Зубной мыш

1

Никто не верил, что город накроет дождем. Все смотрели на тяжелые тучи и надеялись, что к обеду небо прояснится, но серая клубящаяся масса затягивала синий холст небосклона. Со всех сторон надвигались беспощадные кляксы и сливались в одну большую кровоподтечную тучу. Солнце попыталось отогнать, испарить, выжечь ненасытного монстра, но и светило сдалось под натиском тяжелой громады. В глубине густых туч полыхнуло фиолетовым всплеском, и небесный рев прокатился по серым улицам. Ветер закружил маленькие хороводы пыли, повеяло холодом. В воздухе повис запах надвигающейся грозы. Снова вспышка, гром - и небесные реки обрушились вниз. Казалось, погода дождалась первого дня осени и решила выплакать наперед хмурые дни тоски.

Задержись я на работе чуть дольше, могла бы переждать ливень в офисе. Дождь застал меня на пути к остановке. Прошло не больше минуты, но и этого хватило, чтобы остаться без клочка сухой одежды. Я добежала до пустующей остановки и нырнула под спасительный козырек. Достала из сумочки зеркало и оценила масштабы урона. Волосы светлой паклей прилипли к лицу и шее, тушь потекла длинными черными разводами, губы приобрели сливовый оттенок. Сгодилась бы на роль Пьеро.

С утра прогноз погоды обещал дождь и похолодание, но разве можно верить метеоцентру, когда за окном синеет чистое небо и температура – двадцать пять градусов? От холода меня начала бить мелкая дрожь. Я обняла себя в попытке сохранить остатки тепла и выглянула влево в ожидании автобуса. За пеленой дождя ничего не различить. Будто в наказание за дерзость ветер швырнул в лицо осколки холодных капель, и я спряталась обратно под козырек. Может, раскошелиться и вызвать такси? Нет, в этом месяце нужно поэкономить. А, возможно, и в следующем придется.
Я подошла поближе к стенке остановки, чтобы спастись от пронизывающего ветра. Не особо помогло. Глянула на свое полупрозрачное отражение в стеклянной раме. Тощая, с куцыми волосами, в прилипшей футболке и юбке – ну точно пугало из какого-нибудь ужастика! Надеюсь, Настя успела вернуться из школы до этого проклятого ливня. Её я тоже легко одела.

– Поди, замерзла? – прохрипели сзади, чуть не вызвав у меня инфаркт.

Я обернулась и встретилась с пронзительным взглядом старой цыганки.

– Что, руку позолотить? – спросила я, постукивая зубами.

Цыган я не боялась и в страшные истории о них не верила, хотя хитрецы они те ещё. Поэтому прижала сумочку к себе.

– Если можешь – позолоти, – каркнула в цыганка.
– Вы извините, но у самой мышь в холодильнике повесилась, – ответила я и после небольшой паузы добавила: – Зарплату задерживают.

Цыганка прищурилась, смерила меня с головы до ног, будто оценивая, и улыбнулась. Мне показалось, в её черных глазах мелькнули желтые искорки.

– Вижу, вижу. Ладно, повезло тебе. Внук у меня сегодня родился, мальчик. Большое счастье! На вот, возьми, согреешься.

Она сняла с себя большой теплый платок и набросила мне на плечи. Я даже не успела ничего ответить, так проворно она это сделала. Меня обволокло тепло, и я перестала стучать зубами.

– Ой, спасибо… А как же вы?
– Ничего, нас к такой погоде с детства приучали. А ты смотри, не заболей, а то кто с дочкой сидеть будет? И смотри, с мышами не шути, они жуть как это не любят.

Цыганка подмигнула, нырнула в дождь и растворилась в серой пелене.

Что она сказала? Я буду сидеть с почкой? Застужу почки? Или сидеть с дочкой? Если последнее, то как она могла узнать про мою второклашку? Разве можно посмотреть на человека и сказать, что у него есть дочка? Хотя, говорят, цыгане отличные психологи.
Я закуталась в платок и только теперь поняла, что он сухой. И цыганка тоже не выглядела намокшей. Что-то не припомню зонтика у неё. А что ещё она сказала? Что-то про шутки с мышами. Хм, какая-то чушь лохматая.

Из водяной мглы вынырнула темная фигура маршрутки. Наконец-то!

2

Я проскользнула мимо вахтера и юркнула на второй этаж. Не заметил. Каждый день меня об оплате спрашивает. А что поделать, если зарплату задерживают на полтора месяца? Запасы мы с Настюшей потратили на школьные шмотки к первому сентября. Ещё заказали пиццу и мороженое ко дню знаний. Наверное, я жуткая транжира. Подруги, вон, тоже без мужей, а проблем с деньгами нет. Уволиться сейчас не могу. Во-первых, тогда точно не увижу зарплату, во-вторых, в городе всего лишь одно ателье. Если бы не левые заказы, точно бы уже в долгах утонула.

Я полезла за ключами, передумала и нажала на звонок. За дверью послышался топот маленьких ножек. Хотя не такие они уж и маленькие, растут как чайный гриб.

– Кто там?
– Это я, почтальон Печкин!

Замок щелкнул, и я забежала в прихожую. Меня обняли маленькие ручки, и моя второклашка тут же затараторила:

– Ого, какая ты мокрая! А мы с Ольгой Юрьевной ходили на улицу. Там собирали листики. Все листики осенью падают. А ты знала, что есть вечноцвет… нет, вечнозеленые цветы? А Сашка сказал, Ольга Юрьевна толстая. А я сказала, что не толстая. Она пухлая! Толстый и пухлый – это разное! Нам сказали вклеить листочки и написать, как называется.
– Умничка, – отозвалась я, стягивая босоножки с ледяных ног.

