Плотин и его ученик Евстохий

НЕПРОСТОЙ ПУТЬ К ПРОСТОТЕ СВЕТА
   
   Земного мира красота
    тогда уже не привлекает:
   На Зов Божественный спеша,
   Стремится ввысь душа
   К Тому, Кто дар Любви вручает.
   
   Как я мог проспать! С вечера меня томило предчувствие. Прощаясь с учителем, я заметил что-то новое в его взгляде. Он был как обычно светел и добр, но струившаяся из него любовь была исполнена необычной печали.
   По дороге домой и весь вечер этот взгляд не отпускал меня.
   Телесные муки, которые должна была приносить его ужасная болезнь, не могли быть причиной этой печали. Он не связывал себя со своим земным «я» (тем более с телом). Глядя на его изъязвлённую кожу, я – как мне казалось – испытывал большие страдания, чем он сам. Он ощущал себя духом, его душа придала себе духовную красоту. И его уже не печалило, что телесная оболочка выглядела так жалко. Он говорил, что даже горя внутри бронзового быка Фаларида (тирана, расправлявшегося со своими жертвами таким образом), мудрец, повернувшись к Богу, сосредоточившись на самом высоком, может не отвлекаться на свой низший уровень, охваченный страданием (свет в душе его будет подобен сиянию фонаря под порывами ветра).
   Была ли в этом взгляде горечь утраты учеников? Ведь все, кроме меня, покинули больного учителя: даже Порфирий, которому он доверил правку своих лекций; и Амелий, бывший в течение двадцати двух лет прилежным учеником.
   Ученикам не просто достигнуть уровня Плотина, который почти постоянно пребывает в Бо-жественном созерцании. Плотин называет это созерцание – Простотой взгляда. Для того, чтобы прийти к этой Простоте, надо освободиться от всех помех, внутренне очиститься. Опыт Божественного присутствия, незабываемое переживание Любви становится главным для человека и преображает всё его существо, зарождая ростки добродетели. Я испытал это на себе. Сам Плотин чист и добр. Любовь его устремляется не только к Богу, но и ко всем, кто находится вблизи его.
   Но как другого научить любить? И можно ли научить верности?
   
   Я корил себя за то, что не проснулся раньше.
   Когда я предстал перед Плотином, он сказал:
   – Я ещё жду тебя, – нежная улыбка появилась на обращённом ко мне лице.
   Потом его взгляд, исполненный спокойного доверия, устремился ввысь, и он произнёс:
   – Стремлюсь возвести божественное во мне к божественному во всём.
   В эту минуту змея проползла под кроватью и скользнула в щель в стене*.
   Вспомнились слова Плотина: «Ты уже не говоришь больше: до этих пределов – это я. Отбросив «до этих пределов», ты сам стал Всем».
   Жизнь, которая была в нём, соединилась с Всеобщей жизнью.
   Почему же моё сердце сжимается и на глазах слёзы?
   Я подумал о незаслуженных страданиях тела. Учитель говорил, что мудрец заботится о своём земном «я» и мирится с ним, пока это возможно: так поступает музыкант со своей кифарой, пока она не вышла из строя. Если кифара приходит в негодность, он оставляет её на земле. Он поёт без аккомпанемента, своим голосом.
   Я слышу божественную музыку, в которую вливается голос Учителя.
   Сердце наполняется любовью. Во мне возникает щемяще-восторженное предчувствие: какой должна быть встреча с Богом, самым возлюбленным существом!
   
   * По народному поверью Античности душа покидает тело в форме змеи.
   2012