Лишь миг

  В семь часов утра, в самой обычной больнице города Москвы, лежал при смерти самый умный человек на планете. Ему недавно исполнилось шестьдесят четыре года, и он отлично выглядел для своего возраста, даже волосы, которые он отращивал последние тридцать шесть лет, ещё сохраняли совой каштановый цвет, однако всё же прослеживались следы преждевременного старения, уж слишком много морщин и слишком усталый взгляд омрачали его лицо. Отметины жизни, которые не всегда можно найти у тех, кто прожил и сотню лет, выдавали в нём настоящего старика. Он тяжело дышал. Начиная с четырнадцати лет, он много курил. Его жизнь была настолько невзрачная, что в ней менялись лишь мундштуки для кальянов и насадки для электронных сигарет, которыми он удовлетворял общечеловеческую тягу к новому. У него была трудная и несчастливая жизни; не зря говорят: «горе от ума». За эти годы он успел сделать многое: закончил два института, (причём оба с красным дипломом), выучил четыре языка, досконально изучил компьютер, много лет отработал, рисуя чертежи для компьютерных деталей, но самым главным его достижением было воспитание, и, как он надеялся, доведение до ума своего младшего брата.
  Этот самый брат сейчас сидел около больничной кровати, и смотрел на последние минуты жизни самого важного в его жизни человека. Собственно, именно Алёша и считал, что тот, кто с минуты на минуту испустит дух – самый умный человек на планете. С детства старший брат всегда помогал ему во всём: делал вместе с ним уроки, водил его по разным кружкам, которые тот хотел посетить, начиная с хора и заканчивая фехтованием, советовал ему книги и никогда не забывал, что ребёнку нужно время для веселья, а посему они вдвоём каждую субботу ходили в парк, где стояла небольшая площадка с аттракционами, в которой они проводили несколько часов катаясь на одной и той же карусели, потому что Алёше нравилась только она.
  Но больше всего Алёша любил брата за то, что он отвечал на любой вопрос, интересовавший ребёнка. Ему казалось, что его брат знает всё на свете, и с годами это предположение только укреплялось. И правда, годы шли, а он всё так же отвечал на любой вопрос и всегда оказывался прав. У него была феноменальная память: он рассказывал истории из жизни как сказки, в таких мельчайших подробностях и красках, что казалось, что он пережил их только что или вообще выдумал. В нём была мудрость Соломона.
  Однако вся его жизнь на этом и заканчивалась. Он жил как настоящий аскет, ему не были нужны ни деньги, ни слава, ни даже счастье. Вся жизнь самого умного человека на планете проходила в одной комнате, в которой он спал и работал, спал и работал, спал и работал. Он не требовал повышений, прибавок к зарплате, даже отпусков. Он вечно был печален и угрюм, с нездоровыми жёлтыми синяками под глазами, с небольшим животом, сообщающем о малой физической активности. Его два единственных друга уже давно женились и завели свои семьи, а самый умный человек на планете «просто не хотел мешать их счастью», поэтому почти с ними не общался. Он не следил за питанием, даже не выходил в магазин за продуктами. Завтрак у него был простой – чашка кофе и плитка шоколада, от обеда он отказался ещё в тридцать лет, а к ужину всегда приходил Алёша, жена которого каждый день готовила на одну порцию больше, аккуратно упаковывала её в лоток, и терпеливо ждала, когда муж вернётся домой. Алёша не раз предлагал ему переехать к ним, но тот всегда отказывался, хотя аргументы брата были логичны и весомы.
  Вдохновившись братом, Алёша хотел добиться таких же «успехов» в жизни. А связано это было с тем, что маленький ребёнок просто не мог отделить душевную красоту человека от откровенного наплевательства на свою жизнь. За неимением других примеров, именно брат стал его иконой и примером. Алёша боготворил своего брата, и хотел однажды «догнать его», затем «перегнать», и самому стать самым умным человеком на планете. Только вот он хотел сделать это, ещё при жизни своего наставника. Хотел, чтобы он увидел его достижения, и был уверен в том, что не зря вложил в него всего себя. В один момент к маленькому мальчику, который только-только закончил институт пришла в голову ложная мысль, что это он виноват в том, что брат потерял вкус к жизни, что цвет его глаз уже не такой яркий, да и разговаривать часами у него уже нет сил. Алёша искренне поверил (и может даже не зря), что вся жизненная энергия, которую только может нести в себе человеческое тело, была истрачена на его воспитание. В уравнении, где жизнь порождает другую жизнь, а затем уступает место следующему поколению, он приписал себе роль смерти. Он видел в себе нежелание брата заводить семью, видел его затворничество, видел то, что потушило свет в глазах брата. О, если бы он хоть раз сказал ему об этом! Сказал, что терзает его душу. Тогда… тогда этой истории не случилось бы.

  Алёша был очень любознательным ребёнком, но он не хотел узнавать всё сам, он хотел, чтобы брат рассказал ему всё на свете. Он задавал сотни вопросов и требовал объяснений в мельчайших подробностях. И самый умный человек на планете не получил бы этот титул, если не исполнял капризы маленького всезнайки. Алёша уважал, но и боялся брата, потому что помимо всех вышеперечисленных черт, он обладал ещё одной, а точнее, двумя особенностями, которых не было и, наверно, уже не будет ни у одного человека на свете. Его глаза были словно хрустальные, и в них виднелся целый океан. Смотреть ему в глаза – значило тонуть в его глубоком, и в какой-то степени, надменном взгляде. Но когда этот человек улыбался, на душе становилось тепло, эта была та улыбка, которую невозможно забыть, если увидеть её хоть раз. Её можно сравнить разве что с палящим июльским солнцем. Она ослепляла тебя, и не смотря на то, как бы плохо тебе не было минуту назад, увидев её, тебя отпускали все печали. Если бы эта улыбка сейчас попросила Алёшу умереть за него, он бы не задумываясь согласился. Но она никогда бы так не поступила. И эти две страшные силы сошлись в одном человеке! Если бы у него были амбиции… если бы у него была власть, то он управлял бы целым миром, не говоря ни слова. Однако самым необычным здесь остаётся тот факт, что даже когда он улыбался своей ангельской миной, его глаза всё равно пытались затянуть тебя в свою пучину, из которой нет выхода и в которой нет ничего, кроме одиночества.
 
  Сейчас, оба брата просто смотрели друг другу в глаза, они молчали, и каждый думал о безграничной любви к другому и о том, как сильно они были связаны. Они одновременно закрыли глаза.
 В этот момент Алёше вспомнилась одна история. Как-то раз они поехали во Францию и чемодан брата был на неопределённый срок утерян сотрудниками аэропорта. Самому умному человеку на планете было наплевать на одежду, плавки, провода, зарядки и сменную обувь, но вот что он перенести не мог, так это потерю своей электронной сигареты.
