Сватовство

   Знакомясь с моими новыми сотрудниками по работе, я был приглашен моим наставником и коллегой, Игорем Владиславовичем Мишутиным, занимавшим должность заведующего терапевтическим отделением нашей больницы, по поводу рождения его внучки, после поздравлений и выпитого вина, обсуждали мы вопрос о преимуществе женатой и холостой жизней. Все те, конечно, кто был женат, и присутствовал с женами, говорили о больших преимуществах, жены которых больше помалкивали и только под столом их чаще пинали, чтобы те не брали в руки лишнюю рюмку; холостые же сомневались в стопроцентной выгодности женитьбы, объясняя, что супружеская  жизнь не дает возможности развиться творчеству, мешает самореализации в обществе и, вообще, неизвестно, какая еще попадется жена в спутницы жизни; ее сразу, и даже за несколько лет знакомства, не распознаешь, даже сами великие философы  и писатели, и те не могли понять женскую сущность, и что такое женщина – друг, жена или тварь животная, не в обиду будет сказано присутствующим женщинам… И один только наш врач-рентгенолог Иван Афанасьевич, сидевший в самом дальнем углу стола, помалкивал, будучи ярым холостяком, курившим едкие, где он брал их, никто не знает, сигареты без фильтра, и хитро посматривал на наши диспуты и реплики – за и против  женитьбы. Все, как вы, наверное, уже поняли, были изрядно выпившие, если разговор зашел о женщинах, и пора бы уже расходиться, и тут наш холостяк решил поведать свою версию отношения к женитьбе, поделиться своим жизненным опытом, пытаясь объяснить, почему и как он остался холостым до своих пятидесяти лет и по всей вероятности закончит жизнь одиноким, а может, и в доме престарелых, возможность такого исхода он не исключал, как настоящий философ.   
- Вырос я,- начал медленно и степенно, как будто рассказывал своим молодым ученикам мудрый учитель свой рассказ,  Иван Афанасьевич, - под присмотром бабушки, а воспитанием моим занималась только моя любимая матушка, которая опекала меня во всех моих начинаниях, даже в отношениях к девушкам, казалась, она знала о них все: кто они такие, о чем думают, на что способные, как притворяются, чего хотят и т.д., но самое главное – это то, что она приучила меня видеть в женщине самого святого человека на свете; не знаю, может, это была ее навязчивая идея после развода с отцом, которого я в своей жизни и видел всего один раз, сильно пьяного, пришедшего поздравить меня с днем рождения, или мой отец ее сильно унижал, а, может, даже и поколачивал, как в старые дореволюционные времена было обычным делом. Не знаю, только вырастили меня в сильном уважении к женскому полу. Мать, конечно, вышла повторно замуж за простого рабочего: покладистого мужчину, который не смел курить, ругаться матом и пытаться меня воспитывать, и никто не учил меня бить первым или вложил бы в руку свинчатку при драке, короче, вырос я «маменькиным сыночком», как часто меня дразнили соседские ребятишки; я даже ни разу не дрался за свою жизнь со сверстниками. «Ты, - говорила мне мать- лучше беги от хулиганов, если чувствуешь, что они могут тебя побить, а лучше вообще не ходи туда, где тебя могут обидеть». Но вы ведь сами понимаете, мои друзья, что таких мест в нашей молодежной среде практически не осталось, разве что в библиотеке, может быть; ребята с соседних дворов, соседних районов, соседних улиц, в кино, на танцах , даже в школе с одноклассниками, так и те «норовят» тебя обидеть или поколотить, если ты ходишь один, а друзей, как вы поняли, у меня было маловато, так как моя матушка их быстро фильтровала по своему усмотрению.
