Рыбалка на выживание

 История из молодости 

   Судьба  нередко мне подкидывала испытание и на выносливость, и на выживание, но в этот раз это было что-то совсем экстремальное.  Четвёртые сутки в дикой уральской тайге под проливным непрекращающимся дождём с гнусом и комарами – это перебор.
  Нас трое молодых мужиков: двое деревенских Володька и Сергей и я, совсем городской, Женя. Два дня назад я приехал на Северный Урал в гости к новым родственникам и уже на второй день, маясь от безделья, напросился с хорошими людьми в тайгу на рыбалку. Я давно мечтал забраться в какую - нибудь дикую глухомань, а тем более глухомань первозданной  Северо-Уральской тайги.
- Дождя на ближайшую неделю вроде не обещали, можно и сгонять, - деловито ответил на мою просьбу Володька Кощеев, одноклассник моей жены Елены, с которым меня познакомили.  – Тем более лещ начал клевать. Поедем на Актай, на Кекур.
- На реку Актай, что ли?
- Ну, да. В Туру нашу впадает. Там место есть особое, мало кто знает,  Кекур называется. Над рекой скала возвышается, красивая очень. Откуда она в тайге выросла непонятно, но место волшебное. Правда, придётся вначале на мотоциклах ехать, а потом долго по тайге до места добираться. Мотоциклы бросим и дальше своим ходом, - и он пристально посмотрел на меня, готов я или нет.
  Но я этому только обрадовался. И, улыбнувшись, ответил:
- Отлично.
 - Тогда завтра, Женя, в семь утра будь готов, заедем.
  К семи утра парни, конечно, не явились, а объявились на час позже, на двух мотоциклах – «Минск» и «Урал». Володька, уловив мой немного удивлённый взгляд, похлопал по бензобаку детище Советского мотоциклостроения, и изрёк:
- Тяжеловат, конечно, но зато прёт, как бешенный - BMW всё-таки. Я вчера коляску «отстегнул» и свечи проверил.  Он нас двоих потащит без проблем. Да, познакомься с Серёгой, он с нами поедет.
  Я подал руку Сергею, высокому крепкому мужичку,  и представился.  Свой повидавшие виды, небольшой рюкзак Володя накинул впереди себя, а я накинул свой и, оседлав «Урал» позади приятеля,  мы двинулись в путь. Конец июля не предвещал плохую погоду, и тёплое утреннее солнце радовало нас, настраивая на хорошую рыбалку. Ну а прокатиться рано утром по Верхотурью – самому старинному городу на Урале — это тоже удовольствие! История всё-таки, четыреста лет!
  Настроение было супер, дышалось легко и чувствовалась какая-то свобода. «Я опять Бог знает где и черт знает куда еду! Класс!»
  Минут через сорок мы подъехали к реке Актай, через которую был проложен мост на плавучих опорах-понтонах.
- Наше Верхотурское водохранилище, - кивнув на широкую водную гладь, с гордостью изрёк Сергей. Актай здесь самый широкий. Когда-то эти земли монастырские были,  - и он указал на просторные угодья.  – Сенокосные места, богатые. В наших суровых краях таких урожайных мест мало. А вон там, - и он указал рукой на противоположный берег, - Там скит стоял, где жил монах, старец, отец Макарий, вроде как. Так к нему сам Гришка Распутин наведывался. Он же в нашем Верхотурском Свято-Николаевском мужском монастыре послушником был. Чудил говорят, а к Макарию на разговоры приходил, да покаяться.
- Интересно, конечно.  А, что ещё знаешь? — спросил я.
- Да ничего толком не знаю, хотя учителем в школе работаю. Слухов много, да толку мало. Кто знал, давно помер, а народ только сплетни собирает. Ладно, потом поговорим, надо мотоциклы через мост перетаскивать. Аккуратно только, а то мост ходуном ходит, можно и в воду кувыркнуться.
  Переправившись через реку, мы перекурили и, оседлав наших «коней», двинулись дальше. Тайга, поляны, заросли разнотравья и божественный аромат дикой природы. Какая красота, Боже!
