8. Охотничьи рассказы. Живая душа охотника. Сергей

ОХОТНИЧЬИ РАССКАЗЫ
       
Сергей Дмитриевич – опытный охотник и рыбак с большим стажем. А охотники в своем большинстве не прочь беззлобно посмеяться и над собой, и над товарищами. Веселый народ. Поделился такими историями и Сергей Дмитриевич. Конечно, теми из них, которые можно обнародовать.
      
- Суп со стелькой очень хорошо запомнился. Как-то собрались мы компанией на открытие охоты. Вечером развели костер, стали суп в котелке варить из того, что с собой взяли: тушенка, картошечка, лучок… Воду брали в озерке рядом. И один охотничек начерпал в сапог воду. Вернулся с озерка, снял мокрый сапог с носком, надел их на палки и поставил сушиться возле костра, а стельку положил на перекладину, на которой котелок висел. Потом суп ели и ничего подозрительного не заметили. А суп-то какой вкусный! На следующее утро по темну сходили пострелять уток. Вернулись проголодавшиеся и принялись завтракать. Вот тогда только на дне котелка обнаружили пропавшую стельку!.. 
      
- Или вот случай с лайкой Грозным, - вспоминает Сергей. - На привале на Курыцынском болоте, когда за зайцами ходили с Толей Аржиловским, развели огонь, вскипятили чай из снега. А день ветреным выдался, ветер наносит дым от костра прямо в лицо, приходится отворачиваться. Отворачиваемся да хлеб с салом едим. А Грозный уселся между нами. Толя просит: «Серега, дай хлеба!» Ну, руку протянул в его сторону, подал. Снова просит - снова подал. А он еще просит. «Так я же дал тебе уже два куска!» - говорю.  А Грозный рядом сидит, облизывается. Так вот кто не терял времени, успевал и свое проглотить, и еще отхватить кусочек! Было и такое, что один товарищ поутру, не проспавшись основательно, попросту говоря, пьяненький маленько, ступил нечаянно сапогом в котелок с чаем, а сапог так хорошо в него вошел, будто по размеру, по заказу котелок делали, что и не заметил, как в котелке на охоту ушел.
    
- Тетерева, рябчики, куропатки водились на полях, раскинутых до Червишево, Горошинки, Головино. Вымочка, Солонцы, Табанак – любимые места косачей. А Карасевский и Припышминский боры – места обитания глухарей. Охотились и на утку различную, вальдшнепов. Когда река разливалась, такой гул в округе стоял от тетеревов, что к вечеру в ушах звенело у тех, кто жил поблизости. На покосе Табанак под сухим сеном прятались выводки тетеревов и было их очень много.
      
- Как-то поздно по осени, когда уже снежок выпал, а река еще не застыла, пошли с другом Юрой Раенком поохотиться за утками. Подстрелили одну уточку и не торопимся идти за ней - куда она денется, подбитая? А когда пришли, то увидели в ямке за кустом только перья. И след по снежку обрывается – добыча ушла, да не сама, скорей всего ее ястреб-тетеревятник подобрал. Другая история получилась смешной. Сделали скрадок из соломы, спрятались в нем, только два отверстия оставили. Сидим, стволы выставили, ждем. Слышим, шум какой-то над головами – по скрадку кто-то зашуршал, заелозился. И тут заглядывает в окошечко к нам, свесившись головой вниз, тетерка, будто спрашивает: кого ждем? А по утрам так красиво на природе! Птицы начинают просыпаться и петь – заслушаешься. Перед рассветом сначала бекасы – кулички маленькие – начинают звук издавать вибрацией перьев. Голоса у них нет, а звук веселый. Потом чибисы брачные песни кричат, крыльями машут, как птеродактили. Затем журавли начинают кричать, когда уже солнце появляется. И только потом прилетает тетерев-косач, начинает бормотать, чуфыкать. Ястребы-тетеревятники, ястребы-перепелятники, лунь, скопа по рекам селятся, сокол живет, в воздухе бьет добычу, ястребы, подорлики летают, филины есть.
      