  На следующий же день он внезапно стал нервным, весь затрясся и несколько часов ходил взад, вперёд по номеру отеля, не желая наслаждаться прикрасами отпуска. Всё чего он хотел – поскорее дождаться шофёра со своим багажом. Как на зло, в фирме, которая занималась его вопросом, был только один человек, который еле-еле говорил по-английски. Старший пытался прибегнуть к помощи немецкого языка, но и людей, говорящих по-немецки, также не было обнаружено. Измождённый, потерявший не одну сотню нервных клеток, и впервые выдав несколько громких и отчётливых бранных слов в присутствии младшего брата, он сидел уже весь красный. Но его намерение оставаться на месте и ждать, было непоколебимым. Следующим утром, Алёша, который уже не мог смотреть на страдания своего брата, отправился на поиски подмоги. К несчастью, в той маленькой деревушке, где проходило действие (то была самая окраина Франции, почти на самой её границе с Италией), не было ни большого магазина, ни даже ларьков, а как выяснилось позже (после опроса местных жителей, которые почему-то говорили на английском куда лучше «специалистов» из аэропорта), там в принципе была запрещена продажа сигарет. Однако Алёша не планировал сдаваться. Он знал, что где-то там сидит его старший брат и страдает. Алёша обошёл всю деревню и нашёл на её окраине бар. Бармен был, как показалось Алёше, «своим» человеком. Длинные, явно крашеные волосы, море браслетов на руках, толстая цепь на шее, большая татуировка на плече. В общем, человек в «вопросах мутных» явно сведущий. Когда Алёша вошёл в бар, он был абсолютно пуст, поэтому он без всяких уловок спросил у мужчины может ли он продать ему сигарет. По акценту бармен сразу понял, что Алёша не из местных. Контрабандист машинально достал из-под стойки ящик, набитый соломой, аккуратно вскрыл его и вытащил на свет гору пачек сигарет от неизвестного производителя. За такой раритет бармен попросил 25 евро. Понимая, что он находится не в том положении, чтобы торговаться, Алёша молча выложил на сойку нужную сумму и удалился. Вернувшись к умирающему от нехватки никотина в организме братишке, Алёша, улыбаясь показал ему свою находку. Они вышли на веранду. Алёша протянул брату сигарету, а вслед за ней предложил и зажигалку, которую он сам не зная зачем, всегда носил в своей борсетке. Спустя пару затяжек, Сергей уже улыбался во весь рот, оголяя жёлтые зубы. Он игриво сказал: «Отвратительно!», - после чего молча докурил сигарету. Эта история закончилась тем, что им вернули второй чемодан, и они прекрасно отдохнули.
  Сейчас, вспоминая эту историю, Алёша еле сдерживал смех и слёзы. С момента незримого замирания мира прошло должно быть всего несколько секунд. Как только он открыл свои глаза, то заметил, что брат перестал дышать, и больше не открывал своих глубоких глаз. Алёша подошёл к кровати и на протяжении десяти минут тупо стоял и смотрел на брата, по крайней мере, так казалось со стороны. На самом же деле, за этот короткий промежуток времени он смог изменить незыблемые законы мироздания. Наверное, сам Всемогущий Бог наблюдал за прощанием двух братьев. ОН на себе прочувствовал то, что братья, его дети, не попрощались как должно, что они слишком много молчали и за всю жизнь так и не сказали друг другу той правды, которой им обоим так не хватало. Если то, что произошло дальше не доказывает существование Господа, то не докажет уже ничего.
  Когда Алёша взял руку своего уже мёртвого брата, он пережил всю жизнь заново – он вспомнил и изменил в своём сознании самые грустные и тяжёлые моменты их жизни. Сейчас он смог подобрать слова, которые не мог найти раньше, сейчас он показал Сергею, что его жизнь чего-то стоит, сейчас он по-братски обнимал его при каждой их встрече, а не просто холодно жал руку, сейчас он извинился перед ним за каждый свой косяк и за каждую их ссору, сейчас он смог доказать ему, что он вырос достойным человеком, и что они навсегда останутся одной семьёй.  Но в нашей реальности, сейчас он просто десять минут стоял у мёртвого тела и плакал навзрыд. Плакал о потерянном времени и о том, что его нельзя повернуть вспять. Но хотя бы его душа теперь была чиста. В этот момент он порвал нить времени и разделил свою жизнь на «до» и «после». «Прощай, брат», - сказал он громко и отчётливо. Так, как будто Сергей всё ещё его слышал.
  Алёша вышел из палаты, и увидел в коридоре медсестру, он шёпотом подозвал её:
- Пожалуйста, пришлите Александра Александровича в палату номер тринадцать.
- Да, Алексей Дмитриевич, - пролепетала девушка, и быстрым шагом направилась в кабинет врача.
  Вернувшись в палату, Алёша подумал о жене, и своих детях. Теперь слово «семья» начинается и заканчивается на них. У Алёши было два ребёнка – старший сын, имя которого вы легко сможете угадать, ему было тридцать, и дочка Маша, которой буквально на днях исполнялось двадцать семь.
«Теперь я…» - начал было Алёша, но его прервали.
  В палату зашёл доктор:
- Здравствуйте, Алексей Дмитриевич.
На приветствие доктора Алёша так и не ответил. Он смотрел в стену, и всё ещё думал о той фразе, которую ему не дали договорить. Пауза уже настолько затянулась, что доктору пришлось похлопать Алёшу по плечу.
- А? Что? У, это вы Александр Александрович.
- Вы меня вызывали? – спросил доктор голосом человека, которого оторвали от важного дела.
- Вы очень невнимательны, доктор, посмотрите на вашего пациента.
- Пациента… О, вот значит как. Я соболезную, - лицо доктора изменилось, было видно, что ему и правда жаль, ведь буквально неделю назад он убеждал Алёшу, что Сергей идёт на поправку, и что вскоре он его выпишет.
- Спасибо.
- Скажите, кроме вас у него были ещё родственники?
- Нет.
- Хорошо, ну, то есть не хорошо, но…
- Не стоит, - грубо заметил Алёша.
- Да, простите... Что ж, продолжим. Ох, даже не верится, его состояние за последние несколько недель постоянно улучшалось, как же это могло произойти?!
На эту фразу, брошенную доктором (как и большинством людей его профессии) максимально бестактно и как бы даже без обращения к конкретному человеку, Алёша решил не отвечать.
- Опять же, прошу прощения. Ладно, я должен записать его на вас. Проследуйте в мой кабинет, там и продолжим.
