Квест. Внии телевидения и радиовещания

Чем я там буду заниматься, я не знал и не загадывал, но магия телевидения и радиовещания меня манила.
Поистине неисповедимы истоки наших устремлений!
Единственный детекторный приемник я собрал в шестом классе и то из готового набора. Какой-то тяги к радиолюбительству у меня никогда не было.
Хотя готовую радиотехнику я любил, но только с точки зрения получения оттуда информации. Радиоприемник, магнитофон, телевизор - это все окно в мир. Оттуда приходит интересная мне музыка, литература, драматургия и новости.
И этот интерес привлек меня в здание на улице Качалова своей близостью к тому чудесному миру, откуда эта информация приходит.
А чем я там буду заниматься - какая разница!
Случайность и детская непосредственность такого выбора для меня были очевидны, но не побудили от него отказаться.
К тому времени я уже столько раз в своей жизни полагался на случай, что легкомысленно привык ему не противиться.
Пришел в отдел кадров. Сообщил, кто я и чего хочу. Начальник отдела кадров слегка удивился моему желанию работать у них, узнав, что я окончил МАИ и отслужил в армии.
- Вы знаете, у нас очень низкие зарплаты и отсутствуют регулярные премии.
- Меня сейчас не очень интересует зарплата, - спокойно ответил я, - если вы дадите мне должность старшего инженера.
Хоть и был я наивен, но не совсем. Я понимал, что учитывая потерянные в карьерном смысле два года в армии, начинать с должности инженера не перспективно. Работу можно и поменять. Но в трудовой книжке нет записи о зарплате, зато есть запись о должности.
- Это можно, - охотно согласился начальник отдела кадров.
Он пригласил заведующего 24-й лабораторией Лазарева Владимира Ивановича, чтобы тот со мной познакомился и дал свое согласие на мое зачисление в институт.
Подошел красивый обаятельный мужчина 50-ти лет. Мы вышли в коридор и он очень доброжелательно поинтересовался, чему я учился и что меня интересует.
Владимир Иванович рассказал, что его лаборатория занимается разработкой систем управления для нового студийного видеомагнитофона "Кадр-5", который должен быть готов к Олимпиаде 80. Все системы управления цифровые и потому разработку ведут на микросхемах 155 серии.
- Вы знакомы с микросхемами этой серии, - поинтересовался Владимир Иванович.
- Ну да, в общих чертах, - уверенно соврал я, хотя я и в глаза их не видел и даже не представлял как они выглядят.
Владимир Иванович улыбнулся. Он все понял, но его это нисколько не огорчило.
- Ну, это не важно, - с готовностью отмахнулся он от своего вопроса, - ничего там сложного нет. Быстро освоите.   
Я с готовностью и благодарностью кивнул в ответ. Мне сразу он понравился тем, что не обратил внимания на мою ложь и даже подбодрил меня уверенностью, что я смогу быстро усвоить необходимые в работе навыки и знания.
- Когда вы хотите выйти на работу?
- В любое время, - без раздумий ответил я, так как уже достаточно погулял по городу.
- Тогда выходите в понедельник.

В понедельник, наконец, началась моя самостоятельная гражданская жизнь. Я уже не был подчинен командирам, приказам и уставам и все решения должен был принимать сам.
Но и здесь, как и в армии, пришлось осваивать новые знания и умения.
Каждый день я вставал в шесть утра и в семь часов выходил из дома. Через полчаса я уже входил в солидное здание на улице Качалова. Поднимался на лифте на пятый этаж. Хотя, если считать этажи с улицы, то это был шестой этаж. Но на лифте – пятый. Проходил через второй милицейский пост, за которым находился блок из трех лабораторий нашего института, занимавшихся видеозаписью, и входил в нашу 24-ю лабораторию.
Почему наш блок охранялся милицией, я так и не узнал. Говорили, что у нас есть какая-то секретная информация. Но за время работы мне о ней так и не удалось узнать. И слава Богу!

Рабочий день у нас начинался с выхода на балкон для перекура. На всем здании был только один большой балкон - и он был в нашей лаборатории!
С этого балкона была видна Москва, в то время в центре довольно малоэтажная. В 7:30 утра, когда начинался наш рабочий день, летом отчетливо виден был смог, накрывающий крыши домов. С балкона хорошо просматривались все дома вдоль Вспольного переулка и до Пионерских (Патриарших) прудов.
