И был похож на мышонка, на маленького трусливого хищника, который пробирается в свою нору среди многих опасностей, отовсюду грозящих ему.
М. Горький. «Каин и Артем»....
....Парки прядут, и у них достаточно времени...
...не верите? Ну и не надо, я совершенно не удивляюсь, ведь наш человек ни в вере, ни в неверии, ни в пакости, ни в святости меры не знает... всё слишком, всё чересчур.. что эта история, что ветер, завывающий на высоких.. на слишком высоких нотах....
..служил в одном министерстве чиновник... ну как служил.. как все служат, так и он, ничего особенного, бумажки перекладывал, по телефону справлялся, ну, чаи гонял, и пока министр министерство не покинет – на своем месте чуть ли не до полуночи сидел, получив же указание прямого начальства, бывало, и резолюции накладывал на дела не очень важные.. так, дядечка средней руки, среднего роста, среднего возраста, срединного облысения, средней влиятельности усредненной власти... сидит, видимость дела делает, директивы выполняет, без надобности не высовывается,но и от коллег не остает, особенно, если на собрании поаплодировать надо... выкладывался, ладоней не жалел... чего и не похлопать-то, раз все вокруг хлопают, а Важные Люди наблюдают? Никак, ну никак нельзя уклониться, не так поймут, вот и приходилось ладоши отбивать, от усердия чуть ли из штанов не выпрыгивая ... материально жил дяденька сыто, не бедствовал, зарплата само собой, плюс в конце месяца еще и конвертик получал, а уж зависть в глазах менее удачливых соседей и родственников, да подобострастие от немногочисленных нижестоящих – этого никакими деньгами не измерить... конвертики радовали, но, получая их, чиновник никак не мог понять, то ли нет на свете человека счастливее его, то ли, наоборот, нет никого в целом мире его несчастнее... а впереди – никакой уверенности, что это понимание когда-нибудь придет... и звали его обыкновенно - Ризван. Подчиненные (их было несколько, всего ничего) и технический персонал обращались к нему «Ризван-муаллим», начальство, в редкие минуты благодушия – «Ризван-кищи», а обычно - «аааа, Ризван?», нагоняя страх на и без того робкого человечка, даром, что и начальника.Маленький начальник – никакой начальник, это он твердо знал, как и поговорку «Слон больше верблюда»... но, как и всякий человек, который постоянно чего-то боится (нагоняя, выговора, увольнений), редко упускал случай попугать тех, кто хребтиной пожиже да ступенькой пониже: подчиненных, жену, или, например, стоянщика... брови нахмурит, живот и челюсть выпятит, и давай отчитывать, никакого спуску не давал... отходил, правда, быстро, то есть не всерьез претензии предъявлял, просто «эго» тешил, но немногим подчиненным, жене, и, конечно же стоянщику от этого легче не становилось... отходили не сразу, потому что Ризван делал это без злости, с долей презрения, и осознанием того, что имеет на всё это полное право, как человек, стоящий намного выше отчитываемых.. стоящий или ст;ящий? Не задумывался, незачем...
Непосредственный начальник Ризвана, Фаиг-муаллим (так обращались к нему подчиненные,начальство, в редкие минуты благодушия - «Фаиг-кищи», а обычно - «аааа, Фаиг?»)был человеком очень значительным на фоне того же Ризвана, или, скажем, полицейского, стоящего в дверях Учреждения, но был величиной несоизмеримо меньшей, чем те, в чьем непосредственном подчинении он находился.Что ж, нижестоящие копируют манеры поведения вышестоящих, и каждый суслик в поле не агроном, а как минимум, председатель колхоза, до появления суслика пожирнее...
- Очень жарко сегодня, Фаиг-муаллим –полицейский сержант, почтительно полусклонившись, распахивает перед ним дверь.
- Да, Махмуд – интонация и выражение лица Фаиг-муаллима дают понять, что это всего лишь погода,и она подчиняется если и не ему лично, то уж Учреждению, в котором он не последний человек – точно.
- Я не Махмуд, я Кямиль – робко, чуть слышно произносит слегка обиженный полицейский.
- Кхм– недовольно прокашливается Фаиг-муаллим, на лице которого написано: «ну и *** с тобой» направляясь в сторону лифта (думаю, что читатель, не раз видел метаморфозу, когда Фаиг-муаллимы на время превращались из Довольно Значительных Лиц,в таких же полицейских сержантов, придерживающих двери на входе в Учреждение, а у персон, значительнее Фаиг-муаллимов, на лицах точно так же было написано «ну и хуй с вами»).Лифт был не такой как у главы Учреждения (у главного был отдельный, и никому, кроме него им пользоваться не дозволялось), но всё равно, добротный, немецкий, и, садясь в него, Фаиг-муаллим довольно зажмурился, то ли от того, что лифт на самом деле был хорошим, то ли от внезапно нахлынувшей волны любви и уважения к самому себе, а как же! Этому (зажмуриться, как нахлынет) его научил психоаналитик, которого он и другие Начальственные Лица стали посещать после того, как его услугами стал пользоваться сам Министр (сначала ходили, чтобы сделать доброму Министру приятное, а потом потихоньку и сами втянулись. Сеансы ст;или денег, но Начальственные Лица все равно свое наверстают, зато как приятно в беседе ввернуть «сублимативная аффектация» «интернализация» «константность объекта» и «замещение». Других, еще более пугающих, слов и выражений старались не вворачивать, хотя, значение слова «фрустрация» знали на собственном опыте, потому что им всегда хотелось б;льшего, что не всегда получалось).
Костюм – штука нешуточная, по нему сразу видно, кто кому кланяется... шлицы, пуговички... отвороты.. вицмундир, не иначе, хотя, вицмундиры смотрелись бы посолиднее.. нравы же в министерстве царили простые, в советское время сказали бы «старорежимные», старший по должности вполне мог заехать в ухо подчиненному по поводу и без повода, и, разумеется, без каких-либо последствий вообще.. все шито-крыто, никакого сора из избы никто не выносил, ну в ухо так в ухо, бывает, мы не в Лондоне,и милорды среди нас – большая редкость...одним разом больше, одним меньше – разница небольшая.. главное – система работает без сбоев... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
....Парки прядут, и у них достаточно времени...
Ну совершенно никакой человек этот Ризван..Рост маленький, голос тихонький, внешность неприметная, если кто повыше начнет его начальство за воровство поперек живота брать – так лучшей кандидатуры на скамью подсудимых и искать не надо... небольшой, тихий, родственники все больше дальние, невлиятельные. А вот назначь его, скажем, заместителем начальника отдела – сразу заважничает, понимать о себе станет, секретаршу заведет, телефон подороже, машину сменит да усы отпустит, чтоб выглядеть солиднее. Тогда и родню за собой потянет, ведь не годиться в одиночку хлеб жевать, а поддержка никогда не помешает, особенно, если поддерживающий обязан тебе решительно всем.. но и тогда расслабляться нельзя, всем обязанный, на весь остаток жизни в долги вогнать может.. Потому – бди, Ризван, если выше взлетишь, шансы всегда есть, недавно замначальника соседнего отдела уличили в наличии премиум-аккаунта на одном из крупнейших порносайтов, кто бы мог подумать, солидный человек, жена, дети, любовница – а тут срам такой, с картинками... огласке решили не предавать, но, как водиться, запомнили, при случае всё в дело пойдет, а пока – иди, работай… если же примут решение снять товарища с должности – вот он, Ризван, тут, под боком.. предан всей душой и телом, готов оправдать возложенные надежды..
...после обеда всё Учреждение погружалось в полусонное состояние, которое все пытались разогнать крепким чаем.. Ризвану внезапно стало не по себе, на секунду показалась, что если и не вся страна, то столица точно–это огромное количество кабинетов, где постоянно пьют чай и делают вид, что решают вопросы, а на самом деле все просто пьют чай, дожидаясь разрешения сверху сделать хоть что-нибудь, не имея ни умений, ни желания делать хоть что-то вообще, кроме как набивать карманы пополнее, и, желательно, не прилагая никаких усилий... тряхнул головой, словно отгоняя эту мысль от себя, но напоследок все равно подумалось: «да нет, все таки не только столица.. это вся страна»...И чем тогда заняться, если чай уже не лезет, а сидеть на работе еще долго? Известно чем, обсуждать машины, телефоны, да за бабами языками чесать… сказка ведь только начинается, они потом еще в сауну с ****ями поедут.. строго не судите, это все только в сказках бывает, неправда чистой воды, ну разве у нас есть сауны с ****ями?
Иногда по министерству ходили странные слухи.. разные, дел-то почти никаких, вот и болтали невесть что... например, будто бы после того, как отпрыск одного из приближенных к (воздевая глаза не просто к потолку, а еще выше, куда-то очень и очень вверх) якобы съел в ресторане медведя, все рестораны с медведями здраво рассудили, что медведи все-таки, товар штучный, можно сказать, дефицитный, а потому ну их к черту, дешевле официанта в медвежью шкуру обрядить, пусть за сеткой сидит, да страх наводя, рычит изредка... а как кто его съесть пожелает – спрятал официанта в подсобку, и всё... был медведик – нету медведика, это вам, уважаемый показалось, главное, по пьяному делу не нервничать, это вы крик павлинов за рев медвежий приняли, прикажете ощипать? Но слухи, нам на горе, имеют под собой если и не почву, то обыкновение материализовываться, и как-то раз, один молодой человек (другой, воздевать глаз к потолку или выше не надо, но тоже отпрыск человека не маленького) решил угостить друзей медвежьим мясом, для чего и приказал официантам ресторана, где на самом деле держали медведя в клетке, но не на убой, а на потеху посетителям, подать мишку к столу, и чтоб немедленно. Менеджер ресторана и официанты, конечно, вляпались по уши, тем более, что медведя никакого в ресторане уже не было (см.выше). Мишку вообще год назад продали цыганам, а его роль исполнял официант, зашитый в медвежью шкуру... ну, публику особо близко к клетке не подпускали, опасно, мол, а на определенном расстоянии, да в подпитии поди различи, настоящий это медведь, или так, одна видимость и сплошное жульничество... Деваться было некуда, ну, официант с ножом при поддержке двух поваров и менеджера, прикрыв от ужаса и безысходности глаза, и моля Аллаха, чтобы хоть как-нибудь обошлось, подступили к клетке... Вдруг медведь встал на задние лапы, и задрав передние к небу, громко, на чистом азербайджанском (многие слышали, хотя, говорят, что некоторым показалось) вскричал: «Ay Allah, ax;siz neyl;irsiniz?(О Аллах, что вы собираетесь делать?). Медведи не имеют привычки разговаривать, с людьми – в особенности, потому смятение официанта с ножом, поваров, менеджера, равно как и посетителей ресторана понять можно... Как и тот дикий вопль, которой они издали хором, и, практически в унисон (оратория получилась зычная, а вот ситуация – сложнее не придумаешь)..посетители-то в ужасе разбежались, причем раньше всех исчез любитель медвежатины, испугавшись то ли скандала, то ли гнева Божия, а вот персонал остался, и серьезно задумался над тем, что теперь делать, и как выкручиваться... мало того, что некоторые посетители засняли медвежье обращение к Богу и вопли персонала на мобильные телефоны, так среди них еще оказался довольно известный журналист, который не просто обязательно растрезвонит, еще и прибавит...
- Разболтает? Ну и пусть, кто ему поверит? - уверял менеджера его помощник, сам до жути боявшийся огласки.
- Работа у него такая, врать не краснея – вторил охранник.
- Нет, нет, это же конец, слухи пойдут по городу, что делать, что делать – чуть ли не в голос выл менеджер.
- Успокойтесь, не всё так страшно, вот, выпейте водички, всё образуется.
Постучав зубами по краю стакана, менеджер слегка успокоился.. Тем не менее, на душе было тревожно, а филейные части, в ожидании неприятностей, даже подрагивали… Мало того, что проклятого медведя, эээээ, то есть, официанта, угораздило заговорить по-человечески, да еще воззвать к Аллаху, это.. это же скандал.. в его смену, на вверенном ему участке.. жди теперь неприятностей… тем временем, официант в медвежьей шкуре, тихонько подвывал от перенесенного ужаса, прикрыв голову (морду?) обоими руками (лапами?), еще бы, взвоешь тут, чуть не зарезали… Менеджер оглядел работников, чтобы как обычно, подойдя к самому безответному, сорвать на нем злость, и не нашел ничего лучше, чем пнуть официанта, которому и ТАК УЖЕ БЫЛО ТОШНО…и случилось то, от чего многие начали было отвыкать, и не только менеджеры, но и работники-подчиненные… официант встал, вытер глаза, и как проведет «двоечку» по менеджеру, левой-правой, тот так и опрокинулся, а парень не отошел, нет, даже не ужаснулся содеянному, а начал охаживать упавшего ногами, приговаривая: «Триста манат в месяц, плюс чаевые, двенадцать часов в день, минус штрафы, сука ты ****ая. И молодость отобрал, и достоинство, животным меня обрядил? На тебе, на память, не забывай меня никогда». Никто и не подумал оттащить его от менеджера, не то чтобы у всех накипело, и они даже были довольны, нет… просто парень так посмотрел на них, как смотрят когда очень не советуют вмешиваться… пнув для порядка лежащую тушу еще пару раз, он встал, вытер с лица пот и злые слезы, и обратился к коллегам.. к теперь уже бывшим коллегам, потому что он сам так решил, и имел на это полное право: «деньги, что он мне задолжал, пусть себе на похороны отложит, так и передайте, когда очнется»… так и ушел, в медвежьей шкуре.. ни с кем не попрощавшись, потому что он сам так решил, и имел на это полное право… разные после слухи ходили… говорят, в ту же ночь, два пьяных поэта навсегда бросили пить, увидев в парке медведя с человеческой головой, таксист, бедолага, со всей дури въехал в стену, наглухо загубив машину, кредита за которую так и не погасил, а потом говорящего медведя искали по всей стране, потому что о медведе, возносящем молитву, прознал какой-то арабский шейх, и захотел приобрести его в личное пользование… каждый и всякий был в тот вечер несчастен: и битый менеджер, и недоевшие посетители, и поэты, и таксист, и глава кредитного отдела, и арабский шейх, и искавшие медведя по всей стране сотрудники соответствующих органов, да и самого медведя счастливчиком не назовешь.. а теперь – в сауну, я же обещал вам продолжение сказки, вот теперь и не жалуйтесь… Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
..в сауне было чистенько.. на столе призывно и многообещающе посверкивали бутылки с алкоголем, так же многообещающе отражаясь в глазах проституток. По приглушенному телевизору, кто-то с честными глазами и негодованием в голосе, честил оппозицию (аж грудь вздымалась в праведном гневе, такому волю дай – лично им всем горло перегрызет, если связаны будут). Один из коллег (отец троих детей и целый заместитель начальника отдела), кося одним глазом в сторону девочек, переключил телек на музыкальное ток-шоу(как выяснилось позднее, сменить канал его попросила одна из проституток, очень стеснявшаяся того, что человек из телевизора приходился ей родственником)...
....Парки прядут, и у них достаточно времени...
Даже идиотская музыка, звучавшая из телевизора, указывала на то, что застолье и его продолжение будут просто замечательными... Смех, выпивка,прикосновение горячих женских коленей под столом, всё это в разной, и очень приятной последовательности..Сначала смех, потом колени, потом выпивка, или наоборот, колени, выпивка, а потом смех...Заместитель начальника отдела развлекал девушек тем, что в перерывах между стаканчиками, шевелил ушами.. На лысеющем черепе это смотрелось особенно забавно, и он даже пообещал той, что хихикала застенчивее всех, научить этой хитрой премудрости и её, для чего они и уединились в одной комнаток.. Так уж положено, старший по должности всегда выбирает первым и отбирает лучшее, остальные довольствуются тем, что осталось, и тоже в порядке, освященном веками: нельзя выбирать бабу раньше заместителя начальника отдела, если ты не начальник отдела..Двух других быстро разобрали коллеги (один из них был чином самую малость выше, а другой, хоть и ровня Ризвану, приходился троюродным братом начальнику целого Управления в самом Учреждении, а потому Ризвану досталась та, что осталась). Бывало и хуже – подумал Ризван, потом вдруг раздумал думать,бодро потер руки, и попытался завалить ту, что осталась,на бильярдный стол (он это в каком-то кино видел).. Хапнул за филе обоими руками, притянул к себе, и давай ей шею слюнявить, а сам трется да прижимается... И оп.. Ай-яй-яй, какой же конфуз, ничего, ничего не получается, ну совсем ничего, вот как у мертвого, нет – и всё тут.. оставшаяся-то тоже не дура попалась, специалист, помогать начала (ну, в общих чертах вы поняли, о чем я) – но... бесполезно..ни тени прогресса...
- Eeeee, niy; al;nm;rax;? –капризным тоном затянула было оставшаяся, на секунду оторвавшись от выполнения служебных обязанностей (Ну почему у тебя не получается?).
Ризван хотел было ответить хоть что-то (хотя, чтобы начал; получаться, ему хотелось намного больше), как вдруг....
- A, noolub, Rizvan, n; al;nm;r? Uj blja! Durmur? G;n;v;, bax,ala! U;aglar,tezbura g;lin, tez! Rizvanda durmur! (Что случилось, Ризван, что у тебя не получается? Уй бля! Не встает? Ну ты отмочил! Ребята, быстро сюда, быстро! У Ризвана не стоит!)
В жизни может случится всякое.. у всех бывают взлеты, у всех бывают падения, рядом с каждым есть ангел-хранитель, а где-то, совсем неподалеку, бродит бес-искуситель.. но вот что совсем никуда не годиться, так это если ангел-хранитель дремлет, бес-искуситель пакостит и хихикает, а рядом появляется Шут Гороховый, зовущий окружающих не просто похихикать, а поржать хором...Но еще хуже, если Шут Гороховый оказывается чином выше, например, заместителем начальника отдела... такого ведь под зад не пнешь,в ухо не заедешь... хотя, по-совести говоря, Ризван не пнул бы и не заехал, даже если Шут был бы чином ниже... робок Ризван, тих, ни зубов, ни когтей.. своей небольшой должности с трудом добился.. плохо, плохо, одиноко.... а эти, двое.. подхалимы.. сразу явились, выскочили, твари... да как ржут, как ржут.. с подвизгиваниями, аж пятки по полу стучат... вот шакалы.. Дурные, тяжелые мысли одолевали бедолагу: деньги платить всё равно придется. Да и черт бы с деньгами (как же, как же), обидно до слез, попа у ней зовущая, чуть ли не кричащая, а ты... как же это все не вовремя, да еще этот скот, заместитель начальника... обязательно же растрезвонит по всему Учреждению.. одна надежда, что все пьяны, и к утру позабудут.. хотя... нет, такие такое не забывают (стакан, принять, прогнать дурные мысли, нет, не выходит)... его глодало чувство обиды не столько от того, что не получилось, а от того, что когда-то, давным-давно, любовь, когда должно было получаться решительно всё, просто прошла мимо. В пьяной памяти всплыло лицо постылой жены, как всегда, выражавшее всё, что угодно, кроме нежности: целая гамма, от равнодушия до упрямства, от разочарования до женской вся палитра чувств, мыслей и выражений, а нежности нет, только «давай-неси» в уголках глаз, да некрасиво искривленный рот, когда она плакала...Ризван наливался какой-то гнойной злостью, почему-то мысли об её слезах и скривившемся лице, бесили сильнее всего... или нет, не бесили, а раздражали.. или всё-таки бесили.. Он набухал полный стакан чего-то крепкого до краев, и разом выпил, не закусывая, чтобы оглушить мысли, стыд за неудачу и чувства, но легче не стало, наоборот, до смерти захотелось сделать или хотя бы сказать кому-нибудь гадость, благо, опыта Ризвану было не занимать... нет, он у нас всё-таки живой, раз эмоции есть... пусть даже по пьяному делу.. да плюс обидный, переливистый смех замначальника отдела стоял у Ризвана в ушах до самого утра... а как домой-то добрался? Да как все смертные и огорченные, перебрав, добираются, так и он (машину предусмотрительно не взял, не та должность, чтобы пьяным, да за руль)... «Такси, такси!» а потом – по стеночке, аккуратненько, пока лбом в дверь не упрутся.. Так то Ризван... а вот с целым заместителем начальника отдела, случилась немного другая история, потому как и ему должность не позволяла чтобы пьяным, да за руль..Но ехать нужно, потому он и обратился в службу «Трезвый Водитель» (нечего было водку с вином мешать, да и после от виски можно было бы воздержаться)...
