Запонка, гл. 7

Ничуть не задумываясь, я прыгнул вниз и оказался рядом с травмированной девушкой.
- Что же ты наделала? Зачем же…? – Твердил я над ней, приподнимая ее голову.
Она глядела, и глаза светились.
- Не знала…, - шептала она, захлёбываясь, - не хотела, не успела…
Заперла глаза.
Мне бы рыдать.
Грудь переполняло отчаяние и бешенство за свою негодность, жалкость.
Вдруг я вспомнил те резкие, случайные, перемены в собственном характере.
«Зачем это было? Рубикон?»
«Но почему я раньше не был, чуть раньше предупреждён? Как это могло так мгновенно, молниеносно случиться?»
Что во мне сталось не так? Недели, месяцы должны были минуть, чтобы моё, ее чувства укрепились, и вот…
Я взвалил Марту на спину и пошёл.
Краем глаза заметил ту чёрную маску из злосчастного окна, провожающую нашу пару зашитым взором.
Но меня уже ничего не страшило. Ничего.
Все та же, - покромкой, бешеная сила овладела мною.
Задача моя,  долг - спасти мою женщину.
- Ах, оставь! – Шептала Марта и я ощущал, как по рукавам моим непрерывно стекала ее кровь.
Пройдя несколько десятков метров, я остановился, но только для того, чтобы с новыми возможностями взяться в путь.
Нужно было покинуть это злосчастное место, немедленно! Требовалась срочная медицинская помощь моей женщине.
- Оставь, ах-х…
- Ничего, - заглядывал я в ее глаза, и рука моя невольно прошлась по нежной кожице ее белого лба. Я распрямлял ее чёлку, спутавшуюся при падении и ношении. Она слабо улыбалась и шептала что-то неразборчиво.
- Я подумала, я решила…, - распознал я по губам, - император…
Глубоко вздохнула, возросли глаза, кашлянула, забрызгивая моё лицо юшкой, губы искривились чудовищно. Шея ослабла, не слушаясь ее.
Я прижался к ее маленькой голове, не понимая, как могло все так скоро, так скоро случиться, не начавшись или начавшись только. Только зардевшись.
Грудь бездыханна.
Я поднялся и долго, неотрывно смотрел на поникшее, скомканное драгоценное тело, взявшееся смертью.
Может быть, час ли два или три я стоял недвижимо с суетой мыслей и идей несбыточных, которые отбрасывались горькими сакраментальными фразами: «все, все, все, все кончено».
Я похоронил ее за холмом, одним из тех, которые ныряли в собственную пропасть местного ландшафта. Пообещал, что скоро вернусь и заберу ее отсюда.
Не сомневаясь в дальнейшем своём устремлении, я направился прямиком к дому напротив. Дому – отражению. Он звал меня. Я знал, что там найду то, чего мне теперь не хватало.
Шаги тяжёлые, как те, которые прошлой ночью юркали по коридору, слышимые, страшащие тогда нас с Мартой. Шагал вперёд.
Надломленная в фантастическую ночь душа ее, примеряющая душа ее, полюбившая душа ее, была погребена ныне.
«Изменились вдруг, изменила всему прошлому… Отрёкшаяся и поверившая мне лишь, - думал я, - но не успевшая понять, приспособиться к новому существованию своему - погребена. Мой распахнувшийся характер, как проклятая дверь…»
«Зачем это?»
«Что доказал?»
- Оставь меня…, - слышал я голос, как просьбу освободиться от всего странно пережитого.
«А возможно ли так отказаться от предшественников своих чувств? И, может быть, Император был не я?»
Это заноза на честолюбие. Я вспоминал ее белый лоб, нежную соломенную кожу, последние слова.
Взгляд стекла, отражающегося последний луч Солнца.
«Нет-нет, - рассуждал я, - не так все должно было быть. Не так. И этого не может быть. Все приснилось. Сон, сон, сон!»
Я останавливался, хватался за голову, дабы ощутить самого себя. Трепал волосы, разглядывал сорванные волоски на ладонях. Но это была реальность.
«Бежать! Забыть бы!» - Требовала реальность, но я не умел, не мог поверить Ей – Реальности. Бегство – предательство перед Мартой. И я продолжал, продолжать шагать вперёд. Ступни гулко стучали по почве. Дом приближался.