- Сейчас пошли не те охотники, - делится наболевшим Сергей Дмитриевич, - нынешние идут на охоту, как в тир: стреляют во все, что шевелится, начиная от бурундука, ондатры, зайца, кончая гусями, лебедями, журавлями, цаплями, хотя цапля на еду не годится – пахнет рыбой. Стреляют и сорок. Фотографируют, потом выбрасывают, трупы валяются по кустам. А это же их дом! Кому понравится, если к тебе домой придут с бейсбольной битой и начнут понужать?
      
Я как-то в городе за магазином «Мальвинка» пошел выбросить мусор и увидел в контейнере штук двадцать стреляных уток. С нынешним обилием еды в магазинах никто не хочет их общипывать и кушать. Раньше после нас на стоянке оставались только кострище и лежанка из травы. Нас воспитывали наши отцы и деды – никогда не гадить там, где живешь. А сейчас и диванов старых навезут, и столов, и пленкой все обгородят. После таких охотников остается свалка из мебели, пакетов, бутылок, банок. Весной река разливается и все это собирает, потом по берегам завалы мусора образуются. Рыбаки сети поставят и уедут, не проверяют их. Сеть стоит до тех пор, пока сама не упадет или не врастет в землю. Птицы путаются в ней: утки, цапли, сороки и вся мелочь. Пока сеть стоит, она все ловит и ловит. Утята целыми выводками путаются в ней, и утка с ними, бьются, бьются и дохнут. Бывает, весной лед растает, вода уйдет, а сеть стоит, и в ней уже скелеты рыб, уток.
      
Весеннюю охоту запретить бы, потому что если весной убил уточку-самочку, то все - выводка не будет. А не убил бы, появилось бы еще три – семь уточек. Раньше весной охоту не открывали. А сейчас по весне всех выхлещут, а осенью бегают: «Где утка? Нету утки, ушла куда-то!» А ее и не было, куда она уйдет? Весной охота разрешается только на селезней, а бьют всех подряд. Кто там снизу видит, что там летит, утка или селезень. Лупят всех. Рыбаки зимой ловят мальков и складывают рядом. А зачем? Отпусти. Пусть поживет, вырастет, ты ее потом поймаешь. Наложат горку мальков, а когда уходить, крупную рыбу забирают, а горку мальков оставляют на льду, замерзших, а из них выросла бы крупная рыба. Много в Пышме кишело рыбы – какой хочешь, и никто не думал, что ее можно выловить.

ЖИВАЯ ДУША ОХОТНИКА. СЕРГЕЙ ЕВДОКИМОВ
      
Сам Сергей Дмитриевич Евдокимов охотой увлекся в детстве. Еще первоклассником подружился с Андреем Скоробогатовым, у которого отец, дядя Толя, был заядлым охотником. У своих отцов учились ребята познавать охотничье дело: ловить зайцев на петли, ставить капканы, делать приманку. Увлекшись, взяли в школьной библиотеке справочник охотника, который изучали лучше любого учебника. Так и учились потихоньку. Вместе с другом проверяли среди недели капканы, которые ставил отец Андрея. И выходные дни часто проводили в лесу или на озере, даже землянку обустроили в укромном месте.
      
Первой добычей Сергея стал заяц, которого поймал лет в одиннадцать на петлю. Затем раздобыл у дядюшки два капкана. Осенью, до снега, ловил водяных крыс, хомяков, шкурки их снимал и сдавал в заготконтору – тогда, в 70-х годах, пушнину принимали в любом виде. Не смотря на подростковый возраст, постепенно стал в заготконторе считаться полноценным охотником, которому разрешается приобретение капканов. Это была большая победа и радость. В заготконторе познакомился с одним дедушкой – заготовителем, он и предложил Сергею купить капканы. Вот тогда Сергей стал добывать зимой горностаев, ондатр, колонков, куниц. И за их шкурки получал невеликие, но все же деньги, которые тратились в основном на покупку капканов.
      
