Воинское братство

В воинском звании подполковник служу в штабе Ленинградского военного округа. Предзимье. Холодно, сыро, слякотно. Самое время простужаться и грипповать. Не уберегся. Перебрал простудной погоды больше отпущенной мне нормы. Лежу в госпитале. Палата четырехместная, полностью укомплектована. После знакомства и обмена мнениями в отношении наших болезней стало как-то тоскливо. Читать не тянуло. Из общего унылого настроения нас буквально вытащил отставной майор летчик – жизнедеятельный находчивый на добрую шутку и ненавязчивое сочувствие. Он привлек нас своим оптимизмом и общительностью. Предложил каждому рассказать какой-нибудь эпизод или интересный случай из своей военной жизни. Предложение было принято. Оказалось, что у каждого из нас есть о чем рассказать друг другу. Все согласились, что первым рассказчиком будет сам автор этого предложения. Под аккомпанемент этих рассказов лечение пошло быстрее и легче.

После госпиталя прошло много лет. Закончилась моя военная, а в последующем и гражданская службы. Пришла невеселая осень жизни. Привыкание к новым изменившимся условиям бытия было болезненным. Многие в моем возрасте увлекаются работой с компьютером и он становится их главным приоритетом в повседневных делах. У меня ослабло зрение и я поневоле отверг это занятие. Заинтересовался чтением мемуарной литературы. В последующем сам стал понемногу писать. В первой половине девятого десятка своих лет написал книгу воспоминаний, которую озаглавил «Так это было» (СПб, 2008 г.). Описывая в книге один фронтовой эпизод, в котором особенно ярко проявилась фронтовая братская дружба, я вспомнил давний рассказ майора летчика в госпитале и включил его в книгу. Крайне сожалею, написал я в книге, что забыл фамилию летчика, но из содержания будет ясно, где он жил и, возможно, кто-нибудь его узнает. Вот этот рассказ.