«Артефакты? Артефакты истинные – вот - наше короткое существование с Мартой. Одна с одним. Без вмешательства гнусных грязных Теней и пособников.
«Да, - говорил я себе во весь голос, - да, я хочу с тобой встретиться. Тень я иду!»
Скоро я стоял уже перед дубовыми воротами с переплетением железных листов. Замочная скважина в виде вопросительного знака.
Я прошёл вдоль забора и нашёл в ограде из арматур три сломанные пики,  такие же, как было в покинутом месте. Мне удалось преодолеть препятствие, и я крался вдоль дома. Оказавшись возле входной двери, ожидал. Интуиция подсказывала – все должно повториться.
Дверь распахнулась, и вышел человек.
Я не узнал в нем Стаса. Мне почудилось – со зрением моим что-то не так - фигура размыта облачком.
Но фигура эта повторяла все те знакомые действия, - наклонилась, выискивая в траве вещь, шептала что-то под нос. Найдя искомое, вернулась назад.
Выждав, и я направился туда.
Дверь подалась, стоило приложить чуть усилий.
«Все то же».
Я оказался на пятачке перед глухой ширмой. Было не страшно. Я ожидал вопрос: «ну, я вижу, выходите же!», но он не звучал.
Выждав неопределённое время, отдёрнул гардину, и свет  фиолетовый бросился мне в глаза.
Передо мной – никого.
В растерянности стоял, размышлял подавленными чувствами, воспоминаниями – сколько ещё сделать предстоит: разобраться, вернуться…
- Так, - услышал я голос, - о центрировании на себе вы знакомы - теперь хорошо, - о центрировании на себе, исключая идолов, какими бы ни были, алхимия и получение облагораживания всеобщим грехом, тоже знаете?
Я огляделся. Никого.
- Кто? – Спросил я громко, на этот раз, будучи точно уверенным - звучал голос Стаса.
- Не видите? Хм. – Заговорило, - вы - в ловушке.
И тут я увидел тень на полу. Она была слабовыраженной, но различимой. Я направил взгляд приблизительно в ту область, от чего тень могла быть отброшена.
  - Ага, идола видите.
- Не слепой, - ответил в пустоту.
- Чего явились - мстить?
Перед глазами лик Марты, горб могилки, руки, копающие землю и ноющие от дальнего пути ноги.
Со мной разворачивалась игра новой формы, - гибридная война. И мне было нужно, пересиливая самого себя принять отвратительный, мерзкий темп ее. Ко мне пришло откровение подсказкой: «дело будешь иметь не с  призраками. Играй!»
Великое что-то (благодарю) принялось помогать мне, Оно стало (или я?) стал соискателем данных дерзаний.
Я говорил, угадывая Тень Стаса:
- Знаю, как выглядит гений. Знаю характер и особенности такого человека. В нем - второй человек, вторая природа.  Этого вы хотели: чтобы я определился? Центрирование на себе? Исключая идолов, какими бы ни были? Алхимия, получение облагораживания всеобщим грехом? Вы хотели, чтобы я понял?
- Хм, верно. И ты понял, кажется. Потому ты здесь: мстить?
- За кого?
- Хм. И то верно. Жизнь продолжается: кого нет, того нет. И мстить-то мы умеем только за себя. Так в чем, вы говорите, особенность гения?
- Одиночество, - заявил я, слушая внутреннюю подсказку.
- Хм, верно тоже. Одинок и призрачен для социума. Мало друзей, не интересно общество даже то для которого он творит. Он в поиске себя и часто говорит сам с собой? - Тень определила.
- А где же ваш единственный друг? – Спросил я.
- Это кто же? – Усмехнулась.
- Механик ваш, массажист, - уточнил я.
Тень посмеялась.
- А! Отличная номинация, правда? Ха-ха-ха!
- Ничего смешного! – Заметил вдруг иной голос.
Я огляделся, ожидая встречи. То была Тень массажиста. Его голос я тоже узнал.
- Ничего смешного, - повторил массажист-Тень, - как было ничего смешного, так и осталось.