- Алло... алло (еле ворочая языком)
- Алло, служба «Трезвый водитель», здравствуйте, чем могу помочь? (скороговоркой).
- Мне (пауза).. нужно...
- Да, записываю, по какому адресу направить водителя?
- Это... мне... домой... (паузы между словами становятся все длиннее и длиннее).
- На какой адрес выслать водителя?
- Ыыыы... сначала сюда...
- Не могли бы вы уточнить?
- Ну... в сауну...
- Простите, не могли бы вы назвать точный адрес?
Разговор мог бы продолжаться долго, если б один из работников сауны не объяснил бы оператору, куда направить водителя, и куда потом отвезти заказчика.. Совместными усилиями, и матерясь вполголоса, ублаженную всем человеческим тушу, погрузили на заднее сиденье его же автомобиля, после чего работники сауны с облегчением вздохнули: избавились, мол, чего нельзя сказать о бедолаге-водителе... передали эстафету труженики индустрии развлечений, теперь они могут и расслабиться, заслужили.. Вам - отбой. Водителю – приготовиться...
....Парки прядут, и у них достаточно времени...
Замначальника заснул на заднем сидении собственного автомобиля.. поза была крайне неудобная..ему мешали не ноги, а живот, повернуться на другой бок было сложно, дорога была не очень, бесконечный ремонт, колдобины да выбоины, прям как в том анекдоте, машину трясло, плюс водитель слегка приоткрыл переднее окно, чтоб не задохнуться от перегара... тряска и свежий воздух подействовали слегка отрезвляюще, почтенный заместитель кое-как принял относительно вертикальное положение, огляделся, соображая, где он, собственно говоря, находится, после чего тупо уставился на водителя, и, спустя минуты три выдал:
- Ты.... ты кто?
- Я водитель. «Трезвый водитель».
- А.... а что ты... тут делаешь?
- Везу вас домой, вы заказывали.
- (внезапно взрываясь) Врешь, скотина! Вон отсюда! Убирайся!
- А... Что?
- Машину украл, сука, и меня черт знает куда везешь??! Помогите! Воры! (пытаясь разбить стекло и высунуться наружу). Бандиты!!! Пошел нахуй!
- Успокойтесь, уважаемый, к чему материться, вы же сами...
- Останови машину! Убивают! Это ИГИЛ! Спасите! Тут Хезболла!Похитили!
Сказать, что водитель был удивлен – нет, вряд ли, не первый день работает... Повидав на своем веку немало баранов при галстуке,он просто счел за благо не связываться с вусмерть пьяным и насмерть перепуганным дяденькой, потому послушно остановил машину, и от греха подальше покинул салон, напоследок обратившись к все еще вопящему пассажиру: «Уважаемый, вы мне хоть на такси денег дайте, чтоб я домой добрался», на что услышал:«У меня нету, спасиииите, реежут!».
- Тьфу, пидор – вполголоса выругался шофер, и подняв воротник пиджака, зашагал прочь, но, как человек опытный, позвонил оператору, и сообщил о том, что клиент не в адеквате, и ему пришлось покинуть машину...
А тем временем, целый замначальника целого отдела, пытался протиснуться между двух передних кресел на водительское сиденье, но японский автопром оказался серьезней доморощенного напора, вот он там застрял...ногами дрыгать сложно, дышать тяжело, повернуться – ну совсем никак... сперва орал, конечно, но в таком положении сложно взреветь на полную громкость, и постепенно ор начал напоминать кряхтение отбившегося от стада молоденького барашка... несчастного вырвало, после чего он, безрезультатно дернувшись еще пару раз, так и заснул, проспав три-четыре часа, пока его автомобиль не обнаружили работники ППС...на него вдруг низошло смирение, он оплатил штраф, вызов эвакуатора и прочие подати, после чего долго ловил такси, чтобы поехать домой, мыться и отсыпаться.. и было что-то невыразимо жалкое в его помятой фигуре, жалкое настолько, что полицейские предложили его подвезти...работа у ППС такая... людям помогать... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
...утром память выпившего накануне человека ведет себя отвратительно.. она капризничает, а человек гадает: так оно было на самом деле или не так? И такая муть на душе, что кажется, что только собаки с тобой по-человечески говорят, а люди – так и норовят облаять.. Что ж вчера было-то, что случилось – туго соображал Ризван. Лоб требовал полотенца, смоченного в холодной воде, а душа – пива и детального, желательно поминутного восстановления вчерашних событий. Что было, да что случилось... Эх, Ризван... Ты лучше вспомни о том, что вчера так и не случилось... без штанов застали, да еще в нерабочем состоянии, стыд-то какооооой.. Да, товарищи, гордиться тут решительно нечем...
...о походе в сауну, как и о несостоявшейся там измене, жена все-таки узнала (плоть слаба, язык без костей, а скорость звука, ну, слуха, в классово близкой среде приближается к скорости света)... её не взбесил сам факт попытки, её даже не утешало то, что у мужа так ничего и не получилось (определенное злорадство, конечно, испытывала, правда, до поры до времени решила его не показывать), но одна только мысль о том, что муж утаивал деньги, приводила в бешенство..а что вы думали? И так бывает... то ли выгорело всё, то ли и не горело вовсе..Главное – рассуждала она, чтобы родственницы и подружки про сауну ничего не узнали, но куда там... город у нас маленький, кому интересно – сам выяснит, от себя добавит, и дальше передаст... что ж делать-то, что ж делать... может, к гадалке сходить? А подругам да родственницам как рты-то заткнуть, в случае чего? ладно, придумаю что-нибудь...
....Парки прядут, и у них достаточно времени...
Отношения к Левке Шулепникову в те годы – тут был пик его судьбы, такой затейливой и капризной – могли выражаться только в двух формах: рабски ему служить или злобно завидовать.
Ю. Трифонов «Дом на Набережной»
...слухи (правда, несколько облагороженные, не в сауне, мол, было, какие сауны, что вы, мы так, краем уха слышали) о происшествии с Ризваном быстро облетели Учреждение.. На него пялились практически все: кто подавляя смешок, кто сочувственно, кто откровенно прыская в кулак и отворачиваясь..Это раздражало, выводило из себя, загоняло в угол, а если он, слегка так выйдя из себя, спрашивал у коллег, а чем, собственно дело, они обращали дело в шутку, или делали вид, что это они вообще не в его адрес, а так, болтают... виртуал не отставал от реала: всплывающую рекламу возбуждающих таблеток и кремов для эрекции, Ризван стал воспринимать как личное оскорбление или козни вездесущих недоброжелателей...Дошло до того, что он, под хохот коллег набросился в парке на какого-то сопляка, продававшего ручки, которые держал вертикально, бедняга счел это за издевку, и с руганью гнался за пацаном метров двадцать, на большее дыхания не хватило... Ситуация подбросила злым коллегам кое-какие мысли насчет дальнейших издевок, но об этом позже. Ризван издергался, изнервничался, даже похудел слегка, что в другое время, может, было бы кстати...отношения в семье, по вполне понятным причинам, тоже были не слава Богу, без ссор, но та особая атмосфера «уже не рванет вообще», взгляд сквозь, многочасовое молчание, которое уже не в тягость, и прочее «одиночество вдвоем» ломала о колено, как сухую палку...если аромат, исходящий от волос женщины, начинает напоминать запах байковой рубашки, много лет пролежавшей в платяном шкафу – право, в этом нет ничего хорошего... непосредственный начальник Ризвана, глава Управления в Учреждении, ну, Фаиг-муаллим, вызвал его к себе:
- Ааааа, Ризван? (добродушным, слегка снисходительным тоном, откинувшись в кресле).
- Да, Фаиг-муаллим, вы вызывали (почтительно сложив перед собой пухлые лапки, как футболисты, когда штрафной пробивают, правда, держит их чуть повыше).
- Знаю, знаю. И даже слышал (хе-хе-х). Ну, с кем не бывает, со мной, например, никогда не было (хе-хе), крепкой я породы, весь в деда. Понимаю, стрессы, экология (хе-хе). Работы много?
- Да, Фаиг-муаллим, много. Но я справляюсь.
- Ну ну, справляйся, справляйся. Усердие это хорошо.
- Согласен, Фаиг-муаллим, согласен, это очень хорошо.
- А что нового вообще, в Учреждении? Что слышно?
- Да так, Фаиг-муаллим (замявшись, словно раздумывая, говорить или нет).
- Не тяни, говори уже, по глазам вижу, не ври и не скрывай.
- Ну.. это… Бекир из соседнего отдела... худощавый такой.. (глубоко вздыхает, будто собирается сделать что-то очень тяжелое и неприятное).. ну, который один костюм по две недели носит.. жаловался на дорожную инспекцию и налоговую, ругал, короче. Одни, говорит, дороги перекрывают, другие дыхание. Он и грубее выражался.. причем всё в присутствии коллег и даже подчиненных...
- Что? Что ты говоришь? Бекир... хм.. ладно, примем к сведению – всем своим видом давая понять, что не его это уровень, такой мелкотой заниматься, кому по чину положено – те Бекиром и займутся, дай ему Боже обойтись выговором и лишением премии... Хм.. Что еще?
- Он еще (понижая голос) «Евровидение» ругал... и «Формулу».. тоже грубо... почти матерно...
- (Фаиг-муаллима аж подбросило в кресле). Так... А вот об этом – никому... Молчок (встал, закрыл оконные жалюзи, после чего раздвинул двумя пальцами створки, и с подозрением посмотрел на улицу).. Об этом я уже сам.. никому... (снова сел).. Кхм.. Ладно..Выйди, пройдись, покури... я тебя на днях еще раз вызову... дело есть... насчет твоего повышения поговорим.. ты же слышал, как тут один деятель прокололся.. насчет премиум-аккаунта на порно-сайте.. это же.. это же (Фаиг-муаллим некоторое время подбирал правильное выражение) непристойность! Даже по меркам разнузданной Европы (тыча пальцем в сторону, где по его мнению находился Запад вообще)! А потому есть мысль, что его пора кхм.. того, по состоянию здоровья, чтобы.. ладно, иди пока, позже поговорим..
Ризван понимающе посмотрел на начальника, его голова чуть заметно наклонилась к груди,в знак почтения к вышестоящему, после чего он прямо посмотрел в глаза Фаиг-муаллима, и, почти по-военному развернувшись, вышел из кабинета.. ...вид у обоих был важный, понимающий, что делают они очень нужное, важное, а самое главное - общее дело... Молодец, Ризван, молодец, эволюционируешь, кулаки сжал, аж костяшки на пальцах побелели, ух! как же иначе-то! А ты берегись Бекир, не иначе, как ****ец тебе пришел.. молодец, молодец Ризван, всякое в жизни случается, а что не встал – так не бывает такого, не было и не будет, чтобы мужик на ****е не подскользнулся бы… судьба у тебя такая, судьба… то ли дело Фаиг-муаллим… и должность, и осанка, и почетом окружен.. не дай Бог в больницу попадет – так ему, наверное, клизму не абы кто ставить будет, а сам замглавврача как минимум… иначе – скандал и неприятности… ах да, еще небольшой штрих к портрету Фаиг-муаллима… лет десять назад, еще не будучи непосредственным начальником Ризвана, он упился до капельницы на свадьбе дочери двоюродного брата, после чего одно упоминание об алкоголе вызывало сильнейшую боль в печени… с тех самых пор, упоминая имя Господа, он набожно склонял голову чуть н;бок, и рассказывал о необходимости твердо идти по стезе благочестия… не хихикайте, какой-никакой, а бонус, если и не здесь, то, наверное, там (тоже набожно склоняя голову набок)… только вот лично я насчет стези благочестия не обещаю, хотя буду стараться изо всех сил… там разберутся…
Посещение Фаиг-муаллима никак не отразилось на... ну, вы понимаете о чем я.. ...не только явь, но и сны, превратили жизнь Ризвана в мучительную пытку... сначала сны шли все больше с намеками, в каких-то печальных полутонах: ракета, падающая сразу после взлета, ржавые изогнутые краны, электронные часы, показывающие 17:30, со временем сны становились все сложнее и страшнее..Приснилось, например, что он, мобилизовав кое-какую сумму, пошел на поклон к начальству за получением вожделенной должности (с обязательством оставлять себе не более десяти процентов, остальное же немедленно передавать наверх), но начальство, посовещавшись, в просьбе решило отказать... Деньги, конечно, взяли, но попросили по пустякам больше не беспокоить: «С бабой сладить не можешь, как ты с просителями обходиться будешь? А? Молчишь? То то же. Скажи спасибо, что не уволили, иди себе с Богом, и смотри у нас» - глядя прямо в глаза и барабаня по столу пухлыми пальчиками...проснувшись в холодном поту, Ризван некоторое время приходил в себя, потом «водички, водички» и снова забывался непродолжительным сном.. до следующего кошмара... долго так продолжаться не могло, пришлось обратиться к врачу... расспрашивать приятелей и знакомых он поостерегся, ну их, снова отбиваться от шуточек, вот и решил поискать в интернете... нашел, спаси его Аллах…. Врач как врач, выучили – он и лечит, взял 100 манат и порекомендовал «Персен», спокойную музыку и не нервничать, а для потенции (сделав серьезное лицо) – мед и орехи… О Аллах!
...Бог милостив, несколько дней подряд после приема двойных доз «Персена», Ризван спал спокойно, почти без снов.. И вдруг – опять.. только было закрыл глаза, как сначала очутился в кромешной темноте, которую внезапно вспорол луч света от лампы, которую направил ему в лицо следователь, точь-в-точь похожий на его непосредственного начальника, Фаиг-муаллима:
- Аааааа, Ризван? Тааак, тааак.. наслышан о твоих проблемах... но проблемы ли это? И нет ли здесь злого умысла? Проститутку мы уже допросили, она во всем созналась. Но скажи мне другое. Вот если б на ее месте была бы добропорядочная туристка? А? Гражданка другого государства? И у тебя с ней бы не получилось (ударение на «с ней»)? А? Ну чего молчишь? Ты бы.. ты б...Ты бы Родину опозорил (а Р – ррраскатистое такое, громкое, Ризвану аж поплохело)?... Ух, вредитель, сучья твоя морда..Следователь замахнулся было на вжавшегося в угол Ризвана, а потом обнажил в улыбке все тридцать два зуба, и сказал: «Не бойся, мы сейчас вегетарианцы» – за что Ризван мысленно возблагодарил Совет Европы и Госдеп США.
Несчастный проснулся в еще большем смятении чувств, чем после сна о неполученном повышении.. его очень напугало то, что во сне он благодарил Госдеп США и Совет Европы, но слегка подумав, он махнул на это рукой, здраво рассудив, что всё равно никто не узнает, ровно до тех пор, пока он сам об этом не расскажет... по-совести говоря, он и не собирался, потому что после этого точно повышения не видать... и что делать? Правильно... самое разумное – это повернуться на другой бок и снова заснуть, в надежде, что приснится что-нибудь более политически благонадежное...водички, водички... оооо.... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
Это только в сказках, да и то не во всех, добро побеждает зло... а в нашей сказке добра нет вообще, такое сплошь и рядом случается..Зло? Ну, злое такое злишко, немасштабное, злобное, злющее, нохиленькое, на пакость большую не способное, к поканию в содеянном не склонное...так, сегодня урву, дальше видно будет...день завтрашний пугает, день сегодняшний путает, и все это приходит, как справедливо заслуженный всеми нами Трибунал... и то, что Гейне называл «зубной болью в сердце» напрочь у нас отсутствует, наше сердце беззубое, выходит, и болеть нечему, соврал немец, соврал, живем не любя и живем без любви, как те ангелы Лаодикийской Церкви... а часики-то тик-так, тик-так, и не сегодня-завтра, смерть костяшками в дверь постучит: гражданин, на выход, вещи оставьте... ладно, зло в сторону, но сложно, чертовски сложно пис;ть про наши реалии... ты потеешь, куришь сигарету за сигаретой, плешь в раздумьях почесываешь, выдумываешь, глаза открыл – хоп – а они это уже сделали… и как сказал перед лицом смерти один развеселый поэт, «или вы сами прекращаете идиотничать, или оставляете за мной право над этим смеяться»..
...нашего брата, да в наше время иностранцами да делегациями не удивить... а вот мы их порой удивляем до изумления..конечно, делегации и иностранцы делегациям и иностранцам рознь, пост-СССР не считается, чем мы их удивить-то в состоянии? Правильно, ничем, они не лучше, а вот если кто позападнее.... сами понимаете, не одна челюсть отвиснет, нам только дай удивление вызвать, как нельзя лучше справимся.. Как раз в это время повадились то Учреждение всякие иностранцы посещать... учить, просвещать, в недостатки пальцем тыкать, а потом, на основе натыканного, за рубежом, на международных совещаниях клеветать и позорить по-всякому... мол, то украли, этого нету, а здесь совсем от рук отбились, не слушаются.. семь бед – один ответ, потому Довольно Значительные Лица предпочитали встречаться с иностранными делегациями крайне редко, делая исключения в самых исключительных случаях, когда отказываться уже было просто неудобно.. и то верно.. приедет такой хлыщ, весь из себя лощеный, ты корми его, пои, угощай, а он все равно накляузничает… ну очень склочный народ.. другой и денег возьмет, и пообещает, а вот как свои прижмут его покрепче на какой-нибудь комиссии – сдаст со счетами и потрохами.. что ж, мудрость народную не переплюнуть: лиса лисе поручает, а самый маленький лис – своему хвосту.. Лис – лису, Довольно Значительное Лицо – Лицу Менее Значительному, так и дошла очередь до Ризвана… Целым совещанием руководить! С иностранной делегацией! Фаиг-муаллим, после краткого инструктажа, со значением поглядел на Ризвана, и сказал: «Надеюсь. Как на себя самого надеюсь. Как на родного»… После чего прижал его к груди, и с ноткой сентиментальности, чуть ли не со слезой в голосе, прошептал: «Смена растет. Есть кому дело доверить, есть» (Фаиг-муаллим был старше Ризвана максимум лет на пять)… Оправдывай, Ризван, раз уж в фаворе – так хавай авантаж, сам видишь, какие надежды на тебя возлагают… если так и дальше пойдет - может в люди выйдешь, ведь Довольно Значительные Люди – тоже всего лишь люди, и они, как и все прочие – совершенно не вечны… (лично у меня был совершенно замечательный случай, когда одна девушка дико обиделась на то, что я сказал про фавор и авантаж, мол, я дама, матов и арго не понимаю, на что я смиренно возразил, что это Сологуб… девушка захлопала глазами, а Федор Кузьмич, не имея к этой фразе никакого отношения, погрозил мне с того света кулаком, мол, попадись ты мне только, сволочь брехливая.. дело прошлое, но было весело)…
…Ризван быстро освоился в кресле Главного на Совещании (вообще, сразу дал понять, кто тут главный, последним в зал вошел, уже после того как все, и делегация, и подчиненные по местам расселись).. конференц-зал большой, просторный, всем, чем надо оборудованный, и акустика тебе, и микрофоны, и освещение, и потолок светящийся, совещайся на здоровье..ух, как спина-то выпрямилась, Ризван, тебя прям не узнать, другой, совсем другой человек, не чета прежнему, брови слегка насуплены, но улыбка гостеприимная, мол, как же, как же, гости дорогие, делегация заморская, уж мы вас так ждали, так ждали, ну наконец-то, добро пожаловать, уважаемые, присаживайтесь, а после совещания на ужин поедем, не извольте беспокоиться, никто не уйдет голодным, не в наших правилах в грязь лицом ударять... заморских делегатов было пятеро.. вообще-то, их было четверо, плюс переводчик, с которого всё и началось... Ризван дружелюбно, но степенно кивнул головой в сторону иностранцев, здравствуйте, мол, несколько сурово посмотрел на коллег из местных, чего до этого почти никогда не делал, откинулся в кресле, и, увидев в составе делегации сухопарую англичанку, решил пошутить... ну дернул же тебя черт....
