Обидела

Пятьдесят лет исполнилось, праздник удался на славу, домой вернулась в одиннадцать вечера.
Муж заснул быстро, в квартире тихо, спокойно: дети в деревне у бабушки. Можно посидеть на балконе.
Пятьдесят, полвека. Что дальше будет? Может, не думать? Зачем душу терзать?
Ночь прошла без снов, проснулась легко и радостно. Муж еще спит. Выпила кофе, пошла прогуляться, по дороге заглянула в магазин, купила кефир и шоколадное печенье, решила пройти через сквер, чтобы посидеть в тиши.
Все скамейки, как нарочно, заняты. И чего людям дома не сидится? Медленно прошла по аллее, вдруг увидела одинокую старушку. Решила присесть рядом.
Пригляделась и узнала бывшую свою учительницу русского языка и литературы. Состарилась, ей, вероятно, восемьдесят. По-прежнему прямая строгая спина, упрямый резкий взгляд.
Подошла, поздоровалась. Надо же, старая учительница сразу узнала и даже вспомнила имя. Улыбнулась, спросила про жизнь.
Почему-то разоткровенничалась, не могла себя остановить, разложила душу по полочкам, разволновалась.
Учительница поняла, мудро сменила тему, и начали вспоминать далекие школьные годы: «Помните, как я с вами на уроке спорила? По-моему, из-за Катерины в «Грозе» Островского. Я тогда назвала ее дурочкой, а вы рассердились. Помните»?
- Да, ты была горячей, резкой девочкой, бескомпромиссной. Помню, конечно, помню.
Помолчали, словно пережевывали прошлое.
Не сдержалась, выдавила: «А знаете, Нина Петровна, я и сейчас считаю ее ненормальной. Даже дурочкой. Правда, говорить об этом уже не хочется».
Поднялась пожилая учительница, тяжело вздохнула, в глазах потухли вспыхнувшие минут пятнадцать назад огоньки.
- Твое право. Тогда тебе сказала, и сейчас повторю. Прощай.
И уже не назвала по имени. Устало пошла по дорожке.
Сидела неподвижно, а в голове сверлящая мысль: и зачем я ляпнула глупость? Обидела ее – для чего? Ведь нет мне никакого дела до этой самой Катерины?
 Как будто проснулся во мне ребенок-подросток. Жалко ее, живет в книжном мире, и нет у нее ничего, кроме старости. Выдуманные литературные герои как дети, как милая сердцу родня. И я тут – вылезла с этой несчастной Катериной. Дожила до пятидесяти лет, а ума не нажила.
Не радовало лето, и не хотелось думать о вчерашнем веселом юбилее. А в конце аллеи – спина обиженного старого человека. И ничего уже не исправить.