7. Обитатели наших лесов

- Да, волки были после войны, - вспоминает Виталий Иванович Петров, - за рекой тут водились, прямо по деревне ходили. Помню, как-то в детстве мы с сестрой забрались на русскую печку, шторку задернули, чтобы тепло было. А родителей дома не было. Керосиновая лампа горит. Я читаю. И мне ни что другое не попало, как Гоголевский «Вий»! И в это время, посреди ночи, завыли волки. Какое это было жутко ощущение! Это надо испытать.
      
Сергей Дмитриевич Евдокимов поведал такую историю:
      
- Раньше на посевную выезжали с ночевкой коллективно – все, у кого участки были по соседству. Становились табором, кругом, чтобы все хозяйство было под присмотром. Ночью стреноженные кони выпускались на выпас. И был такой случай, когда вдруг среди ночи услышали, как лошади в табуне захрапели, тревожно заржали. А старший жеребец вокруг табуна бегает – храпит, ржет – охраняет своих лошадок от приблизившихся волков. Проснувшиеся люди застучали громко посудой и другими предметами, кто чем может, зашумели – спугнули волков. Смотрят, а вожака нет. Искали его всю ночь, звали, кричали. Утром нашли его в низине. Стоит он в осоке высоченной и не шевелится. Его зовут, а он – не шевелится. Подошли ближе и увидели, как конь путами прижал волка к земле и не отпускает. Волк тот давно уже дохлый. А конь стоит. Всю ночь так простоял, охраняя молодняк, жеребят, кобыл.
      
В наших краях когда-то водилось множество зверей: водяная крыса, хомяк, ондатра, бобры, белки, куницы, колонок, норка, лисица красная, енотовидная собака, горностай. Сейчас все эти звери так же есть, но стало их меньше и ушли они дальше в лес. Этих зверьков днем в лесу не увидишь, прячутся по норам и кустам, выходя из них вечером или рано утром. Одна белка днем шустрит: как проснется утречком, так и пойдет гулять по веткам.
      
Горностайка - веселый зверек, который любит танцевать и движется со скоростью ветра, любит он открытые, чистые места. С ним связаны у Сергея Дмитриевича Евдокимова веселые воспоминания. Три раза пугал его этот маленький шустрый зверек.
      
- Шел, еще пацаном, как-то по лугу осенью, по первому снежку, увидел следки, ведущие к будке. Будка от автолавки была оставлена у озер, где летом держали уток, а в будке работницы птичника отдыхали и обедали. А тут зима, никого нет. И следки, следки, следки возле будки. Зашел я в будку. На столе какая-то еда разложена, сухари. Хотел собрать сухари и разложить на улице сорокам. Присел у стола. А горностайка, видимо, тут же был. И как выскочил из-под лавки, резко, как сорока, застрекотал, что я аж подскочил на лавке, ударился головой о верхнюю полку. Тогда толком-то горностаев и не видел, не слышал. А тут - на тебе! - весь зверек в своей испуганно-злой страсти нарисовался!  А в другой раз, я был уже взрослым, гончая подняла зайца, гонит, а я в переходе караулю зайца. Тихо стоял... Чуть только шевельнулся - тут резкий стрекот горностая откуда-то сзади так напугал, что я чуть не пальнул со страху. Повернулся, вижу - горностай прыжками, прыжками - и в сторону. Удирает. Однажды в феврале или начале марта я наблюдал, как два горностая играют. В это время у них бывает ложный гон, они становятся активными, резвятся даже днем. Шел я от Тахтыма и, сняв лыжи, поднимался на берег Пышмы. Увидел, как что-то мелькает на покосе на снегу. Пригляделся, а это горностаи - беленькие, с черными хвостиками - вокруг выворотка крутятся, подпрыгивают, кувыркаются. В догонялки играются. Заглядеться можно на их детские забавы, залюбоваться!
      
- Горностаев лет 30 назад здесь было много, - продолжает рассказ Сергей Дмитриевич, - Как только снег выпадает, по берегам появлялось множество горностаев, колонков - зверьков с красивым мехом. А где-то в 90-х годах появилась американская норка по берегам, и горностая поубавилось. Американская норка, как более сильный вид, выжила из наших мест и колонка. Перед тем как появиться норкам, появились сначала суслики, которых тоже не бывало в этих местах. Вслед за ними пришли степные хори (хорьки), очень похожие на колонков, только мех у них не столь аккуратный, как у колонков. Местные жители их добывали и из шкурок шили шапки - "ханорики". У Олега Кудымова хорек даже дома жил. Раньше еще ПМК была, и там при перетаскивании каких-то балок или блоков Анатолий Воронин увидел самку хорька. Она перетаскивала в зубах хоренка из потревоженного места. Мужики закричали что-то, и самочка от испуга бросила детеныша. Анатолий привез его домой, а Олег выкормил его из пипетки, вырастил. У меня в ящичке из-под посылки жила в стайке самочка хорька, однажды попавшаяся в капкан самыми кончиками пальчиков. Ребятишки ее кормили, ухаживали и однажды плохо прикрыли дверцу, зверек выбежал на свободу. Но, как оказалось, хорьчиха нас не покинула. Как-то жена Наташа пришла коров доить и увидела, как из угла выглядывает симпатичная мордашка. Хорьчиха вытягивала мордочку, принюхиваясь к запаху парного молока. Наташа налила ей молочка в чашку. Так и приходила пушистая гостья на каждую дойку полакомиться, сидела в углу, как кошка, ждала. Всех крыс вокруг выловила. А весной ее не стало. Я увидел за стайкой следы - убежала "пленница" на волю.
      