  Всю дорогу от палаты до кабинета доктора, шли молча. Войдя в кабинет, Александр Александрович сел за свой рабочий стол, и жестом предложил Алёше присесть напротив. После чего, доктор быстрым движением достал из ящика стола какие-то бумажки, тремя пальцами поправил очки, и продолжил задавать вопросы:
- Полное имя и возраст.
- Пятьдесят один год. Филипов…
- Про вас я всё прекрасно знаю, - прервал его доктор, - мне нужны данные ваших ближайших родственников.
- Остались только жена и дети, - нахмурив брови, заметил Алёша.
- Прошу вас.
- Жена – Антонова Ирина Игоревна, пятьдесят лет. Дети – Филипов Серёжа, тридцать лет, и Филипова Мария, двадцать шесть лет. А к чему собственно эти вопросы?
- Всё ради безопасности, Алексей Дмитриевич. Ваши контакты мне известны, место проживания тоже, что ж, теперь вы можете забрать по… Вашего брата. Больница проведёт все необходимые процедуры, дальше дело за вами.
- Да, спасибо, - отчуждённо бросил Алёша.
  Закрутилась канитель: нужно было заказать гроб и отпевание, отпроситься с работы и попросить нужных людей помочь с похоронами, в общем задача, от которой у Алёши болела голова, потому что она нарушала привычное течение жизни, а как вы могли уже понять, для них с братом подобные манипуляции с распорядком дня были страшнее пыток.
  Прямо из больницы Алёша пошёл на работу, он сразу же направился в кабинет своего начальника. Алёша был писателем, работал на контракте в какой-то невзрачной редакции. Его работы очень хвалили, хотя мы можем честно отметить, что он не написал ничего по-настоящему стоящего, ничего, что могло оставить его имя на страницах истории. Дело усугублялось и тем, что каждый в редакции косвенно знал Сергея, ведь в своих рассказах Алёша постоянно (и в этом было что-то маниакальное) создавал частями его «идеальный образ», от чего каждый его рассказ походил на предыдущий. К его чести, стоит отметить, что у него бывало брали интервью, приглашали на различные теле и радиопередачи (часто не как писателя, а как эксперта, хотя в своей профессии он ничего не смыслил), в общем, Алёша был сравнительно значимой фигурой. Со своим начальником Алёша, как и в прочем, весь отдел состоял в приятных деловых отношениях. Начальник был человеком не конфликтным и вежливым, даже после двадцати с лишним лет работы в редакции, он обращался у Алёше на «вы».
Алёша постучал в дверь:
- Войдите! О, это вы, Алексей Дмитриевич.
- Здравствуйте, Алексей Фёдорович.
- С какими вестями? Не уж-то написали что-то ещё сверх нормы? Могу ли я вам помочь?
- Да, можете, мне нужно взять отгул на несколько недель, а может и месяц. Обещаю, что когда я вернусь, то обязательно принесу нечто особенное.
- Вау, - смакуя каждую букву, этого короткого слова, протянул Алексей Фёдорович, - Вообще, задачка не из простых, наша газета будет без вас простаивать, хотя… заполнить пробелы вполне возможно, но не могли бы вы назвать причину, столь срочного, и неожиданного ухода?
- Сергей… мой б… мой брат, - внезапно кровь ударила Алёше в голову, и он застыл на месте, без возможности двигаться, или произнести ещё хоть звук.
- Не говорите, я вижу, что вам нелегко. Как ваш непосредственный читатель, я могу полностью прочувствовать вашу боль, и как человек тоже. Так что, как ваш начальник, я даю вам бессрочный отпуск, возвращайтесь, как только сможете, мы не хотим терять такого прекрасного человека, как вы. Но пожалуйста, заклинаю вас всеми Богами, не теряйте самообладания. И, с вашего позволения, я дам вам ещё один совет – не уходите в меланхолию с головой. Постарайтесь найти утешение и, желательно, не на дне бутылки. Идите!
- Спа-сибо, - задыхаясь, промямлил Алёша
Выйдя из кабинета Александра Фёдоровича, Алёша почувствовал ужасную боль, такую, которую не в силах вылечить никакие врачи. Боль, которая отдаётся в висках, в коленях и конечно же, в груди.
  Кабинет Александра Фёдоровича располагался на пятом этаже, а офисы на четвёртом, Алёша, сам того не заметив, подумал о курилке, рядом с офисами. Раньше его рабочее место находилось прямо рядом с входом в эту самую курилку, он попросил переместить его, потому что с самого детства его тошнило от запаха сигарет, и его просьбу исполнили в тот же день. Однако сейчас он уже стоял в ней, и курил, одолженную сигарету. Все обитатели этого помещения, смотрели на Алёшу с выпученными глазами, и понимали, что в его жизни произошло что-то ужасное. Алёша в последний раз курил в семнадцать лет, но понимая множество возможных ужасных последствий, бросил, не прокурив полного года. Вообще, у него была астма, но приступов не было уже много лет, и никто уже не вспоминал те времена, когда он всегда носил ингалятор в кармане, и шарахался от курящих прохожих. Пока он курил и смотрел вдаль, пролетая с каждой затяжкой один микрорайон, он не мог отделаться от мысли, что внезапно возненавидел Александра Фёдоровича. «Да кто он такой, чтобы давать мне советы? Я ему не сын и не брат, чтобы он поучал меня! Я справлюсь со всем сам и сам решу, как мне переживать потерю». Ну и всё в таком духе.
  К обеду он уже был дома. Он успел заказать гроб, и позвонить знакомому священнику, и ещё парочке нужных в такой ситуации друзей. А когда к вечеру пришли домашние, жена сразу же набросилась на него с поцелуями и расспросами:
- Алёша, о, Алёша, в этот раз две недели! Спишь в больнице на жутком стуле, утром на работу, потом опять к брату. Ужас! Ну, как он, - на секунду она замолчала, видимо в ожидании ответа, но не дождавшись от него даже знака, и посмотрев в его пустые глаза, сразу поменялась в лице, - Боже милостивый… дети, срочно обнимите отца. О, как же так? Как же так?
