Та самая с ножом

В те времена, когда я была студенткой, была традиция – посылать студентов в деревню на помощь местным жителям в борьбе за урожай. Или на борьбу с урожаем – это кому как повезёт. Обычно это были выезды в сентябре в пригородные колхозы на один день, но нашему курсу «повезло»: кому-то из руководящих лиц пришла идея отправить  на село свежеиспеченных первокурсников уже в августе, причем отправить далеко и надолго. Объясняли это примерно так же как кот Матроскин из Простоквашино: «Совместный труд для мой пользы объединяет».

Вот и отправили совершенно незнакомых парней и девчат за 100 километров от города на теплоходе, а потом еще примерно столько же от пристани в глубь лесных массивов и болот Западной Сибири. В районном центре нашу группу разделили на три: часть парней поехали дальше в другие две деревни, а девушки (их было меньшинство, так как специальность, на которую мы поступили, «мужская») и остатки ребят пошли вслед за председателем колхоза в гостиницу.

Гостиницей оказалась здоровенная бревенчатая изба. Входная дверь вела сразу в большую комнату с огромной печью, длинным столом и деревянными лавками.
- Это кухня, - пояснил председатель. – Продукты мы вам выделим, но готовить будете сами. Так что, выберите, кто будет поварихой.
Мы переглянулись. Нет, не то чтобы девочки совсем не умели готовить, но кашеварить на 14 человек?! И опять же… мы только поступили учиться, не были толком знакомы. Как узнать, что на что способен?

Из кухни вели две двери в спальные комнаты. С правой стороны жили командировочные трактористы и комбайнёры, а слева большая комната должна стать нашим жильём как минимум на три недели. Осознав, что комната общая, наши мальчики довольно захихикали, но председатель колхоза мрачно глянул на них из-под засаленного козырька кепки и добавил:
- Сейчас придут мужики и сделают перегородку с дверью, чтобы девочки отдельно, а мальчики отдельно.
Еще в кухне была маленькая кладовочка с полками вдоль стен, где можно было хранить продукты.

Председатель ушёл, а мы сели по лавкам и стали совещаться, как жить дальше. Первый и главный вопрос: кто будет поварихой. Поскольку ребята умели в лучшем случае пожарить картошку, а в худшем – сварить замороженные пельмени, то претендентов на высокую должность сразу стало значительно меньше. Мы угрюмо смотрели друг на друга – никто не хотел брать инициативу на себя. Ситуацию разрядила Люся из Комсомольска-на-Амуре:
- А давайте я буду поварихой. Мне не трудно.
Разделся всеобщий вздох облегчения. Но тут Люся добавила:
- Только я не умею печку топить.
Опять повисла напряженная тишина. Народ пожимал плечами и переглядывался. Оказалось, что все – жители городов, и никто никогда не имел дело с дровяной печкой. Как бы мне не хотелось этим заниматься, но без горячей еды мы долго не протянем. Пришлось признаваться:
- Я умею печку топить.
- А давай…
- Нет, - отрезала я, - кашеварить я не буду.
Ну, не любила я готовить в то время. Нет, в охоточку я и торт с кремом могла испечь, но изо дня в день, да еще на такую ораву – не могу. А печку научилась топить, когда мне было лет шесть, еще в деревне у бабушки, а потом четыре года мы прожили в городе в бараке, где тоже была дровяная печь. Так что, это было для меня делом привычным.

Вот и повелось у нас: я вставала в пять утра, растапливала печку, будила  Люську, она начинала готовить, а я шла досыпать. Есть люди – совы, есть люди – жаворонки, а я – медведь: если я не выспалась - зверею. А такой рваный режим дня ну никак не способствовал хорошему сну.

Работали мы с девочками на зерносушилке: деревянными лопатами кидали зерно на ленту транспортёра, который перекидывал зерно в другую кучу.  Работа была бесконечная, так как зерно было влажное и нашей задачей было перекидывать его с одного угла огромного амбара в другой  и обратно, пока оно не высохнет. И вот как-то раз прибегает на сушилку наша Люся с зелёным перекошенным лицом и с глазами, наполненными ужасом:
- Девочки! Там… там… Помощь нужна! Нам мясо принесли…
- Так это же хорошо!
- Оно еще тёплое и с кровью… Я не могу к нему притронутся!  - и Люська рванула за угол амбара, вспомнив свои ощущения от вида сырого мяса.
Вот же… Снабжали нас продуктами очень скудно, а уж мясо было вообще редкостью. Надо было что-то делать… Мы стояли и переглядывались, пожимали плечами – никто не хотел пачкать руки. Пришлось опять брать инициативу на себя.