- H;;;;… Gizlar is; biz; cay g;tir;ceyl;r… (Дааа.. а девушки будут нам чай носить)
Коллеги обего пола улыбнулись(девушки даже приняли эту фразу за указание, и рванулись было исполнять, но Ризван остановил их жестом руки, не сейчас мол, потом), и всё было бы слава Богу, если б не подлец-переводчик, который то ли по наивности, то ли по злому умыслу перевел сказанное... слово в слово... выполнил, так сказать, профессиональный долг, совершив идеологическую диверсию, перевел без купюр и углов не сгладил... тут англичанка и встала на дыбы.. тоже, нашла время, да сядь ты на место… так нет же….
- This is absolutely unacceptable! Me, and organization I represent, will treat this as a total misrespect to the values shared, as per an agreement, signed with your government couple a years ago. I personally see, that it’s not followed by your officials, and this information will be passed accordingly and reflected in our final report! Women are not for tea-services! – с этими словами делегация в полном составе покинула зал заседаний, оставив совершенно обескураженных чиновников в полнейшем недоумении.. весь вид Ризвана говорил: «Что я, собственно, такого сказал? Почему «misrespect» и за что, собственно, «reflected in our final report»»?» Ay, g;t; poxlu inlisler (вот же грязножопые англичане)! Оооо, подлость кушающих свинину!
Фаиг-муаллим узнал о случившемся буквально через десять минут (откуда откуда… Бекир или кто другой стуканул, мало ли в Учреждении хороших людей?), и, вопреки обыкновению, вызвал Ризвана не посредством секретарши, а лично, по телефону.. Некоторое время он молча прохаживался по кабинету, держал руки за спиной, искоса поглядывая на Ризвана.. «Да, Ризван.. не везет тебе с бабами, где не осечка, там оплошность. Ну, да ничего, ничего, наш человек, мощно ввернул, своевременно, хе-хе... Что теперь делать – ума не приложу.. надо подумать.. доложить.. посоветоваться.. ты пока тихо сиди, и не нервничай, если что, прикрыть я тебя не смогу, но словечко замолвить постараюсь… Бог милостив, как там (показав глазами куда-то очень вверх) решат, так и будет… пока иди в отдел кадров, с этой минуты ты в распоряжении… в отпуску с сохранением…. Иди»… Фаиг-муаллим вдруг растрогался, обнял опешившего Ризвана, прижал к груди, и прошептал: «;gid;miz birdir.. Allah k;rimdir, yax;i olacag, s;n v;fali adamsan» (Убеждения у нас общие.. Бог милостив, обойдется, ты человек верный).. Иди…
Ну как тут не нервничать, если не только явь, но сны не дают успокоения…Иди… Фаиг-муаллиму легко, дал указание, руки умыл, и спит спокойно… отпуск опять же, распоряжение.. не слишком ли много событий за столь короткий промежуток времени? Много, много, впечатлений на троих хватит… потому следующий сон Ризвана был не просто ужасен, а попросту оппозиционно-непристоен… деталей он даже вспоминать не хотел, настолько всё было кошмарно… ему приснилось, что какой-то Знаменитый Макак (ну точь в точь глава Учреждения), разумеется, с санкции откуда-то здорово Сверху, решил разделаться с окончательно обнаглевшим Великим Бабуином, и отобрать у него виллы, фабрики, магазины и даже супермаркеты, оставив на пропитание самую малость, а еще лучше, опять таки, с разрешения откуда-то Очень Сверху - спровадить подальше, в другие джунгли… «Он у меня надолго запомнит, как в центре города новостройки втыкать» - возмущенно шумел Знаменитый... «А описывать недвижимое имущество пойдешь ты, Ризван. И запомни, хвостом отвечаешь!»… Сами понимаете, это уже не просто сон.. тут запросто можно не проснуться… инфаркт во сне – самое милое при таких раскладах дело, ничего не докажут и крамолы не пришьют… в довершение всего, во сне у Ризвана на самом деле был хвост… жиденький такой, облезлый… не хвост, а так, насмешка… да и одежда во сне была потертая, а что до пиджака.. хм… пиджак.. в таком пиджаке впору от долгов бегать, а не чужое имущество описывать, тьфу ты, позорище… Просыпайся, Мальчиш-Мартыш, просыпайся скорее, и держись от этого хоровода с описью подальше,процесс перераспределения собственности, в особенности на пост-советском пространстве противоречив и сложен до слез того, чью собственность перераспределяют.. не лезь, а то совсем без хвоста останешься в этом хороводе, потом еще и под хвост воткнут, ходи медленно – говори тише.... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
А скандал тем временем, развивался по всем правилам дворовой ссоры конца семидесятых. Официальные лица отмалчивались, их подчиненные шушукались. Президент Международной Ассоциации по борьбе с Гендерным Шовинизмом, Сексизмом и Половой Дискриминацией (штаб-квартира -Словакия, г. Брно) ;бал Хол;шек выразил глубокую озабоченность по поводу инцидента, а в конце речи добавил, что он, хоть и не уполномочен правительством Словакии, и не имеет к нему никакого отношения, тем не менее, надеется, что Словацкая Государственная Нефтяная Компания, получит контракт на разработку нефтегазового месторождения в азербайджанском секторе Каспийского Моря.. Местные баламуты тоже не отставали, например, известный бакинский блоггер Мышильда-Кошильда, опубликовала в социальных сетях гневный пост под названием «Доколе?», но спустя некоторое время сочла за благо его удалить, так как тон совершенно не вязался с генеральной линией партии, а блоггеры умеют политграмоте и хорошо понимают намеки... Лидер же одной из многочисленных оппозиционных партий Ордяк Хайям, наоборот, пригрозил отрезать уши всем противникам Ризвана, после чего добавил: «Аx;r ki, prezidentd;n v; m;nd;n ba;ga bird;n; d; ki;i tap;ld;, xalal olsun» (наконец-то появился еще один мужчина после президента и меня), что в свою очередь, вызвало хилую бурю возмущения в точно таких же рядах либеральной общественности... Немолодой аспирант, автор нашумевшей книг «Мидяне ли мы?» разразился в собственном блоге статьей «во всем виноват Ислам, а вот если бы мы остались зороастрийцами, всё было бы хорошо и по-европейски, включая чай с равноправием» (ученый муж понятия не имел о том, что во времена зороастризма, женщину, когда у нее начинался месячный цикл, попросту выгоняли из дома, чтобы не оскверняла жилище своим пристутствием, но ему простительно, сказывались значительные пробелы в образовании, недорогой алкоголь и детские травмы).. в общем, зашвырнул Ризван камень в пруд, да такой камень, который один дурак бросит, а потом его десять умных вытащить не могут… пруд больно глубокий… Тебя ждут большие неприятности, дорогой, все только начинается… многократное набивание шишек об каждый угол, даже при включенном свете впереди, совсем близко, как только за угол завернешь….
....Парки прядут, и у них достаточно времени...
Вы все между ложкой и ложью, А мы все между волком и вошью.
А. Башлачев. «Некому березу заломати»
....даже если безделье и не мать всех пороков, все равно она приходиться им очень близкой родственницей.. она разлагающе влияет на бездельничающего.. ничего не делая, недолго и в неприятности вляпаться… Ризван, устав от ничегонеделания, поминутно смотрел на телефон, в ожидании звонка, постоянно проверял, на максимуме ли рингтон и уведомления о пришедших SMS, но – тщетно.. не звонят, не пишут… ну сколько можно в чайхане штаны протирать, да по улицам без дела слоны слонять? Не печалься, Ризван, не печалься, ты не один такой… как вдруг… позвонил Фаиг-муаллим, позвонил, не забыл, помнит, я нужен, наконец-то!
- (хе-хе-хе) Ризван?
- Да, Фаиг-муаллим (встав, вытягивается)
- Ну, как жизнь? Как отдыхается?
- Все слава Богу, Фаиг-муаллим, все слава Богу.
- Устал, наверное, от безделья? (хе-хе-хе).
- Немножко, Фаиг-муаллим, самую малость. Хотелось бы настоящего дела.
- Вот потому я тебе и позвонил. Слушай внимательно. Тебе на днях позвонит один человек. Вкратце объяснит, что и как.
- Как скажете, Фаиг-муаллим.
- Конечно. Так вот. Задание важное, деталей ДАЖЕ Я НЕ ЗНАЮ. Ты понимаешь, насколько всё это важно?
- Да (глотая слюну и вытягиваясь еще сильнее).
- Не подведи меня.
- Никогда, что вы, как же можно (позвоночник вот-вот треснет).
- Ну, тогда созвонимся. И еще..
- Слушаю, Фаиг-муаллим (хруст).
- Держи меня в курсе.. если что….
- Слушаюсь, Фаиг-муаллим (хруст на уровне инфразвука)
- Ну, бывай, бывай (хе-хе-хе)
(Ризван замирает, боясь дать отбой первым, валится на стул, потом, дождавшись, когда Фаиг-муаллим повесит трубку, идет к холодильнику, достает бутылку минералки, выпивает из горла примерно половину, после чего валиться на диван, и на выдохе произносит: «Неужели?»).
КАК НАДО ДЕЛАТЬ ДЕЛА….
(небольшой, но достаточно просторный кабинет где-то очень и очень НАВЕРХУ.... не так, чтобы САМЫЙ ВЕРХ, но, скажем, двумя, максимум тремя уровнями ниже.. за круглым столом трое мужчин, в дорогих, но неброских костюмах, перед каждым открытый ноут... перед двумя – пачка сигарет и чай, третий предпочитает кофе...)
- В общем, думаю, что все в общих чертах в курсе предстоящего дела.
- Я нет, только что из аэропорта.
- По спецсвязи вызвали?
- Да.
- Дело очень срочное. Указание сверху. Итак.... Некий г-н Мак Каррони, обладатель сразу нескольких паспортов...
- Да, я что-то слышал, продолжайте.
- Так вот... посетил оккупированные территории, а потом, несмотря на наложенный запрет на въезд в Азербайджан, все-таки к нам приехал... ну, там еще много чего было... издевательство в интернете, мол, мамеды криворукие, ничего вы мне не сделаете... потому и было принято соответствующее решение...
- Подать запрос в «Интерпол»?
- Это уже сделано. Более того, уже есть договоренность с Молдовой об его экстрадиции. Кишинев уже дал свое принципиальное согласие, им с нами делить совершенно нечего.
- Ну, привезем мы его сюда, ну, посадим.. Вонь же начнется.
- Начнется, обязательно. Потому нам и поручено сделать так, чтобы вони не было.
- И какие есть на этот счет соображения?
- В общих чертах так... Привезти и устроить балаган.. С ним в роли рыжего.
- Интересная мысль. Стукнем по дурачку карнавалом и не сажать?
- Верно улавливаете. Делать из него мученика не следует, а вот надеть на голову мусорное ведро следовало бы. Да такое, чтобы он о камере вслух мечтал.
- (перебирая бумаги) Он еще и гражданин Израиля..
- (с ухмылкой) И так для них важен...
- Понимаю.. есть у меня один знакомый.. может подготовить сценарий... в общем, нужно подумать..
- Да, нужно.. и сделать по уму.. так, чтобы одно упоминание его имени, не говоря уже о появлении на публике вызывало смех... в самом лучшем случае – с трудом сдерживаемое хихиканье..
- А кто такой этот Мак Каррони вообще?
- Блоггер..
- Ясно и модно.. никем не работает, коптит небо, постит мысли и лепит фотки, питается паштетами..
- Вроде того... хотя... точнее и не скажешь...
- Хорошо.. за работу?
- За работу. Я свяжусь со сценаристом..
- У нас неделя..
- Этого мало.. нужно будет написать сценарий, отработать работу с прессой, (с усмешкой) с общественными организациями, (еле сдерживая улыбку) с творческой интеллигенцией (отворачиваясь в сторону)...
- Ну, на этих-то и пяти часов хватит... сценарий – вот самое главное... дайте мне знать, когда он будет готов, снова соберемся, уже со сценаристом.
- Договорились.
- Тогда до связи.
…Ризван скромно примостился на краешке стула, искоса разглядел собравшихся, но, почувствовав на себе чей-то немигающий взгляд, перестал косить, и c любезной предупредительностью вперил взгляд в Человека в Штатском... Человек в Штатском не стал закладывать рук за спину и расхаживать по комнате, а сказал сидевшей за отдельным столом с компьютером женщине средних лет, избегая обращения по имени:
- Раздайте собравшимся по экземпляру сценария.
Женщина бесшумно раздала тридцати-тридцати пяти страничный документ в белом клеенчатом переплете, после чего вернулась на свое место... Ризван не отрываясь смотрел на Человека в Штатском, и думал: «Дааа... вот это даааа... солидный человек... выправка... семидесятые... Михайло.... и не иначе, как целый генерал».. Человек в Штатском внимательно посмотрел на Ризвана и негромко, так, чтобы было слышно только ему, сказал: «Генерал-майор»... Ризван проглотил было слюну, но в горле, как назло, пересохло.. Он широко раскрыл глаза, и подумал: «Неужели ТАМ и ТОГДА ИХ учили мысли читать?». В горле пересохло пуще прежнего, после чего Ризван счел за благо перестать думать вообще, а то мало ли... благо, дело для него знакомое, повседневное...молчи и слушай, не зря у тебя рот один, а ушей – целая пара... как у памятника Зорге…
....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
в 17:00 в Кишиневском аэропорту «Кишинэу» приземлился видавший и лучшие времена самолет «Ан-2» с азербайджанскими опознавательными знаками… двое смешных молдавских полицейских в чине младшего сержанта, сдали упирающегося Мак-Каррони практически своим близнецам – сержантам азербайджанским.. один тощий и маленький, другой высокий и толстый, оба государства старались соблюсти баланс к обоюдному удовлетворению… по истошному воплю Мак-Каррони было ясно, что соблюсти баланс удалось… общими усилиями (по подзатыльнику от каждой из сторон, не больно, но обидно, чтобы себя не забывал, и понимал, где находится) арестованного запихнули в «Ан», откозыряли друг другу и обменялись документами… «Allahsizdenrazigalsin, aygarda;lar»(да будет Господь доволен вами, братья) - хором сказали наши. «Dumnezeu s; te r;spl;teasc;, fra;i» - одновременно ответили товарищи из Молдовы после чего, пожав друг-другу руки, обменялись пакетами с подарками (две бутылки вина с молдавской стороны, и две бутылки гранатовой настойки с азербайджанской). В салоне, сверкнув золотыми зубами, толстый полицейский снял с Мак-Каррони стальные наручники, инадел на него такие… ну... с розовой опушкой.. после чего ущипнул задержанногоза щеку, сверкнул золотыми зубами, и на безукоризненном английском, произнес: «WelcometotheLandofFire, you'rasshole».. Мак-Каррони чуть было не потерял сознание… четыре часа полета показались ему четырьмя годами строгого режима, которые тут же нарисовало ему услужливое воображение.. тощий, с лица которого не сходила гостеприимная улыбка, вежливо спросил, хорошо ли кормили в кишиневском СИЗО, и не проголодался ли Мак-Каррони, который в этот момент думал о чем угодно, кроме возможности поесть.. потом золотозубый виновато улыбнулся, и сказал, что самолет старенький, дорога долгая, в полете может случиться всякое, а парашютов всего четыре, два для работников полиции, и два для членов экипажа, так что в случае чего, пусть Мак-Каррони на них обиды не держит… как будто в подтверждение его слов, через пару секунд самолет попал в воздушную яму, и желудок Мак Каррони сначала ушел куда-то очень и очень вниз, а потом резко вверх, к самому горлу… заметив это, золотозубый жестко, но не причиняя лишней боли, взял Мак-Каррони за ухо, и предупредил, что если тот заблюет салон, то он вытрет наблеванное его мордой (да да, именно мордой, так и сказал, в полное нарушение всех международных договоров)… ухо не то чтобы ныло до самой посадки, но ощущение было не из приятных.. Мак-Каррони вжался в ветхое сиденье и попытался уснуть, или, скорее, впасть в забытье, как вдруг, один из пилотов (!) ткнул его под горло металлическим подносом, на котором красиво лежали три дымящихся шампура с кябабом (люля, бастурма и тикя: люля, бастурма и мясо кусочками) украшенные зеленью и разрезанными помидорами, и сказал: угощайся, дорогой, ешь, от души предлагаю, как своему, а то сейчас все это тебе на голову надену.. Мак-Каррони давился, но жевал, а что тут поделаешь, надо – значить надо, была охота с подносом на голове сидеть… самолет трясло, но это еще вопрос, кого трясло больше, и всё под аккопанемент «кушай, кушай на здоровье, человек ты наш дорогой».. Мак-Каррони сделал над собой совершенно нечеловеческое усилие, и проглотил последний кусок мяса, который показался ему резиновым, после чего просто выключился, как будто кто-то выдернул шнур из розетки… но до самой до посадки, сквозь сон ли, галлюцинация ли от перенесенного, или всё так и было на самом деле, у него звенело в ушах два голоса, тощего и толстого:«Нужно вести себя прилично, уважаемый, потому что именно филейные части отвечают за органы речи, равно как и прочие части тела, вместе взятые.. не катайся по оккупированным территориям, вот и не будешь плясать на сковородке под наблюдением криворуких мамедов, да живут и они и ты сто и еще раз сто лет.. у нас, как видишь, и с руками полный порядок, и сковородки наготове, но это тебе позже покажут.. Так ты всё понял?»… ну и как тут жиденько в панталоны не напустить-то?Вот так оно и бывает… вони при этом – сами понимаете…пришлось задержанного в самый хвост самолета перенести.. и как тут без заушения обойтись? Никак нельзя, но чисто в воспитательных целях, со всем милосердием, без причинения лишних болевых ощущений.. тут лежи и посадки дожидайся, это здесь было смешно и весело, основной балаган тебя дальше ждет… вообще-то всё снимается и будет сниматься на камеру, чтобы тебе лежалось легко.. через пару-тройку часов, самолет совершил посадку в бакинском аэропорту.. бесцеремонно растолкав Мак-Каррони, полицейские насильно, но без битья, влили ему в рот с четверть (ну, может чуть больше) литра какой-то отвратительной местной водки, по вкусу напоминавшей технический спирт, в котором перед этим вымыли детали двигателя безнадежно старого автомобиля… чтобы по трапу веселее ногами перебирать… ну, или катиться, если вдруг ноги откажут.. шутка ли – целых 250 г. палёнки, разом и без закуски, тут и здоровила закосеет, спотыкаться начнет, а этот, с цыплячьей-то рожей – и полететь может, даром, что крылья не орлиные.. все головой, да попой, шмяк-бум-бряк вниз.. а перед трапом – пресса, общественность, представители НПО, творческая и не только интеллигенция, разносчики воды и бутербродов, священнослужители, и простые водители рейсовых автобусов.. у кого фотоаппараты, кто на телефоны снимает, кто так запоминает,много, много людей… осуждающих и сочувствующих, кто-то выкривал приветствия, а кто-то проклятия, кто-то ругал, кто-то сочувствовал…ай, как стыдно, Мак-Каррони, ай как нехорошо все складывается… заметьте, ведь всё без рукоприкладства, предъявить нечего, облизнется ваш ЕСПЧ.. сценаристы должны работать, сценаристы, и они должны работать правильно… Мак-Каррони , страдая душой имучаясь желудком,завывая от самого факта своего существования, без какой-либо помощи со стороны сопровождающих, кубарем скатился по трапу, ровно сел на постланный специально для такого случая фиолетовый резиновый коврик сосликами веселого красного цвета (все показываем крупным планом, особенно осликов и лицо Мак-Каррони),и чуть было не ослеп от света наведенных осветительных приборов ивспышек фотоаппаратов... чуть не оглохнуть тоже было с чего:люди, перебивая друг друга задавали ему массу вопросов на нескольких языках одновременно, что-то громко выкрикивали,как вдруг..слаб человек и немощнаплоть его,в этот разне на высоте оказался мочевой пузырь, в голове что-то щелкнуло, а ниже пояса что-то потекло...измученные мозги просто проорали мочевому пузырю: «вы – слабое звено», и... да, слабое... со всеми, в полном смысле слова, вытекающими последствиями.. дважды конфузия за четыре часа, да на глазах у толпы, где все с телефонами да фотоаппаратами... что делается, что делается... вдруг к Мак-Каррони подскочил не по-современному одетый человек небольшого роста и в высокой папахе, издал губами неприличный звук, после чего вынул из складок одежды два крашеных яйца, протянул ему красное, и проорал прямо в ухо: «а давай яйцами стукаться?»