- Вы вот надумали разных теорий, - вторила Тень Стаса, вступая в диалог с массажистом, - в том числе обдумывать все, принимать, как есть, любить того, кого невозможно любить и прочее. И не отстаёте от этого. Уперлись и не отстаёте.
- А вы живого человека спросите, - предложила Тень массажиста.
- Он нам мстить пришёл! – предупредила Стасова Тень.
- За Марту?
- Да, за ту девочку.
- «Мир прекрасно обходился и без нас. Что-то вращается и…», - разве не так она…? – Спросил массажист, - она пришла к тому, о чем мечтала. Добилась своего, так скажем.
- Она не хотела умирать, - возразил я, борясь с эмоциями.
- Она и не умерла. Вы еее ещё встретите, - уверила Тень Стаса.
- Ну, вот, - вступила в речь массажная Тень, - а кто-то говорил, что только у меня развито воображение. Что же вы теперь сами городите?
Массажная Тень подлетела ко мне и протянула руку. Но рука была не пуста, из неё выпала салфетка. Мягким вальяжным полётом она слетела на пол.
И внутренний голос – Тот – мой, меня предупредил: «Не прикасайся ко всему тому, чего касалось чужое!»
- Подайте же мне, пожалуйста, - в свою очередь просила Тень.
- А как же «последняя пятница»? – И не думая помогать, говорил я, - все началось с того, и тем должно было закончиться, но вы встали на какую-то непонятную дорожку: вживую рвётесь в том дом, в нашу комнату, и теперь здесь полуобморочными созданиями явились.
Стас-Т рассмеялся:
- Нет - забавный!
- Так он забавный? Или мстить пришёл? – Откликнулась массаж - Т.
- Разрешение будней, - говорил я, - это вы этим зовёте? Почему бы ни выполнить свою работу полюбовно, по-человечески?
- По-человечески не получится, - заявил Стас - Т, - человека и нет давно. Призраки бродят по Европе. Все действенное задействовано, места нетути. Дуализм в оставшихся головах есть, и топливо есть, и зажёг есть, а вот договор нарушен. Я всегда говорил и говорю: расти можно только индивидуально, личностно. Остальное – статисты!
- Не хочешь ли ты сам стать призраком? – Был вопрос мне.
- По-моему, время ещё не благоприятствует тому? – Допустил я.
- Ну, что ж, добавить нечего - проходи, гостем будешь!
Я прошёл сквозь одну из  Теней, которая, впрочем, и не дрогнула, не заметила моего физического воздействия. Я прошёл наверх.
Здесь было так же: комната со скромной обстановкой подобна той, в которой последнюю ночь в страхе мы провели с Мартой. Окно с видом на «первичный» дом.
- Ну! – Воскликнули одна из сопровождавших Теней, - кому тут ещё интересно общаться?
Логически я ожидал вдруг появления Марты, но ничего не случалось.
- Никто не желает, - утвердила Тень массажиста, - никто.
- Что ж, - Тень Стаса, - приступим к обсуждению вопроса. Присаживайтесь-ка.
Я нашёл венский стул с высокой облегающей спинкой, сел. Стул иссохший, который давно, наверное, видов не видал, изрядно скрипнул подо мной.
- Ох, не люблю я эти разные  звуки! – Сжалась фигура Массаж – Тень.
- Тебе б только ход Луны слушать, - отозвалась Тень - С.
И она же продолжила:
- Мы, конечно, дома - нам проще. Но твой интерес, - обратилась она ко мне, – разоблачить нашу двойственность, не правда ли? Ведь и я, и он (указана была вторая Тень) в одном были согласны, что существует некая всеобщая двойственность. То есть, с одной стороны ты уважаешь, любишь, а с другой – презираешь и чернишь. Нам, с моим уважаемым коллегой (указана была вторая Тень) сложно принять решение, хоть какое, и даже больше того – сложно начать разговор на эту тему. Мы – дОма, напоминаю. Нам не хорошо - открываю. Эмоций – масса и все такое. Трудности начала. Человеку дано вообще-то начинать, а все остальное – дОлжно соглашаться. Синтезируется тут же или отступает, отмирает, исчезает до лучших времён. Так, с чего ты начнёшь, человек?
- Судьба, пожалуй, - говорил я, - привела сюда. И от неё я и стану говорить.