  Ирина не выделялась особой красотой, да и вообще Алёша был уверен, что никогда её не любил. Ему не нужна была женская любовь, ему нужен был человек, который будет ему готовить, слушать его истории, и просто жить с ним в одной квартире, пока он не умрёт. Он понял это почти сразу, после первых неудачных школьных отношений. Говоря простым языком, ему не нужна была женщина, ему была нужна жена. Просто обстоятельства сложились так, что, когда она увидела его (а это было в кофейне рядом с университетом, в которую он заходил каждый день после учёбы), она сразу же влюбилась в него. Алёша просто принял её любовь, и решил "подарить ей счастье". Хотя назвать жизнь с таким человеком как Алёша счастьем, даже в ироничном контексте, будет слишком громко. Такое отношение к «любви», как в прочем и всё в его жизни, он перенял у брата. У Ирины выпирали два передних зуба, совсем не было груди, хотя её рост был выше среднего (в то же время, очевидно, что такие особенности своей жены, Алёша никогда не замечал). Но главным минусом Ирины не только как супруги, но и как человека, был, всегда раздражающий Алёшу, стеснительный и не уверенный в себе характер. Она была тем человеком, который не может сказать, чего он хочет. Фразы «ну, а чего хочешь ты?», «давай ты выберешь место», «предложи свой вариант», отпечатались у него в голове намертво. Проблема заключалась в том, что он сам не любил и не умел выбирать. Всю жизнь он хотел быть тем, кого тянут, а не наоборот. Это прекрасно прослеживалось в его отношениях с друзьями. Он мог не писать им месяцами, но он постоянно думал о них, они не были нужны ему совершенно, но в тоже время только с ними он мог вздохнуть всей грудью, и только они назначали место для встречи, сам он никогда не проявлял инициативы. Может, потому что не хотел, а может, потому что не желал мешать их счастью.
  Маша обняла отца, который, не снимая сапог и куртки, плюхнулся в кресло в гостиной, и смотрел куда-то в пустоту, а Серёжа положил ему руку на плечо. Внезапно Алёша вышел из своего транса:
- Сын, ты ведь понимаешь, что назван в честь моего брата, самого умного человека на планете? – сказал он чётко отчеканивая каждое слово, и сделав особо грубый акцент на первом.
- Да, ты не раз мне это говорил, отец, - сказал Серёжа закинув вторую руку за голову.
- Ты помнишь, как я водил тебя к нему на компьютерные уроки?
- Да, конечно.
- И помнишь, как он, будучи сложным в общении человеком, объяснял тебе всё, вплоть до мелочей? Мало того – делал он это бескорыстно и бесплатно.
- Помню.
- А помнишь ли ты… Его улыбку?
- Я помню её.
- Теперь ТЫ в полной мере носитель его знаний, и поскольку он умер, теперь ты второй самый умный человек на планете, и мне даже кажется… - тут Алёша запнулся. Немного погодя он усмехнулся, и на его лице появилась какая-то страшная ухмылка.
- Всё образуется, папочка - внезапно подала свой голос Маша, которая на протяжении всего этого маразматичного диалога обнимала отца.
  Ни Серёжа, ни Маша не были похожи на Алёшу, или на Иру. Дело в том, что оба они были приёмными. Алёша усыновил их в возрасте семи и соответственно трёх лет. Такое решение было принято из-за того, что в роду Ирины все болели, и, в конечном итоге, умирали от рака. Она не хотела такой участи для своих детей, но очень хотела "стать матерью", поэтому Алёша сделал свой выбор.
- Отец, - сказал Серёжа спокойным голосом, - Я до сих пор помню, тот день, когда ты забрал нас из детского приюта. Ты пришёл и попросил построить всех мальчиков в ряд. Ты поочерёдно смотрел каждому в глаза, потом подошёл ко мне, и сказал, что теперь я твой сын…
- А ты, смотря мне в глаза, отказался, - сказав это, Алёша по-доброму засмеялся.
- Я сказал, что никуда не пойду без своей сестры. Ты же ответил, что уже и так знаешь это, потому что прочитал в моих глазах желание, даже пожертвовав новым домом, защищать близкого мне человека.
- И даже тогда твой взгляд не изменился, и не наполнился ложной надеждой. Да! Я отчётливо помню тот день. Ни один момент своей жизни, я не запомнил так отчётливо, как те секунды. Именно тогда я понял, что хочу, чтобы именно ты стал моим сыном, и своё решение я бы уже не изменил и изменить не хотел бы. Ты вырос достойным приемником, но что куда важнее – ты вырос моим сыном.
- С тех пор ты начал обучать меня «верной», - это слово он сказал с особым чувством, - манере поведения. Ты ковал мою душу. Давал каждый раз всё новые советы: как оставаться вечно молодым, как сохранить дружбу, как должен одеваться и говорить настоящий мужчина, как отличать своё и чужое мнение, как учится на чужих ошибках, как не признавать никаких авторитетов, как всегда выкладываться на сто процентов, как отличить цель от мечты. Всё это – не полный список того, что ты давал мне, для моего душевного развития. Скажи, а ты помнишь наши настоящие имена?
- Не-а, но я помню, что ты долгое время обращался ко мне на «вы», мало того, по имени отчеству, сколько бы раз я не говорил тебе, что теперь мы семья.
- Хорошо, тогда давай оставим прошлое в прошлом. Главное, что меня сейчас интересует – что мы будем делать дальше. Сергей Дмитриевич умер, а с ним умирает и мир, который ты построил. Ты пытался сделать из меня улучшенную версию твоего брата, добавив к его знаниям и свои, чтобы сделать из меня «слияние двух самых умных людей на планете».
- Ну, всё правильно. А к чему ты клонишь?
- Мне кажется, что у тебя это получилось. Я учуял от тебя сигаретный запах, а ты категорически против курения, и в жизни бы не взял ни одной сигареты в рот. Это значил, что твои, как ты говорил, «титановые принципы», пошатнулись.
- За что мне настолько умный сын?! – издевательски заметил Алёша.
- Не надо отшучиваться, все в этой комнате волнуются за тебя! – почти скаля зубы, заявил Серёжа.
- Ладно, раз ты сам задал направление нашего разговора, я буду говорить с тобой не просто как с равным, а как с человеком, в руках которого находится будущее. Сынок, дело в том, что из меня не получилось титана мысли, и я не смог ни заглушить боль в сердце брата, ни даже верно понять его уроки, и понял я это буквально сегодня. А проблема в том, что я сам не умею того, чему тебя учил. Возможно, где-то в глубине души я понимал каким человеком я хочу быть, и тебе просто повезло, что я рассказал тебе об этом. Я всегда был номером два, и останусь таковым навсегда. Я просто хотел, чтобы мой сын был таким же умным как он, таким же честным, бескорыстным, а главное – добрым. И у меня это получилось. Но кроме того, ты смог одновременно с этим, избрать и другой путь. Ты стал человеком с большой буквы. У тебя хорошая работа, ты очень разносторонний человек ты приятен в общении… в общем, ты сделал себя сам. Эээх, - сладостно промычал Алёша, - Ты моя гордость, ты стал совсем как он, но одновременно с этим… ты не он, ты совсем другой человек. И конечно же, у тебя нет самого главного, у тебя нет и уже не будет его улыбки. А ведь я так надеялся, что ты сможешь её скопировать, как скопировал его слова-паразиты, тягу к знаниям и манеры.   