Прямо перед нами на улице Алексея Толстого строилось новое современное жилое здание, трилистник, с увеличенным шестым этажом. Уже тогда молва разнесла, что в этом доме будет жить Брежнев. Правда, говорили, что не Сам, а его сын Юрий. На другой стороне улицы Щусева (Гранатного переулка) находился Дом архитектора, куда иногда удавалось забежать пообедать.
Несомненно работа внутри Садового кольца имеет свои преимущества. В обед и после работы, особенно летом так приятно не спеша походить по старым тихим московским улочкам, особенно в таком районе, где живут много известных личностей.
Прогуливаясь от улицы Качалова (Малой Никитской) до проспекта Калинина (Новый Арбат) по Скарятинскому и Трубниковскому переулкам приходилось встречать Андрея Миронова, Зиновия Высоковского, Александра Ширвиндта и других известных артистов.
Впрочем еще больше известных артистов, певцов и музыкантов приходилось каждый день встречать в Доме звукозаписи. Наверное не было ни одного известного певца или музыканта, кого бы не доводилось встречать в фойе первого этажа, где находились 1, 2 и 3-я студии звукозаписи.
В более современной пристройке находилась большая 5-я студия, где записывались симфонические оркестры. Около нее я как-то встретил Максима Шостаковича, у которого был еще более угрюмый вид, чем у его отца.
Чуть не каждый день в буфете приходилось встречаться с Лещенко, который служил на радио и телевидении, и потому это было его постоянное место присутствия. Производил очень приятное впечатление, потому что, несмотря на всенародную известность, никогда не пытался пройти без очереди. Всегда вежливо спрашивал:
- Вы не позволите мне взять чашечку кофе?   
  Конечно, никто не возражал. Но и он всегда ограничивался только кофе.
Магомаев, Мартынов, Мигуля, Пахоменко, Шульженко, «Самоцветы», «Пламя», «Ариэль» - кого только не приходилось встречать в этом Доме звукозаписи. В фойе стояли большие круглые столы и кресла, где музыканты могли перекурить в перерывах. За этими столами перекуривали и мы и становились невольными свидетелями, а иногда и участниками разговоров и сплетен творческой интеллегенции. Впрочем к встречам с известными людьми быстро привыкаешь и они со временем уже не вызывают того острого интереса как в первый раз.
Так что любопытство к антуражу быстро прошло, а интерес к работе устойчиво повышался.
Мне уже приходилось упоминать, что интереса к радиотехнике у меня никогда не было. Как работает обычный звуковой магнитофон я представлял довольно смутно. А тут видеомагнитофон! Да еще и студийный. Впрочем бытовых тогда и не существовало. Как он записывает и воспроизводит изображение используя магнитную ленту для меня было полнейшей загадкой.
Но растерянности от моего невежества у меня не было. Коллектив лаборатории был исключительно дружелюбным.
Позже я понял, что эту атмосферу в коллективе сформировал заведующий лабораторией Владимир Иванович Лазарев со своими ровесниками друзьями.
О них хочу рассказать особо.
Все они жили и учились в одной школе на Спиридоновке. Здание Дома звукозаписи уже было построено и монументально возвышалось над невысокими старыми домами. В округе все знали, что в этом доме записывают пластинки и передают радиопередачи. Многие ребята окрестных школ мечтали в нем работать.
Когда началась война они успели окончить только восьмой класс. После десятого класса в 1943 году их призвали на фронт. Не помню – по их просьбе или так получилось, но они попали в одну разведроту и прошли всю войну вместе:
Владимир Иванович Лазарев,
Валерий Николаевич Квятковсий,
Гелий Иннокентьевич (фамилию забыл) и
Александра Ивановна Овчинникова – Шурочка – Она была у них радисткой.
Этому призыву пришлось служить до 1950 года.
После окончания службы все они пошли в институт и после окончания реализовали свою мечту – работать в этом здании.
К этому времени был образован Всесоюзный институт телевидения и радиовещания, которому выделили помещения в здании ДЗЗ (Дома звукозаписи) и подвалах окрестных домов.
Первоначально, в 1934 году,  это была Центральная научно-исследовательской лаборатория Грампласттреста. После нескольких преобразований этот институт получил задание на создание отечественных средств видеозаписи.
Далее я приведу отрывки из статьи найденной в Википедии, но без указания автора, которого найти не удалось.
