часть текста Мой друг - художник и поэт

   № ...
Цифра после знака "№" была написана химическим карандашом, поэтому её размыло осадками и прочей влагой до неузнаваемости. А буквы, – что ещё можно было понять слагали фразу: « Пейза... подле Царскосельского...». На обратной стороне фотокарточки увядало желтизной мутное изображение рощи, паровоза и двух солдат, должно быть, вселенной, нацеливших взгляды прямо в вечность, смягчая серьёз момента запятыми улыбок. Кто стоял на снимке перед камерой разобрать было невозможно. Но смутное подозрение возвращало меня в те далёкие дни.
   Сергея я встретил в читальне полевого лазарета возле села Константиново в одна тысяча девятьсот шестнадцатом году. Всколыхнул он мою душу осенним ветром, пропитанным мокрой грустью и тихой красой полей да лесов. И Русь такая близкая и печальная дрожала покосившимися избами на этом ветру и рада была даже щепотке солнца, брошенной из-за туч.
   Не смог я сдержать взволнованного порыва да и написал в ответ ему строки сочувствия и благодарности:
В высь потянулось солнышка семя.
Свет осенил сумрак осенний.
Утренний лик, опёршись о сени,
Взглядом умыл Серёжа Есенин.

Ночь-лучина туманом тает –
В ноги брошенным полушалком.
Лето, птицами улетая,
Над лесами курлычет жалко.
Разбежаться б и там же кануть,
Полоснув крылом паутину,
Да головушка донным камнем
Придавила мыслишек тину...

Догорают в лесах берёзы.
Всё короче и дни, и косы.
Скоро станут виски белёсы
И остынут на щёках росы.

Расстались мы спешно, не попрощавшись. Поэтому стих этот мне пришлось посылать ему сквозь девятьсот шестнадцатый, сквозь революцию и «гражданку», так и не узнав: дошёл ли? Только спустя десятки лет в какой-то книге посвящённой Первой Мировой я наткнулся на фотографию где, вроде как, мы с Сергеем возле Царскосельского военно-медицинского поезда среди позолоты октябрьских куполов берёз...