- Что ты запланировал, - внезапно спросила Ирина, голос которой заметно трясся.
- Похороны завтра, часов в двенадцать, до того проведём отпевание, придёт Генаров.
  Николай Генаров был давним знакомым Алёши, с которым он познакомился через своего лучшего друга. Они вместе учились в медицинском, но нежелание познавать профессию шесть лет в институте, сподвигло Колю бросить учёбу. Уже тогда он являлся служителем англиканской церкви, у него был сан, хоть он и был самым простым монахом. Через несколько лет его назначили на должность священника, в которой он состоит и по сей день. Дети хорошо его знали, он часто приходил к Алёше, выпить, поговорить, и сыграть несколько песен на гитаре. Вообще он умел играть практически на всех возможных видах инструментов, а Маша даже считала его привлекательным, хотя он был ровесником Алёши. Разумеется, Алёша не имел никакого отношения к англиканству, но он посчитал, что пусть уж лучше хороший друг сделает доброе дело и получит монету, нежели этим вопросом будет заниматься какой-то незнакомый человек. К тому же, учитывая то, что в наше время отпевание большая редкость, то в вопросах, связанных с Богом, лучше говорить с доверенными людьми.
  После этого долгого разговора, концовка которого пролила свет на дальнейшие события, сели ужинать. Ирина была невероятна рада присутствию мужа. Для Алёши ужин прошёл невероятно напряжённо - все старались выцепить его взгляд, и понять о чём он сейчас думает. К счастью, для самого себя, Алёша владел способностью накрывать своё «зеркало души» большим полотенцем, ловя взгляды родных, он широко улыбался, как и делал всегда, так что прочитать его мысли было невозможно. Эта способность не раз спасала его. В этот момент он вспомнил, что жена так и не раскрыла главный его обман. Он вспомнил, как стоя под венцом, и глядя её прямо в глаза, с точно такой же улыбкой, как и сейчас, он сказал ей: «Дорогая, я тебя люблю». Только он задумался о том, как много она сделала для него, сколько тёплых слов она говорила, и как глубоко уже проросли корни привязанности, как внезапно она прервала поток его мыслей:
- Надо завесить зеркала.
- Я в этот бред не верю, - фыркнул Алёша.
- Но при этом, в открытую, заявляешь о существовании призраков, - игриво подметила она.
- Во-первых, это разные вещи, а во-вторых хочу напомнить тебе, что он не жил в этом доме.
- Ах, и правда, я столько раз готовила ужин на пятерых, что мне уже начало казаться, что он живёт здесь с нами. Кстати, что будешь делать с его квартирой, я вспомнила, что он успел написать завещание, в котором оставил всё тебе.
- Потом разберёмся.
- Но как же…
- Потом! – прикрикнул он.
- Ладно, ладно, зачем так горячиться? – сказала она, шмыгнув носом.
- Прости, я не в настроении. У меня нет сил говорить об этом.
Далее, до конца ужина сидели в молчании.
  Все разошлись по своим комнатам. Ближе к одиннадцати Ирина начала приставать к Алёше.
- Отстань, - резко сказал он.
- Я же хочу поднять тебе настроение! – сказала она обиженным тоном.
- Неужели ты не понимаешь…
- Нет. Я хочу узнать, о чём ты думаешь.
- Я могу тебе сказать – о смерти.
- Смерти Сергея?
- Да…
- Мне не нравится твой тон.
- Ну как же ты не понимаешь? Только что умер мой брат. Моя последняя кровь в этом проклятом мире. Мне плохо, я хочу одного – рыдать. Мне больно. Я как будто распадаюсь на тысячи маленьких бесцветных осколков.
- Но почему ты говоришь про одну кровь, любимый? Ведь вы не настоящие братья.
- Да как ты можешь такое говорить, - взревел Алёша, - ОН МОЙ БРАТ! Я – его кровь, пот и слёзы. Я плевать хотел, что у нас разные отцы, да мне было бы плевать даже если и матери у нас были разные, и даже если бы он подобрал меня на улице. Он был моим братом. Он был… а теперь его нет. Нету больше на свете такого человека как Сергей. – Алёша умолк на несколько секунд, и тут же из его глаз хлынули слёзы, - а ты хочешь заглушить мою боль сексом, так ещё говоришь, что мы оказывается не братья. Что мы оказывается чужие люди. Что я не его кровь. Ир, я хочу побыть один. Не подходи ко мне пока что.
  Алёша встал с кровати, и двинулся в сторону двери. На часах было ровно двенадцать, когда Алёша вышел из комнаты. Как и подметил сам Алёша, Серёжа перенял у Сергея всё, что только возможно, начиная с походки, и заканчивая привычками, чему Алёша был несказанно рад. Например, когда Серёжа впервые в жизни при нём прохрустел костяшками пальцев на руке, он настолько обрадовался, что катал его на руках больше получаса.
  Одной из таких привычек было то, что Серёжа до четырёх утра сидел за компьютером и «работал», а потом спал до часу. Но в данной ситуации это было даже хорошо, Алёша постучал в дверь, это было одним из его хороших качеств – он всегда уважал личные границы человека, и подождав две секунды, вошёл в комнату, пройдя мимо рабочего места сына, он на секунду взглянул на экран, Серёжа сидел в наушниках, поэтому не было слышно о чём говорил человек на экране. Алёше показалось, что это был мэр, он был очень далёк от политики, и считал её занятием для особого типа людей, а разговоры о ней бессмысленной тратой времени и нервов. Поэтому дома, в своём присутствии запрещал разговоры на эту тему, и по этой же причине он не смыслил ровным счётом ничего в политике, даже не знал, как выглядит мэр города, в котором прожил всю свою жизнь.
  Алёша зашёл на единственный балкон в доме, достал из кармана пачку, купленную по пути с работы, и закурил сигарету. Он сел на стоявшее на балконе старое Серёжино кресло, которое он уже год, как обещал вынести. Держа сигарету в руке, Алёша вдруг подумал, о том, что мог хотя бы раз намекнуть брату, на то, что курение медленно убивает его. У него внезапно закружилась голова, он тут же выбросил сигарету из окна, и решил просто чуть-чуть посидеть на воздухе. Когда он вышел с балкона, он поймал на себе пронзительный взгляд Серёжи. Этот взгляд не был похож на взгляд его брата, в котором он постоянно тонул, он был сравним скорее с пистолетным выстрелом, направленный прямиком в душу.
