, буром должен переть против всей системы? А ради чего? Для вас что, действительно имеет значение кто грохнул этих банкиров и их прихлебателей? По мне так туда им и дорога. В жизни как и в природе должен существовать баланс. Добрых, относительно безобидных законопослушных людей должно быть столько, сколько отъявленных разбойников, воров и мошенников. И тех и других сравнительно немного, но вот между ними есть огромная прослойка  равнодушных людей, готовых в любой момент примкнуть к той или иной группе, это мы с вами, профессор. Я старый человек, опытный юрист и вот что я вам скажу – не торопитесь судить людей. Каждый человек индивидуален, каждый из нас считает себя пупом земли, уж поверьте мне и дорожит своей жизнью, если он конечно не конченый идиот. Никто добровольно не признает себя дураком, подлецом или преступником. Найдет массу, оправдывающих его действия, причин.
- Мне кажется как-раз этим  вы сейчас и занимаетесь – Буркнул профессор, наливая себе еще одну рюмку.
- Вот как вы, профессор, относитесь к убийству человека вообще?
- Негативно. Считаю это преступлением и всегда ратовал за адекватное наказание.
- Но у нас в стране действует мораторий на смертную казнь. Значит нужно его отменить. Так?
- Конечно.
- То есть человек, совершивший убийство, по-вашему должен обязательно умереть? И тогда это будет справедливо?
- В общем, да.
- Ну, так Щеглов умер. Что же вам еще надо?
- Есть Герасимов.
- Если  с ним вопрос решится точно так же. Вас это устроит?
- Что вы хотите этим сказать?
- Только то, что сказал. Приговор уже вынесен.
- А кто же его приведет в исполнение?
- Да хоть вот вы. Тем более, насколько мне известно, опыт у вас такой есть.
Профессор выпил рюмку, передернул плечами, повернулся к адвокату и вдруг почти весело сказал.
- Надо Дорохову позвонить, извиниться. «И на старуху, как говорится, бывает проруха».