  День был наполнен надеждой на приключения и часа через два мы уткнулись в заросшую просеку, уходящую в таёжную даль. Как будто-то кто-то среди многолетних, величественных и могучих сосен проложил когда-то дорогу через тайгу, которая спустя много лет, за ненадобностью, стала поглощаться этой тайгой.
- Всё, бросаем мотоциклы и пешком пробираться будем, - скомандовал Володька. – Я впереди, а вы за мной. 
  Трава выше человеческого роста препятствовала нашему проходу повсеместно. Стебли шириной с человеческую руку не хотели ломаться и, выгибаясь, хлестали по нашим спинам. Впереди идущий Володька попробовал выставлять поперёк прихваченную палку, но гуща травы ещё больше упиралась, не желая ломаться. Жаркое солнце дополняло испытание на выносливость и мы, обливаясь потом , пробивались по диким зарослям. Благо, что в такой траве комарьё нас не одолевало, хотя нет- нет, кто-то из нас бил нещадно это «зверьё» на себе. Каждые пол часа мы останавливались, перекуривали и двигались дальше.
- Долго ещё? - спросил Серёга.
- Да уже и не знаю, - немного раздражённо ответил Володя.  - Тут где-то столб на тропе должен быть, от него налево, если, конечно, не прошли его. Давно я тут хаживал, все ориентиры позабыл. Не дрейфь, братцы, выберемся.
- Да вроде столба не было, - сказал я.
  Часа за два мы вымотались так, что уже и не рады были этому походу. Опять остановились перекурить и Володька, глядя на часы, предположил, что пора бы и свернуть. Мы попытались пробиться через густую траву в сторону сосен, но наткнулись на плотные заросли  из непроходимого кустарника.
- Да, братцы, чё-то не то, не так, - сказал Володя. – Хрень какая-то. Заплутали.  Серёга присядь, а ты,  Женя,  помоги мне ему на плечи забраться  - надо осмотреться.
  Серёга поднял Вовку на своих плечах и тот радостно закричал:
- Столб вижу!
  Метров через двадцать мы упёрлись в старую наклонённую лесину, которая догнивала среди травы.
- Всё, направо.
Через несколько метров мы выбрались из зарослей и вошли в тёмную гущу леса. Густые кроны лесных великанов, накрывая друг друга, не пропускали даже солнечный свет. «Дневной мрак тайги», - подумал я.
- А вот и тропа, - указал Володя, на едва заметную среди деревьев дорожку. – Немного отдыхаем и вперёд.
- Попить бы надо, - предложил я.
- Потерпи, Женя. Скоро на святой источник выйдем, там вода божественная, намоленная  - и сил, и энергии даст.
- А кем намоленная-то?
  Володька посмотрел на меня и серьёзно сказал:
- Каторжными. Мы сейчас, Женя, по великому Сибирскому тракту пробирались. Когда-то по нему каторжан в Сибирь гнали и летом, и зимой, круглый год, короче. Из столицы только эта дорога и была. Вот так.
- Говорят, что когда колонна шла, то звон цепей был слышан на нашем Кликун-камне. И родственники каторжан с ночи дежурили на скале и прислушивались, чтобы не пропустить конвой,  - включился в разговор Серёга. - А это, как-никак, вёрст пятьдесят отсюда будет.
- Я вот всё слышу про Кликун-камень, а спросить о нём некого. Чем знаменит?
- Знаковое место у нас в Верхотурье этот Кликун-камень, Женя.  Много тайн он хранит, а какие правда, какие выдумки, кто его знает. А скалу эту нашу Верхотурскую ещё называют «Говорливый камень». Может, потому, что эхо с него хорошее, хотя,  опять же,  бабки сплетничают, что это черти отзываются и ведь верят в это, убогие.  А вот молодёжь наша Кликун-камень облюбовала, собираться на нём любит, да и туристы его не обходят стороной, всяк норовит посетить и взобраться на Кликун-камень. Кстати, много людей, которые приходят на камень,  испытывают тошноту и сильные головные боли. А у некоторых даже галлюцинации бывают. Может, под ним какие руды залегают?