- Ух ты! - Отозвалась Тень массажиста.
- Да-с, - согласилась Тень Стаса, - ну, вот, например…
Т – массаж перебила:
- Ну, вот, например, позвольте, я передам: считаете ли вы страх, как метод?
- Не могу противоречить, - ответил я.
- Ты гляди ж, - Тень Стаса сказала, - мы тут так втроём и останемся.
- Навеки он не останется, ему нужно возвращаться в любом случае, - было замечено на мой повод.
- Куда?
И тут я сам выдал:
- В пятьсот лет тому назад.
Воцарилось молчание.
Сие молчание провисло надолго. Я уже почувствовал, что натворил что-то неладное, - противоестественное в этой противоестественной обстановке с противоестественными образами.
«Что?»
- Хм, - наконец отозвалось со стороны, - я уже сам сомневаюсь, что в нем есть хоть какая-то Тень. Ты, наверное, был прав. Никто вроде как к нему и не прикреплён? – Этот вопрос направлялся «коллеге».
- Вот-вот, - Голос Тени Стаса, - а ты не верил. Пока он не встретиться со своим чувством, его ничто не разогреет. Он невидим, станет для нас. Спасать надо.
- И что? – продолжался диалог.
- Спасать надо! И то: что я уже его не вижу.
Невольно и нервически я переместился на стуле, он предательски скрипнул. Я видел их глаза – обоих приведений, но они не обратились ко мне.
- Что же делать-то? – Спросила одна из них.
- Выводить  надо его.
- Чем?
- Эмоциями, страхом-ужасом. Других способов не существует.
- О! Это было. Он теперь, пожалуй, и без страха.
- Это  бесстрашие ничтожно. Она – без цены. Мальчик этот оголтелый по своей характеристике в раже находится, тут и торопись!
- Без шансов?
- Без вариантов. Он последует, последует, самому себе последует, этой цельности своей последует. Но ваши, да и мои рассуждения могут дать ему ключ. Осторожнее!
- Не стоит нам ругаться, правда? Мы в одной упряжке. Мы можем пропасть сами из-за недопонимания друг друга. Давайте-ка продолжать держаться собственного мнения, - каждый своего.
- Он поведётся, думаете?
- Цельность, цельность… Допрыгались, тьфу!
- И чего вы спорите? – Спросил я.
Но меня не слышали. Тени – призраки стали метаться по комнате в поисках меня же. Я был утерян коми-то образом для них.
- Здесь без Марты – никак, увы! – Одна из них, вымотавшись, пришла к выводу.
- Ее вызвать сумеем?
- Сомневаюсь. Она в нем же и сидит.
- Голограмму?
- Ти-ише-ше!
«Ти-ише!» - Отозвалось и во мне.
- С чего мы начинали, э-э? С опыта этой вашей идентификации, согласования, слития или черт, с чего? - Нервничала одна из Теней.
- Аделиза! – предложила другая. – Аде-елиза!!
И тут я явственно услышал шаги, раздающиеся внизу, в холле, и голос:
- Э-эй! Кто здесь?
Это был голос жены массажиста, - Аделизы.
Я поднялся с места, оглядываясь и нарочно опрокидывая стул.
- Э-эй! – Повторилось, - да кто там?
Поспешно я стал спускаться по лестнице и встретился с живой женщиной.
- Ой! – Брови ее подскочили, - вы?
- Я. А где?
- Ну, я думала, вы не будете участвовать в эксперименте.
- А вы не участвуете?
- Я? Нет. Я случайно мимо...
- Ну, глупости. Там, наверху, две безумные Тени беседуют друг с дружкой…
- Тени?
- Тени.
- Хм, странно, - посмеялась женщина, - кто же: тени?
- Да муж ваш и тот…
Аделиза в изумлении раскрыла рот. Она не могла сразу ответить.
Мы пристально глядели друг на друга.
- Вы с ума сошли? – Наконец, выдавила она.
Я подошёл ближе, взял ее руку, удостовериться - она – реальность.
Аделиза, кажется, не переставала удивляться всему, но руку отдала. Я тщательно прощупал ее тёплую ладонь.
- Вы, что такое делаете?
Я отпустил.