... весь этот ужас продолжался до тех пор, пока к Мак-Каррони, распихивая толпу со словами: «;;;;, dagli;;n, dagli;;n, dem;dim»(Разошлись, разошлись, я вам говорю) не протиснулся капитан полиции (обычный участковый), и, легонько подталкивая Мак-Каррони в шею, не повел к старому полицейскому «УАЗ»-ику, приговаривая: «D;;gaba;;ma, ужин; c geciks;m, e;;;y;n ;ld;» (Топай давай, плохо тебе придется, если я к ужину опоздаю)... Минут через сорок, показавшихся Мак-Каррони вечностью, да по разбитой дороге, «УАЗ»-ик подъехал к поселковому отделению полиции...Участковый так же бесцеремонно выволок его из машины, втолкнул в дежурку, где по-быстрому составили описьизвлеченного из карманов задержанного (связка ключей, телефон, бумажник с незначительной суммой денег в долларах, рублях и леях, три паспорта, да несколько каких-то квитанций), и, не говоря лишних слов, запихнули Мак-Каррони в «одиночку».. прошло часов десять… или двенадцать… покормили, тюфяк чистый, клопов нет, казалось бы, сиди и радуйся, размышляя о собственном месте в прекрасном и разнообразном мире, как вдруг ключи противно звякнули, дверь «одиночки» открылась, в камеру вошел здоровенный дядя с дынеобразными кулаками и маленькой головой, макушку которой еле прикрывала с трудом натянутая фуражка…. Дядя приветливо улыбнулся, что лишь заставило Мак-Каррони покрепче вжаться в угол, и вежливо пригласил его на выход… на крыльце отделения стоял… ослик.. обыкновенный, серый такой, уши вниз, пися до земли и грустные глаза (впоследствии пресса уверяла, что последнее говорило об его принадлежности если не к интеллигенции, то к созданиям, обладающим дипломом о среднем образовании, как минимум).. грустно было вокруг… ночь, слякоть, ветерок, ишак, Мак-Каррони… конец света для отдельно взятой единцы может быть именно таким: не крики, а всхлипы.. впрочем, мы отвлеклись… пока Нона с Децимой были при делах, а Морта дремала,у входа в отделение появилась пресса и представители гражданского общества..вспышки камер и наперебой задаваемые вопросыпугали ослика и Мак-Каррони, плюс,несколько раздражали работников полиции, которые изо всех сил старались придерживаться духа и буквы декларации прав человека и гражданина, а потому особо не лютовать, и даже изображать на лицах подобие вежливой улыбки... Совершенно не упиравшегося Мак-Каррони усадили на слегка упиравшегося ослика, всучили в правую руку бутылку полусухого вина, а в левую –веник, позвали музыкантов, и под жизнеутверждающую музыку, веселой толпой двинулись в направлении ближайшего районного суда..по дороге, как водится, не обошлось без происшествий, а именно:кавалькада, с криками и музыкой, следовавшая за ишаком, вытоптала рассаду в огороде дяди Салима, человека пожилого, строгого,бывшего работника вневедомственной охраны.. Он с минуту оторопело глядел на вытоптанный огород, после чего с жутким матом выскочил наружус кетменем в руках, и с воплем «Gu;xananizi dagidaram, arsizlar!» (я сейчас вашу голубятню разорю, бесстыдники!) погнался запроцессией, и было успел пнуть под копчик какого-то трансвестита с транспарантом, но был вовремя остановлен полицейскими, и вежливо, но твердо оттеснен в сторону, где ему объяснили, что дело тут делается важное, а за огород, дядя Салим, ни минуты не волнуйся, вот тебе документ, по нему всё завтра же возместят, обращайся с девяти утра... дядя Салим долго глядел вслед удаляющейся толпе, почесывая затылок, а потом махнул рукой, аккуратно засунул полученный документ в карман рубашки, и пробормотав что-то вроде «E;;;y ;xli»(ишачье собрание), вернулся в дом... кстати, сказанное дядей Салимом относилось к кому угодно, кроме ослика, что он и подтвердил соседям,сидя в чайхане, следующим вечером...(к слову, на следующее утро дядя Салим заявился в полицейский участок за обещанной компенсацией по поводу огорода, где ему всё сразу же возместили... дядя Салим вежливо, но твердо отказался от перевода на карточку, предпочитая наличные, потому что с высшей степенью недоверия относился к банковским картам и всему, что с ними связано, после того, как на него один раз упал банкомат, но это дело прошлое, и к рассказу никакого отношения не имеющее)... а тем временем процессия подошла к залу суда.. стоявший у входа полицейский аж сигарету изо рта выронил, глядя на этот шабаш, но увидев среди толпы своих коллегтолько удивленно хлопал глазами...после, в зале,судебные пристава с пол-часа урезонивали беспокойную публику, упрашивали не кричать, присесть, объясняли, что здесь суд, а не цирк, курить нельзя,а сидеть полагается тихо, всем видом выказывая уважение и почтение.. кое-кого, правда, пришлось и под ребра ткнуть, небольно, для острастки, чтоб приличия соблюдал.. ослик, к слову сказать, вел себя гораздо приличнеепрочих: не шумел, не размахивал руками, не топал ногами, не поскуливал, затравленно вжавшись в угол на скамье подсудимых, а смиренно свесив уши,безучастно смотрел на собравшихся, понимая:судьба-злодейка: кому-то таскать – а кому-то кататься... появление судьи все встретилипочтительным молчанием,и даже те, кто успел усесться, вскочили без напоминаний. Пока судья знакомился с предоставленными документами, с места вскочила представитель какой-то НПО, и обратилась к нему, тряся в воздухе какими-то бумагами:
- Позвольте, Ваша честь, ходатайствовать перед судом о временном освобождении г-на Мак-Каррони из под стражи по причине необходимости его присутствия на церемонии награждения!
- Награждения чем?
- Разрешите ознакомить Вас с соответствующими документами.
- Секретарь, передайте мне документы. (читает сквозь очки, хмыкает, поднимается с кресла). Обвиняемый временно освобождается из зала суда по предоставленному стороной защиты ходатайству.
Кто-то подхватил Мак-Каррони подмышки, снова усадил на ослика, и они оба, влекомые широким людским потоком, покинули судебное здание..несмотря на то, что судья кричал им вслед: «Освобождается под исключительную ответственность ходатайствующих», но никто из присутсвовавших на этом празднике жизни, даже не обернулся.. с каждой последующей минутой, Мак-Каррони всё меньше и меньше понимал, что, собственно говоря, происходит,хотя, и старался хотя бы обернуться… его никто и не спрашивал… снова погрузили в старенький «Уазик», и, со словами: «Тихо, не голоси, все свои, и тебя пока не вешают» повезли в неизвестном направлении.. разумеется, под еле слышный вой несчастного, побитого всеми законами и испачанного всеми фекалиями.. заметьте, в полном смысле этого слова…
Тем временем, группа крепких молодых людей, выехала совсем из другой точки, прибыла в один из Домов торжеств, оцепила его, и со словами: «Дело государственной важности! После доженитесь!» - со всем уважением и извинениями выволоклаоттуда брачующихся, гостей,и работников ЗАГС-а, после чего зал сразуже заполнился той же самой публикой, что встречала Мак-Каррони в аэропорту и присутствовала в зале суда, что свидетельстовало о высокой степени подготовки мероприятия.. Само мероприятие обещало быть высококультурным, потому как культура в том Доме Торжеств была везде... в углу, например, известная певица, искавшая себя вот уже много лет, заглушая даже ведушего,с подвыванием читала «Цветы Зла» в собственном переводе, интерпретации, и с соответствующими телодвижениями, что придавало происходящему схожесть если и не с черной мессой, то с каким-то загулявшим гулянием давно не гулявшего народа... в общем, было с чего спятить не только г-ну Мак-Каррони... но Ризван был человеком опытным, взял себя в руки, твердо помня, что в суматохе и среди шума прежде всего нужно следить за собственным карманомиследовать инструкциям, полученным от начальства.. а в таком окружении, в такой ситуации – нужно удвоить бдительность.. находясь чуть-чуть в стороне от этого цветущего, орущего, пляшущего и скачущего многообразия, тем не менее, стараться... Ризван заприметил какого-то журналиста, быстро тыркнувшего в сумку початую бутылку водки ипригоршню канапе с паштетом, тихо зашел к нему за спину, схватил за ухо, и со словами: «Ааааа, сучонок, народное воровать?» сдал охране..В этом не было никакого героизма, а простое выполнение служебных обязанностей.. в таких условиях, да с такой публикой очень даже осмысленный образ жизни...Вот как Ризван с заданием справился!Добросовестно, самоотверженно, глаза с пройдох не сводил.. всякий его за это похвалит, а начальство еще и вознаградит, если будет на то его начальственнейшее соизволение... шанс – его, вообще-то, ловить надо, это только в сказках дуракам везет, в жизни всё иначе складывается..А царившая в зале культурно-политическая вакханалия, тем временем, набирала обороты.. Мак-Каррони, в ужасе от происходящего, подвывал в такт навязчивой музыке, и тихонько раскачивался из стороны в сторону, обхватив голову двумя руками.Вокруг него, взявшись за руки и приплясывая, кружились всеприсланные по разнарядке: от трансвеститов до поваров, от политических деятелей второго и третьего эшелона до представителей НПО, от журналистов до эстрадых звезд, плюс разносчики воды и бутербродов, и, как и было отмечено ранее, представители творческой и не очень интеллигенции...Зрелище! Психика Ризвана могла выдержать многое, и выдерживала многих... но чтоб вот так, вживую, на расстоянии вытянутой руки,увидеть Ордяк Хайама, который приобняв в ужасе пучащего глазаМак-Каррони, орет ему прямо в левое ухо: «Ada;direeeee, bu, ada;!» (это мой тезка, мой тезка!) –это, согласитесь, перебор...Ризванпочувствовал, что плывет, и ему срочно надо на воздух... с трудом переступая ватными ногами, кое-как добрался до выхода, тяжело и глубоко вдохнул сыроватый воздух, вынул непослушными пальцами сигарету, и подумал было, что за проклятое безвременье, даже подохнуть не за что… нет, успокойтесь, ничего такого он не подумал, такие мысли ему вообще чужды…покурил, отдышался, пот со лба вытер – и обратно, потому что за такой публикой глаз да глаз нужен... вернулся он вовремя.. в зале царила тишина, а всё внимание было приковано к небрежно, но неплохо одетой женщине средних лет (той самой, что ходатайствовала в суде),которая читалас листа следующий текст: «Наш НПО, чьей основной целью является борьба с энурезом, его проявлениями и последствиями, а девизом – «Недопущение, Предупреждение и Утешение» постановила: наградить вышеупомянутого Мак-Каррони медалью «Почетный Недержанец» (изображение медали крупным планом: кувшин и простынь, выполнены из латуни и мельхиора, колодка медали обтянута муаровой лентой нежного персикового цвета) и таким же нагрудным знаком (аналогичные материал и рисунок), с правом ношения на правой стороне груди, в мирное время, в государственных учреждениях и в местах народных гуляний. Принимая во внимание всё вышеизложенное, ходатайствуем перед президентом и соответствующими органами Азербайджанской Республики об амнистировании г-на Мак-Каррони, потому как причина награждения вышеуказанного г-на Мак-Каррони орденом «Почетный Недержанец», равно как и его поведение в самолете, на ослике и в камере предварительного заключения, свидетельствуют об его искреннем и глубочайшем раскаянии. Более того, этот акт гуманизма послужит лучшим свидетельством приверженности Азербайджана общечеловеческим ценностям. Троекратное, или нет, пятикратное «ура!»». Зал взорвался грандиозной «урой» и аплодисментами, в которых потонули возгласы: «да!», «правильно!», «гуманизм и права человека!», «шутки шутками, а за глупость надо бить!», «пора встать вровень с Европой!» и «надо подтянуть её до нашего уровня!»… под торжественный бой барабанов, медаль, нагрудный знак и соответствующие документы были вручены Мак-Каррони, у которого и без того голова шла кругом.. Мак-Каррони аж на пол присел, за неимением стула.. собравшиеся были людьми тертыми, и, невзирая на политические убеждения, прекрасно знавшими, с какой стороны колбаса на хлебе лежит: когда шуметь надо, а когда заткнуться, и стоять тихонько, с уважением в глазах..вот и стояли, как вкопанные, пока тихий человечек с незапоминающейсявнешностью (как выяснилось впоследствии, третий помощник пресс-секретаря Генпрокуратуры) зачитывал с бумаги текст примерно следующего содержания:
«Уважаемые участники! Всецело руководствуясь идеалами гуманизма,приверженностью международным соглашениям, взятыми на себя обязательствами, а так же недавними изменениями в законодательстве, которые позволяют, а в отдельных случаях прямо рекомендуютсоответствующим органам исполнительной власти нашей страны, освобождать от уголовной ответственности,или, в особых случаях, амнистировать (оратор запнулся, и на секундуотвернулся,как бы ослепленный светом софитов) кавалеров нижеперечисленных орденов, а именно:
1) Кавалеров ордена «Почетный Недержанец»
2) Кавалеров ордена «Ушибленный Минаретом»
3) Кавалером ордена «Зашуганный Востоком»
4) Кавалеров ордена «Напуганный Азаном»
5) Кавалеров ордена «Сбежавший от Ай-Улдуза»
а так же, пойдя навстречу пожеланиям НПО, чьим девизом является«Недопущение, Предупреждение и Утешение», и принимая во внимание лишь частичную дееспособность гражданина Мак-Каррони,соответствующие органы нашей республики постановили: немедленно освободить подсудимого орденоносца (внимательно оглядел Дом Торжеств и пристутствующих, после чего продолжил) не доставляя обратно в здание суда. Последние слова потонули в шквале аплодисментов, как вдруг...когда в битком набитый зал, с громкими словами «и где эта сволочь?» вдруг входит человек с суковатой палкой, это вызывает у собравшихся некоторую нервозность, и, я бы даже сказал, естественное волнение... больше всех заволновался Мак-Каррони, который уже было возблагодарил Небеса за то, что всё (в особенности, рев Ордяк Хайама: «Ada;direeeee, bu, ada;!») так благополучно заканчивается... слава Аллаху, гражданина быстренько оттеснили в угол (Ризван и сам старался без меры, прыгал вокруг, суетился, покрикивал: «окружай, мол, окружай»), в общем, тревога оказалась ложной, а то и вообще, инсценировкой, чтобы страху нагнать, да краски сгустить... всё хорошо, что хорошо кончается, к выходу подъехал тот же самый старенький «УАЗ» -ик, на котором Мак-Каррони приехал из аэропорта,в него его же и посадили, и даже не дав для порядка по шее, отправили восвояси... не с Богом, так с чертом, приезжайте еще, господин Мак-Каррони, приезжайте по любому из имеющихся у вас паспортов... мы только рады будем...
Расходилась довольная массовка ижурналисты, операторы и осветители сворачивали аппаратуру, Ордяк Хайямсадился в роскошное авто (заслужил, заслужил)а Ризван, понимая, что день прожит не зря, важно курил возле входа, ожидая телефонного звонка с дальнейшими инструкциями... и только специально приглашенная группа прогрессивно настроенных, но несколькоразочарованных в европейских ценностях граждан (чья прогрессивность заключалась в том, после расстрела «Шарли Эбдо», они поменяли аватарки в соцсетях на флаг Франции, а разочарование в европейских ценностях наступило только тогда, когда они выяснили, что это совершенно не облегчает процесс получения в ту Францию визы) выразила свое громкое «фи», но ту группу, понятное дело, никто и слушать не стал... идите, идите, будет надо – покличем, оплата обычная, а кивалы всегда нужны...
Вот что я тебе скажу, дорогой читатаель.... если ты нахлобучил оппоненту на голову мусорное ведро, снял на видео, да выложил в Сеть – к его словам, да и к нему самому,вряд ли кто-либо станет относиться серьезно.. его появление в любом обществе будет сопровождаться либо еле сдерживаемой усмешкой, либо вздохом сожаления... менее культурные люди вроде меня – станут просто ржать, не скрывая эмоций... по идиотизму и наглости, товарищи, нужно бить карнавализмом, а вот из пушки по воробьям – совершенно не следует...
ЗАНАВЕС
Ах, да, чуть не забыл….
Министерство Иностранных Дел Азербайджанской Республики, выражает глубокую озабоченность ситуацией в Испании, и призывает стороны к мирным переговорам, основанным на уважении к территориальной целостности Испании и праву народа на самоопределение. Со своей стороны, Министерство Иностранных Дел Азербайджанской Республики готово выступить в качестве посредника в рамках Организации по Безопасности и Сотрудничеству в Европе в роли со-председателя Специальной Комиссии, если таковая будет создана в ближайшее время.
ПО УМУ СЛЕДУЕТ ПОСТУПАТЬ ИМЕННО ТАК. НУ, ВОЗМОЖНЫ ВАРИАНТЫ, СЦЕНАРИЙ МОГ БЫ БЫТЬ РАЗНЫМ... НО К СОЖАЛЕНИЮ... ДА ЧЕГО УЖ ТАМ ГОВОРИТЬ...
....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
...возвращаясь домой под утро, часов эдак под восемь, Ризван услышал во дворе чей-то громкий плач и проклятия.. в углу двора громко рыдала соседка, из соседнего подъезда (Ризван часто на нее поглядывал, еле заметно облизываясь, но наличие у нее мужа далеко не субтильного телосложения, обещало, скорее, боль от побоев, нежели радость соития... хотя... одними побоями могло бы и не закончиться)... вокруг суетились соседи, кто-то нес воду, кто-то тащил валерьянку... глотнув принесенное, женщина (полноватая крашеная блондинка тридцати пяти лет) перевела дух, и заголосила по-новой:
- Ушееееееел! Ушеееел, сволочь такая!
- Кто ушел, ай баджи (сестра)? Куда ушел?
- Кто? Муж, муж ушел, скотина, сука, муж ушел.
- Успокойся, перестань, вот еще водички попей.
- Не нужна мне вода! (отталкивая стакан). Ушел, негодяй!
- Да куда он ушел? Я его вчера вечером в магазине видел.
- К ней. К другой ушел! (собравшийся народ насторожился и навострил уши)
- К кому?
- К ней, к той сучке! В однокомнатную квартиру! Жрать только жареную картошку! Сволочь!!! Жить в условиях полной антисанитарии!
Услышав последнюю фразу, Ризван пробормотал про себя что-то вроде «и быть там Главным Микробом», после чего махнул рукой, и зашел в подъезд... лифт вызывать.. домой... не моё, мол, это дело, если муж не вернется – пристроюсь, если кто другой не опередит, а пока – поем-ка и спать, умаялся я с этим Мак-Каррони...
Что ж, вымышленная история о том, как по уму надо было поступать с птичкой-невеличкой,благополучно закончилась при непосредственном участии Ризвана, проявившего себя как нельзя лучше. Старался, выкладывался, а раз так – то имеет право на поощрение. Надо только подождать, лица вышестоящие крайне не любят, когда им о чем-либо напоминают. Ждать пришлось недолго, звонок раздался буквально на следующий день.Фаиг-муаллим вызвав Ризвана, минут десять его хвалил, и даже потрепал по плечу, после чего объвил, что тот поступает в распоряжение к его заместителю. Ооо, этот заместитель был фигурой знаковой! Работники Управления остерегались его даже б;льше, чем Фаиг-муаллима, знали, что если что услышит – тот же час донесет, а кому нужны неприятности? Плюс, как человек отменной, всегда и везде выпячиваемой нравственности и политической грамотности, он умел наводить такую скуку, что аж во рту кисло становилось.. в юности почтенный заместитель подглядывал в подзорную трубу за голыми бабами в женской бане.. ну, его поймали и побили тем же самым телескопом.. с тех самых пор, он относился с недоверием не только к астрономам, но и ко грамотным людям вообще, предпочитая окружать себя просто дипломированными специалистами… потому Ризван ему и приглянулся… во-первых, человек себя уже проявил, во-вторых, ради карьеры готов на многое, да и в конце-концов, кадрами не разбрасываются, их используют в народном хозяйстве… О Аллах, храни Шемахинскую Обсерваторию!