Настя продолжала щебетать, я угукула в ответ, а самой хотелось тишины и покоя. После работы такой наплыв информации сбивает с ног. Иногда мне кажется, я плохая мать.

– Ты поела?
– Да. О! Бабушка Нина приходила, принесла картошки и пирожков.

Как хорошо, что бабушка Нина ушла к моему возвращению. Хорошая она женщина, но воспитала сына-алкоголика. Хотя она же не виновата? А чего он тогда такой вырос? Но когда мы женились, он не выпивал каждый день. Так что, получается, я виновата? Ох!

– Мам? – дочь дернула меня за руку.
– А?
– Поможешь?
– Что помочь, Настюш?
– Надо названия листиков найти. Я нарисовала уже, теперь надо название.
– Хорошо. – Вздохнула я, вспоминая, была ли в детстве такой же доставучей. – Только дай маме умыться и чай попить.
– С пирожками! Там есть с картошкой и яблоками. Я один с картошкой съела, очень вкусный. Бабушка спросила, я приду на выходные?
– Посмотрим. Включи, пожалуйста, чайник.
– Сейчас!

Настя поскакала на кухню. Ей почему-то очень нравилось включать чайник. Поэтому у нас уже второй стоит, первый она спалила.

– И проверь, есть ли там вода! – крикнула я вдогонку. – Сначала проверь, потом включай.
– Да знаю я!

Знательница моя растет, норовистая будет. Как моя мама, земля ей пухом. Мамы сейчас не хватает. А ведь тоже без мужа жила! Не верю во всякую фигню типа венца безбрачия, но в такие моменты закрадываются сомнения. Хоть к гадалке иди. Кстати, а ведь гадалку сегодня я и повстречала. Что она там говорила про дочку или про почку? А ещё про мышку. При чем здесь мышка? Странные они всё-таки, эти цыгане.
Пока я пила чай, Настя мне поведала ещё кучу событий, я слушала вполуха и глядела в окно на беспощадный ливень. Как хорошо сидеть дома с кружкой горячего чая и слушать шум дождя.

– Мам, мам, а у меня зуб шатается, вот этот, смотри.

Настя распахнула рот и приблизилась к моему носу, словно хотела его откусить.

– Ааааа. Вот здесь. Аааа.

Я отодвинулась и посмотрела на маленький белый пенёк – и вправду шатался. Меня замутило от увиденного, поэтому пришлось отвести взгляд в сторону.

– Скоро выпадет. Зато на его месте вырастет настоящий взрослый зуб. Какая ты у меня уже большая!

Я чмокнула дочку в щеку и отправила её в детскую. Помыла посуду и рухнула на диван обессиленная. Работы в ателье было немного, но энергия куда-то утекла, да ещё и голова начала болеть. Я посмотрела на холодильник, вздохнула, достала бутылку полусухого и плеснула в бокал живительный напиток. Время побежало веселее.
Вечером я заглянула к Насте. Она пыхтела над рисунком и в своей розовой пижаме была похожа на маленького домовенка.

– Уже переоделась, умница. Ого, какая красота! – Соврала я. – Что это?

На альбомном листе темнела серая фигура, похожая на мешок. Сверху мешок перетянула черная резинка, из горловины торчал конус с пуговицей на конце, а от основания тянулась длинная нитка.

Мне не понравились тонкие черные линии, заполненные серым карандашом. Контуры фигуры змеились, переползали одна в другую, и на миг мне почудилось, что рисунок шевелится. Возникло желание скомкать альбомный лист и выкинуть его подальше. В животе похолодело, словно я увидела чудовище, а не безобидную картинку. Обычный детский рисунок, который в детстве мы называли каляки-маляки. Наверное, я перемерзла и устала. Плюс пара бокалов вина.

– Ну мааам! Ты что не видишь, это мышь!
– Ааа, конечно, вижу! Серая мышка?
– Да не мышка, а мыш. Это мальчик.
– Ты моя маленькая мышка, уже спать пора. Зубы чистила?

Дочь замотала головой, отложила карандаши, выбралась из-за стула и убежала в ванную. Где бы и мне столько энергии набраться?

Я ещё раз глянула на рисунок. Неуклюжая мышь смотрела на меня с белого полотна. Глаза – две маленькие черные точки возле кляксы-носа. Конечно, никто не может смотреть с листа бумаги, особенно нарисованная мышь, но мне показалось, что животное уставилось на меня немигающим взглядом. Я перевернула лист бумаги, но ощущение чужого взгляда осталось, будто кто-то легонько касался волос на затылке. Я пересилила желание обернуться и усмехнулась. Смеяться не хотелось, но должна же я как-то развеять суеверные чувства! Вот бы сейчас выбежать из комнаты! Потому что мне казалось, ещё секунду-другую тут постою, и кто-то вылезет из-под кровати или из шкафа, а, может, упадет мне на голову прямо с люстры. И это я, взрослая женщина!

– Мааам! Мааааам!

Настя кричала из ванной. Она не просто звала меня, что-то случилось, уж я-то знаю её интонации. Вот и повод сбежать отсюда.

Я выскочила из комнаты и бросилась в ванную, по дороге стукнулась мизинцем о дверной косяк, но даже не обратила внимание.

Фурией ворвалась в ванную комнату и замерла. Настя стояла в крови.

3

Порою мне кажется, что я плохая мать. Винить в плохом воспитании некого, потому что воспитание у меня было обычным или даже хорошим. Мама никогда не лупила, не кричала, не наказывала молчанием, а всегда старалась поговорить.