- Проверяю: живы ли.
- Точно, спятил! – Засмеялась. Но меня нечто, чего я ещё не понял, ноткой – нечто поразило в ее голосе.
- Пройдёмте? - Предложила, - как интеллигентные люди, люди высокоразвитые – не тени же какие, королевской крови люди, пройдёмте? Сядем за ужин.
И она направилась в столовую. Я – за ней.
Мы расселись по сторонам равнобедренного обеденного стола. Я изучал яства.
- Ну, вот. Так-то хорошо будет.
«Ни к чему не прикасайся, что было касаемым чужими!» - Предупредил  Голос.
- Вот, - руководила Аделиза, - рыбка, соления, грибочки с леса причём и прочее. Угощайтесь.
Не долго думая, будучи по-настоящему голоден, я поднял вилку и принялся набирать еду.
Аделиза ожидала, потом взялась за то же.
- Ну-с, расскажите же ваши истории. Как, где долго были? Что видели?
- Пятьсот лет тому назад, - заметил я, - пища другой была.
Аделиза иронично мотнула головой.
- Что хотите сказать? Варик мой проделал с вами эдакую штучку? Не поверю.
- Да, почти.
- Почти: это как же?
- Почти – это значит, что я совсем не против, чтобы было так. Вот сейчас, например, совсем не против.
В это время неизвестным способом прямо на столе сама собой перевернулась соусница. К ней никто не дотрагивался. Мы, Аделиза и я, уставились друг на друга.
- Ви-ди-те? – Прошептала она. - Вы с духом ее желаете встретиться, с душой ее? – Спросила она, надкусывая кусочек хлеба.
- Духом?
- Ну, отлично же понимаете, о чем я.
- Ма…, - я не успел произнести полного имени моей девушки.
- Не номинируйте ничего вслух! – Воскликнула Аделиза – Ничего! Мысли могут быть не читаемы! Каждое слово отлично разберут! И вам от того лучше не будет, и мне. Это я - точно.
- Да, я понял, - ответил я, о чем речь.
- Я пришла сюда по вашим следам, знаете ли. Вы следы оставляете. Я – за вами, как по ниточке. Время оставалась там, в том доме, - напротив. И много раз окликала вас, даже когда вы выбрались через окно. Но вы полностью игнорировали меня. Отключены были? Что такое с вами, а? Видела ваши эти, э-э, страдания. Что это?
- Я смогу ее ещё увидеть?
- Кого, Марту? Она - в вас. Вам говорили.
- Вы можете слышать и их, и меня?
Аделиза помолчала, прожёвывая, опустив глаза.
- Да, могу. Это не сложно. Впрочем, как и вы: можете слышать почти все. Это же дом – отражение, «вторичный» дом.
- Что же сделать мне, чтобы оживить Марту?
- Вопрос нелёгкий, э-э, конечно, - лукаво бросила в мою сторону взгляд, - исходить тут надо из парочки знакомого альянса: моего мужа, бывшего, то есть, мужа, и этого волшебника – Стаса.
- То есть, вы хотите сказать: ваша «последняя пятница» разрешилась? И вы проделали обратный ход браку. Теперь свободны?
- Часть свою я сделала качественно, - кивнула Аделиза, - да. Не так уж и горестен этот развод оказался. Да одинаково все: магия и магия. Любви не было и - разрешается мгновенно. Да, я только теперь поняла, что жила иллюзиями. Вот так-с. Вот вас теперь жаль. Такую девочку…
- Я знаю, я чувствую…
- Вы ешьте, ешьте.
- Я знаю, чувствую, что все-равно встречусь с ней. Разве не так? Разве не так устроен этот мир? Разве не так? – Будто молил я, - если вы тут все оживаете, в этом проклятом месте, то почему бы ей, не ожить?
- Ого, взяли! А любовь?
- Что? – Переспросил.
- Вы кушайте, кушайте, - настаивала Аделиза, осторожно водя глазами по кругу, таким образом, давая мне ясный знак: делать что-нибудь существенное, действенное, а просто общаться.
«Нас не должны заметить за одной и той же темой».
Я понял и, не вороча попусту вилкой, принялся за еду, снова признавая, как, на самом деле, голоден.

8