- Хе-хе, ну, вы тут знакомьтесь, а я на обед пойду.
- Приятного вам аппетита, уважаемый Фаиг-муаллим! (оба аж на цыпочки привстали).
- Хе-хе, ну-ну… знакомьтесь, общайтесь, хе-хе…
Как только Фаиг-муаллим удалился, его заместитель дружелюбно улыбнулся Ризвану, протянул для пожатия руку, и представился:
- Меня зовут Сахиб. Так и называй, Сахибом, без «муаллима».
- Очень приятно. Но как-то неудобно без «муаллима».
- Ничего, ничего, привыкнешь, дорогой, у меня всё просто и демократично. Я, в сущности, сторонник свободомыслия в рамках дозволенного.
- А как это?
- Прислушивайся ко мнению окружающих, что говорят, как настроены. Нет ли в словах агрессии и недовольства, и не хочет ли кто рамки раздвинуть. А если хочет – то как именно действовать собирается.
- А где мне это… прислушиваться?
- Везде, дорогой, везде. И тут, в Управлении, и в парках, и в ресторанах, и в чайхане, и на улице. В автобусе тоже. Метро пользуешься?
- Иногда пользуюсь, когда к двородной сестре в гости едем.
- Вот и хорошо. Ничего, придет время – на такси разъезжать станешь. А там, глядишь, и своей машиной обзаведешься. Любишь машины?
- Очень. Особенно такие, черные «джипы» (Я попросил бы уважаемого читателя быть снисходительнее к бедному Ризвану, ведь подушка, обитая малиновым бархатом, в его понимании была верхом роскоши).
- Будет тебе и «джип» со временем. Но сначала – общественный транспорт, потом такси, попозже и «джип».Черный, как ты хочешь. Не всё сразу, Ризван, терпение и прилежание – путь к успеху.
- И к черному «джипу»?
- В особенности к нему. Теперь всё от тебя зависит, Ризван.Еще, для информации, твои обязанности – твоими обязанностями, а у меня есть и другой проект, за успех которого я лично отвечаю перед Фаиг-муаллимом. Так что, работать ты будешь по большому счету, автономно. Значение слова знаешь?
- Какого именно?
- Автономно. Это означает – в известной степени самостоятельно. Раз в неделю будешь докладывать, кто что и где такого говорил.
- Понятно. А можно вопрос?
- Можно.
- А что у вас за проект?
- Социологически-образовательный. Специально обученные и внедренные в социум люди, будут внимательно следить за отсутствием печали на лицах во время траурных мероприятий, и наличием веселья – во время праздничных.
- А кто будет следить за наличием на них интеллекта?
- Проверяющих найдем. Обучим, назначим. Проект важный. В случае успеха – Фаиг-муаллим пойдет на повышение, я – на его место, ну а ты – моим заместителем. Так что нам теперь нужно вместе держаться. Понимаешь? Вместе (сжимая кулак). А теперь.. (понижая голос).
- Что именно? Я готов!
- А ну поклянись всем тем, что для тебя свято? – голос понизился до присвистывающего шепота.
- Клянусь! (Короткая заминка, думал секунд пять, что же у него такого святого есть? Да ничего нет, хоть шаром покати).
- Никому не скажешь?
- Я же поклялся! (придание ответу интонации «Обижаешь, клянусь Аллахом» ст;ило определенных усилий)
- Ну смотри. Понимаешь, Ризван… Как бы это тебе объяснить получше… Что бы ты ни делал наработе, на тебе греха нет. Так что пусть тебя совесть не гложет.
- Это как?
- Просто. Нет, и все. Все грехи на себя начальство берет. А ты человек маленький, тебе сказали – ты сделал. То есть, не именно ты – человек маленький, бывают и поменьше, но.. (еле слышно) нет на тебе греха, и не будет.
- Понимаю.
- И еще. Ежедневное получасовое разглядывание фотографии, а еще лучше, портрета начальника, через неделю навсегда избавляет от вшей и глистов! А иногда – даже от ишиаса! На начальство вообще нужно смотреть с умилением, а не с озлоблением, злость всё равно не поможет, молчание и повиновение же суть вершины добродетели. Запомнил?
- Запомнил. Постараюсь, точнее. Вершина добродетели. Буду постигать.
- Так вот. Прояви себя хорошо – ученую степень получишь. Я похлопочу.
- Да?
- Да. Ты будешь кандидатом наук.
- Целым кандидатом наук?
- Конечно, а как же иначе?Главное, повнимательнее будь. И раз в неделю – ко мне. Потом я тебя в свой проект возьму. Будет тебе черный «джип»… Иди, надеюсь! Через неделю, ровно в 14:00 – ко мне. Я позвоню за день, и скажу куда именно. Но раз в два дня приходи сюда, ходи по кабинетам, в столовую, слушай и запоминай, кто и что говорит. Общайся дружелюбно, ненавязчиво. Если спросят – скажи из отдела статистики. Все понял?
- Всё понял. Разрешите идти?
- Разрешаю. Куришь?
- Иногда. Мало.
- Что куришь?
- «Кент», восьмерка.
- Так себе. Ну, ладно, давай, чего уж там.
- Пожалуйста, угощайтесь.
- Спасибо (закуривая).
- А вот
- И это тоже.
- Неужели
- Безусловно.
- И
- Без этого никак. Иди, жди звонка.
Сахиб, ну, человечек, в распоряжение которого поступил Ризван.. о нем можно немного поподробнее... предок его был из тех предков, которыми особо не похвастаешься, в родной деревне его звали попросту – «Хияр» (букв. – «огурец», др. значение, груб. «недалекий человек»), потом кличка прилипла настолько, что его настоящее имя попросту забыли, ну Хияр так Хияр, у людей имена да прозвища и похуже бывают... а как в девятнадцатом веке русские пришли, не растерялся, подмаслил кого надо в канцелярии, и стал Хиярбековым, документы на землю и дворянство выправил (земли-то так себе, собаку выгулять негде, зато бумага гербовая, никто не придерется, а землей всегда прирасти можно, если колени гнуться привычны). Как империя по швам пошла, да АДР провозгласили (Азербайджанская Демократическая Республика, 1918 - 1920) – потомок его стал «Хиярбейли», ну, а в середине двадцатых, на семейном совете решили поменять фамилию на«Хияровых», даже об Огурцовах подумывали, но поняв, что это все же перебор, дождались 91-го года, благополучно пережили развал, войну и смену алфавита, и, в очередной раз подмазав тех, кому по должности подмазанными быть полагается –вернули свою исконную на тот исторический промежуток времени фамилию «Хиярбейли»… впрочем, «Хиярбековых», как вариант, держали в загашнике на всякий случай.. Город Ветров всё таки, не ровен час – снова северный подует… ну, вы, в принципе, поняли, Сахиб этот был человеком в общении сложным, склонным к перепадам настроения, генетически неоднозначным... иди, поработай у такого в подчинении...
…на расспросы домашних Ризван отмалчивался, мол, всё в порядке, но б;льшего сказать не могу, работа такая,что лишь подогревало вполне понятное любопытство. Внезапно зачастили родственники, которых Ризван в последнее время видел только на похоронах и на свадьбах. Начали звонить те, кто не звонил ему лет эдак пять-шесть. Окружающие начали проявлять какой-то нездоровый интерес к тому, как у него дела. Отнести это на счет харизмы, располагающей к себе внешности, или выдающихся человеческих качеств не представлялось никакой возможности, потому Ризван и начал что-то подозревать. Звонок однокурсника, который с места в карьер пригласил его на свадьбу двоюродной сестры, а после попросил в долг 5 тысяч долларов, чтобы купить ей приданое, только укрепил Ризвана во мнении, что вся эта сволочь пронюхала насчет его грядущего карьерного взлета.«Сами догадались, или стуканул кто-то» - со злостью подумал он, и решил вести себя в кругу семьи и немногих знакомых попроще. Но все равно было приятно, ведь если у тебя попросили в долг пять тысяч долларов, это означает, что ты выглядишь как человек, у которого есть десять, а то и больше. Тщеславный, ты товарищ, Ризван, я даже не ожидал. Все так и прет из нутра, и взгляд изменился, и походка, и этот вот степенный кивок головы, когда с соседями здороваешься… скормнее, друг, скромнее.. и нечего людям глаза рвать, белорусскую водку покупая, местную покупай, она дешевле, хотя, надо признать – дрянь редкая… в общем, не мне тебе нотации читать, я, если на то пошло – тебя просто выдумал, а ты с каждой строчкой всё самостоятельнее да наглее становишься. Осмотрись да подумай, свое ли место занимешь? А может тебя заменить? Претендентов-то вон сколько,натуры в оригинале, слава Аллаху, хватает.. И не забудь: пятнадцать минут славы порой приходят вместе с десятью минутами побоев, так что потом без жалоб мне.Тебя ждут тяжелые испытания, ведь я, на правах автора, тебя и так и эдак вертеть стану. А ты, читатель-современник, вообще отстань, мне-то откуда знать, когда рамка картину скушает?
Ризван решил подойти к делу основательно. До диктофона не додумался, а вот записную книжку завел, чтобы имена записывать, да информацию вносить тезисно. Всё, как Сахиб говорил, а как же иначе, если и ученой степени хочется, и «джипа» черного? Ну, и начал отираться в кабинетах Управления, зайдет, поздоровается, будто про бумажку какую-то спросить пришел, а сам все время тянет, да в разговоры вслушивается. Ну, в кабинетах Управления люди сидели тертые, много кого видели, а их тех, кого видели - многих даже подсидеть сумели, потому тут Ризван так толком ничего и не услышал. С одной стороны, конечно, обидно, а с другой – он даже порадовался тому, какие зрелые в политическом плане товарищи трудятся в Управлении. Ну разве это не повод для гордости? Повод, конечно, повод, но гордость гордостью, а задание выполнять надо, потому, ближе к вечеру Ризван решил прогуляться по парку. Много там кафе да закусочных, прям под открытым небом, еда, она, вообще, языки развязывает, особенно, если с литром пива, да и на подслушивающего болтун сам бежит… ну, или, болтуны, если их несколько, как, например, группа профессиональных интеллигентов, чей разговор Ризван и подслушал... следовало бы отметить, что принадлежность к профессиональной интеллигенции, совершенно не мешало подслушиваемым работать не в том же самом, но в точно таком же государственном учреждении, в котором работал Ризван... Итак:
- Тут сирота во главе нужен. Чтобы не знал, корни откуда, ни земляков, ни односельчан, ни родственников. Да плюс социопат, чтобы без друзей. И, желательно, импотент, чтобы без бабы. Да, сложно будет такую кандидатуру подобрать, очень сложно. Хотя.. Если найти сироту-социопата, можно его просто кастрировать. Тогда будет порядок, и никакого кумовства с этим.. как его.. умное слово забыл.. а, никакого непотизма.. Непотизм!
- Но это же жестоко! Бесчеловечно!
- Что именно?
- Кастрировать!
- Ну да. Но ведь это для пользы дела!
- Но разве общественное благо ст;ит слезинки ребенка?
- Ребенок-то тут при чем? Нам взрослый, сформировавшийся сирота нужен.
- Это выражение такое.
- А, ну если выражение, тогда понятно. Но все равно, лучше взрослого, ребенку с нашим отделом не справиться, даже если он будет выражаться.
Ризван подозвал официанта, расплатился, и, отойдя подальше, всё-всё-всё аккуратно так занес в книжечку, включая имена беседовавших, потому что внимательно слушал не только то, о чем они говорили, но и слышал, как друг к другу обращались... с почином, Ризван, с почином, но особо усердствовать я тебе не советую... ты дальше работай, не отвлекайся, отчет не должен быть коротким... (как он подслушивал да имена разбирал, а потом у всех на глазах в книжечку записывал – не надо придираться к деталям, это, вообще-то, повесть, художественный вымысел)... Следующим в записную книжку попал покупатель в дорогом магазине верхней одежды, который на вопрос продавца, зачем ему рубашка на два размера больше, ответил, что хочет чувствовать себя посвободнее. Ризван призадумался и высказывание на всякий случай записал, а чтоб уж совсем наверняка – решил проследить, где живет и чем занимается этот свободолюбивый любитель рубашек, что размером побольше, да зазевался, и упустил момент, когда тот в дорогую машину нырнул. Ризван, конечно, заметался, задергался, да куда там.. только и осталось утешаться тем, что слова записаны, да надеяться, что при встрече узнает... Номера машины записывать не стал, опасаясь, что его же искать и заставят, а потом потом плюнул с досады, и вообще, зарекся по брендовым магазинам шпионить, ну их подальше, все эти «Козюлли» и «Шакалли» с их посетителями, сами на кого хочешь напишут, мигнут постовому – тот честь отдаст – оглянуться не успеешь, как в КПЗ окажешься, и будешь там подвывать слезно: ау, ау, где же ты, счастье? А счастье где-то задержится. Не до тебя счастью будет, не до тебя.. Agilli ol! (головой думай!)...
....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
...работа с людьми имеет как плюсы, так и минусы, тут, порой, и воздух не помогает, не радует..бегает Ризван весь день с высунутым языком, вслушивается,запоминает, тяжело ему, осунулся, отожраться не получается, всё ищет, вынюхивает.. опасайтесь его люди, опасайтесь, не ровен час, и вас подслушает, он ведь в любом месте оказаться может, и соседом по подъезду, и в автобусе рядом стоящим, и в ресторане за соседним столиком... что происходило за соседними столиками Ризвану, вообще, было любопытнее всего, потому что самое интересное о человеке, который только что там сидел, ты обычно узнаешь от его приятелей, как только он уйдет… и чего только ты о нем не услышишьи не узнаешь... сначала беседовавших было трое, и разговаривали они о самых обыденных вещах, ничего интересного и настораживающего... но как только один из собеседников ушел, сославшись на срочные дела, тут-то всё и началось, только запоминать успевай..в ресторанчике вкусно пахло луковой подливой, но Ризван, ограничившись салатом, чечевичным супом и минералкой, навострил уши.. со стороны поглядеть, так они у него разве что ходуном не ходили...
- Кстати, при нем говорить не хотел, ты в курсе, что он на котах неплохие деньги делает?
- Слушай, ты допьешься рано или поздно.Какие коты? Какие деньги? Зафар мне до сих пор 300 манат должен.
- Это он просто возвращать не хочет, с детства ж такой.
- Так ведь плачется постоянно, ой, на то не хватает, на это не хватило, вот, смотри, поел-попил, десят манат оставил и ушел. Гнида ведь, хоть и друг, не?
- Друг, хоть и гнида. Ты сюда смотри. Он кота завел. Породистого.
- И что?
- Как и что? Он тебе сколько должен? Триста?
- Да. Не считая мелочей, как сегодня. Хотя, к чему считаться, друзья всё-таки.
- Верно, друзья (хрустя огурцом). Всё-таки. А мне около пятисот задолжал. Итого – только нам восемьсот. А хороший кот или кошка, да с документами, под несколько тысяч ст;ить может.
- Да ну?!
- А ты думал? Это же золотое дно для некоторых. Купят, потом сводят, а как котята пойдут – с их продажи долю имеют. Или за разовую случку, это уже как между собой договорятся.
- Кот с кошкой?!
- Тьфу, дурак. Хозяева, заводчики. Живут не горюют, всего делов-то.
- С котят живут?!
- С котят. И неплохо живут, кстати.Мои знакомые так почти со всеми кредитами расплатились.
- А почему тогда Зафар мои триста манат не отдает?
- Ну, я о своих пятистах помалкиваю, хотя, надо бы при случае напомнить.
- Слушай, а может и нам к такому делу подключиться?
- Я уже думал, но там головной боли хватает, и раз на раз не приходится.Ты в курсе, что у Зафара неприятности были?
- Даже не слышал,какие?
- Было дело(со стороны, конечно, история может показаться полным бредом, но в нашей ли реальности на высокую температуру жаловаться?)
КОРОТКАЯ ИСТОРИЯ О ЗАФАРЕ, КОТОРЫЙ ТОРГОВАЛВСЯКИМИ ЗВЕРИКАМИ, И СТАРАЛСЯ ПОЛУЧИТЬ ОТ ЭТОГО СПРАВЕДЛИВУЮ ПОЛЬЗУ..
Зафар, он серьезно зверюшками занимался, В последний раз прикупил партию попугаев, начал учить их говорить, чтобы потом продать с выгодой, и так бился, и эдак – нет, не говорят, и всё тут. Ему, оказывается, не ту породу подсунули, обманули, говорить они не умеют, а только клекочут противно. Ну, он к продавцу с претензиями, продавец его вместе с претензиями послал матерно, Зафар в драку полез,и выбил ему два зуба. Тотпосле потери зубов материться перестал, стал шепелявить. Шепелявит,а денег не отдает, ссылается на неимение. Зафар, видя такое дело, решил, чего, мол, двумя зубами-то ограничиваться, и выбил еще штукитри или четыре. Денег, правда, обратно не получил, зато хоть душу отвел, а это, что б ты там ни говорил, многого ст;ит. Потерял не смертельно много, но хоть над продавцом покуражился, тот и заявлять на Зафара не стал, побоялся, мало ли, ведь у нас и правого и виноватого, обоих сперва на всякий случай в ухо стелят, а только потом спрашивают, когда оба размякнут, да и случай такой, что ни говори - а мошенничество (вообще-то, продавец, в ходе потасовки поначалу сам надеялся, что Зафар стукнет его по морде, и даже намеренно подставлял для этого лицо, чтобы после снять следы побоев и пройти медицинское освидетельствование, вещь крайне нужную для составления протокола). А ты же знаешь Зафара,он человекна редкость несдержанный, недальновидный, и желание продавца насчет побоев исполнил. А тому не оставалось делать ничего, кроме как крепко вцепиться в зафаров пиджак, и визжать на весь квартал «держи, держи его, убью же!»).. В общем, денег Зафар назад не получил, так и остался при попугаях и глубоком моральном удовлетворении. Часть попугаев знакомым раздарил (тем, кто взять согласился), оставшихся – не торгуясь сдал в другой зоомагазин.
- А чего продавец всё же заявлять не стал? Побои есть, зубов нет, самое время.
- Да понял, что и ему не отвертеться, мошенничество же… Кидалово, и с него сдерут.
- Ну да, верно.
- Зафара, правда, потаскали чуть-чуть, но дела заводить не стали, он же у нас не последняя сирота, есть у него кое-где родственники, вот и обошлось без последствий.
- Родственники, да, понимаю.
- Ну да ладно, нехорошо за спиной болтать, разливай давай.