  На следующее утро они уже находились на своей новой квартире. На столе, в голой гостиной лежал Сергей. Коля уже приехал, и готовился к проведению обряда. Вообще никому кроме Алёши, на самом деле, не нужно было это отпевание, ведь сам покойник был неверующим, но Алёша железно решил провести его, и никто не возражал. Когда отпевание закончилось, и Николай закрыл свою книгу, он, посмотрев Алёше прямо в глаза, многозначительно кивнул, и молча направился к выходу. Алёша попытался догнать Колю, и положить ему в руки несколько оранжевых бумажек, но тот машинально всучил ему деньги обратно, как будто готовился к этому жесту дольше, чем к самому отпеванию, и сказал, что в другой раз он просто возьмёт их пивом.
  Сергея положили в гроб. Алёша только Серёже разрешил взять его с другой стороны и наотрез отказался воспользоваться лифтом, так что они спускались с третьего этажа, по лестнице. На улице их уже ждала специальная машина, готовая ехать на место захоронения.
  У Филиповых было своё место на кладбище. Там лежал прах отца Алёши, а также его бабушки, дедушки и их родителей, на маму места не хватило, так что она предпочла место под Саратовом, где лежали её родители и бабушка. Сам Алёша считал, что сжигать человека, это язычество, и ни за что не дал бы сжечь Сергея.
  Рядом с машиной стоял ещё один друг Алёши – Леонид, работник ФСБ, сопровождающий сегодня машину с гробом. Пройдя мимо Леонида, Алёша и Серёжа аккуратно положили гроб в машину. Только после погрузки гроба, Алёша подошёл к другу:
- Привет, Лёнич, спасибо, что смог приехать сегодня, я понимаю, что поступаю не очень гуманно, но стоять в пробках, с телом моего брата в машине я просто не в силах.
- Нет проблем, братан, ты же знаешь, я всегда готов тебе помочь, особенно в таком деле. Он… Ты же знаешь, что я думаю. Серёга был невероятным человеком!
- Да… и правда был.
  Они обнялись. Вся семья села в одну из служебных машин Леонида, и они, включив сирену, повезли тело некогда самого умного человека на планете, на специально приготовленное для него, место упокоения. Алёша подобрал для брата наилучшее, как ему казалось, место. Эта была тихая деревушка, в которой оба брата, но в разное время проводили детство. На заднем дворе дома номер двадцать, рос огромных размеров орешник, закрывающий небосвод своими ветвями. Под ним уже была вырыта могила, и рядом с ней стоял высокий, полноватый человек, в траурной одежде, из которой выделялся, чёрного цвета плащ, достающий практически до земли, и полностью закрывающий бока и спину мужчины. Этим человеком был Георгий – лучший друг Алёши, и, не считая Леонида, единственный человек, которому Алёша доверял даже больше, чем самому себе.
  Из машины гроб вынесли всё также Алёша и Серёжа. Гроб опустили. В этот момент все посмотрели на Алёшу. Несколько минут длилось молчание, и тут Гоша своим низким и спокойным баритоном сказал:
- Ты хочешь сказать ему что-нибудь напоследок?
- Нет, - спокойно ответил Алёша, - я уже сказал ему всё, что хотел. У меня нет для него никакого напутствия или пожелания, и мне нечего подарить ему в дорогу, разве что… Он сжал в руках свой кулон.
  Людям, которые никогда не сталкивались с подобным, сложно в такое поверить, но иногда и у предметов может появится душа, а точнее – её частички. У Сергея было хобби, он коллекционировал брелоки. Собирал он их по какому-то только ему известному принципу – то он покупал по одному брелоку из каждой страны, в которой побывал, то мог покупать их в каждом городе, то брал самые уникальные в своём роде, то наоборот, пропускал те, которые Алёше казались самыми интересными. Если вдаваться в историю, то изначальна эта коллекция принадлежала их дедушке по маминой линии (но я вообще ничего не могу о нём рассказать, потому что он умер, когда Алёше было всего шесть). В наследство Сергею досталась его коллекция, и он решил её продолжать. Так вот, в этой коллекции было несколько интересных экземпляров, которые запали в душу ребёнка – первый из них, красиво и точно воссозданный скелет человека, а второй, – небольшой череп с крыльями. У этого черепа также была одна особенность – его можно было крутить то вверх, то вниз, от чего маленькие серые шарики, служившие ему глазами, со свистом катались туда-сюда. Сергей не разрешал Алёше играть с его брелоками, но он так долго и упорно просил, что в один момент Сергей сдался и отдал ему этот череп. В тот же день Алёша взял из маминой тумбочки цепочку и нацепил на неё этот брелок. Тогда ему было ровно семь лет. За все эти годы он его практически не снимал, этот брелок буквально стал продолжением его тела. Если его фотографировали, он хотел, чтобы брелок попал в кадр, если он куда-то выходил, то обязательно клал его поверх одежды. Он несколько раз ломался, из него выпадали глаза, гнулось крыло, один раз он даже разлетелся на пополам (представьте себе, он пол часа искал по полу эти шарики, хотя их можно купить в магазине). Но Алёша восстанавливал его из пепла, склеивал, перекрашивал, снимал ржавчину и даже полировал. Один раз у черепа сломалось кольцо, за которое Алёша подвешивал его на цепочке, он понял, что такое в домашних условиях не чинится, и понёс его к знакомому ювелиру. Лицо этого человека надо было видеть, он буквально умолял Алёшу: «Слушай, ну давай я тебе сделаю точно такой же, но из серебра, ну какой тебе резон ремонтировать эту рухлядь! Я тебе всего за пятак сделаю. Клянусь будет прям один в один». Но Алёша был непреклонен: «Нет и точка. Мне нужен только этот, мне не нужны подделки». Поняв, что блокаду не сломить, Никита сделал свою работу и через два дня уже вернул Алёше его артефакт.
  На самом деле, в этот момент Алёша просто разыгрывал сценку перед всеми собравшимися. Это уже давно был его кулон, а не брелок его старшего брата. Просто ему захотелось, чтобы они увидели его стенания, увидели, что он всё ещё в раздумьях, что его судьба не предопределена. Через несколько минут он выпустил кулон из руки и демонстративно отвернулся от могилы.
  Серёжа Леонид и Георгий начали засыпать её землёй. Все прощались с Сергеем молча, ведь смотря на Алёшу, они не смели ни всхлипом, ни вздохом нарушить его, как им казалось, самое тёплое, и самое чувственное прощание. После нескольких минут молчания, Алёша попросил всех кроме Леонида и Георгия пойти в дом, готовить еду, для поминок. Маша подошла к отцу, чмокнула его в щёку и сказала, что они быстро управятся в шесть рук, так что им лучше не задерживаться. Когда все кроме трёх заговорщиков ушли, Алёша, продолжая стоять спиной к могиле и друзьям, обратился к стоящему неподвижно Георгию:
- Спасибо тебе, братец, что ты в этот день приехал сюда. Надеюсь на экспресс билет из Америки ты не сильно потратился, и тебе удалось хоть чуть-чуть поспать.