Помню, разбила её любимую вазу, которая осталась от бабушки. Мама тогда расстроилась, вздохнула и спросила, как это случилось. Сквозь слезы я рассказала, что носилась по комнате за нашим котом и врезалась в стол. Стол зашатался, а вместе с ним – и ваза. Она продолжила раскачиваться, накренилась и упала. Осколки бросились врассыпную, словно стая испуганных мышей. Мама меня обняла, сказала, что ничего страшного, но в следующий раз быть аккуратнее. А мне, наверное, даже хотелось, чтобы мама меня тогда стукнула, так было стыдно.

Папу я помню смутно, но обрывки воспоминаний согревают грустным теплом. После смерти папы мама ни с кем не сошлась. Когда я спрашивала почему, она отвечала, нам и так хорошо вдвоем. Со временем я поняла: мама боялась приводить в дом чужого мужчину из-за меня – не хотела травмировать.
 
В тот вечер, когда я забежала в ванную, Настя стояла около умывальника с окровавленными губами и подбородком. Правая ручонка сжалась в кулачок, на пальцах тоже виднелись следы крови. В уголках глаз скопились маленькие озерца, готовые вот-вот хлынуть.

Я наклонилась к дочке и схватила её за плечи - получилось не слишком нежно. Сердце барабанило в груди, промелькнула мысль, что в моем возрасте так переживать нельзя.

– Настя, что случилось?

Она шмыгнула носом, из правого глаза скатилась большая слеза.

– Вот!

Она разжала руку, и на ладошке я увидела зуб. Маленький белый комочек с окровавленными зазубренными краями. Я выдохнула. К горлу подступила тошнота. Вид крови я не очень хорошо переносила, о проблемах с зубами никогда не думала и стоматологов не любила.

– Ох, Насть…

Я покачала головой. В висках застучали молоточки и отозвались болью в глазах. На место испуга пришло раздражение. Разве можно так кричать? Мне захотелось сказать что-то строгое, но слезы дочери не позволили этого сделать. Я обняла её на несколько секунд, потом отстранилась и посмотрела в глаза.

– Это же не первый раз у тебя выпал зубик. Давай-ка умоемся.
– Я… я… чистила зубы… и… и щетка зацепилась… я хотела только посмотреть, – всхлипывала и лепетала дочь. – Я только думала проверить, а он сразу выпал.
– Ничего, скоро вырастет новый. Давай, прополощи рот водой. А это я выкину давай.
Я попыталась забрать зуб, но Настя замотала головой и сжала зуб в кулачке.
– Ты что, я его обменяю!
– Чего? Кому нужен твой зуб?
– Мышу!

Я нахмурилась.

– Какому ещё мышу?
– Меня бабушка научила! Надо сказать: “На, мышонок, зуб простой, а мне дай золотой!”
– Что за чушь! Лучше бы бабушка с тобой домашку сделала.
– Ничего не чушь! В Америке за зубиком прилетает зубная фея, а у нас – зубной мыш. Надо оставить под подушкой, а ночью мыш его заберет, а мне подарок оставит.

Я покачала головой. Боль в висках стала настойчивее. Неужели простудилась? Ещё и мизинец на ноге дал о себе знать пульсирующей болью.
Волосы на затылке защекотали кожу - снова ощущение, как кто-то сверлит взглядом. Я обернулась и, конечно, никого не увидела. Что со мной сегодня происходит?

– Ладно, только заверни свой зубик во что-нибудь… или давай-ка я помою и принесу.

Настя отдала мне зуб, прополоскала рот и ускакала в спальню. Вот уже и забыла про маленькую трагедию с выпавшим зубом. А моё сердце только начинает успокаиваться. Я поёжилась и расправила плечи в тщетной попытке сбросить неприятное чувство чужого присутствия в доме.

Из головы не выходил рисунок с черной мышью. А вдруг она сбежала с листа? Если я приду в комнату и увижу там чистый лист, то… Стоп! Бред. Что за мысли? Рисунки не оживают, зубных фей и мышей не существует.

Я глянула на зуб на моей ладони, поморщилась и выкинула маленькое молочное недоразумение в унитаз. Нажала на кнопку спуска воды и вымыла руки.
Позади меня что-то пискнуло. Или скрипнуло? Даже смотреть не буду. Я слышала, что при сильной головной боли перед глазами вспыхивают пятна, а в ушах раздаются непонятные звуки. Как раз мой случай. Перемерзла, устала, простыла - вот и мерещится всякое.

Я нашла в закромах ванной тряпку и туго свернула её – вроде бы внутри там зуб. Вот и готов подарок мышу. Мыш! Надо же выдумать такое! На кухне оставалось пару конфет, придется утром положить одну под подушку – подарок от зубной феи. Ой, от мышки.
Я заглянула в спальню. Настя лежала под одеялом с полузакрытыми глазами. Ждала моего поцелуя. Удивительно, как дети быстро засыпают. Пару минут – и готовы сопеть в подушку.

– Вот твой зубик, не трогай его до утра.

Я засунула под подушку бутафорский зуб и поцеловала Настю в губки и носик. Надеюсь, она простит мне эту маленькую ложь.

4
 
Я проснулась оттого, что задыхалась. Разлепила глаза и на тусклом фоне окна увидела мешкообразный силуэт, сидящий на моей груди. Тело обдало жаром. Что это?! Я замерла, затаилась, перестала пытаться вдохнуть. Из глаз потекли слезы.
Крикнуть бы, позвать на помощь, но звуки утонули в суженном горле. Страх пригвоздил руки и ноги к постели. Не могу пошевелить даже пальцем. Меня нет, от меня остался лишь ужас и маленькая мысль внутри черного кошмара, в которое превратилось все моё существо.