Сначала эта история Ризвана заинтересовала,нельзя ли из этойистории о человеке с котом хоть что-нибудь выжать? Нарушение найти.. под статью подвести... Незаконная предпринимательская деятельность – вроде бы не подходит... Хотя... тут можно подумать.. Мошенничество – точно нет...Вот! Вовлечение в занятия проституцией! Ну и что же, что всего лишь кота? Ну и что, что самец? Какая разница? Половой акт был? Был. Деньги брал? Брал. И что с того, что не кот взял, а хозяин? Хозяин и виноват, самое то! А владельцу кошки... Нуууууу.... мммм.. Организация, либо содержание притонов, или систематическое предоставление помещений – это, знаете ли, идея. Потом и в уклонении от налогов можно обвинить.Тут ведь всё просто: одно дело на ниточке за собой другое тащит,потом третье, и так далее, далее, далее, хоть одно в итоге на срок да потянет. Всё это читатель, ты не хуже меня знаешь, лучше героя нашего оцени.. Какая поразительная настойчивость, какая богатая фантазия! И всё это счастье ограничено исключительно отсутствием ресурсов, ведь ни должностиособой у человечка, ни денег.. Ты лучше того момента бойся, когда он всем эти обзаведется... В общем, все это лирика, а тем временем, Ризванрасплатился ивышел на улицу, прогуляться, подумать да обдумать.. дело с Зафаром представлялось ему интересным, весьма перспективным, но очень и очень хлопотным, в любом случае, с таким скорым на расправу гражданином Ризван связываться не хотел, зная, что иногда доносчиков даже бьют, причем больно и скоро, а на помощь могут и не успеть, как оно часто случается, потому, скрипнув зубами от досады, удалил Зафараиз списка... постоял, подумал, пошмыгал от огорчения носом,и вдруг, еле слышно разразился одним их тех длинных и бессмысленных ругательств, когда и не поймешь, кого именно материт ругающийся, то ли начальство, то ли эту собачью жизнь, то ли целиком все мироздание... терпи, Ризван, терпи, тяжело, понимаю, но при таких способностях и прилежаниитвое «светлое завтра» практически гарантировано... Правда, никаких обещаний насчет того, что это«завтра» не будет серым и унылым,тебе не давали..
ИСТОРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ. ПРОСТО В ГОЛОВУ ПРИШЛО, ЧТО-ТО Я В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯДУРИТЬ НАЧАЛ..
(Париж, 1924-й год, кабинет председателя «Всеевропейского Человеколюбивого Общества Вспомоществования Жертвам Большевизма», в кабинете двое, председатель и посетитель).
Председатель: - Вы, собственно, кто?
Посетитель: - (вытягиваясь и прикладывая руку к помятому котелку) Штабс-капитан Дудушбеков, состоял при конвое блаженной памяти его величества Николая Второго, потом был в чинах при АДР. Временно работаю таксистом в Париже. Могу отвести к девочкам за скромные комиссионные.
Председатель: - Так, так, так.. (минутное раздумье) Выведите его отсюда.
От необдуманной лихости – и проблемы, и везение, это уж как получится, тольковот получилось из рук вон плохо, спустили с лестницы, даром, что общество человеколюбия, хорошо хоть бить не стали.. не там, вы, видимо, лихость проявляли, господин штабс-капитан... всем последующим поколениям – вперед наука: пока вы прыгали на концерте, Каспий вышел из берегов, затопил центральные улицы, и пошел выше... а кто там пел – то дело последнее, сами, все сами.. вот досада, даже обвинить некого... а Ризван бы в таком случае совершенно не к месту подумал бы: нет, всё-таки хорошо быть, скажем, французом, он даже у себя во Франции француз...
Как и было обговорено, Ризван в назначенное время явился с докладом к Сахибу. Докладывать было что, потому он почти и не нервничал…
- Так – сказал Сахибне здороваясь –времени мало, за неимением, и по причине громкого, общенародного отторжения чего-либо хорошего – и ты сойдешь, потому что почти состоялся.. иди, Ризван, попозже я соберудипломированных,дело есть.А сейчас тебя Фаиг-муаллим ждет. (Ризван аж скривился. Он вообще терпеть не мог умных, вечно они говорят что-то обидное или непонятное, или и то и другое одновременно, да так говорят, что и не придерешься. А обида непонятно на что, делает тебя еще глупее в глазах умного, говорящего обидное и непонятное).
- А никак нельзя без дипломированных на этот раз?
- Никак. Не ты же умные слова в предложения складывать будешь. Или будешь?
- Нет, не буду, не обучен пока.
- Вот видишь, не обучен. А они учились, и могут, несмотря на свою гражданскую принципиальность. А чтоб их принипиальность контролировать – тут твоя бдительность как нельзя кстати. Дело знакомое, слушай, одергивай если что, чтобы не отклонялись.
- (Ризван совершенно запутался в попытках понять умные слова, но и виду не подал, просто кивнул головой, готов,сделаю, не сомневайтесь).
- Слушай, Ризван, ты даже кивать как-то по другому начал. Солиднее, что ли. Пообтерся, получается?
- Стараюсь, учусь у старших по должности.
- Ясно. Все спросить хотел, а чего ты боишься больше всего на свете?
- Вас подвести и доверия не оправдать (сразу выпалил, без раздумий).
- Врешь, конечно, но мне этот задор в тебе нравится. Ты, конечно, и дальше ври, но смотри у меня..Не люблю,когда подчиненный умнее меня быть пытается.
- Что вы! Как можно! Я же для вас... из-за вас... ради вас... на любую подлость... на всякую глупость!
- Это меня и настораживает, что на любую подлость… Если из-за меня – то и против меня способен. Так ведь? Признайся, сколько раз к Фаиг-муаллиму без моего ведома ходил?
- Нет, нет, ни разу, что вы, меня же к нему просто так не пустят (экая оплошность, брякнул не подумав).
- Воооот оно что! Просто потому что не пустят?
- Нет, я же совсем не то имел ввиду, что вы!
- Дааа... А вот если я тебя за ухо дерну?
- За.. зачем за ухо? За что?
- Проверить реакцию. И, может быть, в качестве наказания.. пинками по кабинету погоняю, как вариант.. или знаешь... я дам тебе выбор, и ни к чему принуждать не буду, прошли те времена, прошли безвозвратно.
- Какие времена?
- Когда принуждали. В общем.. выбор у тебя небольшой:или десять пинков, илитридцать раз больно дергаю за уши, или ты получаешь пять ударов ремнем по оголенному заду. В случае отказа ты со мной больше не работаешь. Ну, как тебе расклад?
Ризван сперва слегка опешил, а потом, призвав на помощь арифметику, пришел к выводу, что пять ударов ремнем всё же лучше, чем десять пинков или тридцать раз за уши, и, признавая за собой какую-то вину, только спросил, можно ли, мол, получить пять ударов ремнем через штаны, чтобы совсем стыдно и больно не было, на что Сахиб милостиво согласился… Ризванпринялвзыскание с надлежащим смирением, понимая, чтогде-то провинился, но совершенно не понимая, где именно... что, читатель, мерзко читать? Неприятно? Извини, но если один человек чином выше другого – это уже приглашение к веселому времяпровождению (в соответствии с представлениями вышестоящего о веселом времяпровождении и о рае вообще)..Шучу, шучу, вымысел всё это...
- Возьмем это за правило.
- Что возьмем?
- Телесные наказания. В люди выйдешь – благодарить будешь.
- Спасибо, большое спасибо, а можно выйти в люди без этого самого, ну, без ремня?
- Нет, нет, и еще раз нет. Того никак не можно..
- А вас.. простите.. тоже ремнем?
- Тебе этого знать не по чину, ну да ладно, чего уж там. Меня до сих пор иногда.. ремнем.. старшие товарищи, в целях восстановления партийной дисциплины. Но это строго между нами. В общем, считай, что ты почти вступил в Нашу Организацию. Только в следующий раз во время наказания, ты должен сохранять на лице почтительное выражение, это особенно ценится вышестоящими,и даёт +5 кСпособности к Регенерации. А теперь иди, Фаиг-муаллим ждет.
На душе у Ризвана спокойно не было.. На заду – после порки – тоже… ни душе, ни попе, в общем.. вперед наука - не ложись с собаками, блохастым проснешься, никакого покоя, сплошное смятение чувств и помятие брюк, а тут еще к еще БОЛЕЕ вышестоящему начальству идти.. а ну как там простой поркой не обойдется, а еще чего похуже будет? С них станется, придумают… И вообще, друг, нужна тебе эта служба чиновная, ведь работал же ты когда-то парковщиком.. должность, конечно, требовала железных нервов и несгибаемого характера, а так, в жизни никого, кроме жены, участкового и водителей дорогих авто, не боялся.. как таксистов гонял, как владельцам «Жигулей» кулаком грозил, а? эх...а сейчас - словно не кровь в жилах, а молоко, да еще такое молоко, что вот-вот свернется... колени подгибаются, за каждое слово и жест думать приходится, неврастения, повышенная потливость и половая дисфункция, а счастья как не было – так и не предвидится.. да и в деньгах особой прибыли нет, за каждую купюру отчитайся да чек предъяви, хорошо хоть за поездки на такси не спрашивают, на то и живешь, не считая зарплаты… плюс что начальство по настрению побросит или не подбросит.. ну разве это жизнь? Эх… так, ты уже возле двери Фаиг-муаллима, быстро сгорбился, голову в плечи втянул, и про голос, про голос не забывай, побольше заискивающих интонаций, благодарных ноток и самоуничижительного тона, чем выше начальник, тем больше он это ценит, потому что и самому иногда приходится.. эээ, ты не забывайся, стучи боязливо, с робостью… тьфу ты, опять эта игра слов..
- Здравствуйте, Фаиг-муаллим (нотки, нотки, голову втягивать не забывай).
- Ааааа, Ризван. Заходи, заходи.
- Я это.. вы вызывали.
- Да, вызывал. Ну как жизнь? Как работа? Как ладишь с Сахибом?
- С Сахиб-муаллимом лажу, работа хорошо, идет, большое вам спасибо (Ризван подумал было, а не стукануть ли на Сахиба, но ПОКА стучать было совершенно не на что, потому и решил повременить, справедливо рассудив, что всему свое время).
- Думаю вот, не засиделся ли ты на улицах Баку? Не замылился ли глаз? Может быть, обстановку сменить пора? На время, конечно.
- Как скажете.
- Конечно, как скажу, так и будет, а ты думал?
- Нет, я не думаю, я следую.
- Молодец, молодец! Верность и честь – это то, что ни при какой девальвации не девальвируется!
- Да, Фаиг-муаллим, совершенно с вами согласен (учись, читатель, вникай, молодежь, ведь ничего у человека нет, кроме зарплатной карточки, а как реагирует!)
- Да, хм, верность. Вот о верности и поговорим.Вот что. Сахиб тебе говорил насчет «есть дело и надо собрать дипломированных»?
- Говорил, Фаиг-муаллим.
- Забудь. Мне вообще Сахиб в последнее время не нравится, навязали его на мою голову, а отказать не мог. Ты с ним вообще, поаккуратнее. Опасный человек, да и силу набирать начал. Теснить они нас начинают.. Нас, старую гвардию, которая еще с семидесятых... вот так вот как-то..
- Что с семидесятых, Фаиг-муаллим?
- Что надо было, то и с семидесятых.
- Понимаю. Я очень хочу чтобы тоже… по прошествии времени мог бы сказать, что равнялся на вас, и был в старой гвардии.. в гвардии конца десятых годов двадцать первого века.
- А ты молодец, пообтерся? Читаешь?
- Учусь, Фаиг-муаллим, учусь у старших, их примером живу и всегда держу перед глазами светлый образ.
- Какой образ?
- Ваш образ. Вашего поколения.Но ваш в особенности.
- Лестно, конечно, но ты только никому не говори, что образ именно мой, неприятности буду.
- Никому не скажу, но держать не перестану.
- Это хорошо, что не перестанешь. Кстати. Поедешь в командировку? В то самое Брно, если помнишь?
- Конечно, поеду, если позволите.
- Как вернешься, забываться не станешь? Не обнаглеешь?
- Что вы, как так можно, после всего того, что вы для меня сделали!
- Ну смотри. А то всякое бывает, знаешь ли... Насмотрятся, наслушаются, зажрутся.. фрукты экзотические распробуют, яблоками брезгуют, вместо «Салам Алейкум» «гуд морнинг» говорить начинают.
- Нет, не буду, честное слово (то ли от смущения, то ли от избытка хитрости, плечо Ризвана поднялось чуть ли не к уху).
- А то смотри у меня, отправлю тебя в провинцию. Культурой, например, заведовать, вам обоим на горе. Замучаешь там население воспоминаниями и стихами.. про патриотизм и верность избранному курсу..
- Нет, не надо, пожалуйста, культурой заведовать я потом хочу. Мне бы в Брно сначала...
- В Брно.. Хм.. а что ты вообще про Европу знаешь?
- Немного. И часто путаю сквош с керлингом.. По незнанию..
- Научишься. Я вот в свое время тожедумал, что хоккей и есть хоккей, только позже узнал, что он и на траве тоже бывает. Да.. В наше время все было по-другому..
- Конечно, Фаиг-муаллим. Мое поколение так, мелочь на фоне этих… как их..
- Ты хотел сказать титанов?
- Да. Титанов.Именно.
Нет, Ризван, заносит тебя иногда. Зря тытак сразу, очертя голову сторону выбираешь. Ты осмотрись, где сытнее, прибыльнее и безопаснее.. А может быть, ты еще и не определился вовсе, а хитришь, время тянешь, примеряешься, на чью сторону встать?Ну молодец, еслитак... Нет, не продается наш герой, а вот в аренду взять – можно попробовать...Ну ты не зевай, взвешивай, благо, есть кого и с чем сравнивать.
- После загранкомандировки, если получится, конечно, у меня на тебя еще кое-какие виды есть. Да, есть. Думаю вот, сайт новостной открыть. Или несколько сразу,по-умному. Один, например, чтобы только за нашу линию, за генеральную.Второй, скажем, для того, чтобы покритиковать в разумных рамках или похвалить не фальцетом и без завываний.Илиесли на кого из наших компромат слить. Ну а третийбудет игратьроль непримиримой оппозиции, и ругать нас по-всякому.
- А зачем третий нужен? Не хватит ли двух?
- Нужен. Чтобы слить, когда надо будет.А все вокруг подумают, что оппозицияу нас же на зарплате сидит. Прикормленная.
- Гениально.
- (со злобной грустью) Да. Только вот идея не моя, а Сахиба. И наверху об этом уже знают. Он мне уже не первый день поперек горла.
(не зевай, Ризван, не зевай, может, это и есть твой звездный час).
- И мне с ним сложно. Тяжело, очень (с приличествующим моменту вздохом).
- Таааак. Докладывай, да поподробнее.
- Да в общем-то не о чем. Строгий он очень, и не всегда по делу (зудящие ягодицыне давали забыть опроявленнойстрогости), и выспрашивает вечно, не хожу ли я к вам без его разрешения.
- Под меня, тварь, копает. О, Господи, пригрел я змею на груди волосатой. Ты вот что. Всё запоминай, решительно всё, до последнего слова, что говорит, с каким выражением лица. Если случайно услышишь, что с кем-то по телефону говорит –постарайся выяснить. Если глухо – сам провоцируй, на разговор вытаскивай, так мол и так, старый стал Фаиг-муаллим, хватка не та, об этом уже подчиненные шепчутся, а в руководстве новые силы нужны, готов поддержать.. Понимаешь?
- Конечно. Провоцировать.
- Да. И не бойся,я много таких пережил, ногами топталдапод стол пинками загонял. Не одного, не двух, много, много больше. В общем. Я тебе помощницу дам, на всякий случай, она вот-вот подойти должна. А я пока подумаю, и насчет командировки твоей, и насчет сайтов новостных. Будешь у меня оппозиционера играть, хе-хе. Сытый кусок я тебе обещаю, мы своих никогда не забываем.
У Ризвана от таких перспектив аж во рту пересохло!Как ему хотелось стать прикормленным оппозиционером или, хотя бы,сытым журналистом! Совсем не обязательно оппозиционером или журналистом, но обязательно прикормленным исытым! Как он желал обладать ценнейшим качеством: ничего не понимая, например, в сельском хозяйстве, писать отзывы и кропать репортажи про посевы и удои!И, вообще, в широком смысле слова, восхвалять и клеймить, благодарить и поносить, радоваться и негодовать, требовать, когда можно!Оооо, это фрондирование в рамках дозволенного, ооо, эти частые заграничные командировки, ооо, эти бесплатные перелеты, оооо, эти ни к чему не обязывающие предложения и лозунги, оооо, эти рауты в посольствах, если пригласят, и женщины в открытых вечерних платьях, оооо, эти звуки классической музыки, которую никто не понимает, но все восторгаются!Оооо, добротные костюмы и шелковые галстуки! Ооо, эти канапе, паштет и бесплатная выпивка! Ооооо, весь этот джаз! Стоп, если рауты в посольствах – то это уже слегка другая кормушка, Ризван, ты не перепутай ине жадничай, сразу из всех корыт хлебать не получится, хозяина того или иного корыта при случае ведь и сдать придется, а это чревато,в одном из корыт и утопить могут, особенно, если не того и не вовремя сдавать начнешь... Что? Ты заранее на всё-всё-всё согласен? Сам вижу…Тоже мне, Азеф выискался.. вот ведь Евно доморощенное.. ему еще и помощницу выделили... а вот и в дверь постучали.. без особой робости, но и не нагло..
- Разрешите, Фаиг-муаллим?
- Заходи, заходи. Вот, знакомьтесь. Ризван, это Лала. Лала, это Ризван.
- Очень приятно.
- Да, здравствуйте, Лала.
Ты, читатель, не подумай, Ризван не потерял дар речи, не опешил, и не был наповал сражен красотой. Обычная,отличавшаясятем типом внешности, который со временем позволит сказать о ней, уже о сорокалетней женщине, что-то вроде «в молодости она была достаточно привлекательна», разве что коленки интересные, круглые, белые, без угловатостей, а такие, каким красивым женским коленям и полагается быть.Обычная биография, обычная семья, детсад, школа, институт, в который поступила со второго раза, потом работа в небольшой местной компании, потом в иностранной, в общем, все как у людей. Выпихнуть замуж ее, правда, не удалось, так как белизну девичьих одежд и имидж девочки из хорошей семьи, слегка пачкала известная половине города (другого города, равно как и другой его половины, у меня для вас нет, простите за полу-плагиат) мимолетная связь с бывшим начальником, англичанином, а, точнее, с краснолицым шотландцем, который так и не захотел на ней жениться… семья, посовещавшись, и, увидев в глазах дочери желание оправдать возложенные на нее надежды, мобилизовала наличные деньги, включая заработанные самой девочкой, и задействовав всех знакомых и родственников, устроила ее в Учреждение… ой, вот только не надо мне сейчас воплей «врешь, паршивец».. Ну вот и ладненько...возвращаемся в кабинет к Фаик-муаллиму, и тихо прячемся за шторами...
- Вот.. поработаете в связке.. Нужна молодая кровь, очень нужна, чтобы по уму..
- Надеюсь, мы сработаемся, Ризван (она чуть задумалась, и решила обойтись без уважительного муаллимканья, невелика птица, во всяком случае, пока, а дальше видно будет).
- И я надеюсь.
Лала еле заметно для присутствующих облизала губы языком, что не ускользнуло от внимания Ризвана. Ну, кони в возрасте тоже овес едят, не отказываются, так что нечему удивляться, что у Ризвана аж подошвы друг о дружку стукнули, хоть он и сдерживался изо всех сил.
- Кстати, Лала владеет двумя языками, помимо азербайджанского и русского. Английский, а второй какой?
- Корейский, Фаиг-муаллим (а здесь без подчеркнутой уважительности никак, потому что уже видно).
- Корейский, хм.. Хорошо, хорошо, нужное дело. Ведь верно же сказано: «Сколько языков ты знаешь, столько раз ты и человек». Верно, Ризван?
- Конечно, очень правильно сказано. Особенно, если корейский.
- Что корейский? Человек?
- Не, язык. Редкость же.
- Не такая уж и редкость – вмешалась Лала. В ИнЯзе есть факультет корейского языка с середины 90-х.
- Вот как? Я и не знал, молодцы, если есть. Ну что, Ризван, понимаешь теперь, насколько это нужная вещь - образование?
Ризван внимательно пригляделся к Фаиг-муаллиму, и поймал себя на мысли, что только что заметилкак плохо тот выглядит... отечный вид, будто заспанный или, наоборот,невыспавшийся, синяки под глазами мешками висят, нижняя губа дергается. «Да, сдает старик, сдает» - подумал Ризван. «Тут думать и думать надо, на чьей стороне быть. С одной стороны, Фаиг-муаллим может в любой момент того... от него уже поминальным пловом пахнет, а с другой стороны – возле старого котла много новых кувшинов вдребезги разбивается. Ладно, лучше подожду, а там – как Бог даст».
- Конечно, понимаю.