  Заканчивая школу, мать решила сделать меня врачом, по какой специальности, ее это не интересовало, главное – чтобы был доктором, лечил больных, и я думаю, чтобы я заботливо лечил и ухаживал за ней в старости. Практично организовала мне несколько репетиторов сразу: и по химии, и по физике, и по русскому языку, а биологию, мать думала, я сдам самостоятельно. Так и получилось, поступил, хожу на лекции, в «анатомичку», и еще никак не осознаю, кем я буду в конце учебы?; в институте ведь как в трамвае, главное – поступить, а он уж тебя сам довезет до конца, ты самое главное ходи на лекции обязательно, не пропускай занятий, будь покладистый и сообразительный, кем я, по-видимому, и являлся, иначе меня быстро бы уже отчислили из института. И вот, заканчивая последний курс, решила меня мать оставить работать в областном центре, где я учился, чтобы я мог даже вести исследовательскую работу на любой кафедре, для чего она заранее заставляла меня посещать все кружки при кафедрах, может, где я и пригожусь.  Но, чтобы этого добиться, мне обязательно нужно было жениться на местной девушке и прописаться  у моей будущей жены, что не так-то просто; но для моей матери это была идея-фикс, а идеи свои она привыкла доводить до конца. Через друзей и знакомых она нашла мне для знакомства девушку, работающую медсестрой в поликлинике, с жилплощадью и хорошими родителями, которые, наверное, тоже хотели выдать замуж побыстрее свою дочь и желательно за спокойного, с профессией, человека, желательно доктора, так как их дочь питала к ним сильнейшее притяжение.  Девушку звали Вера, она была небольшого роста, чуть полноватая, с симпатичным лицом и светло-карими, чуть зелеными глазами, это когда нельзя сказать, что они карие или зеленые, с мягкими , полными губами, чуть курносым носом; ну что я там, в молодые годы разбирался в красоте, в людях? Внутренний инстинкт «самца» делал для меня любую девушку привлекательной; сходили пару раз в кино, в театр, один раз даже в филармонию, целовались до изнеможения в укромных местах, вот и вся прелюдия к совместной жизни, и оба почувствовали взаимную симпатию, и решил я сделать предложение о женитьбе, она дала согласие, хотя я еще и был студентом шестого курса, впереди интернатура, выбор специальности, но нас это не смущало, а только прибавляло новых сил для свершения совместных планов, я даже не почувствовал, что коварный план матери начал сбываться. Решили официально – я, мои родители, мать с отчимом, прийти в гости и за столом обсудить все детали будущей свадьбы. 
- Я, мои слушатели, - спросил Афанасьевич, так мы его звали между собой - не надоел своей проповедью?
Все, конечно, чуть подустали, но еще чуть выпили и попросили продолжить жизнеописание.
- Так вот, собрались мы втроем, всей нашей семьей, на так называемое сватовство. Отчим взял бутылку коньяка, я цветы для Веры, торт, и приходим мы в 3-х комнатную квартиру на 8-м этаже 9-ти этажного, с лифтом, панельного дома. Погода была дождливая, ветряная, как раз после майских праздников, чувствовалось приближение лета, а у меня в голове сдача экзаменов и,  конечно, представляется моя дальнейшая супружеская жизнь без скитания по укромным местам и подъездам, в супружеском ложе с интимными подробностями, предварительно зная, что мать Веры выделяет для совместного проживания нам комнату в своей квартире, а в дальнейшем мы могли вступить в кооператив, купить квартиру и свободно рожать детей, желательно мальчика и девочку, нет, сначала девочку, чтобы потом она помогала нянчиться с младшим братиком. В общем, судьба наша с Верой была уже предрешена и расписана на годы вперед, оставалось только прислушиваться к мнению родителей и поступать так, как положено молодым супругам – строить семейное гнездышко. Казалось, все просто – ан вышло не так, как хотели бы наши родители, да и мы с Верочкой совсем о другом мечтали.