Сейчас умру. Меня проглотит эта огромная масса, а потом переползет к Насте и проглотит её. Настя!
За окном полыхнула зарница, и её призрачная вспышка на миг осветила комнату. Этого хватило, чтобы увидеть пустоту. На груди никто не сидел. В комнате находились только я и угасающая паника.

Я с шумом вдохнула и села на кровати. Сердце чеканило бешеный ритм, и я во второй раз за сегодня подумала об инфаркте. Можно ли получить инфаркт от страха, или он бывает только от холестерина?

Холодной рукой нащупала на стене спасительный островок пластмассы и включила свет. Боковым зрением заметила небольшую тень, скользнувшую за шторы. Я метнула взгляд в сторону окна, но ничего не увидела. Шторы мирно покоились, вероятно, думая, какая у них сумасбродная хозяйка. Стоит всё же проверить, нет ли там чего. А если что-то есть? Что я буду делать? Я всмотрелась в темную ткань, пытаясь пробуравить её взглядом. Шторы шевельнулись. Или почудилось? Так, хватит себя накручивать! Здесь никого нет, мне приснился кошмар.

Я прошаркала на кухню и налила стакан кипяченой воды. Всего два бокала вина перед сном, а пить хотелось будто после студенческой вечеринки. Жадно хлебнула живительной влаги и тут же зашипела. Справа заныл зуб. Никогда не знала проблем с зубами, и вот дергающая боль шевелилась внутри челюсти, ползала там, словно червь, и добавляла радости к головной боли. По рукам поползли мурашки. Я осторожно пощупала зуб, пошатала его из стороны в сторону, но он крепко сидел на месте и даже не реагировал на моё прикосновение. Видимо, сказывается перемерзание под дождем.
Я покопалась в скудной аптечке, выудила оттуда ибупрофен и выпила одну таблетку. Запила с наклоненной головой, чтобы вода не касалась больного зуба. Я вспомнила о Настином молочном. Не карма ли меня наказала за небольшой обман дочери? Чушь! Кстати, нужно ей приготовить подарок от мышки.

Я вытянула из пакета предпоследнюю конфету – награду за потерянный зубик. Сейчас положу под подушку сладость, рухну на кровать и усну. Поскорее бы закончился этот сумасшедший день!

А если в комнате меня ждет отвратительная мешкообразная масса? Прячется за шторой…

Нет, нет и нет! И не стыдно тебе, Оксана, бояться чудищ под кроватью? Или за шторой.
Я прокралась в спальню и наклонилась над Настей. Спит малышка. Сейчас её ничем не разбудишь. Под краешком подушки я нащупала тряпку и заменила её на Лещину – шоколадную конфету с орехами. Настя их обожает. Вся в маму.

Вернулась в свою комнату, выключила свет и завалилась на кровать. Кажется, таблетка начала действовать. Головная боль приутихла, зуб перестал стонать, и сон запел свою колыбельную. Перед тем, как закрыть глаза, я глянула на шторы – они колыхались, но мне было плевать. И немножко страшно. Я отвернулась к стене, натянула одеяло на голову и уснула. Снилось мне, как кто-то всю ночь скребся по полу. Как маленькие острые коготки царапали ламинат.

5

Утро встретило звонком будильника, хмурой погодой и зубной болью. Я отключила назойливое пиликанье часов и натянула одеяло на голову. Идти никуда не хотелось. Может, позвонить отпроситься? Всё равно заказов нет. А кто Настю поведет в школу? А если и ей устроить выходной? Нет, так не годится. Придется идти. Я отбросила одеяло и села на край кровати. Вместе со мной проснулся червяк, точивший зуб. Кажется, за ночь он подрос и прогрыз ход в правую скулу. Придется выпить ещё таблетку ибупрофена. Надеюсь, желудок простит мне.

Я проковыляла на кухню, налила воды и выпила лекарство. Клацнула чайник и заглянула в холодильник. Разочаровалась и закрыла. Сегодня вечером нужно  приготовить поесть. Позавтракаем пирожками свекрови.

Кроме зубной боли в голове ютилась тревога, но я никак не могла ухватить за хвост мысль, которая не давала покоя. Я умостилась на стуле, подперла голову ладонями и помассировала виски. Взгляд скользнул в коридор. Из полумрака на меня смотрела большая черноглазая голова. Нос и рот вытянулись вперед, напоминая морду хорька. Глаза сверкнули бледно-желтым, как у кошки.

Я рванула из-за стола, задела локтем чашку, и та с грохотом приземлилась на пол, усеяв кафель осколками. Я отскочила назад и уперлась в подоконник. Глаза на миг схватились за белые черепки на полу, словно в поисках соломинки, которая не даст утонуть в топком болоте страха. Липкий жар разлился по телу и отозвался пульсацией в больном зубе. Я услышала тихий шелест. Голова летит ко мне. Наверняка, она распахнула огромный рот и хочет оторвать моё лицо - самую вкусную часть. Я попробовала крикнуть, но кроме полухрипа-полусвиста из высохшего горла ничего не вышло. Я оторвала глаза от пола и начала поднимать голову, чтобы встретиться с монстром лицом к лицу. Мне хотелось зажмуриться и не видеть приближение  смерти, но я держалась. Картинка медленно менялась перед глазами: пол, кухонные двери, стена, темный проем…

Когда взгляд вернулся в коридор, там было пусто. Здравый смысл подтвердил: конечно же там никого нет. Секундное видение невыспанного разума. Ужасный миг, который тянулся вечность. Нужно пойти и проверить, доказать самой себе, что никаких монстров не существует. Да я и так это знаю! Я сделала небольшой шажок, но к  спине будто прицепили веревку, которая не пускала вперед. Сердце билось в груди, словно муха, пойманная в банку. Нужно идти. Это мой дом. Я переступила через разбитую чашку, включила свет в ванной, потом - в коридоре. Здравый разум не обманул: пусто и тихо. Я прислонилась к прохладной стене, чувствуя облегчение и усталость. В ушах клокотало сердце.