«…В конце 50-х годов почти все телепередачи шли в «прямом» эфире и трудно было себе представить, что через 30 лет все программы будут воспроизводится с видеоленты. Технологическую революцию на телецентрах совершили видеомагнитофоны, первое упоминание о которых появилось в печати в 1956 г. Их первым изготовителем стала фирма AMPEX (США), которую cоздал русский (!) эмигрант Александр Михайлович Понятов. Полковник царской армии, он имел право на титулование «Его Превосходительство» или по английски Exellence. Аббревиатура, составленная из первых букв в английской транскрипции имени, отчества и фамилии и двух первых титула Понятова, и стала названием фирмы. А.М.Понятову удалось собрать очень сильный коллектив разработчиков, среди которых, например был и столь знаменитый ныне Р. Долби. Реализация AMPEX видеозаписи произвела очень сильное впечатление. Многие годы в аппаратных видеозаписи во всем мире висели фотографии Понятова, а сам процесс записи часто и достаточно долго называли «ампексированием».
… Проблема создания видеомагнитофона стала особенно актуальной после Американской выставки, проходившей в 1958 г в Сокольниках. На выставке состоялась встреча американского посла с Н.С. Хрущевым, которая была записана на видеомагнитофон. Видеолента с записью встречи была подарена Н.С. Хрущеву, который направил ее на расшифровку во ВНАИЗ. Мы впервые увидели ленту шириной 2 дюйма с поперечно-строчной записью видеосигнала и «расшифровать» не смогли. В условиях «холодной войны» работы по видеозаписи были засекречены, поэтому получение серьезной технической информации исключалось.
По решению ЦК КПСС работы по видеозаписи начались параллельно в Москве (ВНАИЗ) и в Ленинграде (Ленкинап и ВНИИТ). Хотя в основу московского и ленинградского аппаратов был заложен один и тот же способ поперечно-строчной записи вращающимися головками сигнала с частотной модуляцией низкой несущей, но пути разработчиков разошлись. Создатели «Кадра», так был назван московский видеомагнитофон, руководимые к.т.н. В.И. Пархоменко (А. Гончаров, В. Лазарев, А. Спирин, И. Орехов, А. Ланген, П. Зон, Л. Маркович, Л. Лишин и др.) поставили перед собой задачу обеспечить взаимозаменяемость собственной видеофонограммы с зарубежными. Ленинградцы, руководимые М.Г. Шульманом, применили в своем видеомагнитофоне КМЗИ ленту шириной 70 мм, что явилось грубой ошибкой и полностью исключило возможность воспроизведения зарубежных программ.

Упорство и настойчивость москвичей были вознаграждены: они первыми подготовили макет видеомагнитофона к работе. 20 февраля 1960 г. состоялось «историческое» событие. Газета «Советская Россия» в заметке «Это вы увидите сегодня» сообщила о передаче по центральному телевидению экспериментальной программы в записи на магнитной ленте. На улицу Качалова, 24, к Дому Звукозаписи подъехала ПТС. Телекамеры установили прямо в концертной студии, а кабели прокинули на 6-ой этаж, где находился видеомагнитофон. Состоялся эстрадный концерт, который вела известный в то время диктор Светлана Жильцова. Его мы записали и пригласили посмотреть артистов, среди которых выделялся ведущий артист оперетты Владимир Аркадьевич Канделаки. Мне запомнилось восхищение на лицах артистов. Ведь они впервые в жизни себя увидели на телеэкране сразу после выступления, когда еще живы их эмоции. Ранее их снимали на кинопленку, которую проявляли и показывали через неделю-другую, когда все эмоции забывались.

Записанный концерт был воспроизведен, по кабелю подан на ПТС и передан через телецентр на Шаболовке в эфир, хит фм. Это было 34 года тому назад и тогда мы отставали от ведущих зарубежных фирм всего на 4 года.
… Сердце видеомагнитофона — блок видеоголовок (БВГ) сконструировал И. Орехов. Для БВГ потребовался уникальный электродвигатель, который при малых размерах разгонял бы блок до частоты вращения 15 000 об/мин — его создал А. Ланген, в будущем доктор наук.
Инженеры А. Гочаров, А. Спирин, Г. Иванов и др. создали ряд принципиально новых блоков для канала изображения видеомагнитофона, а В. Лазарев разработал системы авторегулирования узлов лентопротяжного механизма (ЛПМ), сконструированного П. Зоном и И. Ореховым. Только звуковые и управляющие каналы удалось сделать транзисторными — видеоканалы остались ламповыми, так как частотные свойства отечественных транзисторов в то время были очень низкими и не годились для телевизионных блоков.»

Ко времени моего прихода в ВНИИТР все упоминавшиеся в статье конструкторы первого видеомагнитофона продолжали работать, кроме Лангена, который перешел работать в Текстильный институт, где заведовал кафедрой. За их плечами уже была не только разработка и внедрение «Кадр-1», но и разработка и внедрение широкоиспользуемого на всех телецентрах страны видеомагнитофона «Кадр-3».