Зимой уходили с другом Андреем в лес на лыжах, снегоходов тогда не было. Отец смастерил Сергею самодельные охотничьи лыжи, выстругав их из осины. Ни у кого из пацанов не было таких крепких лыж, в основном пользовались купленными в магазине – фанерными. А снега выпадало много, наглухо переметало дороги, порой и до школы трудно было пробраться, поэтому в лесу или в поле охотничьи лыжи – великое подспорье делу. Осенью брали на озера лодку. Добывали лис, белок, уток, глухарей, косачей – зверья и дичи вокруг водилось довольно много.
      
Интересы друзей не ограничились только добычей зверья и птиц, захотелось своими руками делать чучела. Взяли в библиотеке справочник охотника и стали учиться. Сначала, конечно, ничего не получалось, но, как говорится, терпение и труд все перетрут.  Когда, в классе 8-м уже, перешли в новую школу, преподаватель биологии Петр Александрович Берсенев предложил оформить в кабинете биологии чучелами зверей стенд «О среде обитания животных». Потрудившись, друзья украсили новый стенд чучелами ондатры, утки, хомяка.
      
Много лет занимается Сергей Дмитриевич охотничьим промыслом, привлекая в помощники верных друзей - западно-сибирских лаек. Первого друга юности звали Грозным, этот охотничий пес доставал уток, искал белок. Потом была лайка Лайма с черной шерстью, серый Шарик. И сейчас в вольере радостным лаем встречают хозяина лайки. Правда, сейчас спроса на пушнину у государства нет, и охотники промышляют больше из спортивного интереса.
      
Сергей Дмитриевич любит лес, природу, поэтому и уют его дома, созданный умелыми руками жены Натальи Васильевны, дополняют играющие фигурки куниц, колонков, чучела глухаря, тетерева-косача, тетерки, белой утки-широконоски, серой свиязи.
      
В основном это поделки сына Дмитрия, который научился у отца такому редкому делу, как авторская таксидермия. Как Сергей Дмитриевич учился у отца делать деревянные санки без единого гвоздя, плести корзины и другим полезным делам, так и сын Дмитрий перенял многие знания от отца. Им собрана коллекция из черепов зверей, добытых на охоте: рыси, енота, бобра, норки, зайца, ондатры, лисы. Из больших наростов березы Дима делает оригинальные столики с ножками из толстых ветвей, которые могут порадовать самый изысканный вкус. Для изготовления таких столиков сначала нужно найти в лесу березу с большим наростом, нарост этот спиливают, очищают от коры, сушат. Затем делают из него столешницу. Ножки сооружают из ветвей разных пород деревьев. Готовое изделие покрывают лаком с колером – в цвет дерева.
      
Занимается Сергей Дмитриевич и кустарным мастерством, которое передал ему отец Дмитрий Тимофеевич Евдокимов.  Дмитрий Тимофеевич, 1920 года рождения, в десять лет остался без отца, за ним еще трое было младших. В 1939 году был призван на срочную службу на Дальний Восток. Воевал. После возвращения всю жизнь плел корзины, морды, делал санки, лодки, выдалбливал из сосновых стволов боты, делал вилы, грабли, домашнюю мебель - комоды, буфеты, украшая их резьбой. На токарном станке вытачивал всякие балясинки, мастерил наличники. Занимался кустарным ремеслом в свободное от работы время. Уже на пенсии плотно занялся изготовлением морд для ловли рыбы, корзинок, коробов, санок.
      