- Корейский язык! Это тебе не школьная программа! Помню вот, когда я работал в восьмидесятых заместителем директора фабрики мягкой игрушки, на всем предприятии никого, кто бы корейский язык знал, не было. А сейчас...
- Да, наверное, этоочень сложный язык, Фаиг-муаллим. И редкий. (для справки: на корейском языке говорит более 80 млн. человек).
- Там совершенно другая система письма, но очень логичная грамматика – вставила Лала.
- Вот! Грамматика! Сегодня без неё – никуда! (совсем старик заговариваться стал – подумал было Ризван, но и виду не подал, что думает, а, наоборот, преданно выкатив глаза, смотрел на Фаиг-муаллима. На начальника в любом случае надо глядеть с уважением на грани подобострастия, слегка приоткрыв рот и наклонив корпус чуть-чуть вперед. А если уж провинился – придавай лицу выражение виноватой дебильности, может, и пронесет при известной доле везения: сам, мол, всё понимаю, и вина моя огромна, больше моей же глупости, обе, обе на хребет и затылок давят, но очень надеюсь на ваше снисхождение).А многие, Ризван, не понимают грамматики нашего общества, и плохо видят направление, в котором мы движемся. Ведь наша цель – процветание, растущее благосостояние всего народа, всех, до единого. Так я говорю?
- Конечно, именно так, и никак иначе (Лала и Ризван одновременно, на выдохе).
- А процветание – это дорога, это тяжелая дорога. И оно, процветание, похоже на дождь, который на лес проливается. Ведь сначала вода попадает на верхушки деревьев, потом, постепенно, капля за каплей, по веточкам, спускается всё ниже и ниже, и так до самой земли. Ускорять его ни в коем случае нельзя. Это может сломать всю систему наших нравственных и социальных ценностей! Все понятно?
- Да! (снова на выдохе, почти синхронно, и с явным уважением в голосе, хотя, совершенно не понимали, как рост благосостояния может что-то разрушить, в чем именно заключается система именно наших нравственных ценностей, и чем она отличается от системы тех же ценностей, например, в Испании или Казахстане. Про социальные ценности старались просто не думать. Но как Фаиг-муаллимзаворачивает, а? Восторг категорически не хотел проходить).
- Ладно, пока всё. Идите, пройдитесь по городу, может что новое услышите. Я позвоню.
(Ризван и Лала исчезают).
....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
.. почему в середине рабочего дня на улицах Баку не протолкнуться –большой секрет, тайна неразгаданная, и, может быть, даже государственная...большой город всегда остается большим городом, и с этим ничего не поделаешь, иди сквозь толпу, толкаясь и извиняясь, настолько часто, наскольковоспитаниепозволяет.. .. Ризван молча шел рядом с Лалой, и думал, с чего же разговор начать? Ничего толком в голову не приходило. Ну да, есть, конечно, старая, опробованная схема: приветствие, комплимент, а потом что-нибудь смешное, потому чтоесли ты сумел заставить девушку смеяться - ты ее почти завоевал, а как раз вот с этим у Ризвана всегда были проблемы. С шутками, в смысле, и как следствие, с завоеваниями. Хоть комплимент бы сделал, «ты ароматна, подобно долме, красива, как пахлава, и элегантна, словно бута»или что там тебе еще в лысеющую и со лба и с затылка голову прийти может…
К дерьму
И то почтенья больше! Гад Дживола
Предаст нас после первой неудачи.
Зато при первой же удаче...
Б. Брехт «Карьера Артуро Уи, которой могло не быть»
Когда страна прикажет быть героем.. ээээ, то есть, когда начальство приказало пройтись по городу с целью услышать что-нибудь новое, прощупать настроенияшироких народных масс – деваться некуда, приходится ходить.Терятьмоему герою кроме премии или работы, всё равно нечего, ловить, кроме взысканий, выговоров да подзатыльников, впрочем, тоже. И раз он даже простенького комплимента из себя выдавить не в состоянии –пусть говорит с девушкой на отвлеченные темы, и чем отвлеченнее, тем лучше. Оглядел толпу прохожих, чуть-чуть задерживая взгляд на женщинах (взгляд, во избежание возможных вопросов и последующего мордобития, был скользящим, равнодушным, и без долгой фиксации), вздохнул, и выдал что-то вроде «как же много сегодня туристов в Старом Городе»
- Конечно. Это же сейчас основной тренд – привлечь в страну как можно больше туристов.
- Да, тренд именно такой (важно кивнул Ризван, да так кивнул, что со стороны могло бы показаться, что тренды в стране разрабатывает именно он. Конечно, кому как не тебе тренды доверить, вывози, брат, на тебя вся надежда).
- Знаешь, почему?
- Конечно. Туристы тут деньги тратят.
- Не только. Они потом у себя в странах о нас рассказывают,и про нас начинают узнавать во всем мире!
- И что с того, например, лично мне? (торгашескому началу сложно отказать в логике)
- Отложим в сторону вопрос прибыли. Или, хотя...Например, Франклин.В наших краях никогда не бывал,а его все равно знают, уважают сверх меры и всегда рады видеть. Вот ты, например, его знаешь?
- Нет, не знаю.
- Знаешь, знаешь. Он на стодолларовой купюре нарисован.
- Ааааа.
- Вот тебе и «ааааа» (после чего бросила на него взгляд уставшей дрессировщицы, которой почти надоело).А представь себе, что было бы, если б он знал об Азербайджане, и рассказал бы о нас, например, Вашингтону и Джефферсону?
- А они на чем нарисованы?
- (вздыхая) Джефферсон еще и отчеканен, но ты хоть понимаешь, о чем я?Туризм - это ведьдело государственное(слово «государственное» она произесла чуть ли не по слогам).
Спорить Ризван не стал, потому что на ум приходило все, что угодно, кроме мало-мальски разумных контраргументов. «Раз государственное – то лучше держаться от этой темы подальше» и просто понимающе на неё посмотрел.Протискиваясь сквозь толпу, Ризван нечаянно задел плечом пару корейских (!) туристов, и пошел себе дальше, увлекая за собой Лалу.
- Какая невоспитанность!–зло бросила пожилая кореянка.
- Успокойся, дорогая, ну что эти белые варвары понимают в этикете, какое у них воспитание? – вальяжно, не напрягаясь,откликнулся её супруг, фотографировавший ворота крепости.
- Они назвали тебя белым, Ризван – коварно даже для женщины, прошептала Лала на ухо Ризвану, обдав его горячим дыханием с запахом мятной жевательной резинки.
Ризван от удовольствия аж плечи расправил. А как же! Не каждый день такое случается, чтобы прям на улице тебя приняли за белого человека. Он, наш герой, вообще зд;рово за последнее время изменился, хотя бы потому, что самым спокойным образом начал искать смысл в действиях любого человека, а не найдя – не огорчался, пожимал плечами и думал: а зачем ему это нужно?Ну, обходят с повышением или премией – принимал это с напускным смирением, прекрасно понимая, что не так важно попасть в список кандидатов на поощрение, как стать тем, кто этот список составляет, а еще лучше – подписывает... и просто ждал своего часа.. ты только вперед-то не особо лезь, когда дерьмом кормить начнут – мелкому, тому что в самом низу страницы - меньше всех достается.. Прошло часа два. Как ни вслушивались, куда ни ходили, как ни вглядывались –ну ничего интересного, никакой крамолы, такое ощущение, что вымерла не только оппозиция, но и все недовольные вообще. Ну, нет так нет,одним грехом меньше.
- Ты проголодалась?
- Не очень, но перекусила бы.
- Я знаю одно место. Вкусно, чистенко, никто не помешает.
- Чему не помешает?
- Ну.. общению.. там лангеты куриные размером с мой ботинок (чуть закатил глаза и зацокал языком).
- Заманчиво. А далеко это?
- Не очень, пешком минут десять, ну, пятнадцать.
- Давай, перекусим перед тем, как на работу вернемся.
...Ризван не соврал, и ровно через десять минут они очутились вкабинете небольшогоресторанчика. И насчет качества еды не обманул, и лангет был хорош, и салат, кторый заказала Лала, удался. Живи, жуй да радуйся. Ризван заказал бутылку вина (одну на двоих –особо не закосеешь, все-таки обратно на работу надо, носидеть веселее будет), и плитку шоколада к чаю. Молчаливый официант принес чайи исчез, после чего Ризван аккуратно, ступая чуть ли не на цыпочках, встал из-за стола и подошел к Лале. Ты неверятно проницателен, дорогой читатель, да, он её облапал, и попытался поцеловать. Поцелуй вышел чуть слюнявым, но Лала не отстранилась, а ответила на поцелуй практически сухими губами, потом отвела руку предприимчивого Ризвана от своей груди, и еле слышно сказала: «Потом, не сейчас». Чай допили молча, Ризвану было неловко, а Лала была совершенно спокойна, что должно было его насторожить... но... человек всегда задним умом крепок, а будь Ризван немного повнимательнее, он бы задумался, почему она такая отрешенно-спокойная... По дороге в Учреждение Ризван то и дело бросал на Лалу ласковые взгляды, полные надежды на скорую и полноценную половую жизнь... А вдруг? Нет, ну на самом деле, почему бы и нет?К Фаиг-муаллиму заходить не стали, незачем беспокоить пожилого человека если нет никаких результатов, а Сахиба на месте не было. Ну, Ризван и затащил Лалу в пустой кабинет. А что там было потом, за закрытыми дверями? Ничего особенного, между нимивообще, легкий и мало к чему обязывающий флирт,а были, за дверями,поцелуи и обжимания,плюс петтинг средней степени тяжести (скользящий без проникновения палец, не более того).Может быть, было бы и продолжение, но... Лала вдруг легонько оттолкнула Ризвана, и вышла из кабинета со словами: «Только не надо вот этого, рано еще»....
Вернувшись домой, Ризван долго размышлял, как бы ему изловчиться, да начать выглядеть попредставительнее.. Илимужественнее, что ли, чтоб больше не отталкивали... С пол-часа перед зеркалом вертелся, отмахиваясь от домочадцев. Увиденным остался крайне недоволен: грудь впалая, плечи узкие, пузико выпяченное. Додумался иобрил голову, наголо, лезвием, сам... Брутальности это не прибавило, зато во всё лицо лысина появилась.. Мда.. когда голова налысо выбрита, уши кажутся вдвое больше, опять ты промашку дал, ну что с тобой делать-то? А ты, читатель, не ной да на детали не сетуй, скажи спасибо, что не во времена соцреализма живем, а то б я тебя тут до истерики б довел девушками с веслами и пионерами с горнами. Всякому времени – свой символ, авсякой формации – свой герой, прояви смирение с уважением, и запомни:если Бог наградил тебя вызывающе-оттопыренными ушами, никогда и ни при каких обстоятельствах не брей голову налысо. Домашним осталось только руками всплеснуть, но он сердито цыкнул, и, чтобы избежать расспросов, наспех, невкусно поужинал, и лег спать, растянувшись прямо на диване..
....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
И приснилось ему, что получил он должность.Да не просто должность, а я бы даже сказал – пост, с просторным кабинетом, аквариумом с рыбками (о них чуть позже),двадцатью, или нет, двадцатью пятью подчиненными, тремя телефонами, и всего десятью начальниками выше него уровнем.Во сне прошел целый год, за который он отъелся, да так, что щеки чуть ли не на плечи легли, спина прямая, взгляд строгий, и от большого ума аж голова больше стала. Заматерел, стал молчалив, не по квалификации усердиябольше не выказывал, а держал для советов с пяток толковых человечков, которым шла зарплата из Вневедомственного Фонда Учреждения. Казалось бы, живи себе, руководи, да в день по три кило мяса уминай. Но нет! Должность вещь беспокойная, ведь кругом завистники, конкуренты, от заместителей до тех самых толковых на зарплате, и никому, никому верить нельзя! Ни улыбкам, ни лести, ни предупредительности.Выход один – постоянно бдить, работать над собой, развивать интуицию, чтобы носом чуять, когда и при ком что сказать можно, а когда лучше заткнуться.Настроение вышестоящего начальства нужно угадывать, ведь промахнешься, скажешь чего невпопад или смолчишь, когда кричать требуется - в немилость попадешь. Вот тогдабыть беде, всё отберут,все загашники вычистят, из штанов вытряхнут, сверху бульдозером пройдутся, а после даже рыбок из того самого аквариума изнасилуют (Тут Ризванначал беспокойно ворочаться во сне. Ты поосторожнее там, так и с дивана упасть можно).А дальше снилось, что группа трудящихся подарила его Ведомствуковер, с вытканным на нем Самым Самым Главным. Ковер был принят с приличествующей подарку торжественностью, с прессой, с телевидением, с благодарностью, с рукопожатиями и последующим фуршетом. Выпивали со вкусом, закусывали обильно, громко высказывали дельные и благонадежные мысли, покакто-то из начальников отделае задал резонный, хотя и совершенно несвоевременный вопрос: как же его чистить, ковер, в смысле. Ковровыбивалкой?! Разумеется, никто не осмелился произнести это страшное слово вслух, но, по тому, как на лбах собравшихся внезапно выступил нездоровый пот и непроизвольно подогнулись колени, было ясно, что все подумали именно о ней. Переглянулись, кашлянули,скрывая испуг и смущение, мысленно возблагодарив Аллаха за то, что коллеги, равные, нижестоящие и начальствующие, а так же присутствующие вообще, не умеют читать мысли.Идеянасчет ковровыбивалки буквально витала в воздухе, но так никем и не была высказана. Потом кто-то заметил, что если подует ветер (подумать только, какая неожиданность), изображение волей-неволей исказиться, и злонамеренные граждане могут подумать, что Самый Самый Самый то ли хмурится, то ли подмигивает, народ-то нынче вредный пошел, ему только повод дай, позубоскалить да в соцсетях покритиковать, а собравшимся - отвечать. И, вообще, все прекрасно понимали, что ждет тех, кто относится к.. к.. ну, вы поняли, без должного уважения... что ж делать-то, что ж делать, крайне идеологически невыдержанная ситуация, по лезвию ноже ходим... ладно, зовите умников... доцентов с кандидатами.. но настоящих, а не с купленными дипломами... настоящие нашлись (каждому человеку – свое место, и каждый человек на своем месте, некоторые даже с зарплатой из Вневедомственного Фонда Учреждения).. онинекоторое время шушукались, качали головами, имитировали мыслительный процесс и кусали губы, пока самый умный не выдавил:надо поместить подарок под стекло.. стекло вытирать ежедневно, а все щели герметично замазать.Ризван хотел было дать умнику оплеуху, от души разамахнулся, и, очень даже может быть, что сбил бы плюгавца с ног, но замах произошел во сне, и Ризван, перевернувшись набок,открыл глаза уже на полу. Потный, перепуганный и тяжело дышащий.Страсти-то какие,приснится же – подумал он, вытирая ладонью вспотевшую лысинуи собираясь на работу.. давай, не задерживайся, скоро тебе особым указом по Учреждению бронзовый значок для ношения в петлице выдадут «Много Лет На Побегушках».. бабу толком завалить не в состоянии, а туда же, сны про должность смотрит… уууу, мордатвоя несытая, ненасытная, неумелая...
Проходя дворами до автобусной остановки, Ризван наткнулся нато ли небольшую толпу, то ли на большое и шумноесборище.Зевак, как водится, было б;льше, чем лиц действующих, а действовало на этот раз сразу шесть человек: две почтенные женщины почтенного возраста и столь же почтенного телосложения, три священнослужителя и один покойник. Шумели все акторы, за исключением покойного: почтенные женщины, одна из которой являлась законной женой усопшего, а вторая – любовницей, на повышенных тонах и мало стесняясь в выражениях, спорили о том, кому именно и почему должен достаться относительно новый автомобиль «КИА» (обещание вырвать тощие и короткие ноги из жирной и низкопосаженной задницы было самым приличным из озвученного), священнослужители (двое в гражданском и барашковых папахах, третий в длиннополом халате и чалме) спорили, кто именно станет читать молитву над покойным (победил гражданин в чалме, сразивший оппонентов наличием лицензии из Духовного Управления, и пригрозившего им привлечением к ответственности за незаконную предпринимательскую деятельность).Соседи, родственники, участковый, и просто проходившие мимо граждане,прекрасно понималя логику происходящего, охали, цокали, всплескивали руками или тяжело вздыхали, создаваясвоеобразный шумовой и эмоциональный фон. Ризван подумал, что неплохо бы вернуться сюда, когда всё уляжется,чтобы задешево сторговать машину.Хоть «КИА», но своя. Правда, оценив громкость вопля одной из предполагаемых хозяек машины, пришел к выводу, что дешево тут не купишь, а потому лучше подумать о чем-нибудь другом. Много онв последнее время о Европе думал, особенно, после известия о предполагаемой командировке в то самое Брно.. Хорошо там, наверное, даже выражение лиц у европейцев, другое, воспитанное, образованное, куда там нашему убожеству. И фигуры женские, не тумбообразные, когда плечи заду равны, а ладненькие: сперва плечей покатость, потом чуть ниже округлость, после заужение, и снова расширение.. да и вообще, народ ласковый, покладистый, не то что наши – только повод дай друг другу в волосы вцепиться, вопросы, например, с машинами, решаются там не горлом, а в суде или через нотариуса, у нас же-сплошное бескультурье, бесконечная гоморра, заплеванный асфальт, обшарпанные стены и выкрученные лампочки–подумал Ризван, и аж плюнувна землю от возмущения, направился в сторону ближайшей станции метро.В вагонной толчее он по привычке прислушивался к тому, о чем говорят окружающие, но граждане больше жаловались на дороговизну, чем на процессы и чиновников, хотя, краем уха один интересный диалог Ризван всё-таки услышал:
- Ты через неделю на парламентские выборы пойдешь?
- Нет, никак не могу, не успеваю.
- А чего так?
- Детей в цирк отвести обещал, а это как раз нерабочий день.
- Да, там интересно.
- Конечно. Клоуны, фокусники, дрессированные зверюшки.
Ризван даже на внешность говорившего внимания обращать не стал, что что, а такие настроения были всем прекрасно известны,это даже считалось в некотором роде полезным. Бог с ними, короче, махнул рукой, и вышел на нужной ему станции.Вот и оно, родное здание, вход, лестница, кабинет, который Ризван делит с коллегами. В своем углу, почти над самой головой, он даже приладил книжную полку, с соответствующей литературой, причем подобранной не абы как, а по цвету переплета. Порой он даже пыль с книжек тряпочкой стирал. Нежно, любовно так, чтобы всякий начальствующий, заметив, обязательно бы похвалил. Книжки-то правильные, идеологически выдержанные, никакой крамолы, а, наоборот, сплошная благонамеренность и гражданская сознательность в переплете.Вошел, поздоровался с коллегами за руку и, включив компьютер, сел на свое место. Да да, под те самые книжки. Коллеги солидно, вполголоса, но так, чтобы всем в комнате было слышно, говорили о текущих делах, цокали языками и хвалили внутреннюю и внешнюю политику. Ризван, прекрасно понимая, что в таких случаях молчать нельзя, потому что это все услышат,и присоединился к разговору, да так присоединился,что ни у кого и мысли не возникло задать ему вопрос: «А где уважение в глазах?». У Ризвана были не глаза, а какое-то округлившееся уважение, поддержка и полное согласие.Когда разговор близился к завершению, он как раз думал, какой бы смс Лале послать. Желательно, чтоб за душу брало и за версту романтикой пахло.Ну и послал: «Ты такая красивая и очаровательная», после чего аж облизнулся, словно кот, вспомнивший недоеденную накануне сметану.Коллеги Ризвана уже слегка побаивались, но не сторонились, завидовали, что называется, в непосредственной близости, а всё потому, что с радостью оказались бы на его месте. Шутка ли, человек и Фаиг-муаллиму и Сахибу доносит, силища-то какая!В оба кабинета вхож! Доносит, конечно, доносит и сообщает – шептались коллеги, а у самих аж зубы от зависти сводило, так хотелось на его место, а его самого - живьем соржать, чтоб только пуговицы на зубах захрустели.Ну, прям какой-то НИИ в эпоху Заката Советской Власти, склочное такое место с запахом прокисшего супа, хоть сейчас садись за диссертацию на тему «Побочные эффекты всеобщего образования»...