  Я ведь, друзья, в молодые годы вообще не выпивал и не знал, как алкоголь на мой организм   действует: веселит ли он меня, к поэзии влечет или песни петь, танцевать тянет или, как наш сосед, когда выпьет, воспитывать начинает детей ремнем ,а жену кулаками - и живут, троих детей растят, и жизнью, похоже, довольны, видимо, другой жизни они никогда и не видели; я даже на выпускном вечере в школе и на студенческих вечеринках выпивал слегка, много пить опасался, боялся контроль потерять над своими чувствами, все их постоянно контролировал: и разговор, и мысли, и действия, даже не испытывал удовольствия от выпитого и не мог понять пьяные разговоры моих однокурсников, потому они меня особо и не приглашали на студенческие попойки, да, по-видимому, зря. Надо было всю чашу студенчества выпивать до дна, а не наполовину, лишая себя множества удовольствий, но, видно, я так был воспитан моей матушкой, и теперь об этом нечего сожалеть…
   Встретила нас моя будущая « теща» Елизавета Петровна, тезка еще той императрицы, которой она в скрытой форме и являлась, и ее сестра, «хлебом-солью» и «гости дорогие», как и положено по обычаю, мы им - «у вас есть товар - у нас купец», подарки на стол, один будущий тесть смотрел тихо, испытывающе и с хитринкой в глазах, видимо, уже выпил слегка для снятия стресса – не каждый день сватают твою любимую дочь за совсем тебе незнакомого человека. Сели за стол, выпили, взрослые разговорились, а «тесть» рядом сел и все подливает мне и подливает коньячку, а мне отказываться неудобно и мать на меня не обращает внимания, а Вера вся пунцовая сидит молча, улыбается своему «счастью» и на меня не обращает внимания, витает в облаках моя «благоверная». А я начинаю, с непривычки, проходить все стадии опьянения: сначала мне сделалось так тепло и уютно, все лица казались мне такими добрыми и заботливыми, затем  наступила следующая стадия – я стал гордиться собой, вставил несколько слов, что когда я закончу институт, поступлю в аспирантуру (кто бы меня взял со средними способностями), стану аспирантом, буду вести научный проект, а потом, может, стану и профессором, буду читать лекции на кафедре и т.д. и т.д. Весь покраснел, а «тесть» все подливает и подливает по чуть-чуть, уже вторую бутылку распечатали и мать стала на меня коситься, но я уже этого не замечаю, а вижу, будто все стали на меня смотреть иронично, со злобой и завистью, и тут уж я не сдержался, высказал то, что  я о них  думаю, что невестка ваша может даже и недостойна выходить за меня замуж, кто она есть - простая медсестра, а я будущий профессор, и не удастся вам выдать ее за меня замуж, что вы все хитрецы и обманщики, и что мать моя задумала этот проект еще более трех лет назад и потихоньку доводила его до совершенства. Сначала думали, что я просто перепил здорово, опьянел с непривычки, мать все объясняла, что я вообще никогда не пью, а я все несу всякую чепуху, в которой многие увидели здравые слова, и видно, гены отца во мне проснулись, меня пытались вывести на свежий воздух, а я стал сопротивляться, сцепился с «тестем» , что это он меня напоил и сам во всем виноват, а он лишь только хитренько улыбается, даже удовольствие у него в глазах я увидел, и снова меня понесло: и про отчима-увольня и подкаблучника, и что я никогда таким не стану и не буду так жить – прозябать, как он, и что моя жена будет у меня по «струнке ходить» и угождать мне во всем и вся… и т.д.и т.д. Меня уже и спать укладывали ,вязать пытались, а я все вырывался , бросался бежать куда-то , только помню, подходит ко мне моя Вера с заплаканными глазами и ненавистным взглядом – и как даст мне со всей силы пощечину правой рукой, а потом и левой, которая оказалась не менее сильной, протрезвив меня за одну  секунду, за которую пронесся у меня перед глазами весь ужас, который я натворил, и мне стало так стыдно и обидно, что всего этого уже не вернуть назад ни за какие деньги, мольбы, извинения и клятвы, что этого никогда больше не повторится; я понял , что в эту пощечину она вложила всю обиду на несостоявшуюся ее семейную жизнь, о которой она мечтала несколько лет; быть самостоятельной, не зависеть от матери и отца, утереть нос своим сверстницам, мол, какой у нее муж, будущий профессор, все-все мечты разрушены и мосты сожжены... И я увидел перед собой истинное лицо женщины – коварной, расчетливой, обыкновенной самки, не способной понять и простить за утраченные ею жизненные иллюзии…
   Ну вот, пожалуй, и вся моя история.  И  получил я распределение в далекий Сибирский край, где я почувствовал себя наконец-то самым свободным человеком в мире, был принят  в районную больницу, где не было врача- рентгенолога, стал самостоятелен, научился курить и выпивать, и  мне это больше понравилось, чем ухаживать за женщинами, в которых я видел определенный вид коварства; жизненный опыт не проходит бесследно для души, конечно , были и недолгие романы, и интрижки, но это так, ради телесной услады, а серьезных отношений я избегал и боялся женщин, хотя родился я не женоненавистником, а я им стал и ничуточки не жалею об этом…, может быть, потом, а сейчас нет. Конечно, это очень эгоистично; всю жизнь прожить для себя, и ничем и ни для кого не жертвуя собой, не иметь детей, внуков, но разве я один такой на этом свете. Видно я так воспитан и так воспринял этот страстями пропитанный мир.
   Расходились мы, мужчины, с определенной грустью в душе, а вот некоторые женщины стали со злостью смотреть на нашего, всеми уважаемого, доброго и ярого холостяка Ивана Афанасьевича.
                31. 07.22