Глава XII

Последний месяц жители Ольха давно не видели солнечных погожих дней. Погода в деревне, особенно сегодня, с невероятной точностью олицетворяла настроение и состояние ольховчан: огромные свинцовые тучи со всей своей тяжестью будто бы наваливались на деревню. Солнца было не видать. Кузнец Васька хаотично и монотонно стучал молотком по наковальне, не замечая своей «работы» и того, что он чуть ли не бил инструментом по собственным пальцам. Позавчера его жена и полугодовалая дочь умерли от «крысиного мора».
Анаис сгорбленная сидела на пеньке, совершенно позабыв о какой-либо осанке. Ее рука сжимала круглый предмет, из-за которого она вчера набросилась на Ависа с кулаками. Теперь рядом с глазом зиял большущий ушиб с кровоподтеком, а губа была разбита, однако Анаис сказала домашним, что она по своему обыкновению неудачно подралась с деревьями. Она твердо решила для себя, что в этот день ни перед чем и ни перед кем не сломается, ни слезинки из ее глаз не прольется.
Внезапно ее загородила своей тенью высокая девушка с черными густыми волосами – Чернавка. Она скорбно посмотрела на Анаис сверху-вниз, тяжело вздохнула и сказала в непривычной для себя манере:
- Пора, Анька.
***
Похороны проходили внутри деревни, поодаль от хат, рядом с воротами. Единственные оставшиеся в деревне мужики из последних сил устроили небольшую краду из деревянных брусьев, которая в свою очередь опиралась на груду гранитных камней и несла на себе главного виновника собравшихся вокруг сего сооружения глубоко опечаленных и озадаченных несправедливой судьбой людей. Вокруг крады столпилась почти вся деревня, за исключением тех, кто сам находился при смерти. Так не было и Прасковьи.
Покойника видно не было – по краям брусчатого «алтаря» набросали соломы в качестве ограды. Один из мужиков, который, как и многие другие, с трудом сдерживался в эмоциях, одной трясущейся рукой яростно потирал лицо, другой не менее трясущейся рукой держал самодельный горящий факел, из которого палил густой темно-серый дым, сливающийся, однако, с окружающей его природой. У крады явно кого-то ожидали.
И, действительно, как только к толпе присоединились две молодые девушки, Анаис и Чернавка, факелоносец вопросительно посмотрел на Светку, которая обнимала за плечи свою убивающуюся в рыданиях сестру Раду. Та неуверенно кивнула в ответ. Анаис метнула взгляд на мальчишек, пришедших проводить умершего друга. Никитка стоял слегка поодаль от своей компании – его за плечи сзади приобняла пухленькая розовощекая женщина; его мать, наверное. Авис зло посмотрел на Анаис - она лишь горделиво подняла голову и сжала предмет в руке еще сильнее. Мужчина бросил факел в краду, и она практически мгновенно загорелась.
Дальше каждый подходил к краде, говорил добрые слова, пожелания для умирающего в «новом мире» и клали на «алтарь» съестное или предметы, которые бы покойный забрал с собой.
- Вот тебе, Петька, курочка, - пожелал мясник Гришка, положив небольшую тушу вонючей неочищенной от перьев птицы. – Кто-нибудь тебе ее там сготовит.
- И принес ему тухлую курицу, Гришка, жадный ты безбожник! – проворчала какая-то сердитая баба с грубыми чертами лица.
- Чем богаты, - мрачно ответил тот и, опустив голову, отошел подальше от кострища.
К краде решительно подошла Радка, яростно шмыгая носом и прикрываясь платком от холода. Она положила маленькое железное колечко и произнесла:
- Печально видеть, что твой батюшка снова отсутствует на похоронах. Так же было и с нашей любимой сестрицей. Твоей матушкой. Батюшка не смог приехать и на ее похороны тоже. Он постоянно корил себя за то, что не отдал ей свое обручальное колечко. Позволю исправить это недоразумение. Я надеюсь, что ты найдешь там свою матушку и отдашь ей колечко.
После этого Рада заплакала снова, присев на колени. Светка подбежала и приподняла содрогающуюся от рыданий сестру. К толпе подошли мужики, несшие грубо сделанную деревянную домовину.
- Ну что, все уже закончили? – мрачно и громко спросили они, обращаясь ко всем присутствовавшим людям.
- Нет, я еще! – решительно прокричала Анаис, и на нее все вмиг посмотрели.
- Побыстрее, девка, давай…
- Это же Анечка! – крикнула Светка. – Нельзя с ней так. Она многое для нас сделала. Для Петьки.
Осторожно подойдя к «алтарю», Анаис с напускным безразличием и высокомерием посмотрела на толпу, затем она положила тот самый мячик, из-за которого между ней и Петькой чуть менее года назад состоялся душевный разговор, и сказала:
- Надеюсь, что там ты, наконец-то, найдешь себе настоящего друга, которого ты не смог обрести здесь.
Где-то глубоко в груди Анаис почувствовала яростную силу и злость, выжигавшую ее изнутри. Внезапно столп кострища усилился и резко увеличился в размерах. Тлеющая солома попала на забор и тот начал загораться. Бабы истерично завизжали.
- К колодцу! – кричали бежавшие со всех ног мужики.
Огонь полоснул стоявшую рядом с крадой Анаис, однако боли она не почувствовала. Ее рыжие волосы слились по цвету с кострищем.
- Ведьма! – самодовольно крикнул Авис и засмеялся вместе со своими подпевалами.
- Нет, - ошарашенно ответила Анаис. К ней подошла Чернавка и с озабоченным лицом помогла ей встать.
- Ведьма! – с тем же самодовольством крикнул всей толпе Авис и указал на Аню.
- Зато я была единственным другом для Петьки в последнее время! – отчаянно крикнула Анаис в ответ и мельком посмотрела на Никитку – тот бросил на нее многозначительный взгляд. – Почти единственным.
***
Химира с любопытством посматривала на рыжеволосую девочку, забившуюся в угол сарая и уткнувшуюся лицом в грязные от навоза и сажи после похорон колени. Слова, данного ею себе самой сегодняшним утром, она все-таки не сдержала: содрогаясь в долгих, мучительных и истеричных рыданиях, она повторяла одну и ту же фразу, как мантру:
- Я его подвела! Я его подвела!..
Маленькая кобылка, неуклюже передвигаясь, уверенно и спокойно подошла к девочке и уткнулась мордочкой ей в плечо. Девочка нежно погладила ее в ответ.