А сын Сережка присматривался к работе отца, прислушивался к его подсказкам - учился. Вместе с отцом выбирали березки для полозьев    на Рачковом, где росли самые пригодные, крепкие березки. Там еще дед Тимофей запасался прутами для плетения больших коробов, в которых возили снег. Как-то Сережка сам срубил толстый прут для вяза, думал, отец похвалит. А он поглядел: "Не, этот не пойдет!". Прут был из ивы козьей, как ее в народе называют, или ивы брединки. Ветви ее ломкие, хрупкие. А прут надо выбирать из тальника, из вербочки, которая крепкая и гнется хорошо. С тальника и кору брали для дубления.      
      
В детстве присматривался Сергей к работе и других местных мастеров. У Григория Григорьевича Вальковского научился плести корзинки из черемухового разрезанного прута. Часто, еще ребятишками 7-8 лет, забегали к старику Санушке - Александру Кулику, точной фамилии которого никто и не помнит. Был Санушка высок ростом, и нос у него был длинным, потому и прозвали его Куликом. Женат он не был, детей не было, жил одиноко в небольшой избушечке по улице Касьянова. Был Санушка приветлив, не руглив, детей привечал. В избушечке возле печки на стене висели все его инструменты: пилы, топоры, ножи, стамески, рубанки. Просушивались на стенке обруча для морд и фитилей, деревянные квадраты - основы для морд. Здесь же висели изогнутые санные полозья. Мастерил свои изделия Санушка возле печки, чтобы оставшийся после работы мусор – стружки, прутики, обрезки дерева – тут же бросить в печь. Изумительный аромат ивовой и черемуховой коры витал в избушке старичка – этот запах детства запомнился Сергею на всю жизнь.
      
Ребятишки, катаясь на горке или возвращаясь из школы, часто видели идущего из леса Санушку - то с черемуховыми прутьями, то с таловыми палками для связки полозьев у санок. Видели, как он рубит березки для полозьев. И обязательно выбирал березки на черной земле, то есть на открытом пространстве, а не где попало. Березки эти называли кореньковатыми, они не лопались при сгибании, не трескались, были крепенькими. Санушка знал в этом толк.
      
Санок железных в ту пору в продаже не было, ребятня каталась на деревянных санках или на досках, а кто и на банных тазиках. Деревянные санки, да еще и подкованные железом, ценились. Санки делались из березы, которая считается в нашей местности самым крепким деревом. Перевязывали санки черемуховыми или таловыми прутами. Полозья подковывали металлической лентой, чтобы не снашивались от постоянного катания по кочкам да ухабинам. В основном ломались вязы, расположенные поперек санок. С этой бедой обращались часто к Санушке, и он вновь перевязывал санки.
      
Не могла ребятня обойти стороной и совхозную столярку, привлекавшую запахами опилок и несуетной работой взрослых. Столярка находилась на месте нынешнего памятника. Во дворе столярки в земляном строении делали конные дуги. В чане разваривали черемуховые болванки и на специальных станках их загибали, затем просушивали. Там же делали сани и полозья для саней. По выходным мальчишки выбирали из оставшихся обрезков материала маленькие досочки, кубики, из которых строили для игр машины или трактора.
      
Как-то приехал в Онохино из города Рудольф Пестов, дядя Рудя, как звали его мальчишки, охотник. И мальчишки увидели у него в первый раз клетку со щеглами. Была у дяди Руди западёнка, которая ловила щеглов, - такая клетка, в середине которой сидел подсадной щегол, а с двух сторон клетки устроены захлопушки. Дядя Рудя настораживал клетку со щеглом внутри, подвешивал корм, насыпал семечек. На трели поющего в клетке щегла прилетал другой щегол, садился клевать семечки - и насторожка опускалась, клетка захлопывалась.
      