- Я не мог не приехать, на похороны самого умного человека на планете. Тем более, что они проходят в один день с похоронами твоего брата.
- Да…
  Друзья переглянулись. Леонид сказал:
- И неужели нет совсем никакой надежды тебя переубедить?
  В этот момент Алёша ненадолго задумался. Его глазам предстала следующая картина, а если точнее, то целый фильм:
  Вот проходит много лет. Он приезжает на дачу только раз в год, потому что просто не может находится на одном участке и спокойно косить траву или собирать ягоды рядом с могилой своего брата. Это место его больше не привлекает, оно ассоциируется у него только со смертью. Сойдя с платформы, он сразу направляюсь к маленькому магазинчику, находящемуся в глубине, давно заросшего домами, леса. Продавщица в нём не менялась ещё со времён его детства. Создаётся такое ощущение, что она вместе с ним застряла в чьей-то больной фантазии, без желаний и целей для того, чтобы оправдывать своё существование.
  «Дайте как обычно пожалуйста», - говорит он. После этих слов продавщица медленно, своими уже дряхлыми руками, достаёт из-под прилавка пачку сигарет «Кент» с цифрой четыре и две бутылки пива «Kozel» тёмной раскраски. Алёша оплачивает покупки, и отправляется по изученной детством дороге, к дому своих предков.
  Проходя мимо домов его бывших друзей, которые раньше вызывали у него приятное чувство ностальгии, он больше не чувствует ничего. Вот он – его участок. Он сразу направляется к месту, рядом с которым чувствует спокойствие и единение с давно утраченной частью себя, оставленной здесь на съеденье червякам и вечности.
  Достав тряпку из сумки, он медленно и сердобольно начинает счищать пыль с могилы своего брата. При жизни он, как и Алёша, не очень любил цветы, поэтому рядом с его могилой вы их не найдёте. Это место, на котором он сейчас стоит, было связано с ними обоими. У этого орешника они росли, у него же и упокоятся. Алёша достаёт раскладной стул, и садится. Его ноги уже работают не так хорошо, как раньше. Наследственность от отца и бабушки – артроз глубоких вен, не даёт ему покоя. Поставив банку на надгробную плиту, он на несколько секунд забывается. Его сознание вылетело из черепной коробки, и отправилось в вечность, дабы сообщить брату, что он пришёл и Сергей может спускаться. Вернувшись в наш мир, он открывает пачку, достаёт оттуда сигарету, раскуривает её и втыкает в землю рядом с могилой. Потом открывает бутылку, выливает чуть-чуть на могилу, а затем он достаёт вторую сигарету и говорит:
- С днём рождения, родной!
- …
- Ты как всегда молчалив. Да… Хорошо, что мы до сих пор можем вот так вот собираться у тебя, несмотря на погоду и боли в суставах. – он широко улыбается, подбрасывает сигарету в воздух и ловит её зубами, - это твой день, так выпьем же за тебя! За твоё здравие и счастье. Думаю, за семьдесят лет ты уже выучил наизусть мой первый тост! Я выпиваю за твою улыбку, и хочу видеть её как можно чаще. Улыбайся, брат мой, радуй своей улыбкой своих близких!
- …
  Через, примерно, минут двадцать пиво начинает действовать:
- Знаешь ли, я собираюсь переехать к тебе.
- …
- Да-да, я знаю, что говорю тебе это каждый год, но всё же. Теперь мои намерения более серьёзны. Я почти закончил работу над своей последней книгой. Осталось максимум года два.
- …
- Я знаю, что тебе хорошо и без меня, и что как бы я ни напирал, жить с тобой в одной комнате не смогу. Однако, я не теряю надежды вернуть всё на круги своя. Вернуть моё детство с тобой. Прожить его ещё хоть раз. Может я и пьян, но я говорю от всего сердца, и надеюсь, ты мне веришь – я бы отдал за это что угодно.
- …
- Знаешь ли, я ведь посвятил жизнь литературе не только из-за того, что бабушка меня подначивала. Это всё ты, да, именно ты был моей первой натурой. Моя профессиональная деятельность началась с зарисовок на тебя.
- …
- Ну и что, что я говорю это при каждой нашей встрече! Я лишь хочу подчеркнуть факт того, как сильно ты повлиял на меня, и как сильно я благодарен тебе за это. За то, что я не просто рядовой читатель, но я творец! Работа всей моей жизни, мой магнум опус, который я сотни раз рвал на части, и переписывал с начала только из-за того, что мне не нравилось одно единственное слово, почти готов, и я клянусь ты будешь первым кто его услышит. Я расскажу его тебе напрямую - из уст в уста, не пропустив ни единого слова!
  Распив всё спиртное и выкурив всю пачку, Алёша ещё раз поздравляет брата с днём рождения, и уходит. Ему предстоит долгий путь домой, и ещё целый год разлуки с единственным братом. С самым дорогим для него человеком. Сергей не всегда рад видеть Алёшу, потому что постоянно занят даже там на небесах, но младший брат просто не может не приехать к нему в столь важный день. К тому же, он точно знает, что, как бы сильно Сергей не искривлял свою физиономию при виде брата, он очень рад его визиту, и каждый год с нетерпением ждёт его возвращения.
Сейчас.
- Нет, - отчётливо сказал он.
- Тогда держи, - с этими словами Георгий передал Алёше револьвер, который он достал из-под полы своего плаща.
Алёша повернул голову к Леониду:
- Помнишь, как в детстве лучший друг Сергея, Игорь постоянно говорил мне: «Алёша, подай патроны», ни за что бы не подумал, что буду использовать это выражение в прямом смысле слов, но всё же, Лёня, подай мне патроны.
Леонид достал из своей поясной сумки один патрон и передал его Алёше.
- Ну, никто не хочет мне ничего сказать? – как бы насмехаясь, нагло спросил Алёша.
Оба лучший друга молчали не дольше пяти секунд, казавшихся для Алёши вечностью, и Георгий спросил:
- Скажи, каково это было, хоть и не на долго, но стать самым умным человеком на планете?
Алёша медленно повернулся лицом к друзьям и приставил револьвер к виску.