Пока заметала осколки, меня не покидало ощущение чужого присутствия. Я не могла перестать посматривать в сторону коридора, нет ли там кого. Надеюсь, это не шиза, а просто усталость. Не хочу сойти с ума в таком молодом возрасте. Вообще-то ещё мужика планировала найти!

Я оглядела кухню. Порядок. Пора и Настю будить.

– Настьоооныш! – крикнула я в сторону спальни.

Голос разорвал тишину, отчего мне стало не по себе. А вдруг я разбужу эту большую голову, которая притаилась в темном углу?

Какой же бред! Что со мной творится?

– Пора вставать! – крикнула я громче.

Вспомнилась вчерашняя зубная фея. Нет, зубной мыш – у нас именно он забирает зубы. И зачем ему, интересно? В сказке это объясняется?

Через пару минут из комнаты выползла взъерошенная Настюша.

– Мой домовенок проснулся.

Заспанная доча в пижаме всегда вызывала улыбку. Да и как-то легче стало, когда на кухню пришел живой человечек. Какое позорище! Взрослая мать боится чудовищ и ждет дочку-спасительницу.

– Я не домовенок, я принцесса!
– Конечно, принцесса. Ну что, забрал мыш твой подарок?
– Забрал. – Зевнула Настя. – Только ничего не положил взамен. Наверное, ему не понравился мой рисунок.
– Как это не положил взамен? А конф… – я прикусила губу. – Должен был! Ну-ка, пойдем вместе посмотрим.

Настя пожала плечами и последовала за мной в спальню.

Под подушкой конфеты не оказалось. Под кроватью – тоже. Я облазила весь пол, даже посветила фонариком, но сладость не нашла. Лещина исчезла. Хотя… Я посмотрела на дочку, прищурилась и улыбнулась.

– Признавайся, подарок был, но ты его съела?

Настя помотала головой.

– Честно-честно?
– Честное-пречестное!

Серо-голубые глаза смотрели на меня без фальши. Всякое бывало, но чтобы Настя обманывала, не припоминаю.

– Ладно, – пробормотала я, перебирая варианты, куда могла деться конфета. – Пойдем пить чай с пирожками.

Мне в голову пришло несколько идей о пропаже Лещины.
Возможно, мне все приснилось, и конфету я не ложила. Это легко проверить. Вчера оставались две штуки. Я собиралась их съесть с Настей сегодня за завтраком.

Так, посмотрим.

В прозрачной упаковке лежала одна конфета. Значит, не приснилось. Свекровь не могла взять, у неё диабет. Может, она нашла конфеты и дала Насте одну?

– А тебе бабушка Нина давала вчера конфету?
– Не давала. Бабушка говорит, что конфеты вредные. От них зубы сыплются.

Хм. Значит, эта версия отпадает.
Я вернулась за стол, откусила пирожок и ойкнула, когда еда попала на больной зуб. Так никуда не годится, что-то ибупрофен не особо помогает. Я потерла щёку в попытке прогнать боль.

– Мам, ты чего?
– Зубик разболелся у мамы.
– Значит, скоро выпадет. – Кивнула Настя, словно речь шла о неоспоримом факте.
– У взрослых так просто не выпадают, – вздохнула я. – Придется идти к зубному.
– Зубной вырвет зуб? – Настя с надеждой посмотрела на меня. – Ты только не выбрасывай, отдадим мышу.
– Ешь давай, мышь!

Я взъерошила Насте волосы и вернулась к расследованию о пропавшей конфете.
Гипотеза номер два: Настя всё-таки съела сладость. Может, она сделала это ночью и забыла. Тогда где фантик? Проверить мусорное ведро? Нет, чушь лохматая! Даже смотреть не буду. Моя дочь не лунатик.

Гипотеза номер три. Выглядит она совсем сумасбродной, и мне не хочется её обдумывать, потому что становится жутко.

Конфету мог забрать чужой. Например, огромная голова с вытянутым лицом. Я вспомнила о шторах, которые колыхались ночью, будто за ними кто-то стоял. Вдруг посторонний пробрался в квартиру и стащил конфету? А зачем она ему? Да мало ли психов. А вдруг он ещё здесь? По коже побежали мурашки, за шиворот заползло неуютное ощущение беззащитности. Где ещё спрятаться, если не в своем доме? Если вор забрал конфету, значит, он засовывал мерзкую руку под подушку моей дочери? Меня окатила волна жара. Я посмотрела в сторону коридора и замерла в ожидании, что сейчас оттуда выйдет кто-то с огромной головой. Никто не вышел.

Я глянула на Настю. Она уплетала пирожки и не отрывалась от мультика на планшете. О, святая беззаботность!

Есть мне расхотелось, поэтому я поставила кружку в раковину и отправилась в ванную. Но перед этим проверила коридор и две комнаты. Конечно, там никого не было, кроме моей тревожной мнительности.

6

Настя помахала мне рукой и нырнула в школьные двери. У меня есть несколько часов решить свои проблемы.