Я из семьи медиков, поэтому видом крови меня сложно испугать. Мама часто брала меня на ночные дежурства в хирургию, когда папа уезжал в командировки.  Спала на диванчике в ординаторской рядом со шкафами, где хранились всякие заспиртованные органы. Да и всякое повидала в коридорах, особенно когда было дежурство по «скорой». Летом я часто ездила по животноводческим хозяйствам с отцом – ветеринарным врачом. Так что насмотрелась всякого. Подошла к Люське:
- Пойдём, - и пошагала в деревню.

* * * * *

Не успели мы отойти от амбара, как подъехал на «газике» председатель колхоза:
- Вы домой? Садитесь, девчонки, подвезу!
Топать пару километров на своих двоих было как-то грустно, поэтому мы с удовольствием воспользовались предложением.
- Мясо вам принесли? – продолжал председатель.
- А как получилось-то с мясом? Откуда вдруг?
- Да там на ферме какой-то идиот не закрыл бочку с остатками комбикорма, а два телка одновременно головы туда засунули, а вот вытащить не смогли. Ну, понятное дело, испугались, стали шарахаться и свалились в овраг. Ноги сломали. Пришлось добить, чтобы не мучились.
Люська опять позеленела. Пришлось просить председателя нас высадить. Пошли пешком.
- Люсь! Ты же ешь мясо. Ты что, не знаешь откуда оно берётся?
- Из холодильника.
- А в холодильник как оно попадает?
- Из магазина. А в магазин его привозят со склада. Я всё понимаю… умом, но вот так вот есть того, кто еще несколько часов назад бегал… Ужас!

Ну, да… Я её понимаю. Вот так и становятся вегетарианцами. Но с другой стороны, если ешь огурец… он же тоже живой. Вот он рос на грядке, красивый, с пупырышками…внутри него зрели семена, он готовился стать папой или мамой многочисленного семейства огуречиков, а его сорвали и съели. Рассуждая так, можно дойти до абсурда: воду пить тоже нельзя, воздухом дышать нельзя  – там тоже живые микроорганизмы есть. Ну, природа нас создала такими – всеядными. Против природы не попрёшь. Нужно просто найти баланс – не брать из природы больше, чем это необходимо для поддержания твоей жизни. Но это лично моё мнение и я его навязывать никому не собираюсь.

Так в разговорах мы дошли до гостиницы. В кухне стояло два ведра с мясом. Телятина да еще и филейная часть – мечта повара! Надо было разрезать на более мелкие куски, да и на ужин пожарить мяска не мешало бы. Кинулась шарить по шкафам в поисках ножа, но кроме парочки маленьких и откровенно тупых представителей славного семейства режущих и колющих инструментов ничего не нашла. Придётся идти по соседям.

Прикрыв мясо полотенцами, чтобы не смущать повариху, двинулась на поиски хорошего ножа, договорившись с Люськой, что она пока почистит картошку и лук. Хождения увенчались успехом: баба Сима и баба Таня не только дали мне по здоровенному ножу, причём до конца срока нашего пребывания, но и предложили положить часть мяса в их холодильники. Вот это был царский подарок: в гостинице холодильника не было, мясо пришлось бы быстро съесть, чтобы не испортилось, а съесть за пару дней столько мяса не реально. Хотя если постараться… Но речь сейчас не о том.

На подходе к гостинице я заметила двух местных парней, маячивших у калитки. Вот только этого мне не хватало! Дело в том, что приезд городских девчонок в деревню стал событием. И местные ребята сразу стали проявлять к нам повышенный интерес в своей грубоватой деревенской манере: хватать за руки, пытаться обнять. Попытки объяснить по-хорошему, что нам это не нравится, не увенчались успехом: ребята ржали аки кони и считали, что мы просто ломаемся и набиваем себе цену. То есть эффект получился с точностью до наоборот – в из понимании мы с ними так кокетничали.  Обратились к нашим мальчикам с просьбой оградить нас от прилипчивых местных, на что услыхали: «Мы в ваши отношения не лезем!». Вот это было грустно… даже более, чем грустно…Это сразу сформировало определенный барьер между ребятами и девушками нашей группы. С тех пор мы обычно в одиночку по деревне не ходили. И тут вот такая «удача»: я прусь одна, у калитки двое местных, а на улице больше никого – рабочий день еще не закончился.

