Прошлые жизни. Счастье

 
  Я стоял на ступеньках высокого здания. Это был институт. Кругом ходили студенты с открытыми тетрадями. Зачётная неделя - горячая пора. Но в моих руках ничего нет, только сумка через плечо, да в голове весело оттого, что солнце заливает тёплые мраморные ступеньки и я вприпрыжку спускаюсь по ним вниз.
  От непонятной радости я мчался не замечая многого вокруг, пока чуть не сбил с ног маленькую,  хрупкую девушку. Она тоже спускалась, и я понял, что контакта не избежать, но всё-же в последний момент сумел остановиться и лишь коснулся её плеча. Она подняла испуганное лицо, но потом, увидев меня, испуг сменила на улыбку. "Где-то я её видел, а когда-то даже её знал", - подумал я.
  - Вы меня не помните?- спросил я.
  Она посмотрела на меня внимательно, улыбка не сходила с её губ. Я ждал, что она скажет: " Да, конечно, мы виделись там-то и там-то, и я знаю ваше имя." После этих её слов, я бы непременно вспомнил, кто она и где-же мы могли встретится. Она ничего не сказала, а только, пожав плечами, пошла дальше, отрыв книгу в большом красном переплёте. Я провожал её взглядом и мне невыносимо хотелось бежать за ней, но я не мог быть там, куда она идёт, потому что там я уже однажды был. Для меня обратной дороги нет. Почему я так думал, когда её ножки бежали прочь, не могу понять. Я мог её догнать, но не смог переступить через внутреннее "табу". И я заплакал. Я открыл сумку и швырял из неё книги и тетради. Студенты шарахались от меня как от ненормального. Разорванные листы подхватил ветер и мчал их по асфальту, как осенние листья.
  Потом я долго бежал по горячему асфальту большого города. Это была Москва. Я знал её дыхание и её запах, как терпкую смесь дорогих духов, жжёной резины, дыма и нищеты бомжей.
  На вокзале электричка отправлялась в путь и я нырнул в последний тёмный проём.
  Монотонный стук колёс успокоил меня и я, угревшись незаметно для себя уснул.
  Когда я проснулся, было уже темно, и народ выходил на перрон. Я двинулся за ними. Какой город был на этот раз неизвестно. Стало ужасно холодно и темно. Эти сумерки прокрались и в мою Душу. Я почувствовал себя одиноким в пустыне и ещё то, что должен непременно умереть.
  Я сидел на исписанном вокзальном стуле, опустив голову, изгоняя все мысли, чтоб ни о чём не думать. Рядом прошёл бородатый дед в оборванной куртке и облаке характерного запаха. В руке у него болталась авоська с несколькими пустыми бутылками. Он шёл и тихонько, с хрипотцой, напевал: " Лучше нету того цвету, когда яблоня цветёт!". При этом улыбка была на всём его лице: в морщинах, в бороде, в глазах, в широком носе. Казалось, что даже бородавка на нём улыбается. 
  И тут я понял, что даже самый обездоленный человек может быть счастлив, только счастья его мне не понять и никому не понять, потому что это ЕГО личное Счастье.
  "Надо вернуться и найти ту девушку, и снова всё повторить",- подумал я, и оправился к кассе. Расписание умещалось на лоскутке, зато за кассой сидела пышная женщина, такая, что задняя часть её свисала со стула.
  - Мне до Москвы, - почему-то прошептал я.
  - Нет! - сказала она.
  - Что "нет"? - переспросил я.
  - Нет! - снова бросила она.
  - Вы всегда говорите "нет"? - не унимался я.
  - Да! - ответила она.
  " А она немногословна."- подумал я - "Наверно и язык заплыл жиром...". Тут я ей  посочувствовал при такой мысли.
  Спрашивать кассиршу было бесполезно и я поискал на лоскутке расписания цену до Москвы, чтобы молча положить деньги перед ней. В кармане оказались только две мятые бумажки, на билет явно не хватит. "Да, денег осталось с Гулькин нос. И почему это у Гульки нос такой маленький? Теперь придётся ехать без билета. Хотя сюда я попал тоже без него - ехать без билета - не в моих правилах. Ну, так не до него было - слишком расстроен был",- подумал я, оправдываясь за своё преступление.
  Я вышел на перрон. Единственный жёлтый фонарь выхватывал из темноты пятно асфальта. Я подошёл к свету и размышлял, в какую сторону мне идти.
  Знакомый запах выдал присутствие старика на одной из лавок в тёмном месте. Сначала я ничего не видел, но приглядевшись заметил только его как тёмное пятно на чуть светлом фоне вокзала.
  - Эй, куда ты собрался? - спросил он и покашлял.
  - Да в Москву бы мне надо, - ответил я.
  - Мне туда-ше.- прошамкал он, и я понял что зубов у него почти не осталось.
  Он взвалил свой мешок-рюкзак на плечи и мы пошли в Москву.
  Мы шли по пыльной дороге. Уже утренняя заря окрасила вершины деревьев золотым огнём. Попутные машины проезжали мимо, как только видели моего попутчика. Но я не огорчался, потому что с ним легко было идти, а он напевал свою песенку, которую я тоже незаметно для себя начал подпевать. Так шли мы и каждый из нас думал о своём Счастье, о таком, которое радует каждого из нас."