Я достала мобильник и позвонила начальнице. Она без труда меня отпустила, когда услышала о больном зубе, и даже посоветовала частного стоматолога. Такую роскошь я позволить не могла, поэтому поехала в городскую стоматологию. Зуб продолжал выражать недовольство и пульсировал так, будто пытался выскочить изо рта.
Поликлиника встретила многолюдным коридором, шумом и неприветливой пожилой женщиной в регистратуре. Иногда мне кажется, на подобные должности отбирают злобных старух, которые в прошлом заманивали маленьких детей в пряничный домик и запекали их в печи.

После оформления карты я заняла место в очереди и отошла к окну. По небу ползли серые пятна мешковатых туч, ветер гонял по двору одинокую синюю бахилу, и город выглядел выцветшей пожухлой декорацией. Под стать настроению.

Я вернулась к кабинету и села на лавочку подальше от ворчливых посетителей. Передо мной ждали очереди две пожилые женщины. Они живо обсуждали проблемы своих ртов, перескакивали на подорожание продуктов, снова возвращались к зубам и опять находили тему для сетований. Неужели и я превращусь в такую  ворчливую зануду в старости? Нет, это невыносимо слушать. Им самим-то не надоело?

Я достала телефон и проверила мессенджеры. Ни одного сообщения, ни одной новости. Как будто социальные сети вымерли. Оживут ближе к вечеру.
Я открыла браузер и набрала в поисковике “зубной мыш”. Результат выдал десять похожих ссылок: “Сьюзен Худ: Зубная мышь”. Я щелкнула по первой и попала на страницу с аннотацией книги:
“Когда выпадает молочный зуб, его кладут под подушку, а потом вместо зуба находят монетку, которую оставила Зубная фея. А в некоторых странах нет никакой Зубной феи, а вместо неё зубы забирает… мышка!”

Да, это я уже знаю. Зачем, черт возьми, мышке нужен зуб? Что она с ним делает? Может быть, нанизывает маленькие детские зубки на нитку и носит как ожерелье? Или делает из них протезы? А может, мышка перемалывает зубы в муку и печет из них зубной хлеб? Тьфу, какая гадость!

Я вздрогнула от внезапной волны холода, окатившей меня с головы до ног. Волосы на голове зашевелились. Знакомое чувство. На меня кто-то смотрел. Прожигал взглядом кожу, отчего она покрылась сотнями иголочек и зачесалась. Всю ночь и всё утро меня преследовало ощущение чужого присутствия, и вот оно собралось здесь, в одном месте.

Я никуда не могла спрятаться и чувствовала себя голой. Нет - чувствовала себя полупрозрачной амебой под всепронизывающим глазом микроскопа.

Мне захотелось обнять себя за плечи и убежать.

– Проходите, пожалуйста, – пискнули передо мной.

Я подняла голову и в дверях кабинета увидела доктора. Он махал мне рукой, как швейцар у входа французского ресторана. Ха! И этот коротышка навел на меня такой страх?

Я стряхнула наваждение, засунула мобильник в карман и вошла в кабинет. Бросила взгляд в зеркало над умывальником и пожалела саму себя: ссутулилась, втянула голову в плечи, тонкая полоска бледных губ слилась с обескровленным лицом. Что за ходячий труп!

Доктор схватил меня под руку и подтолкнул к зубному креслу. Холодок от его пальцев коготками пробежал по коже и утонул в груди. Ощущение, что за мной подглядывают, снова вернулось. Беззастенчивый черный глаз накрыл меня тяжелым взглядом, будто желая проглотить. Разве может взгляд проглотить? Бред какой-то, но чувствовала себя именно так. Я попыталась приободриться, расправила плечи и поморщилась от мокрых подмышек. Глянула на кофту, нет ли там темных пятен. Пока нет. В голове забарабанили молоточки, сливаясь в унисон с зубной болью.

Спокойствие! Это все стресс, больной зуб и переживание от безденежья!

Я села на край кресла и покосилась на бормашину. Она примостилась справа от кресла и приготовила гибкие щупальца, чтобы впиться в зубы. Над головой нависла яркая лампа в ожидании выжечь глаза.

– Садитесь глубже в кресло, – пропищал доктор.

Я не удивилась его тонкому голосу. Сам он оказался невысокого роста, худой, с маленькими черными глазками, которые постоянно щурились и вгрызались взглядом в мои губы. Серая маска скрывала нос и лицо, и воображение нарисовало под тканью  маленький острый нос и тонкогубый рот с мелкими зубами. Всё в нем было крохотным, острым, напоминающим грызуна. Мышь.

Мне пришлось откинуться назад и оторвать ноги от пола. Взгляд скользнул по кабинету и выделил небольшой белый стол, шкаф с карточками, ящик с лекарствами, столик с инструментами и серый квадрат окна. Комната поражала маленькими размерами и напоминала норку, а не стоматологический кабинет.

– Хорошо, открывайте рот… вот так, угу. Сейчас вставлю капу, вот так, хорошо, – приговаривал он, пока засовывал мне в рот твердую пластмассовую штуку, чтобы я не смогла сомкнуть зубы.

Он направил на меня огромную лампу, и мне пришлось зажмуриться от ослепительного света.

Я - бабочка, которую собираются пришпилить к доске для детального изучения.
Рядом звякнули инструменты. Я приоткрыла правый глаз и увидела, как доктор наклоняется ко мне, словно для поцелуя. Колючие глазки с нетерпением впились в мой рот, будто там скрывались все богатства мира. Только теперь я заметила, какие у доктора скудные выцветшие волосы. И почему он такой несимпатичный? Да ещё и запах непонятный. Как будто псиной воняет. Вот ведь не везет на мужиков!