Ехидненько улыбаясь, ребята выдвигаются навстречу. Один хватает меня за руку и, выдыхая в лица смесь перегара с табачным дымом, хрипит:
- На танцы завтра со мной пойдешь?
В детстве меня папа учил бросать ножи. У него в гараже была здоровенная доска, на которой я постоянно тренировалась. Но, честно говоря, успехи были так себе – редко когда нож впивался в дерево остриём так как надо. А тут, видимо, сыграла роль нахлынувшая злость: я свободной рукой метнула нож в столб, на котором висела калитка, и он вошел в древесину практически под прямым углом и зазвенел, вибрируя. Папа бы мной гордился! Парень отвлёкся на бросок, а я со всей силы двинула кулаком ему в солнечное сплетение.
- Еще вопросы будут?
- Не-а…- просипел он, согнувшись в три погибели.
Обошла второго парня, стоящего удивлённым столбом, выдернула нож и пошла на кухню, где меня ждали два ведра мяса.

* * * * *

Люська уже поставила варить картошку. Чтобы в очередной раз не заставлять её зеленеть, перенесла вёдра с мясом в кладовочку и стала там его разделывать. Нарезав в тазик немного мяса мелкими кусочками, высыпала его на две здоровенные сковородки - ужин пошёл. Вернулась к своим баранам, то есть телятине.

Ножи, что дали мне соседки-бабули, были не очень острые, а уж те, которыми пользовалась Люська, и подавно были ни разу не точеные, поэтому процесс разделки мяса немного затянулся. Вернулись с работы сокурсники, загалдели, обсуждая вкусные запахи почти готового ужина. Входная дверь опять хлопнула, и голоса смолкли. Несколько минут висела напряженная тишина, потом раздались возмущенные голоса наших девочек. Судя по всему, пришли деревенские ребята, чтобы в очередной раз в своей специфической деревенской манере позвать «городских штучек» на танцы.

Я резала мясо и потихоньку чертыхалась. Наши мальчики опять тихой сапой смылись к себе в комнату, оставив девчонок один на один с наглой проблемой. Девчата всеми правдами и неправдами уговаривать местных уйти по-хорошему, не доводя ситуацию до открытого конфликта. Верховодил всей этой деревенской шайкой-лейкой сын председателя колхоза, поэтому портить отношения с руководством не хотелось. Когда голоса достигли апогея, я не выдержала и вышла из кладовки. Отбросив рукой с зажатым в ней ножом челку со лба, подошла к ребятам и тихо прошипела:
- Вон отсюда…
- Не понял, - ухмыльнулся сын председателя, стоявший ко мне спиной.
- Вон отсюда! - рявкнула я.
Парень повернулся к наглой девчонке, которая посмела повысить на него голос, и улыбка сползла с его лица. Подталкивая своих приятелей и постоянно оглядываясь на меня, он выскочил из избы. Повисла тишина.
- Что? – недоумевая, спросила подруг.
- В зеркало глянь, - вздохнула Люся.
А что мне смотреть в зеркало? Я и так знаю, что не красавица. Но то, что я увидела, превзошло всё ожидания. На лбу алела полоса размазанной крови. Руки, сжимающие здоровенный нож для разделки мяса, тоже в крови. В глазах явно виден нездоровый блеск. Стивен Кинг нервно курит в сторонке: ну, просто внебрачная дочь Джека-потрошителя. Или скво, вышедшая на тропу войны. Н-да… эффектно и, как оказалось, эффективно. На следующий день любое наше передвижение по деревне сопровождалось шепотками:
- Вот идёт та самая с ножом…
Прежде, чем зайти куда-то, где были наши девушки, местные спрашивали:
- Та самая с ножом здесь?
И только услышав отрицательная ответ, заходили.  Так меня и звали до самого отъезда в город – «Та самая с ножом». Да я в принципе и не возражала – было похоже на индейское имя, типа «Зоркий сокол» или «Мудрая змея». Так и подмывало издать боевой клич!