- Да нет, Вовка, навряд ли. А вот то, что рядом у речки Нерёмки «старое капище» было, где приносились человеческие жертвы, так это точно, археологи доказали,  да и в нашем музее документы имеются. Возле камня яма могильная была.  Да и в Гражданскую войну белогвардейцы на скале расстреливали коммунистов и вводу скидывали. Помнишь, нам в школе рассказывали, а бабки местные говорят, что после этого камень стонал, о кошмарах рассказывал.
- И ты веришь?
- Сказки, конечно, но кто знает? Короче, место это трагичное, с историей, недаром слухи ходят, что вогульские шаманы его прокляли.
  Я жадно и с удовольствием слушал парней и постоянно ловил себя на мысли, что не знаем мы нашей истории. Не знаем. А что удивляться, я и про Верхотурье-то услышал, только когда женился. А ведь Верхотурье это один из Великих религиозных центров России, духовная столица Урала, основанная ещё до Петра Великого. Цари русские, восходя на престол, приезжали в эти края помолиться и получить благословение. Григорий Ефимович Распутин, Демидовы!  Один кремль в камне Николаевского монастыря чего стоит. Единственный кремль на Среднем Урале. А Крестовоздвиженский собор, где сейчас покоятся мощи святого праведного Симеона Верхотурского - всея Сибири чудотворца, по своему величию и архитектуре, мало кому уступит по  красоте в мире. Я когда впервые попал на территорию кремля и увидел вблизи Крестовоздвиженский собор, то преклонился перед его величием и красотой. К сожалению, большевики и в нем додумались в 1937 году организовать колонию для несовершеннолетних. Вот и «похерили» историю на многие годы, чтобы скрыть свой позор от народа.  А ещё Верхотурский Николаевский монастырь, Спаса-Преображенская церковь, Троицкий собор, церковь Покрова Богородицы, в которой в уникальные фрески вбили железные прутья и на металлической сетке десятилетиями сушили травы. А из церкви Воскресения Христова устроили городскую баню. Церковь Иоанна Предтечи отдали под склады, где из  каменных саркофагов выкинули мощи усопших монахов.   А ещё в развалинах пребывают: церковь Знамения Божией Матери, Покровский монастырь, Дом почётных гостей в виде деревянного терема, построенный без единого гвоздя, церковь Симеона и Анны, усадьбы, скиты  – и всё это Верхотурье! Да что тут говорить, не знаем мы историю России, не знаем. А когда узнаём – душу бередим за упущенное. Вот и сейчас «прогулялись» по тракту, по которому в Сибирь каторжан гнали и не задумались, что каждый метр этой дороги за четыреста лет кровью и потом людей пропитан.
  Пробираясь по тропе, мы через некоторое время вышли к глубокому логу, через который были перекинуты два огромных ствола деревьев-великанов. Почему великанов, да потому, что в диаметре стволы были около полутора метров, а то и более.
- Нам надо в лог спуститься, там животворящий родник течёт, - сказал Володя и начал спускаться.
Серёга последовал за ним, а я, не зная почему, решил пройтись по брёвнам. Успев сделать всего несколько шагов, я с хрустом провалился в труху старых деревьев по самую грудь. Поверьте, чувство не из приятных. Растопырив руки, я непонятно как удерживался на весу, не чувствуя опору под ногами. Это сколько времени пролежали эти стволы, что в труху превратились?
- Не делай резких движений, не шевелись, - услышал я окрик Володи.
 Через несколько секунд он выскочил из лога и, осторожно подкрадываясь ко мне, вытягивал из своих штанов кожаный ремень.
- Не шевелись, - ещё раз сказал он. – Чего тебя туда понесло, если мы не пошли?
 Мне даже стало стыдно от его слов.
- На ещё мой ремень, соедини, - предложил Серёга.
  Они бросили один конец мне и осторожно вытянули меня из трухлявого плена.
