Пробуждение

* * *

Это походило на сон, но не являлось им. Я проверяла несколько раз, ущипнув себя. Почему-то была уверена, что тело не врёт. Оно — константа, опорная точка всех возможных координат — отозвалось неприятным саднящим чувством сдавленной кожи. Иные убеждённости предпочли обойти меня стороной. В голове поселилась гулкая, жадная пустота.

Мир вокруг тем временем расползался на лоскутки звуками: пение незнакомых птиц, шорохи-шорохи, голоса на отдалении. Вроде бы. Шелест листвы. Из глубины соседней комнаты доносился бодрящий мотив, заглушающий существенное отсутствие иных признаков (призраков?) жизни. Старенькая кровать с железным нутром простонала, неохотно выпуская из своих объятий.

Рядом в кресле дремало божество — мне так казалось. Его хотелось коснуться и не хотелось тревожить. Одновременно. Молочно-рыжее, с пушистым мехом и аккуратным треугольником носа, божество что-то тихонько рычало во сне, и обманчиво хрупкие лапы загребали воздух.

Поднявшись всё-таки, растерянно оглядываюсь. Стены в основном пусты. Много зелени, в горшках, в кадках, в вазах и навесах. Клеёнка на деревянном столе: маленькие узорчатые круги, калейдоскоп голубого с белым. Под ногами тихо поскрипывали доски пола, прикрытого местами облезлым ковром. Дом дышал распахнутыми окнами: вдыхал шуршанием занавесок, выдыхал ласковым сквозняком. Похоже, ему было, что рассказать.

А мне?

Смотрю на свои руки, не ведая ни отчаяния, ни тоски. Морщинистые линии переплетались и складывались в неведомые карты — каждый раз новую, стоило лишь взглянуть под другим углом. Это занимало... Поднимаю голову, встряхиваясь, и иду на мелодию, беру её, как путеводную нить.

Моя пустота щерится недовольно, но выдаёт два слова:

— Виниловые пластинки.

И я невольно вздрагиваю от звука собственного голоса, приглушённого и мягкого, теряющегося в этом вязком воздухе. Взгляд падает на аккуратную прямоугольную коробку, где что-то крутится-крутится, и держащий механизм похож на лапку оставленного божества. Только коснуться легче. Мелодия на секунду прерывается, почти заходясь визгом, и я торопливо убираю руку. Не то.

В этой комнате больше света и мест, куда можно сесть. Но я сажусь на ковёр. Веду по нему ладонями, прислушиваюсь, принюхиваюсь, замираю. Пахнет чем-то душистым и пряным, занавески отбрасывают на пол неровные полосы теней. Тени медленно движутся, наползая одна на другую, и кажется, что за этим можно наблюдать вечность.

Вечность?..

Глаза мои закрываются против воли вновь, и затерявшийся меж этих стен ветер свободно касается лица.

Кто я?
Где я?
Почему…

Мир, убаюкивая, молчал.
И это оказалось приятно.