По рассказам Зои Тимофеевны Евдокимовой, ее отца, Тимофея Никифоровича, когда он был еще школьником, послали привезти из-за Пышмы дрова для школы. Но дров он тогда не привез, так как из кустов вышел медведь на задних лапах, лошади заржали и рванули домой. Один раз в жизни и видел Тимофей Никифорович медведя.
      
- После войны было много косуль, - рассказывает Зоя Тимофеевна, - Снега было много, и косули подходили близко к деревне, выходили прямо на Мочище. Папа вдвоем с лесником загоняли их собаками, ловили, а дома откармливали. Потом ехали в лесничество, говорили, что собаки загнали косуль, и они сейчас на выхаживании. Затем снова ехали в лесничество и говорили, что якобы животное обессилело совсем, и его надо колоть. Там давали на это разрешение. Охота была запрещена. И вот таким хитрым образом удавалось незаконной добычей накормить семью.
      
Тимофей Никифорович Евдокимов работал в лесу и часто приносил из леса покалеченных или оставленных матерью бурундуков, выхаживал их. Приносил на выхаживание и совенка. Потом уносил обратно в лес. Только журавли никак не хотели покидать доброго хозяина. Зоя Тимофеевна Евдокимова рассказывает, как в ее детстве жил у них дома журавль, которого отец подобрал кем-то подбитым:
      
- Зимовал журавль в доме, в тепле. Думали, что поживет и улетит. Но когда сородичи улетали на юг, он на них даже не взглянул. Зимой жил в стайке вместе с гусями и курами. Журавушка так обжился, что любил ходить по деревне и попрошайничать. Особенно любил в лесхозовскую контору ходить, следом за папой и братом Лёней. Подойдет к окну и стучится клювом. Кто хлебушка подаст, кто зерна насыплет, а кто ради шутки и копеечку поднесет. Копеечки журавль домой приносил, их целый спичечный коробок набрался. Нагулявшись-налетавшись, мог явиться домой в любое время – хоть в полночь, хоть в три часа утра. Мог бы приземлиться и сразу в ограду, так нет же! – надо приземлиться ему на улице и подойти к воротам, чтобы брякнуть в воротное кольцо: тык-тык-тык. Так заявлял о своем возвращении и желании войти во двор. Мама ворчала: «Гуси – как дикие: прутиком надо загонять. А этот – среди ночи подымет сам!».  Второй журавль, который жил у нас, тоже был подбитым, папа принес его домой с Карася. На него была надета красная веревочка, чтобы все деревенские знали, что этот журавль домашний. Но не смотря на красную веревочку, кто-то потом убил журавля и бросил в поле. Хотя есть такая легенда, в которой говорится, что Господь посылал журавлей на землю, чтобы убедиться в доброте людей и их порядочности.
      
Жили в наших местах на опушках леса и рыси. Сейчас и их маловато, так как количество рысей напрямую зависит от количества зайцев.  А бывало много зайчатины в этих местах. Еще Тимофей Никифорович Евдокимов наказывал своим детям: «Если дом не нужен вам будет, все равно не продавайте, я его на зайчатину купил в 46-47 годы». Годы те были голодные, и зайчатина не только кормила, но и от ее продажи зависело материальное благополучие семей.
      
- Раз нет зайца, то и рысь уходит, - говорит Сергей Дмитриевич Евдокимов, - Рыси оседло не живут. Если кормовая база не позволяет, они идут искать этих же зайцев дальше. Правда, где самка котится, она туда же приходит каждый год рожать. За Цынгой, за Курицынским болотом, есть болото овальное и балок в виде аппендицита, там каждый год по первому снегу обязательно встретишь рысь и два ее котенка. Рыси обитали на участках от Онохино до Левашей, до Княжево и дальше. Поели, поспали и пошли дальше. Они дома. Куда им торопиться? У них нет забот, как у человека. Накопительством и жаждой наживы не страдают. Основное - это еда. Шуба своя. И в моде всю жизнь. Что бог дал, то и носят. Это человек привязан к месту и надо ему много - все больше и больше. Жадность какая-то непомерная. А у животных можно многому поучиться. Рысь больше, чем надо, не берет - рябчика съела и дальше пошла. А человек, пока патроны есть, многих сгубит. И утки брошенные валяются, и рыба тухнет… 
      
- Еще не так давно зайцев ловили петлями, - продолжает рассказывать Сергей Дмитриевич. – Поставишь, бывало, петли на зайцев, утречком придешь проверить, а там – табун лосей прошел, все истоптано. Понятно, что зайца в этом месте не будет.  Если пойдешь по ягоды, по грибы в лес, то обязательно увидишь или самого красавца-лося, идущего на водопой к Прорве, или его присутствие обнаружишь в переломанном мелкаче (соснячке) или в объеденном тальнике. Тальник на Винокурке весь подъедали. Как-то на Вымочке к березняку подхожу, гляжу - выворотки (ветром вывороченные с корнем деревья) березовые появились. Откуда? Подошел ближе - а это вовсе не выворотки, а лоси пасутся. За Окунем-озером я встретился очень близко с лосем. Собирал бруснику и слышу, кто-то тяжело идет, чавкает мхом под ногами. Спрятался за сосенкой. А лось покрутил мордой, принюхался и попёр прямо на меня. Жутко стало, закричал, чтобы отпугнуть такую громаду от себя. Лось развернулся и убежал. Не пуганый, видно, был еще. По рассказам старших знаю, что во время войны лосиным мясом кормили раненых в Тюменских госпиталях. Бить лосей отправляли солдат на Курыцынское болото. Жили они тогда в деревне Аржиловка, которая была возле Горошинки, и на 15-20 подводах увозили мясо раненым.


Полная статья "Все это - вечно. Онохино. О природе и ее использовании" со множеством фотографий находится здесь: https://vera-lynx.ru/все-это-вечно/