- Слава Богу, всё хорошо обошлось! Ты, Женя, больше так не делай, не лезь куда не надо.
- Извиняюсь парни, виноват.
  Я отряхнулся и последовал за мужиками в неглубокий лог. Спустившись почти на самое дно, я глянул вверх и был поражён высотой гигантских сосен, которые словно лесные стражи охраняли эти места. Ух, какая мощь! Я сделал шаг в сторону и лучи солнечного света, пробившиеся сквозь густые кроны в темноту лесной гущи, ослепили меня.  На секунду я даже зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел освещённое место и сверкающую воду родника, который радостно журчал, приветствуя людей. Такое, наверное, только в сказке бывает. Мои приятели скинули рюкзаки и пропитанные потом штормовки, в которых вынуждены были идти, чтобы спасаться от комаров. Я тоже решил раздеться и умыться. И тут я увидел чёрную металлическую кружку, прикованную собачьей цепью к глыбе, покрытой  мхом. «Ничего себе! Кому это понадобилось?» Володя, уловив мой взгляд, пояснил, что это кружка каторжан и никто не знает сколько ей лет – сто, сто пятьдесят? Но его отец пользовался ею, когда мальчиком бегал в эти места.
- А ещё, - добавил Володя, - раньше на камне, к которому прикована кружка, надпись была «Кто позарится на кружку, тот горя обретёт и его родные тоже».
- Да, опять история!
  Я осторожно взял кружку и осмотрел её. Видно  было, что её несколько раз выправляли и переклёпывали ручку. А так вроде обычная металлическая кружка в старой патине.
- Зачерпывай воду и пей, чего её разглядывать.
- Да я из своей попью, - ответил я и поставил кружку на место в углубление камня. Даже цепь как-то странно подала голос, уловив мою брезгливость.
- Да зря ты брезгуешь, Женя, она почище любой новой будет. Источник святой, намоленный, любую заразу убьёт. Представляешь, сколько людей с этой кружки попило и поблагодарило её за утоление жажды?  Это сколько в ней живительной силы и энергии накопилось!
  Володька взял кружку, перекрестился и, ополоснув, подставил под небольшую струю родничка, вытекающего из-под скалы. Наполнив до самых краёв, он осторожно погрузил в неё губы и медленно начал пить воду. Прервавшись, он выдохнул и сказал:
- Ух, ледяная! Осторожно пить надо, а то горло посадишь.
  Остатки воды на дне он вылил себе на ладонь и умыл лицо.
- Дай Бог нам сил и здоровья! – сказал он и передал кружку Сергею.
  Серёга тоже перекрестился и повторил всё то же самое. Когда я взял кружку и наполнил её водой, даже цепь радостно зазвенела, или мне так показалось. Я тоже перекрестился и поднёс кружку к губам, почувствовав приятность ледяной воды, в то же время, не ощущая никакой брезгливости. Живая влага  так «обожгла» мои внутренности, что даже голова немного закружилась. Отпив половину,  я оставшуюся воду вылил себе на лицо и, открыв глаза, ощутил благодать. Как будто вокруг меня всё похорошело. Выпрямившись, я действительно почувствовал  какую-то внутреннюю энергию, которая наполнило моё тело. «Вот где сила природы!», - подумал я.
  Утолив жажду и немного отдохнув, мы стали пробираться по тайге до нужного места. Тропу среди лесных зарослей почти не было видно, ноги по щиколотку проваливались в многолетний мох, видать редко кто теперь сюда хаживал, а постоянные подъёмы и спуски немного выматывали, да и ноги стали предательски ныть.  Но ничего, мы люди крепкие – осилим. Примерно через час мы вышли на утёс и увидели одинокую скалу над рекой.
— Вот это и есть Кекур, - сказал Володя.