Конечно, мальчишкам срочно понадобилась такая же клетка, а делать не умеют. Что делать? Осмелели, пришли к дяде Руде в столярку: "Дядя Рудя, помоги, научи". Он напилил брусочков, реечек квадратных, показал, как шило сделать из гвоздя, как его правильно заточить. И стали мальчишки сами мастерить клетки для птиц. Для донышек находили фанерки. Проволоку добывали из старых автомобильных да тракторных колес, валявшихся в тракторном парке. Резину сжигали, вытаскивали проволоку, ошкуривали наждачкой. Наждачная бумага была в дефиците, поэтому, когда ее не хватало, натирали проволоку до блеска красным кирпичом. Затем городили клетки.  И научились ловить не только щеглов, но и снегирей, чечеток, овсянок, которых зимой держали в клетках для забавы, а весной отпускали птиц на волю.
      
На корм для птиц осенью заготавливали зрелую коноплю - срубали конопляные макушки, связывали их пучками или снопиками и вывешивали сушиться. Потом сухие листья конопли мелко перетирали и просеивали на ветру, семечки падали вниз, а шелуха улетала. Ведра полтора насеивали таким образом на зиму. Щеглы и чечетки очень любят коноплю. Да и сами ребятишки, как птички, горстями лакомились полезными конопляными семенами. А семечки подсолнечника, это уж как водилось в любом колхозе или совхозе, тихо воровали на зерноскладе. Залазили в потаенном месте под амбар, под его высокий пол, и проволокой ковыряли, расширяли какую-нибудь щель в полу, из которой потом на подстеленную внизу тряпицу ссыпались семечки. Вся деревня так паслась, пока не учухало этот безобразный убыток складское начальство. Щели в полу были заделаны, и халява закончилась.
      
Деревня была небольшая, все друг друга знали. Знали, кто увлекается ловлей птиц, а кто нет. Кто-то месяц - два подержит птиц и отходит от дела. Кто-то занимается основательнее. У Сергея Евдокимова была еще и большая голубятня, бывали у него и чайки, и совки. Он сам ездил в Червишево покупать и выменивать у взрослых голубятников птиц. Лет в 13-14 раздал голубей младшим ребятишкам, увлекшись другими делами.
      
Сергей с другом Андреем Скоробогатовым занялись строительством землянки на покосе, раскинувшемся на Дубровной дороге, за птицефабрикой. Раньше в деревне было много маленьких избушечек, таких, как у Санушки Кулика. И одна избушечка на берегу была полуземляной, в ней когда-то жила бабушка. Стояла землянка брошенная, полуразрушенная. Друзья на мотоциклах, - родители уже разрешали им ездить, - подкатили к землянке, посмотрели, как она устроена, все промерили, запомнили, кое-что зарисовали. Потом на Дубровинском покосе выкопали яму, рядом в колке нарубили осинок, поставили столбы толстые по краям ямы, на них уложили из толстого кругляка перекладины, снизу также уложили бревна. Тонкого осинника на боковые настилы поблизости не было, поэтому пробовали таскать осинки издали, да оказалось тяжеловато. А было это осенью, и недалеко Саша Битюков пахал на тракторе поле под озимые. Его и попросили помочь. Тот махом, зацепив тросом заготовленный осинник, подтащил его к строящейся землянке. Из этого тонкого осинового кругляка заложили стены, один конец кругляка устанавливая на нижнее бревно, а другой на верхнюю перекладину. Торцы забрали бревнами, сделали входную дверь, натаскали досок для отопления печки.
      
Печку привезли из сарая бывшего зерносклада, который находился на месте нынешней электростанции. Зерносклад принадлежал овощеводческому совхозу, занимавшемуся рассадой и выращиванием капусты, помидор, огурцов и разной зелени в парниках. Здесь зимой в помещении типа сарая женщины всей огородной бригадой из скошенной шумихи плели жгуты на специальном станке. Из жгутов связывали маты для укрывания парников с рассадой.
      