Войну я встретил в звании сержанта, был стрелком-радистом самолета командира полка полковника Преображенского. Полк базировался на острове Сааремаа и входил в состав авиации Краснознаменного Балтийского Флота. С началом войны полк наносил ощутимые бомбовые удары по немецко-фашистским войскам и важным военным объектам, непосредственно на территории Германии. Командир полка и ряд летчиков за успешные боевые действия получили звания Героев Советского Союза. Начиная с 8 августа 1941 года мы неоднократно бомбили Берлин. Позднее, после оставления нашими войсками Моонзундского архипелага и перебазирования полка на континент, наши военные дороги с полковником Преображенским разошлись. Военную службу я закончил в звании майора, в должности начальника парашютной службы истребительной авиационной дивизии, один полк которой и штаб дивизии базировались на аэродроме Хаапсалу. Ехать было некуда – другой квартиры, кроме служебной, в офицерских бараках гарнизона Хаапсалу не было. Так и остался с семьей жить в этом гарнизоне. Семья: жена и двое детей – сын и дочь – ученики старших классов. В гарнизоне школы не было. Детей возили в школу военным автобусом. Жена не работала – не было мест для работы. Я устроился дежурным пожарным в истребительный авиационный полк. Полк нес боевое дежурство парой истребителей в пятиминутной боевой готовности. На стоянке дежурной пары постоянно находилась пожарная машина с расчетом из пяти человек. Когда пожарный расчет выстраивался, я всегда стоял на левом фланге – не вышел ростом. Однажды в дивизию приехала для проверки высокая комиссия во главе с генерал-полковником авиации Преображенским. Как обычно в этих случаях, на летном поле был выстроен личный состав полка и обслуживающих его частей и подразделений. Левый фланг этого строя приходился на стоянку дежурной пары и нашей пожарной машины. Получилось как когда-то: командир за штурвалом впереди, а я с пулеметом позади, а в данном случае Преображенский на правом фланге, а я – на левом. Смотр, опрос офицеров и солдат длились долго, но, наконец, настала и наша очередь. На подходе к дежурной паре истребителей генерал вдруг замедлил ход, а потом решительно пошел в сторону нашей машины. Подошел, поздоровался со всеми, подошел ко мне, обнял и поцеловал. Слезы потекли у меня из глаз.
– Я твой гость сегодня, – сказал он и вернулся к дежурной паре. Когда смотр закончился, меня отпустили домой. Еще с аэродрома я позвонил жене и сказал, что генерал Преображенский сегодня будет у нас в гостях. Вечером он пришел к нам домой. Какой это был вечер! Воспоминания лились потоком. Мы погрузились в этот поток и долго-долго не могли выйти из него. Далеко за полночь стали расставаться. Стоя перед вешалкой, генерал вдруг сказал:
– Обо всем и обо всех поговорили, а о себе ты ничего не сказал. Может, есть какие-нибудь просьбы или пожелания?
– Да нет, вроде бы все путем, как у всех людей.
– Как же нет никаких просьб? – со слезами на глазах заголосила жена. – Посмотрите на эту хибару. В ней же нам век коротать. А как жить? У нас двое детей. Их надо учить, а где? Работы нет, и впереди ничего не предвидится. Где взять деньги, чтобы отправить детей в Ленинград учиться?»
Генерал посмотрел на меня и сказал:
– Значит, никаких просьб?
Вернулись к столу. Подумав, он рассказал, что в Пушкине строится многоквартирный дом для офицерского состава. Срок ввода его в строй через три месяца.
– Вы получите извещение на выбор квартиры и ордер на нее.
С тем мы проводили его в гостиницу.
Сколько было волнений! А вдруг все это сорвется? Наконец приходит долгожданное письмо – приглашение приехать на смотр квартиры. Приехал, мне предложили на  выбор несколько трехкомнатных квартир. Голова шла кругом. Неужели это правда, что я в преклонные годы стану владельцем таких хором? Все оказалось правдой. Семья моя теперь живет в Пушкине. Я – член пожарной команды, точно такой же, как в Хаапсалу, при построении все так же стою на левом фланге. Жена работает. Дети учатся. Сказка стала явью, и сотворило эту явь наше воинское братство!   

Книга в торговую сеть не поступала. Она не предназначалась для продажи. Ее распространением я занимался сам, главным образом среди тех, чьи фамилии упоминаются в тексте.
Однажды я был на приеме у знакомого мне врача-уролога. Как известно, у медиков после осмотра пациента часто используется формула «Будем лечить или пусть живет?». В отношении меня было принято решение – «Пусть живет». Вадим Евгеньевич – заслуженный врач России. Ему я верю безоговорочно. На радостях, что в данное время состояние моего здоровья по его части тревоги не вызывает, хвастаюсь: «Написал хорошую книгу воспоминаний». Подписываю и дарю ему. В самом деле, книга издана в подарочном исполнении. В руки взять приятно. На полке или в шкафу среди других книг будет смотреться хорошо, а по части содержания судить читателю.
Обстоятельства сложились так, что спустя пару недель я снова появился в кабинете Вадима Евгеньевича. Он был очень удивлен моему приходу, но узнав, что требуется лишь его подпись на санаторно-курортной карте, со спокойной совестью ее поставил. Я поблагодарил его и собрался уходить, но Вадим Евгеньевич остановил меня: «Я понемногу читаю подаренную вами книгу. Могу сообщить, что знаю майора летчика, о котором вы пишите. Это Кротенко Владимир Макарович. Вот вам моя визитная карточка. Позвоните мне вечером и я расскажу интересующие вас подробности». Вечером выяснилось, что семья Кротенко по-прежнему живет в выбранной им квартире, но уже, к сожалению, без него. Он довольно рано ушел из жизни. Я подписал и отправил им свою книгу. В ответ был телефонный звонок из Пушкина от дочери Светланы Владимировны. Она сказала, что моя книга продолжила повесть об ее отце, начатую писателем Юрием Виноградовым в книге «Иду на Берлин» (Москва 1980г.), и сердечно поблагодарила за светлую память об отце.