  Мы спустились к подножию скалы и стали разбивать лагерь. Натаскали дров, соорудили из камней очаг и небольшое укрытие в виде шалашика. Погода была отличная, тёплая и солнечная и мы, достав наши снасти, стали рыбачить. Парни установили закидушки на лещей, а я стал на удочку таскать голодный ершей. «Пока крупная рыба попадётся, я успею мелочь надёргать на уху». И как оказалось,  это было правильное решение, потому что лещ не спешил попадаться, а может сытый был или давление влияло, потому что погода начала хмуриться и появились подозрительно тёмные тучи. Но мы, выпив водочки, не спешили расстраиваться и, выпотрошив ершей, варили из них ушицу. Ох и знатная же получилась уха в тайге, да ещё и на костре, с водочкой и полешкой, потушенной в юшке.  Володька пробежался по лесу и, набрав лесных трав, заварил чай. Мы полулежали возле костра, огонь которого отражался в водах реки и с удовольствием наслаждались травным чаем и печеньками.  Да и поговорить было о чём, тем боле,  парни и сами любили повторить истории, которые услышали от своих родителей и жителей старинного города Верхотурья.
  Костёр догорал и мы, укутавшись в фуфаечки, начали готовиться ко сну. К нашему неудовольствию стал накрапывать дождь, грозя испортить нашу рыбалку. Пока сидели у костра, то насекомые нас не беспокоили, но как только пошёл дождь, эти гады, несмотря на ночь, стали нас одолевать и портить нам настроение. Мы пытались укутываться и прятать руки и ноги, но они находили открытые  места и жалили нас с остервенением. Я поймал себя на мысли, что постоянно слышу это мерзкое «сзыыыы».
  Ночь прошла в отвратительной дремоте и, как только расцвело, мы разожгли костёр и немного согрелись  и передохнули от нашествия комаров и мошек. Дождь, увы, только усиливался, и наша одежда начала промокать. Ребята были одеты по-простому: в штанах, рубахах-штормовках и фуфайках, а на мне был тонкий костюм из болоньевой ткани - плащёвки, под которым была тонкая шерстяная кофточка, да ещё в дорогу мне дали фуфайку, которая и спасала от холода. Благо, что мы все были в резиновых сапогах.
  Посовещавшись, мы решили, что дождь долго продолжаться не может,  и мы переждём его в тайге. Мы жгли костёр, пытались ловить рыбу и кормили собой мошек и комаров, от которых, увы, спасения не было. Особенно докучали комары, которые были настолько свирепые, что перед тем, как приземлиться на тело, вначале втыкали жало, а потом уже вставали на ноги. Они не просто кружились вокруг нас, а постоянно пикировали и жалили. А дождь только усиливался. Как ни странно, но никто из нас не заикнулся о том, что пора сворачиваться и возвращаться и потому, дожив до вечера, мы опять начали готовиться ко сну, но уже под постоянным проливным дождём. Сколько мы не укрепляли наш шалаш, холодная дождевая вода всё равно проникала внутрь и кругом всё было сырое. Мы как могли поддерживали костёр, но собирать в ночной тайге дрова невозможно, а запасы уже заканчивались. Бессонница и комарьё в итоге вымотало нас, и мы уже не были такими активными, как вчера. Промучившись ночь, мы с рассветом решили сняться с лагеря и возвращаться домой.
  И тут я вам скажу, что это ещё то испытание - ходить по мокрой тайге в непрекращающийся дождь. Вокруг не просто всё сырое, а мокрое: деревья, кусты, заросли папоротника высотой с человеческий рост, трава и лесная паутина, которую постоянно снимаешь с лица. В хорошую погоду плетёные шали из паутины украшают лес, но в сырую погоду, при хождении по тайге - это проблема.
