Корпоратив III

Подушка мягко задрожала и запела бодрый мотив будильника. Телефон лежал как раз под ней,
зажатый в ладони. Вибрация от него скорым поездом проследовала по рельсам сухожилий руки,
плеча, шеи, чтобы не сбавляя скорости столкнуться с амортизаторами головного мозга, не
оставляя ему шансов не проснуться. Пробуждение в аварийном режиме не доставляло никакого
удовольствия никогда, но это был быстрый способ прийти в активное состояние и не
рассусоливать подъем с кровати на сорок минут.
Так начинался каждый из последующих трех дней пребывания на базе отдыха. Далее по
расписанию следовало умывание, нанесение боевого раскраса на лицо (или коррекция
вчерашнего, если я под действием принятого этанола поленилась его смыть), облачение в
очередной нескромный наряд и выход к «бару» - еще одному домику, оборудованному под
питейное заведение самими участниками мероприятия, где подавался завтрак и начинала
раскачиваться игра. Я изображала из себя журналистку, незнакомый мне ранее коллега –
редактора моей газеты, а множество других сотрудников – волшебников. Сама база представляла
из себя ни много ни мало сам Нью-Йорк, а узкая речка с песчаными берегами являлась для нас
Гудзоном. Хотя, несмотря на апрельскую прохладу, хотелось скинуть с себя всю одежду и
окунуться в ее холодные живительные потоки. Такое желание вряд ли вызвал бы настоящий
пролив, однако здесь разница призывов водных пространств игнорировалась, вызывая только
усмешку на губах «сильных игроков».
Первую половину дня я металась по «городу», собирая информацию для своей газеты, после
обеда же, уточнив некоторые детали, устраивалась с ноутбуком на коленях в боковой комнатке
бара и, подпитывая вдохновение чистым виски, принималась писать статьи. Эта деятельность то и
дело вставала на паузу перекуров, которые каждый раз превращались либо просто в веселое,
либо в полезное для моих целей общение с другими игроками. К семи часам вечера материал
был готов, и редактор принимался за его правку, а после – за выволчку меня, как ведущей
журналистки, за несовпадающую с мнением «спонсоров» позицию, которую я никак не скрывала
в своих текстах.
После ужина озвучивались потенциальные темы для завтрашнего выпуска, редактором
раздавались задания мне и другим труженикам пера, и мы отправлялись на ночной сбор
информации, используя в качестве подкупающей собеседника аргументации каждый свое
оружие: вот этот парень был явным оппозиционером, но вызывал доверие грустными глазами и
трагической историей о пропавшей без вести возлюбленной, другой брал хорошей «научной»
подкованностью в вопросах магии, третий оперировал тонким чувством юмора, сдобренным
едкой иронией, я же брала внешностью. Использование своих сильных сторон для достижения
целей – верный подход в любом деле. Мне хотелось бы, конечно, брать умом и
сообразительностью, но я – не птица-Говорун, а павлин, подкупающий зрителя роскошным
оперением, но никак не голосом.
Это был один из многих диссонансов, медленно разрывавших душевное равновесие на тысячу
маленьких ошметков, которые в своей химерической сущности не оставались гнить кусками
падали внутри грудной клетки, но становились самостоятельными маленькими демонами,
разжигающими костерки укоризны то тут, то там. В любой момент они могли слиться воедино и
испепелить меня нестерпимым жаром самоуничижения, но пока что удавалось держать их на
расстоянии ледяными струями уединения в своей комнате и переключения внимания на что-то
совершенно постороннее. В моем случае – на развлекательный сайт, благо интернет на базе худо-
бедно работал. Я знала, что по пути назад в автобусе, под крышу забитом коллегами и их обсуждениями
прошедшего мероприятия, пламя недовольства собой и усталости охватит меня полностью, и к
моменту прибытия домой я буду корчиться в муках на костре межреберной невралгии. Но у меня
было еще время до этого момента концентрированной нелюбви к себе, и я собиралась
использовать его максимально насыщенно, заполняя каждую минуту работой или общением, а
если не останется ни того, ни другого – вечеринками и танцами. Важно только дважды в день
давать себе по полчаса перерыва и уединения. И тогда у меня хватит сил отказаться от слез до
возвращения домой.