* * * * *

Окончательная жирная точка в отношении к нам местных ребят была поставлена на следующий день. Мои руки болели – от тупых ножей на ладонях вздулись мозоли. Попросила наших парней наточить ножи. Естественно, они отказались – не умели, а может не хотели. Кто их знает? Так или иначе, отношения с ними не складывались. В случае нашей группы совместный труд не объединил, а скорее расколол на два лагеря.

Во всех группах нашего курса постепенно складывались влюблённые парочки, некоторые переросли в супружеские, и только в нашей группе такого не случилось. Тогда, в далёкой деревне, мы поняли, что на наших парней нельзя положиться, они не способны защитить девушку от хамства и грубости, не могут стать опорой. Позднее ребята, конечно, повзрослели, что-то поняли, изменились, но было уже поздно - наши девушки влюблялись в парней с других факультетов, оставив своих сокурсников во френдзоне. Ну, это так – лирическое отступление. Вернёмся в наш колхоз.

Опять пришлось пойти по соседям. Одолжила точильный брусок и, собрав все ножи с кухни, села на крыльце. День был выходной, солнечный, типичный бабьелетовский. Приятно пахло нагретым деревом и уже увядающей травой. Рядом в большой кастрюле остывал компот, распространяя сладкий запах. На этот запах в большом количестве слетались осы и пчёлы. Они сердито жужжали вокруг тяжёлой крышки.

Точить ножи меня научил еще дедушка, когда мне было лет десять. Дело не хитрое, нужно просто держать брусок под правильным углом. Ну, и запастись терпением. Вжик-вжик-вжик… Это как своего рода медитация. Руки работают, а голова потихоньку очищается от беспокойных мыслей и негативных эмоций. В принципе любое монотонное дело становится не в тягость, если его воспринимать под таким углом зрения.

Раздались голоса, скрипнула калитка – опять пришли местные ребята. Оживлённо переговариваясь дошли до крыльца и замолкли. Не поднимая головы, я спокойно сидела на их пути и точила тот самый большой нож, которым накануне разделывала мясо. Вжик-вжик-вжик… Проверила лезвие пальцем – надо бы еще подточить. Не глядя на пришедших, продолжила своё занятие, хотя держать себя в руках было сложно.

На крыльцо вышла Люська, открыла кастрюлю, чтобы проверить компот, и взвизгнула:
- Ой, там оса!
Парни ехидно заржали. Встала, ножом подцепила несчастного полосатика, барахтавшегося в сладкой жиже, и посадила к себя не ладошку:
- Моя ты хорошая! Обсыхай, маленькая! Не бойся, тебя никто не обидит. Ой, какие у тебя челюсти-то симпатичные! Люсь, там банка от мёда осталась. Ты еще не вымыла? Принеси, пожалуйста, я осика покормлю!
Пока подруга закрывала крышку кастрюли, туда спикировала еще пара ос. Выловила и их. Насекомые ползали по ладошке, жвалами прихлёбывая капли компота, натёкшие в ладошку с их тел. Невольно улыбнулась:
- Ой, щекотно!
Развернулась к деревенским. Те, подталкивая друг друга, шустренько отступали к калитке.

Осень в том году оказалась щедрой на грибы. С детства обожаю «тихую охоту»! Поэтому всё свободное время я прочёсывала окрестные леса на предмет грибов. Трудно, конечно, было соревноваться с бабой  Глашей или бабой Таней, но тем не менее грибы в  нашем меню не переводились. Ну, а какая грибная охота без ножа! Так как маленькие ножи поварихе были нужны постоянно, то мне она отдала тот самый большой нож для разделки мяса. Носить его с собой было не очень удобно, поэтому я сделала из бересты удобные ножны и повесила на ремень. Так нож не мешал ходить и работать, но всегда был под руками. 

Уезжали мы из колхоза уже в октябре, когда выпал первый снег. Накануне обошла всех своих знакомых бабулек: поблагодарила за то, что периодически подкидывали нам овощи со своих огородов, отдала ножи. В деревне секретов не бывает – сарафанное радио работает со сверхзвуковой скоростью, поэтому соседки были в курсе всех моих приключений. Напоследок спросили:
- А ты точно городская?
Ну, что тут скажешь? В детстве каждое лето я проводила в деревне у бабушки с дедушкой.  Но дело не в этом. В деревне можно жить по-разному: можно купаться, загорать и объедаться экологически чистыми продуктами, а можно научиться разным полезным вещам, которых не встретишь в городе. Город и деревня – разные миры, и мне посчастливилось взять лучшее из каждого.