   Мы медленно продвигаемся к выходу на тракт и вода постоянно проникает под одежду и стекает ручейками в сапоги. Тело наполняется сыростью, которая ощущается везде: под мышками, в паху, под коленками и на влажных руках. Ноги в сапогах постоянно "чавкают" и только носки спасают их от натирания. А вода, стекающая с головы, смешивается с потом и, попадая в глаза, раздражает их и «щиплет». Дискомфорт ощущается во всём набухшем от влажности теле и, в том числе, в голове. Осознавая, что в это самое время кто-то парится в баньке, сидит в тёплой избе в комфорте, смотрит телевизор, пьёт чай, или ещё чего «погорячее», и ляжет в мягкую уютную постель, то понимаешь, что есть в жизни моменты, которые по-настоящему начинаешь ценить, когда этого лишён. Наша одежда промокла насквозь так, что сигареты во внутренних карманах намочились, спички отсырели и даже кожа на руках от сырости побелела. Постоянно приходилось выливать воду из сапог и выжимать носки, из-за чего мы двигались  медленно, да ещё была опасность сбиться с тропы и заблудиться, поскользнуться и улететь в лог или в какую-нибудь яму. Мы начали не просто зябнуть, а замерзать. Пока шли, ещё ничего, но как только останавливались, тут же быстро остывали. Один раз, правда, очень быстро согрелись.
  После полудня, кое-как перекусив под дождём холодной варёной картошкой и колбасой  под кроной раскидистой ели, мы, собираясь,  услышали приближающийся шум. Описать это трудно, но как будто какая-то неведомая сила, словно тайфун, с шумом неслась по тайге на нас и с треском валила небольшие деревья. Пока сообразили, что и как, стало поздно. Я в нахлобученной на голову армейской панаме, неожиданно услышал крик Володи: «Лось» и увидел, как парни бросились прятаться за разные деревья. Я же настолько растерялся, что остался стоять на месте. Когда я увидел, как эта лесная махина пробежала от меня метрах в шести, снося всё на своём пути, то конечно напрягся, и мне стало очень не по себе. Это в зоопарках лоси небольшие и дружелюбные, а в тайге они огромные и опасные.
- Надо ближе  друг к другу держаться, а то,  не дай Бог,  ещё на мишку нарвёмся, - сказал Володька.
  К вечеру мы приметили многолетнюю густую ёлку и спрятались под её ветками-лапами, которые, конечно, не спасали от дождя, но хоть как-то прикрывали.  Увы,  других укрытий не было. С великим трудом разожгли небольшой костёр из полусырых прутиков, иголок и веточек, при этом потратили почти все спички. Но на самом деле больше надышались дымом, чем согрелись. Пытались сушить спички под мышками, но в сырости это было бесполезно. Не знаю,  как парням, но меня постоянное комариное «сзыыы», сводило с ума, не говоря об укусах.  И это мы ещё не вышли на тракт.
  Третья ночь прошла в таком кошмаре, что даже не хочется описывать – постоянная борьба с комарами и холодом, не говоря о невозможности поспать. Прижавшись друг к другу в позе эмбрионов, коротали ночь, пытались поминутно хоть немного дремать, чтобы были силы на обратный путь. Утром кое-как растолкали друг друга и благодаря Володьке, который приберёг немного сала, перекусили. Вовка мне понравился сразу, когда познакомились - крепкий мужичок с навыками жизни, умеющий вовремя подсказать, воодушевить, а когда надо и пошутить. Он сам своими руками построил дом для своей молодой семьи, работал на химическом заводе, а в свободное время любил порыбачить. А уж как он любит природу, свой край, так сразу понимаешь, что на таких мужиках земля и держится. Серёга, тоже мужик - не нытик, но молчун, хотя, когда надо своё мнение высказывает, да и советы правильные даёт. Он как бы с оглядкой на Володьку всё делает, признавая, что тот лидер. Глядя на Сергея, трудно было представить его в роли школьного учителя. Я же, посматривая на парней,  старался не отставать и не показывать, что мне хуже, чем им. Всем сейчас было трудно и надо было выжить, держась друг за друга и подбадривая.
  Вышли к роднику и с удовольствием напились намоленной водой, поблагодарили его за утолённую жажду и, перекрестившись,  стали выбираться из залитого дождём лога. Поверьте, мне, что это ещё то испытание - карабкаться по мокрой траве и грязи, «закогтившись» пальцами ног в сапоги.