- А мне то откуда знать? – он очень радостно по-детски рассмеялся. - Я самый настоящий дурак. Я сам загубил себе жизнь, только я один виноват во всех своих проблемах и в том, что я сейчас возьму грех на душу. Я сам создал этот образ рыцаря в сияющих белых доспехах и не смог вовремя от него избавиться. Это я загубил жизнь Ирине Игоревне и своим детям. Я и только я. За свою жизнь я прочитал много книг и есть одна цитата, смысл которой я понял только держа его ещё тёплую руку в своей мёртвой руке: «Добавь непутёвому человеку после одной его жизни вторую, всё равно он не научится жить». Сейчас я стою на мосту из треснутого стекла над пропастью бытия. У меня нет сил жить дальше, потому что без брата угас мой единственный маяк с надписью «Надежда». Мне не хватит сил и рассудка дожить в этом мире до момента, когда я умру своей смертью, чтобы встретится с ним на небесах. А если я сейчас застрелюсь, то меня не пустят в рай… к нему, и тогда какой смысл в смерти, если она не освободит меня от оков. Получается, что всё бессмысленно.
  Кроме того, я загубил жизнь маленького мальчика и его сестры, которой я не уделял совершенно никакого внимания. Её, как и моей жены, для меня не существовало. Может быть, если бы не я, детей забрали бы в нормальную семью. Даже учитывая то, Серёже было уже семь, всё равно бывало, что забирали и взрослых детей. Как вообще можно додуматься до того, чтобы попробовать вырастить не человека, а замену на пост старшего брата?! Я на полном серьёзе надеялся, что мой сын, станет таким же, как брат, и сможет заглушить боль после его потери. Ну это же маразм, а я самый настоящий маразматик. Слава Господу, что он сжалился над этим бедным ребёнком, и Серёжа, благодаря своей находчивости, смог взять у Сергея его лучшие качества, но не превратиться в меня. Уходя с этой земли, я оставляю после себя только своё жалкое тело и разбитые судьбы. По христианскому вероисповеданию, душа покидает тело на третий день после смерти физической оболочки. Сейчас душа последует вслед за своим телом. Если честно, за все эти годы, я так и не понял, был ли я отдельной личностью, или же я был только имитацией человека. Тенью собственного брата, осколком его души, который все ласково называли «Алёша».
  Напоследок я хочу сказать вам спасибо. Спасибо от всего сердца, спасибо, что вы сейчас молчите, спасибо что выслушали мою последнюю исповедь и не пытались меня отговаривать или просить сходить к врачу. Вы настоящие друзья и, наверное, в другой жизни, где я не был бы сумасшедшим, и не придавал сакрального смысла слову «брат», я бы назвал вас своими братьями, ибо иногда духовное родство куда ближе кровного. Прощайте.

  Прогремел выстрел, и тело Филипова Егора Дмитриевича упало в яму, заранее подготовленную и скрытую в листве и песке. Она находилась слева от могилы Сергея. Леонид и Георгий молча засыпали тело их лучшего друга, после чего направились к дому, где их ждало семейство, потерявшее за несколько дней двух самых умных людей на планете. Ирина тихо, еле сдерживая слёзы спросила:
- Почему вы не остановили его?
Гоша, в совершенно привычном для себя тоне, как будто ничего и не случилось, спокойно ответил: «Он сам сделал свой выбор. Егор был на голову больным человеком и нашим другом. Мы либо могли дать ему умереть спокойно, либо скрутить его и отвезти в ближайший дурдом. Но не нам, ни врачам не удалось бы его вылечить. Науке ещё неизвестна такая болезнь как «синдром младшего брата». И я не думаю, что вам было бы приятно смотреть на то, как человек буквально разлагается изнутри у вас на глазах. Если честно, мне кажется, что он, может быть впервые в жизни, сделал что-то правильно и подумал о ком-то кроме брата».
Лёня молчаливый протяжным кивком заявил, что здесь он полностью согласен со своим другом и подписывается под каждым его словом. 
  Внезапно Сергей громким, и отчётливым голосом произнёс речь, которая поставила точку в этой маленькой истории и наконец-то завершила рассказ о самом умном человеке на планете:
- Мой отец, как бы его не звали, Егором или Алёшей был настолько одержим собственным братом, что считал его фактически Богом! И понятное дело, что с уходом Бога из этого мира, люди не смогут продолжать своё существование. Отцовское мировосприятие было построено вокруг Сергея, он пытался подрожать ему, и не видел никого, кто мог бы быть хоть в чём-то лучше, чем он. Построив культ вокруг этого «самого умного человека на планете», он и впрямь считал себя приемником этого престола, он… ОН…
- Он любил его, - сказал, с какой-то особенной добротой в голосе Георгий, - любил как брата и как икону. И неужели ты не заметил, что пусть и вправду, всё это выглядит достаточно… жутко, но Алёша воспитал отличного приемника на этот, пусть и вымышленный пост. Алёша оберегал Серёжу как идола, как свой ничего не значащий кулон, он всюду бегал за ним хвостиком, постоянно просил совета, спрашивал как бы он поступил на его месте, и свято верил в то, что брат однажды заметит его старания, и скажет «ты тот самый брат, о котором я всегда мечтал», хотя, конечно, Серёга не был на такое способен, потому что он был, как говорится, не от мира сего. И именно поэтому он точно так же оберегал и тебя. В тоже время Егор пытался наставить тебя на путь, на котором не было бы тех же подводных камней, на которые он сам натыкался раз за разом. Ты вырос даже умнее Сергея, а его, хоть и весьма специфичный гений, не признал наверно только ленивый, но что самое важное – ты вырос человеком. Этого не получилось ни у Сергея, ни у твоего отца.
  В комнате повисло молчание. Внезапно начали раздаваться всхлипывания, а затем и вовсе рыдания, это плакал Сергей, плакал о своём отце, о своём дяде, о наступающих трудных временах для их семьи, и главное, о передавшемся ему тяжёлом выдуманном грузе, должности самого умного человека на планете.

  Два брата растворились в дыме, один в сигаретном, а второй в том, что остаётся после выстрела из револьвера. Я услышал эту историю из первых уст, мне рассказал её Георгий, когда мы с ним сидели в баре. Он окрестил свой рассказ «Легендой о самом умном человеке на свете». Я попросил у него разрешения оформить эту историю и опубликовать её, на что, как вы можете догадаться, получил одобрение. Но я назвал её в честь лишь одного мгновения, мгновения, когда Алёша, хоть и ненадолго, но стал самым умным человеком на планете, а Егор смог обрести покой и сбежать из мира, в котором ему было тесно. А когда я через несколько лет ещё раз зашёл в редакцию, где впервые был опубликован мой рассказ, но уже с новым трудом на руках, на столике у ресепшена меня ожидала маленькая статуэтка из разноцветного картона. Она изображала как младший брат аккуратно приобнял старшего и тычет пальцем куда-то в небо, их глаза смотрят в одну точку, и оба они улыбаются, смотря в вечность, которую они получили, и которая принадлежит только им двоим.