Этот сарай после закрытия овощеводческого хозяйства занимали студенты, приезжающие осенью на уборку. Но сейчас оно не использовалось никем и было разрушено. От студентов в нем осталась железная печка. Ее-то и взяли тогда Сергей с Андреем для своей землянки. Привезли доски, сделали из них двери, нары, стол, обшили стены. Получилось полноценное жилье для юных охотников. Землянку хорошо замаскировали. И о ней никто из взрослых не знал, не бывал здесь, хотя другие пацаны приезжали сюда. Побаивались мальчишки в открытую ходить с ружьем, потому и выбрали место, скрытое от глаз людских, рядом возле болота Табанак, рядом с Карасевской лягой.   
      
По весне еще с вечера уходили на охоту, ночевали в землянке, а поутру били косачей, гоняли уток возле болота. После охоты хорошо было посидеть в землянке с теплой печкой, с горячим чаем, просушить одежду после дождя. Хорошо было отдохнуть после сбора сырых груздей в близлежащих колках. Груздей здесь было, пусть и не каждый год, не меряно. Много смородины. И много дичи.
      
Землянка просуществовала почти до 90-х годов. Ее уже другие мальчишки, правопреемники, потом и разбирали, и ремонтировали, даже окно сделали. А когда стали на этом месте строить птицефабрику, все колки раскорчевали, и добротную, основательно построенную землянку закопали. Были в жизни мальчишек и другие землянки, сооруженные еще раньше, пусть и не такие добротные, как эта. Сколько их было вырыто - и подземных, и надземных!
      
Как-то по весне решили мальчишки строить за рекой землянку. Шарились по лесу и увидели, что половодьем принесло какую-то крышу фанерную, то ли от беседки, то ли еще от чего. Наверное, с лагеря занесло по воде. "Бляха-муха! Крыша готовая!" - обрадовались мальчишки. Выловили ее. Крыша оказалась довольно большая. И как ее, тяжелую, с берега реки доволокли к центру Тахтымского борка - даже самих удивление взяло. Выкопали яму, поставили столбы, надели на них крышу. Внутри землянки вырыли в земляной стене отверстие для печки, а сверху пробили еще отверстие, в него воткнули железную трубу. Стенки печи не обваливались, так как были глинистыми, а глина от огня накаляется и твердеет.
      
В этой землянке ночевали не только летом, но и зимой приходили сюда отогреться. Рядом на Тахтыме ловили чебаков, окуней, вечером варили уху, а утром отправлялись в лес за грибами. Родители, конечно, волновались, ругали за то, что убегали мальчишки из дому на сутки. Но юные непоседы приносили домой грибы и рыбу – отсутствие их было не просто бесшабашным, оно приносило пользу. А еще раньше в лагере за Винокуркой, вспоминает Сергей Дмитриевич, тоже кто-то устраивал землянки в ямах - бывших хранилищах для бочек с живицей. Живая природа, жажда приключений и желание быть самостоятельными не давали мальчишкам всех поколений засиживаться дома.
      
- С раннего детства такое помнится: я еще малым пацаном был, взяли меня с собой на луг у Дороньки братья Калинины - Валерий и Владимир, - рассказывает Сергей Дмитриевич, - с ними были друзья Гена Чернышов, Вовка Суворов. Они под страхом расстрела наказали мне никому не рассказывать и не показывать то, что я увижу. А я еще малец, ростиком чуть выше кочек. Что я смогу рассказать, когда и не помню, то ли сам на лыжах шел, то ли тащили меня? Пришли мы на луг. А там то ли балаган они сделали, то ли шалаш из гнилых ольховин. Да с разными ходами, проходами! В шалаше висели на стенах котелки, чайники, топоры, пилы - все, как у настоящих хозяев. У меня глаза даже разгорелись!
      
Наверное, с тех пор и душа загорелась у будущего охотника не осознанной пока любовью к природе и желанием самому делать что-то большое, важное - чисто мужское.

Полная статья "Все это - вечно. Онохино. О природе и ее использовании" с множеством фотографий находится здесь: https://vera-lynx.ru/все-это-вечно/