Документация на производство этого аппарата была передана на НЗТМ (Новосибирский завод точного машиностроения) и к дальнейшей его модификации институт отношения не имел. Что крайне негативно сказалось на его качестве.
Все это было в прошлом. А сейчас я пришел в лабораторию, которая занималась разработкой систем управления лентопротяжными механизмами нового аппарата «Кадр-5».
У этого аппарата был прототип – американский видеомагнитофон AVR -1 уже упоминавшейся фирмы AMPEX Corp. USA.
Когда я недовольно поморщился – мы что же «передираем» американский аппарат, потому что не в состоянии разработать самостоятельно? – старшие коллеги мне спокойно объяснили.
- Ты попробуй «передери», если у тебя нет американской элементной базы, нет высококачественных материалов и технологий для производства видеоголовок. Нет прецизионного двигателя блока головок с заданными параметрами разгона и управления фазой и даже высокопроизводительных вентилляторов нет.
Нет фактически ничего!
И из этого «ничего» надо создать аппарат идентичный по выходным параметрам американскому.
После нескольких лет, когда я уже потрудился в трех институтах «оборонки», я с удивлением вспоминал своих коллег из ВНИИТРа, которые по уровню своих знаний и широте инженерного кругозора превосходили тех, кто трудился в оборонке, но при этом получали намного ниже зарплату. И никто из них не ворчал и не ругал государство, что их труд так мало ценится.
Они работали не за зарплату! Им было интересно то, что они делали.
Беседуя между собой в «курилке» мы прекрасно сознавали, что наш институт ни какой не НИИ, а просто КБ. И было бы честнее и разумнее именоваться КБ и конкурировать с другими КБ на рынке.
Я занимался разработкой схемы управления блока видеоголовок. Принцип управления был предложен Владимиром Ивановичем Лазаревым, но разработка схемы была моя.
У нас в институте был американский видеомагнитофон AVR-1 фирмы AMPEX Corp., аналог которого мы создавали, и все принципиальные схемы для него.
- Почему бы нам просто не повторить его конструкцию, - по наивности спросил я Владимира Ивановича после получения задания.
- Ну что ж, схемы есть. Попробуй повтори, - с улыбкой ответил В.И.
- Что же здесь сложного, - наивно продолжал я, - нужен двигатель постоянного тока, пара операционных усилителей и несколько резисторов. Вот как на схеме у американцев.
- Отлично, - сказал В.И., - вот только есть небольшая заминка. Двигателя постоянного тока с требуемыми параметрами в Советском Союзе нет и приобретать за рубежом нам его никто не позволит, также как и необходимые операционные усилители, да, кстати, и резисторы.
- А эти-то почему?
- Потому что нам разрешено использовать в разработке только 1% элементов с 1% допуском и 10% с допуском 10%. А все остальные можно использовать только 20%-ные. Вот и попробуй создать какую-нибудь систему управления, если ты заранее не знаешь параметры элементов, которые будут установлены при сборке.
- А как же быть в этом случае?
- Использовать «мозговой запас»! – двольный завершил беседу со мной В.И.
- А как, ты думаешь, у нас создаются устройства не уступающие по свойствам зарубежным, - включился в беседу Валерий Николаевич. – Там где западники используют самые простые «хрестоматийные» решения и получают необходимый результат, нам приходится напрягать мозги и использовать знания, чтобы на негодной базе добиться того, что от нас требуют.
- Вот не было у нас двигателя для блока головок, - продолжил В.И. – и промышленность заявила, что не сможет его для нас разработать. Тогда наш, ныне профессор Текстильного института, Ланген предложил использовать гистерезисный двигатель, о которых далеко не каждый американский инженер даже слышал.
Я о таком двигателе слышал на лекциях по электрическим машинам, которые мне были интересны и я их посещал. Но никак не ожидал столкнуться с такими экзотическими двигателями в жизни. Если описать его кратко, то во время разгона он ведет себя как асинхронный двигатель, но по достижении заданной частоты вращения им можно управлять как синхронным двигателем. Учитывая, что его ротор представляет из себя тонкостенный пермалоевый стакан, то он малоинерционный и не требует большой управляющей мощности.
- Так что тебе придется разработать дискретную систему управления этим двигателем, - завершил нашу беседу В.И.
В.И. рассказал мне свою простую и элегантную идею системы управления, которую мне предстояло реализовать на микросхемах 155 серии без использования прецизионной элементной базы.