Каверна. Часть первая. Глава 17

17
 
Когда выдался погожий день, мы собрались в сад на пикник.
Был конец июня и сад был другой, нежели в апреле. Яблоки завязались, трава разрослась до пояса.

Мы шли по тропе вглубь и срывали яблоки. На вкус они, несмотря на разные сорта, были одинаково кислые, некоторые лишь сильнее вязали. Сладость еще не родилась в них, косточки были белоснежные, а на зеленых боках только намечался румянец.       

Когда начали подниматься на холм, Ира стала капризничать.
- Ну… долго еще идти? Я устала!
- По-моему, ты сама напросилась.
Ира замолчала на минуту и шла, приминая высокую траву.
- Куда мы идем? – снова заныла она.
- Ищем уединенное место.
- Хватит уже! У меня ноги болят!
Она досаждала мне больше, чем назойливые мухи.
- Ася шла за мной, как собачка, и ни разу не пикнула, – уязвил я Иру.
- Не говори мне про Асю, фу!..

Короче говоря, на холм мы не поднялись, доспорились до середины подъема. Я нашел раскидистую яблоньку, залез под пригнувшиеся к земле ветви, примял траву и постелил покрывало. Ветви сверху, высокая трава с земли образовывали зеленый шатер, над которым в кроне деревьев пели птицы. На покрывало заползал одинокий муравей, останавливался в раздумьях и полз дальше.

Я позвал Иру, которая стояла недовольная снаружи природного шатра. Она неловко залезла внутрь и, оглядевшись, просияла.

Если в апреле на вершине холма это было господство простора, широты, то теперь это была гармония уединения, отрешения от мира. Даже при большом желании нас было не найти в этом саду. Все внешнее устранилось… были только мы в крошечном уголке зелени. 

Снаружи палило солнце, а внутри нашего шалаша была приятная прохлада. Мы наслаждались друг другом. Волновал и пьянил аромат её тела, волос, смешивающийся с запахом травы и яблони. Ира была довольна, по глазам читалось, она испытала что-то такое, что даже не представляла. Это было что-то новое, такое простое и в то же время неповторимое, удивительное. А главное, это было её самоутверждение, что никакая другая не сможет сказать, что была со мной там, где не была она. И это, по-моему, было для Иры важнее всего остального.

Как-то мы гуляли по территории больничного городка. Халаты медперсонала мелькали, как белоснежный хлопок среди бурьяна.

- Я сейчас, подожди, - проговорила Ира и зашла в аптеку.

Она вышла с пакетиком в руках.

- Что это у тебя?
- Тест на беременность, - ответила она задумчиво.

Мы пошли дальше. Купили мороженое.

Вечером Ира опять потащила меня на прогулку. Как только мы остались наедине, она сказала, что беременна.

Я не знал, что сказать.

- Ты не представляешь, что я сегодня испытала! – говорила она радостно. - Когда первый тест показал, я не поверила. Но, когда второй подтвердился, я чуть не упала! Ты не понимаешь, что это для меня значит!

Я припомнил, что неделю назад к Ире положили сопалатницу. Женщину средних лет, казачку, из города Прохладного. Ира расстроилась, что мы не сможем больше ночевать у неё.

Потом они поругались. И все бы ничего, обычная бабская перебранка, но эта казачка назвала Иру «бездетище». После этого Ира кинулась на неё с кулаками. На крик прибежали врачи и медсестры. Дерущихся разняли. Казачку перевели на третий этаж, в хирургию. Иру хотели выписать, но оставили на усмотрение начмеда. Кстати, я узнал эту историю от Иры, когда она шла к Залиму Кантимировичу на «ковер». Залим посочувствовал оскорбленной, предложил написать объяснительную, на этом дело и замялось.

С мужем Ира разводилась тоже по причине невозможности забеременеть. Муж винил её, говорил: «Тебе нет смысла жить, вешайся». Гинекологи вторили мужу, мол, одной трубы нет, ясное дело.

Да, ясное дело. Для неё это было, можно сказать, второе рождение: «Дело, оказывается, не в ней! Она беременна! Она может иметь детей!»

- Ты знаешь, - говорила Ира, - я позвонила маме и все рассказала. Она чуть трубку не выронила. Потом сказала: «Кто это такой герой?! Посмотреть бы на него!» У меня будет лялечка! – радовалась Ира. - Четырнадцать лет я не могла забеременеть от мужа. Теперь я знаю, что дело не во мне, дело в нем. Вот урод!
- Бывает так, - сказал я, - половая несовместимость. Супруги живут долго, а детей нет.
- Он-то винил меня. Я во всем была виновата.
- Да, кстати, - пришло мне в голову, - а как беременность совмещается с противотуберкулезным лечением? Ведь химиотерапия...
- Я же не знала, что… - Ира насторожилась. – Поэтому и не предохранялась. Завтра поговорю с Федоровной.

