3. Рассказ. Ии-Бэ-Пэ. Эросюрреализм. Глава Третья

Ии-Бэ-Пэ.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ

3-1

Серёга выдвинул рычаг пульта вперёд до упора.
В лицо дунул сильный ветер. В ярком пространстве появились перспективная сетка линий, и тут же они трансформировались во что-то изогнутое – волны и складки повсюду.
Неоновый свет и Мир, всё ещё нарисованный чёрной графикой, стал контрастнее.
В голове рождался, мерцал и уходил за горизонт трескучий гул.
Впечатление скакало:
Всё плоское – он объёмный.
Всё объёмное – он плоский.
Стены новой шаро-комнаты – чёрны. Сетка усложнилась – стала из  треугольников и кружков, и – изгибается  на стыках граней.
– Ты, Серёга, врисовал себя в мир для людей с объёмным воображением! – Потянул он про себя.

3-2

Фрида лежит огромная, в кромешной черноте. Тело её словно набросано белилами на рельефной чёрной бумаге. На ней – сетчатое белье.
Исчерно-феолетовый рисунок чулок, проступая из фона, охватывает бесконечные, уходящие в перспективу, белые ноги. Узор напоминает африканские орнаменты.  Мелкие элементы – кружки, крестики, ромбы, сплетённые в фантастическую паутину, покрывают ступни, голени, округлые бёдра, кружевной край у бикини оставляет белые узкие участки плоти. Колени её, широко расставленные, вздымаются, как зиг-заги буквы «эМ» – триумфальная арка в его – Серёгину – честь!.
Он вошёл в красный мир её чрева через коралловый вертикально-бионический портал губ – розовые отвороты, чёрный тюльпановый край. Проскользнул – словно  в зев ракушки – рапаны.
По стенам красной пещеры внутри Фриды – горизонтально–ребристые слои. Меж слоёв – тут и там – шпыньки. Похоже на внутренность барабана музыкальной шкатулки или тактильное табло для слепых с шрифтом брайля... Серёга слегка коснулся шпыньков подушечками пальцев.
Зазвучали!
Своды пещеры приподнялись, а стены раздвинулись, раскрыв тоннель.
В конце овального в сечении прохода выдаётся вперёд цилиндр.
Серёга, как космонавт в невесомости дошагал к нему огромными летящими шагами, подпрыгнул, подлетел и ухватился за выпукло–вогнутый край цилиндра, с воронкообразной вмятиной, похожей на форму от вращения кардиоиды(*27).
Цилиндр всосал его своей воронкой–ртом, растянутым в улыбку, словно смайлик – с лицом Моны–Лизы.
Серёга мчится головой вперёд по извилистому треку улитки Паскаля!(*28)
Он – как спортсмен санник.
О-о-о, этот бобслей! (*29) Ка-ак хорош!
Его внесло в огромный, грушевидный биоморфный(*30) зал.
Фрида была там – теперь такая же маленькая, как и он. Серёга обнял и, целуя, вгрызся в неё всем телом. Она поглотила его мембраной, как клетка, растворив в своей цитоплазме(*31). И – стала им.
Без кожи – весь одетый в красный мышечный корсет с белыми узлами сухожилий, он огляделся в красном зале и полез по ребристой стене.
Где-то на середине подъёма Серёга застыл, как матрица чего-то будущего считывая вехи своей истории на шпыньках и красных горизонтальных дорожках.
Борозды сдвинулись и закружились. Сталкиваясь на своём пути со шпыньками, Серёго-Фридино тело издавало мелодичные звуки.
Музыка разом – и умиротворяла, и будоражила, напоминая певучие перезвоны стеклянных колб.
Его мышцы срослись с бороздами и соки слились с кровотоком стены. Они – стали одно. Он и Она – Тождество.

3-3

Серёга отодрался от простыней.
Он весь взмок. На теле отпечатались узоры складок измятой ткани.
Морской ветер гнал над прозрачной голубой рябью бело–голубые клоки плотных, как мыльная пена кучевых облаков.
Белый выступ стены отеля – слева.
По штукатурке с мелким голубым цеком трещин из треугольников и трапеций, извиваясь взбежала, и… замерла голубая ящерица, отбрасывая на белую стену ярко-синюю тень.
Серёга смотрел в даль моря из шарообразной комнаты с круглой кроватью через выпуклое, как линза, круглое окно. Край окна обрамлён голубой лучистой диафрагмой.
Серёга перешёл в столовую – тот же шар – с круглым столом и шарообразными стульями и таким же линзоподобным окном.
Белый выступ стены отеля справа – её нос, – догадался он, пребывая в полу-забытьи:
Смотреть на мир её глазами!
Красные сны и, снующие сквозь тело твоё, её эритроциты! Они – бодрят и щекочут…
Меж ног … – Родилось в нём нечто поэтическое, и тут же умерло.

Серёга проснулся во второй раз.

3-4

Кто она?!
Фрида ли?!
Та ли, что будила в нём щекотку плоти?
Или это – ещё одна очередная абстракция его мерцающего ума?
Серёга, суть явлений привык искать во многих точках зрения.
Иначе «Ии-Бэ-Пэ» не разбудить.
Кажется, – надо проверить.
А если сформулировать так?
Инфо–картина, его демо–ряда, взбудоражит в сознании наблюдателя своё особое «импрессио» и преобразует его сознание, породив необычное восприятие окружения.
Новое инфо под влиянием собственных интерпретаций вызовет новые впечатления, а за те – опять породят новые интерпретации. Лавинообразная смена инфо-восприятий и интерпретации, будучи материализованными на каждом этапе, вызовут такое же лавинообразное преобразования окружающих нас рукотворных пространств, форм и предметов.  Это возбудит новые витки в дизайне – импульсный или реактивный импрессионизм.
А там и до Архитектуры трансформирующегося инфо–здания недалеко…
Серёгина комната – тому прототип. Прав был Луперт-Роберт!
Каждый будет настраивать своё пространство и вещи под себя.
Однако, алгоритмы изменений и исходную инфо–картину надобно создать от профессионального творца:
Хаос тут неуместен!
Серёга мыслил.
Токи искрами разбегались в белом неоновом пространстве по сеткам их общего тела, а по невидимой коже прокатывались незримые волны тепла.
Его внутренний «Ии-Бэ-Пэ» мерцал на высоком энерго–уровне.
Об этом свидетельствовал торчащий… Ну, – ладно!
Пора работать!
Следует усовершенствовать…
Себя.
***