  Наконец мы выползли на тракт и «нырнули» в мокрую траву просеки. Непонятно откуда появилась энергия, и мы ускорили шаг, не отставая друг от друга. Володька задавал темп,  озираясь на нас и,  когда надо,  притормаживал. Может,  родничок нас зарядил, а, может,  мы почувствовали, что к вечеру сможем оказаться дома, но возвращались мы быстрее, чем заходили. Мы даже делали меньше передышек и «пахали»,  как могли.  Почему-то в этот момент я вспомнил слова: «Когда идёшь через ад, главное не останавливаться!» Наконец мы радостные вышли к нашим мотоциклам.  Хоть и шёл проливной дождь, но от наших фуфаек «валил» пар, да и сами мы были перевозбуждены. На нашу радость «Урал» завёлся с «полпинка», а вот с «Минском» оказалась проблема, отсырел. Мы под дождём продули свечи, карбюратор, но мотоцикл не хотел заводиться. Пришлось его толкать поочерёдно. Представляете, дождь, слякоть и Володя на тяжеленом «Урале» без коляски едет юзом по грязевой дороге метров сто вперёд, после бросает мотоцикл и возвращается к нам, чтобы помочь толкать. Непонятно, сколько по времени это продолжалось, но мы, понимая, что вариантов нет, мужественно держались. Непрекращающийся дождь заливал наши лица и сливался с нашим потом, ноги месили грязь, и мы постоянно выливали воду из сапог, но самое жуткое это конечно комары, которые кусали нас безжалостно и никуда не собирались прятаться от дождя. Посмотрел бы я сейчас на тех умников-выживальщиков, которые любят давать советы и «знают»,  как вести себя в такой ситуации.
  Наконец мы доползи до плавучего мостика Актая и на наше счастье вдруг ожил «Минск» и мы радостные начали переправлять по мосту мотоциклы, но поочерёдно. Где-то на середине остановились передохнуть и тут я пригляделся к собратьям, которые были опухшие и небритые – вроде молодые парни, а как зрелые мужики. Я снял армейскую панаму, которая всё время была у меня на голове, и утёр  своё чесавшееся лицо. И тут я почувствовал, что кожа на лице словно вся набухла, воспалилась от укусов мошек и комарья, да ещё тут же комары «приземлились» на мою лысину и начали жалить.
- Всё,  не могу терпеть,  -  сказал я, посмотрел на парней, улыбнулся и,  сказав: «Банзай»,  нырнул в одежде в реку. Боже, какое это наслаждение, когда тело принимает ванну, когда можно умыть лицо и почесаться. Кайф! Вынырнув, я вылез на понтонный мост, разделся, выжался и по-быстрому оделся. Как ни странно, но вода в реке оказалось тёплой, и я не замёрз, хоть пот смыл. Перетащив мотоциклы, мы завелись и,  стуча зубами от встречного ветра, стартанули домой.  Я, сидя за Володькой, и то остыл, пока ехали, а каково было ему принимая весь ветер на себя.
  Дома меня встретили по-деревенски, радостно и удивлённо  -  почему мы не вернулись на другой день, но хорошо, что хоть не спросили, где рыба? А на следующий день я уже ехал в поезде в свою Сибирь и,  ощущая себя в комфорте,  вспоминал таёжные приключения.
  По приезде домой, я получил весточку от Елены, что Володька и Сергей попали в больницу с пневмонией. Переохладились парни, а меня,  видать,  болоньевый костюм спас, которой сохранял температуру моего тела. Но это так,  на заметку выживальщикам!

P.S.
  Я конечно знал, что моя жена Елена происходит из старинного рода Пахалуевых, но когда собирал материал для рассказа и обращался к архивам, приятно был удивлён, обнаружив информацию о том, что в Верхотурской летописи имеются сведения о Пахалуевых, датируемые с 1625 года, где сказано, что предок Елены по линии её отца, Пахалуева Николая Павловича, был Мишка Пахалуев из подгородной деревни Пахалуевой, который служил стрельцом в Верхотурском кремле. А деревню Пахалуево по переписи 1624 года, основал стрелец Степан Пахолуй. Вот это - история!