На следующий день Лидия Федоровна, покачав головой, направила Иру на прием к гинекологу.

Мои опасения подтвердились. Врач сказал, что беременность несовместима с противотуберкулезным лечением. И так как срок еще маленький, нужно убирать плод. И еще, что если она забеременела, значит, забеременеет еще. А пока нужно поправить здоровье.

- И что теперь делать? – спросил я.
- Ничего, - ответила Ира. - Поеду домой, в Терек. Там сделаю аборт. У меня мать работала в гинекологии.

Я не знал, как реагировать и вел себя сдержано. С одной стороны, для меня это был первый опыт: беременность, аборт и все такое. С другой - было что-то, что тешило самолюбие, поднимало меня в моих же глазах. Женщина потеряла надежду, отчаялась, а тут появился Тенгиз и вернул надежду, смысл жизни. И сделал это простым пониманием и любовью.

В пятницу вечером я поехал домой на выходные. Как всегда Ира провожала меня до остановки. Каждые выходные были для неё расставанием на вечность.

На следующий день позвонила Ира.
- Что ты делаешь?
- Дома сижу.
- Приезжай, я скучаю, - печально попросила она.
- Зачем?
- Просто.               
- Что просто? Я только вчера уехал.
- Ну и что. Приезжай.
- Ладно, сейчас приеду.
- Честно приедешь?

Делать было нечего, я поехал в «Дубки». Нашел Иру заплаканную у Залины в палате. Залина пыталась успокаивать её сладостями, как капризного ребенка. Я посидел с ними и когда стал собираться, пошел ливень.

Мы вышли на балкон. Ливень висел, как прозрачная ширма, за которой купалась природа. Брызги, отскакивая от перил, мочили нас. Ира прижалась ко мне.

- Я хочу, чтобы дождь не переставал.
- Почему?
- Тогда ты от меня не уедешь.
- Почему ты такая эгоистка? Мама одна тоже скучает, она одиннадцать лет меня ждала. И теперь я только на выходные у неё, а всю неделю с тобой.

Ливень сначала стих, потом перестал. Ира пошла провожать меня. Мы шли по аллейке, пытаясь не промочить ноги.

В большой луже купались воробьи, резвясь, они ныряли в лужу и отряхивались, становясь пушистыми.

Небо поделилось на две части. Свинцовую, медленно ползущих туч. И залитую солнцем, голубую. Повисла радуга, прошила оба лоскута, как цветная нить.

Мы сидели на лавочке крытой остановки и ждали троллейбус. По дороге вдоль бордюров текли ручьи, порой они сливались в реку. Транспорт, как речной флот, нагонял волну. Иной лихач пролетал мимо и забрызгивал всю остановку.
До нас брызги не долетали, и мы отвлечено ворковали.

- Во вторник поеду домой.
- Ты отпросилась?
- Я же говорила, нас с мужем развели уже и надо бумаги привести в порядок. Потом в банк зайти. И к гинекологу. Надеюсь, управлюсь. Отпрошусь у Федоровны, возьму таблетки и поеду. 

Я поцеловал Иру и сел в троллейбус.

Ира поехала домой, впервые с момента госпитализации. Она заметно поправилась, и врачи отпустили её. Я даже не успел соскучиться, как она вернулась. Сделала аборт и проконсультировалась у гинеколога.

После этого Ира переписала в моем мобильнике свой номер с «Иришка» на «Иринка».

С уже бывшим мужем назревали проблемы. Пропал Ирин паспорт.

- Почему ты думаешь, что это он? – пытался я разобраться.
- Он приезжал сюда, в больницу, в прошлое воскресенье, подвыпивший. В палату ко мне заходил, я его кое-как выпроводила.
- Что он хотел?
- Что этот придурок мог хотеть: «Не передумала ли я?» Короче, после его ухода паспорт пропал. Он взял, больше некому.
- И что ты собираешься делать? – спросил я возмущено.
- Ничего. Сам сознается со временем, – ответила она, потом добавила, - я так и знала - просто так этот… не отстанет.

Я не знал, чем могу помочь, ведь семейные проблемы для постороннего человека непроходимое болото. И у меня были большие сомнения, что Ира все рассказывает. Тем не менее я посоветовал Ире повлиять через авторитетного у них в Тереке человека. Или заявить в милицию о пропаже паспорта. Но Ира отвергла оба варианта по непонятной причине.

Это были не все неприятные новости. Пока Иры не было, её перевели во вторую палату, и теперь она была не одна, как принцесса. По-моему, Ира больше расстроилась из-за этого, чем из-за паспорта. Несколько дней спустя она сказала, что сопалатницы, с которыми уже подружилась, уезжают по домам на выходные, и мы можем бывать у неё.

Были и плюсы – во второй палате был телевизор. Ира могла смотреть любимые индийские фильмы и не скучать. В первой же палате было только радио.