– Тааак! – пропищал он, разглядывая мои зубы.

Стоп! Я же не сказала ему, зачем пришла. Откуда он знает, что смотреть? Или стоматологи определяют на глаз?

Доктор постучал палочкой по больному зубу, и я дернулась от пронзительной вспышки в челюсти. Из груди вырвался стон, хотя я не хотела стонать.

– Да, зубик-то надо отдать, вот так.

Отдать? Что это значит? Какой-то медицинский жаргон?

– Хо аи оай? – промычала я и поняла, что без губ человек превращается в корову – по крайне мере, по способности разговаривать.
– Надо рвать.
– Хаа?

Мои брови против воли поползли вверх. Я сдержала порыв вырвать капу изо рта. Я не готова к вырыванию зуба. Разве нельзя его вылечить как обычно: посверлить, запломбировать или что ещё там делают? Наверное, стоит наведаться к частному стоматологу, а то с такими темпами до старости без зубов останусь.

Доктор грякнул инструментами, и в его руке блеснули щипцы, похожие на большие маникюрные щипчики с загнутыми лезвиями. Черные зрачки врача пробуравили мои глаза. Тайный подглядыватель стоял передо мной. Монстр, выползающий из моего кошмара. Он кивнул мне, будто понял, что я узнала его.

– Йа е хоу!

С меня хватит! Это какой-то цирк. Я потянулась к капе, но рука осталась на месте. Я метнула взгляд на правую  руку, потом - на левую. Обе привязаны к подлокотникам. Не знаю, что меня изумило больше – мои связанные руки или то, как это незаметно произошло.

– Ауи еа! – я приказала отпустить меня и попыталась вскочить с кресла.

Ноги остались на месте. Я почувствовала, как веревки впились в голень.
Доктор всё стоял и смотрел на меня. Он подошел к двери и повернул замок два раза по часовой стрелке. Закрыл!

Что происходит? Меня похитили? Похоже на какой-то дешевый фильм. Точно! Это - шоу, и повсюду натыканы скрытые камеры. Неплохо у них получилось, заставили меня понервничать! Не могут же меня похитить в кабинете врача посреди белого дня.

Конечно, это не шоу, ты же знаешь. Ты хватаешься за последнюю соломинку, чтобы не сойти с ума от страха. Похоже на сказочный бред. Но это правда. В голове сверкнула мысль, от которой сердце заколотилось как отбойный молоток.

Врач - психопат! Ему все равно, что кругом люди.

– Зря вы выбросили зуб. – Вздохнул доктор, снимая маску.

Какой зуб? О чём это он?

Я дернулась, проверяя насколько сильно привязана к стоматологическому креслу. Веревки не отпускали.

Я посмотрела на доктора и вздрогнула. Его маленький острый нос и почти безгубый рот вытянулись вперед словно в неумелом фотомонтаже. Голова человека с мордой грызуна. Не хватало только торчащих усов. Нет, не усов – вибриссов. И откуда я вытащила это слово? Ох, что за мысли. Как мне спасаться отсюда? Может быть, кто-то зайдет в кабинет? Пожалуйста, пусть кто-нибудь заглянет.

– Понимаете, в детских зубах, в молочных, находится большая сила. Но получить её можно, только если ребенок отдаст зуб по доброй воле, вот так.

Доктор пожал плечами, подошел к столику и взял ещё одни щипцы.

Я сглотнула слюну и продолжила метаться между двух мыслей: это розыгрыш или кошмар. Последняя мысль побеждала и обволакивала меня, будто удав. Неужели этот доктор – маньяк? Но ведь там за дверью люди, сейчас день, вон улица. Это не может происходить со мной. С кем угодно, только не со мной. Я же обычный человек!
Я посмотрела в окно, но вместо него увидела большую серую ветошь с грязными пятнами. Волна жара прокатилась по телу, и я могла поклясться, что волосы на макушке зашевелились.

Куда делось окно? А может, я сошла с ума?

– Ааие! – позвала я на помощь. – Аааааа!

Я закричала, как никогда до этого: до боли, до хрипа, до слез. Посмотрела на дверь в надежде, что кто-то сейчас ворвется в кабинет, но вместо двери увидела черную землистую поверхность неровной стены. Я - в огромной яме.

Это какой-то лохматый бред. Сюрреализм. Галлюцинация! Тело вновь полыхнуло жаром, будто в кровь прыснули кислоты. Что происходит? Что за фокусы?

Я напрягла руки и ноги, бросила тело вправо, влево, пытаясь порвать веревки, но путы до боли впились в кожу и не желали отпускать. Я сжала зубы, но пластмассовая капа осталась равнодушна к моим потугам.

– Не нужно так суетииииться, – услышала я слова доктора, хотя последнее слово прозвучало как писк. – Я вас не собираюсь есть. Мне просто нужен ваш зуб взамен выкинутого, вот так. А в следующий раз, когда у вашей дочки выпадет зуб, оставьте его под подушкой, а не бросайте в унитаз!

Я застыла в кресле. Жар в теле сменился морозом. Я словно окунулась с головой в прорубь. Откуда он знает про зуб и унитаз? Неужели он прятался в моей квартире? Где же он был все это время? В шкафу, под кроватью? В комнате дочери? При мысле о Насте ужас разлился по телу свинцовой жижей и пригвоздил меня к сиденью. Я хотела опять закричать, но не смогла. Впервые в жизни голос не повиновался мне. Из горла донеслось вялое похрипывание, словно вздох умирающей старухи. Я дернулась, но тело отозвалось вялой дрожью, как будто я лежала на смертном одре, и последние силы покидали меня.

Доктор подошел ко мне, наклонился и в нос ударил запах мокрой шерсти.Вблизи его голова казалось такой огромной. Господи! Божечки! Ведь эту голову я видела утром в коридоре!

Маленькие ручки с щипцами потянулись к лицу, и я отвернулась.

– Не нужно всё усложнять, я всё равно возьму свой зуб.

     Холодные цепкие пальцы доктора схватили мой лоб и прижали к спинке. Перед глазами блеснул серебристый металл медицинского инструмента.

– Уууу, – запротестовала я, но силы оставили меня.

     Я всегда думала, что в ситуации стресса и перед лицом смерти буду сражаться львицей за свою жизнь, но теперь чувствовала себя беспомощным ягненком на заклании.

Правая рука доктора с щипцами приблизились к моему рту.

Пожалуйста, не надо! Отпустите меня, я больше не буду выкидывать зубы. Слеза скатилась с уголка левого глаза.

Щипцы обхватили мой зуб и потянули вниз. Челюсть запротестовала жгучей болью, и я застонала.

Доктор высунул кончик розового языка и прикусил его.

– Крепко сидит, ага. Обезболить не могу, такие правила, вот так.

Доктор крутанул инструмент, и в голове что-то затрещало. Челюсть вспыхнула огнем, и слезы потекли из обоих глаз. Меня взяла мелкая дрожь. Мышцы на бедрах и голенях напряглись словно перетянутые струны, готовые лопнуть. Сердце колошматило по ребрам так, что слышался стук костей. Как же больно! Настенька, прости меня! Мама!
Доктор прокрутил щипцы в другую сторону, и я снова услышала треск. Рот наполнился соленой слюной с привкусом металла. Мне казалось, что вместе с зубом отрывается и челюсть, а вслед за ней тянется щека. Если он оторвет кость вместе с щекой, мой глаз провалится прямо в рот?

– Вот так, почтиии, – пропищал доктор.

Он сказал что-то ещё, но боль затмила все звуки и затянула глаза зеленовато-красной пленкой. В животе заныло, голова закружилась юлой, и я полетела куда-то вниз.

7

Я падала в темную пропасть на огромном зубе. Правый глаз выпал из глазницы и хлестал меня по щеке, как безумный погонщик. Вокруг мелькали толстые корни деревьев, пульсирующие и мясистые, будто наполненные кровью. Комья земли сыпались мне на голову, заползали за шиворот маленькими холодными кусочками и скатывались в ложбинку у копчика. Я пыталась схватиться за корни, но руки мои безвольно висели вдоль тела, голова кружилась и падала на грудь всякий раз, когда я пыталась посмотреть вверх.

Внизу копошились серые мыши размером с человека. Они перебирали розовыми лапками, поблескивали клыками, наползали друг на друга, пищали и тянули остроносые мордочки кверху, чуя мое приближение. Их животный запах становился все сильнее, щипал нос и резал глаза. Сейчас я упаду в эту живую кучу, и они разорвут меня на части…

Тьма вокруг растворилась, и место земли с кровавыми корнями заняли белые стены кабинета. Надо мной стоял стоматолог и махал перед носом ваткой, смоченной нашатырным спиртом. Я закашлялась и отвернулась. Потерла затекшими руками глаза, вытянула ноги и поерзала в кресле.

– Все уже закончили, вы на минутку потеряли сознание, вот так.

По суженным глазкам-щелочкам я поняла, что под маской доктор улыбается.

– Вот ваше направление к ортопеду для протезирования зуба.

Доктор протянул листок бумаги, я взяла его и выронила. Пальцы едва сгибались. Я нагнулась и подобрала направление. Голова закружилась, и я схватилась за кресло, чтобы не съехать на пол.

– Вы как, в порядке? – В последнем слове доктор пискнул. – Два часа ничего не есть, не пить горячего. Зуб удалили хорошо, швы накладывать не пришлось, вот так.
Зуб удалили? Господи, у меня так помутилось в голове, что я забыла, зачем сюда пришла. Только теперь почувствовала ноющую тяжесть в правой щеке. Я нащупала языком зубы, и кончик скользнул в пустоту, вызвав серию мурашек. Никогда не было проблем с зубами, а тут сразу вырвали.

Я сползла с кресла.  Онемевшие ноги покрылись иголочками, загудели, завибрировали.

Шажок, ещё шажок в сторону двери. Поскорее уйти отсюда. Доктор ни в чем не виноват, но я не могла отделаться от чувства враждебности к нему.

– Погодииите, – окликнул меня доктор с писклявой ноткой. – Ваш подарочек.
Стоматолог протянул мне конфету в зеленой упаковке. Лещина. Наши любимые конфеты с Настей. В груди шевельнулось смутное тревожное чувство, будто я забыла о чем-то важном, но я откинула плохие мысли, улыбнулась, взяла сладость, поблагодарила доктора и вышла из кабинета.

Я села на лавочку на остановке. Зуб уже не болел, и щека не пульсировала. Кончик языка без спросу пытался нащупать зуб, но каждый раз проваливался в пустоту. Точно также я пыталась вспомнить о чем-то важном, но мысль натыкалась на зияющую дыру. Ай, ладно. Сейчас высплюсь, и всё будет хорошо.

Я глянула на пасмурное небо. Наверное, опять будет ливень. Вспомнила, как вчера на остановке встретила цыганку. Что она там говорила? Про почку и про мышку? Ну и чушь лохматая!