В отличии от России, где в каждом более-менее образованном человеке подозревают еврея, у нас, почти каждого, отличающегося хоть каким-то инакомыслием или оригинальностью мышления, считают выпускником зарубежного ВУЗа, или, как минимум, МГУ, и относятся с настороженным и подозрительным уважением. Сахиба на инакомыслии не ловили, но в уме отказать ему было сложно. Да, учился за рубежом, да, был на хорошем счету, да, удачно женился, вот коллеги-друзья-знакомые и завидовали, как его стремительной карьере, так и наличию тестя, вхожего во многие кабинеты. Или даже так: «во Многие Кабинеты». Не то чтобы двери туда левой ногой открывал, но стук находил отклик, а это всегда и во все времена многого ст;ит. Потому, когда Сахиб позвонил Ризвану с просьбой зайти к нему в кабинет,тот аж согнулся, разговаривая по телефону, и только отвечал, глотая согласные: да, Саиб-муаллим, хорошо, Саиб-муаллим, хо’ошо, без «муаллима», конечно, сейчас зайду, Саиб. Откладывать нельзя, начальство зовет.
- Заходи, Ризван. Ну, как дела? Как работа? Как отношения с коллегами?
- Всё слава Аллаху, всё хорошо. Как вы? То есть, ты?
- Тоже ничего. Вот, держи (протягивая толстую книгу). Садись в угол, читай.
- А… зачем?
- Книга умная, нужная. «Государь», Макиавелли. Слышал?
- Нет, не слышал.
- Вот и почитаешь. Ты садись, садись. За час ты должен прочитать пятнадцать страниц минимум.
- Я.. я.. постараюсь.
- Не постараешься, а сделаешь.
- Хорошо, конечно (садясь на стул).
(примерно через час)
- Ну что, понял хоть что-то, Ризван? Пересказать сумеешь?
- Не..
- Даааа.. Не годишься ты в интеллектуальную артиллерию.
- Не гожусь (чуть ли не со слезами в голосе).
- Ладно, ладно. Найдем тебе применение, не оставлю, не бойся. Будет у тебя и хлеб, и колбаса на нем. А книгу всё ж с собой возьми и читай.
- Обязательно буду. Если чего не пойму – можно у вас, то есть, у тебя спросить?
- Нет. В интернете поищи.
- Буду, понял.
- Иди. Если что – звони. Кстати, что у тебя там с Фаиг-муаллимом? Был?
- Нет (и не соврал ведь).
- И обо мне не спрашивал?
- Нет, но хвалил и восхищался (умный, зараза). Сожалел о своей молодости.
- Понятно. Ладно, пока иди.
- Есть (и чуть ли не по-военному развернулся через левое плечо).
....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени..
По профессии я — усилитель.
Я просто усиливал ложь».
В. Высоцкий «Песня микрофона»
Ризван, вроде бы прислушавшись к моему скромному мнению, созвонился с Эйвазом, торговцем автомобилями и договорился о встрече.Мудрить не стали, и назначили встречу на Автомобильном Базаре, ну, там где встречаются продавец и покупатель. Поздоровались, разговорились.
- Да, Ризван, мне Кямиль о вас рассказывал. Я для вас как для своего.
- Давайте на «ты», если не возражаете.
- Конечно не возражаю, с удовольствием.
- А что ты мне порекомендовать можешь?
- Ну, это зависит от того, на какую сумму рассчитываешь, сколько в кармане.
- Десять (размышляет, покусывает губу) ну, самое б;льшее, двенадцать-тринадцать тысяч.
- Долларов?
- Да, долларов.
- (подумав с минуту) Тааак. Есть один вариант, думаю, тебе подойдет – и жестом дал понять Ризвану, чтобы тот следовал за ним, ичерез минуту подвел его к автомобилю «Мерседес» цвета «металлик». «Вот! Машина еще не старая, две тысячи шестого года года выпуска,смотри какой четырехглазик! С люком, какой у неё люк, ты оцени! Е-класс!»
Ризвану машина приглянулась, но он, как человек осторожный в тратах, громко восторгаться не стал, а придав лицу в меру заинтересованное выражение человека разбирающегося не только в машинах, но и в хитростях продавцов, нагнулся и сделал вид, что внимательно осматривает днище автомобиля. Не обнаружив следов ржавчины, выпрямился, со снисходительным одобрением кивнул головой и сунулся в салон (бормоча себе под нос что-то вроде «подогрев», «кондиционер», «кожа» и стал произвольно тыкать пальцем по кнопкам). Эйваз всё это время терпеливо ждал, только то, что он вытащил из кармана пиджака четки и начал перебирать зерна, выдавали небольшое волнение.
- Хорошая машина. Две тысячи шестого года, говоришь, брат?(причем вопросительно прозвучало именно обращение «брат»).
- Да, я её недавно из Виттена пригнал. Отдам за четырнадцать с половиной тысяч.
- Ну.. Четырнадцать тысяч. Дорого для две тысячи шестого. Тринадцать тысяч дам.
- Да ты что! Немец мне эту машину со слезами на глазах продавал, клянусь детьми, будто с любимой женщиной расставался! Посмотри, красавица какая, сама небитая, пробег – да какой там пробег, смех один, а не пробег. Не, никак меньше шестнадцати тысяч взять нельзя. А цвет тебе нравится?(врет, конечно, бессовестно, ну, или привирает слегка, но от этой вашей совести никакой спекулянту прибыли, а, наоборот, одни убытки).
- Цвет хороший, да. Но четырнадцать с половиной тысяч – это дороговато. Может, сбросишь немного? Люди мы, можно сказать, свои. Ну, почти свои.
- (слегка помявшись) Да, ты Кямиля однокурсник, знаю. Все-таки мы с ним за одним столом хлеб ели.. Ну.. Знаешь... давай четырнадцать, договоримся, хоть себе в убыток, но чего ради одного хорошего человека другому хорошему человеку не сделаешь.
- И оформление за твой счет?
- Ризван, где же ты слышал, чтоб продавец за оформление платил? Так почти не бывает.
- Если «почти» не бывает, получается, что иногда случается, так ведь?
- Давай четырнадцать тысяч двести – и оформление с меня.
- Четырнадцать тысяч сто.
- Хорошо, уговорил. По рукам?
- Не сегодня, во-первых, денег при себе нет, а во-вторых, с домашними посоветоваться нужно. Покупка, все-таки, не копеечная.
- Да, не спорю. Задаток оставишь? Чтоб я для тебя её попридержал?
- Воздержусь, брат, прости, с собой денег не взял, чтобы для задатка хватило. Давай так сделаем: если покупатель найдется – ты ее с чистой душой продавай, да поможет тебе Аллах, а если нет – через неделю или дней десять я её у тебя куплю, как договаривались. И если её к тому времени продашь – что ж, всё судьба, и покупка и продажа, подберешь мне другую машину.
- (с видимой неохотой, натянуто улыбаясь) Да, так и сделаем.
- Ну, я пойду тогда. Спасибо тебе, что время уделил, да останется Аллах тобой доволен.
- Спасибо, и тобой, до встречи.
- Да, давай созвонимся через неделю.
Ризван, попрощавшись с Эйвазом, который всеми силами скрывал недовольство, еле заметно улыбнулся своим мыслям, и направился к автобусной остановке. Людей в автобусе было немного, Ризван занял место возле окна, устроился поудобнее, и погрузился было в мечты и раздумья о том, как шикарно он будет смотреться в купленном автомобиле, как вдруг до его слуха донесся разговор двух женщин среднего возраста, что сидели позади него. Разговор сначала был самый бытовой: дети не слушаются, денег не хватает, потому что муж недостаточно зарабатывает и изменяет при каждом удобном случае, свекровь сука, тесть – молчун и подкаблучник, а золовка завистливая тварь, хотя, завидовать, кажется, нечему.
- Ой, не говори. Люди мы маленькие, а у людей маленьких и проблемы одинаковые.
- Да, так и есть. Мне еще кажется, что муж от меня часть зарплаты скрывает. Утаивает. Он вообще хитрая сволочь, тот еще козел, не зря мама сомневалась, выходить мне за него или нет. Сколько денег тогда гадалкам раздала, все зря, получается!
- Гадалки тоже разными бывают, слабые встречаются, сильные. А в большинстве своем они мошенницы, привороты не работают, им лишь бы денег содрать. Вот молла – другое дело.
- Что ты имеешь ввиду?
- Они помочь могут, на самом деле помочь, не то что эти шарлатанки-ясновидящие. Хочешь, я дам тебе телефон одного моллы, ты ему позвони, скажи, что от меня, он и напишет тебе молитву на маленьком клочке бумаги. И возьмет недорого, не беспокойся. А ты незаметно зашей эту бумажку под подкладку мужниного пиждака, и он сразу же отдаст тебе зарплатную карточку. Может, и изменять перестанет, но это немного дороже, там, наверное, молитва другая.
- И что, это на самом деле работает?
- Конечно. Разве не помнишь, мой ведь года два назад спутался с какой-то шалавой, с кудрявой дешевкой?
- Да, ты рассказывала. Я так переживала за вас.
- Мне тот молла помог. Написал молитву, я её под мужа матрас положила, и всё, расстались они, она даже аборт, по-моему, сделала.
- Просто молитву под матрас положила?
- Да. Правда, я еще ему в чай свои месячные подмешала, для надежности.
- И как? Он, то есть, даже не заметил?
- Представь себе. С тех пор – тьфу, тьфу, чтобы не сглазить – всё у нас в порядке, никакие кудрявые не мешают (гордо откинув голову). Я тебе на всякий случай номер моллы скину, скажи, что от меня.
- Спасибо, чтоб я без тебя делала бы!
- Пустяки, на что же еще подруги нужны?
Ризван с удовольствием остался бы дослушать, и узнать, зачем же, в конце концов нужны подруги, но приближалась его остановка, и пришлось направиться к выходу. Его не покидала мысль насчет месячных, пришлось даже отплевываться, за что его и отчитала какая-то старушка, не ребенок, мол, взрослый дядя, а свинячишь. Мысли о месячных сплелись с образом старушки, и Ризван чуть было не потерял сознание от омерзения, титаническим усилием воли подавил рвотные позывы, и глубоко вздохнул. Чтобы отвлечься, он решил проверить подкладку одежды, на предмет обнаружения вшитой в неё записки с молитвой и, ничего не найдя, снова вздохнул, но уже с облегчением. Тем не менее, по возвращении домой, он твердо решил проверить всю оставшуюся одежду, потому что мало ли, кто о чем молится, подшивает и подкладывается. А дома как поел, попил чаю, так сразу и уснул под телевизор, забыв о подкладке, одежде и молитвах. По телевизору популярный певец, участник нескольких громких скандалов и звезда всевозможных ток-шоу Тумуш Балалай-заде, говорил о чести, любви к родине, семейных ценностях и так пылко рассуждал о нравственности, что пот на лбу выступил даже у ведущего. Но Ризвану в это самое время снился сон, да какой сон! Начало – просто замечательное, просыпаться не захочешь! Снится Ризвану, что едет он в собственной машине, в большой, удобной, черного цвета, тысяч эдак за сто-сто двадцать! Там тебе и кондиционер, и подогрев сидений, чтобы попа не мерзла и простате ущерба не было, и спинка регулируется, и вообще, всё есть, чего только душа пожелает. Другие машины дорогу уступают, сотрудники дорожной полиции со всем почтением кланяются, а если кто-то поклониться не успел, то выходит Ризван из машины, и по морде его, неучтивца, по морде. Ни правил для Ризвана нет, ни светофоров! Ни «зебры», ни дорожных знаков не признает, потому что понимает о себе человек, знает, что главный критерий успешности – это возможность нарушать установленные правила и количество людей, на которых можно наорать без каких-либо для себя последствий. Гордо едет Ризван, с задранным носом, на людишек в машинах попроще свысока смотрит, а пешеходов вообще можно сказать, не замечает. И через губу так, с неприязнью: «Одна деревенщина неумытая, сплошные чушки, откуда вы только беретесь». Как вдруг... Прямо посередине дороги появились два человека в форме, не похожей на полицейскую, но чем-то очень напоминающей военную. Плюс, с медицинскими масками на лицах. Тот, что был пошире в плечах, повелительно, как человек не привыкший повторять указания дважды, дал Ризвану знак остановиться и свернуть к обочине. Не спеша, даже вразвалочку, подошли к авто, и нехорошо улыбаясь, постучали в окошко. Ризван выскочил из машины, и окончательно вжившись в роль Человека Очень Влиятельного, насупил брови и повысил голос, но, постучавший в окошко, легко так ткнул Очень Влиятельного Человека кулаком под ребра, да так зд;рово, что у Ризвана аж в глазах потемнело, а дыхание вернулось минуты через две.
- Ты только посмотри на него, какой солидный и гордый. И щечки наел, прям как у вомбата.
- И вправду, похож, похож на вомбата. На симпатичного такого вомбатика. Небольшого.
- Зверь редкий, даже в Красную Книгу занесен, по-моему.
- Ну, это не беда, как занесли, так и вынести можно.
Ризван оторопело переводил взгляд с автомобиля на невесть откуда взявшуюся парочку, и не совсем понимал, как его, такого солидного, важного и, судя по машине, очень влиятельного, мог кто-то остановить, стукнуть да еще назвать «вомбатиком». Кто такие вомбаты Ризван не знал, но понимал, что будь вомбаты зверями благородными и гордыми, эти люди б его так не назвали.
- А.. вот.. а кто вы и в чем дело вообще? А? – заохал Ризван
- Так, брат Фейсал, научите, пожалуйста, товарища из бывших тому, как нужно правильно разговаривать с представителями новой власти. Только не калечить, он должен стоять на ногах. Насчет ног не настаиваю, может стоять на коленях, их не перебивать. Сейчас в кусты отойдем, и займемся этим вомбатиком, не при всех же ему уши купировать. Кстати, бывший муаллим, ты читал Эдгара По? «Маску Красной Смерти»?
Тут-то Ризван и проснулся с воплем, его аж подбросило от ужаса. С минуту сидел на кровати, осознавая, вспоминая и переваривая, потом провел рукой по лысине, после зачем-то с минуту разглядывал ладонь, и окончательно проснувшись, прежде всего ощупал уши. На месте, на месте! Но ты это, Ризван, имей ввиду, сны – они и вещими бывают. А вот проснулся ты вовремя, сегодня пятница, и тебе на работу.
Почти перед самым входом в Учреждение, дорогу Ризвану не перебежал, а медленно и вальяжно перешел серый кот, с надменным выражением на откормленной мордочке (симпатичнейший котик, а физиономия точь в точь как у моего знакомого начальника отдела в Министерстве Мелиорации, сытая и довольная). Ризван счел это дурным предзнаменованием, и, придав лицу строгое выражение, топнул на него ногой, правда, кот и ухом не повел. Скверный ты человек, Ризван, прямо скажем, препаршивый. Кошек прогоняешь, бедным милостыни не подаешь, сильному кланяешься, слабого нагибаешь. Нехорошо ты себя ведешь, неприлично. Нелегко тебе придется, во всяком случае, в моей повести, но это я так, к слову. Войдя в здание, Ризван столкнулся с коллегой, который с завистливым придыханием сообщил, что Сахиб-муаллим уже в третий раз справлялся, где Ризван. Ризван поблагодарил кивком головы, бросил взгляд на часы, убедился, что не опаздывает, и направился в кабинет Сахиба. Просто Сахиба, лично я Сахибу не подчиненный, потому и обойдется без «муаллима».
- Доброе утро, Сахиб-муаллим.
- Доброе, доброе Ризван. Я всё гадал, придешь или нет, а ты даже не опоздал.
- Как можно, мы же договорились.
- Что мы сделали?
- То есть, я хотел сказать, что я же обещал.
- Тыне заговаривайся, договорились мы (с еле заметным смешком). В общем, тут такое дело, совещание будет, сегодня, начнется примерно через час-полтора, присутствовать будет все Учреждение. Я предложил Фаиг-муаллиму включить тебя в число докладчиков, он не возражает (вранье, это было идеей Фаиг-муаллима, а возразить Сахиб не осмелился).
- Но я же... докладчик из меня так себе, стесняюсь, запинаюсь.
- Не заикаешься?
- Нн.. мм.. нет... по-моему.
- Значит, сгодишься. Не дергайся, по бумажке читать будешь.
- Но у меня совсем нет опыта в этом деле.
- Это дело наживное. Понимаешь, Ризван, кругом, помимо политически незрелых, несознательных и попавших под разлагающее влияние граждан, есть прямые враги, есть и вражеская агентура! (понизил голос, на цыпочках подошел к окну, и обвел взглядом улицу в поиске диверсантов и вредителей)В общем, недоброжелателей хватает! Расслабься, Ризван, это у меня шутки такие, насчет вражеской агентуры. Нет никакой агентуры в ЖЭКе по месту жительства, там одни полудурки вроде тебя сидят, забудь, короче, всё это вчерашний день и устаревшие страшилки. Но всё равно, положение требует, чтобы ты вышел и сказал речь. Не потей, тебе ничего сочинять не придется, вот, ознакомься (протягивает Ризвану какие-то документы). Ты хоть половину из того, что я сказал, понял?
- Смутно, но я прочту то, что в документе написано.
- У тебя на это максимум минут двадцать, прочитать и запомнить, люди уже собираться начали. И еще. Волосы у тебя слегка отросли, и залысина на макушке заметнее стала, точь в точь кошачья попа (со смехом).
- Понимаю, кошачья, на самом деле кошачья. Кошки, это, наверное, хорошо, хоть я их и не люблю.Но завтра я снова голову наголо обрею, и будет почти незаметно (только посмотрите на него, как мудро не обижается на шутки начальства! Быть тебе заместителем главы исполнительной власти, если другие на повороте не обойдут).
- Это правильно, обрей. Ладно, пошли в актовый зал.
(такие жизнерадостные работники как Ризван - всегда в цене: премию выписали – доволен, наложили взыскание – улыбается, по морде перетянули за глупость и несоответствие – вообще, не знает, куда от восторга деваться. За неиссякаемый оптимизм и ценят).
Ризван сел на место, которое ему указал Сахиб, поздоровался с соседями, и, осматриваясь, увидел Лалу, которая подходила к отдельно стоящему креслу возле стола президиума. Выглядела она неплохо: модная прическа, темная мини-юбка в сочетании с белой блузкой, все смотрелось очень и очень хорошо. Правда, ноги были слегка толстоваты, с едва заметной кривизной, и сильно сужались к лодыжкам. В общем, на любителя ноги, но, присаживаясь, она слегка их раздвинула, да так, что некоторые успели разглядеть цвет её трусиков (Ризвану даже показалось, что она сверкнула нижним бельем именно для него. Впрочем, так показалось не ему одному, но это не более, чем к слову). Ну, это я общую атмосферу описал, а теперь...
Когда говоришь о Патриотизме, Прогрессе, Единственно Правильном Курсе и Необходимости Стремления к Повсеместным Улучшениям самое главное – сделать честное лицо и придать голосу нотки уверенности. Зрители и слушатели, понятное дело, не поверят, зато перед начальством, если что, оправдание появиться: «Старался изо всех сил, выложился, аж пиджак под мышками взмок, вы же сами из Президиума видели». А если сорвалось, запутался, или по глупости с трибуны не то ляпнул - не наглей, не смей требовать сочувствия ни у слушателей, ни у начальства. Начальство жалеть не станет, а слушателям плевать, они тут по долгу службы. Меняй цвет лица с бледного на свекольный, словарный состав беден, потому и в оправдание сказать нечего, кроме как «да будет проклято имя шайтана, сбил он меня с пути истинного! Виноват!». Долго размышлять не пришлось, Сахиб подал ему знак, и Ризван поднялся на трибуну. Ну, послушаем, что тебе там зачитать поручили.
- Благодаря мудрой и дальновидной политике (часть предложения проглочена),гражданское общество и признание несомненных успехов со стороны международного сообщества (далее неразборчиво),самосознание граждан повышается только в благоприятных условиях, когда почти не бьют и своевременно кормят, что мы сейчас и наблюдаем, на этой благодатной почве и должны произрастать семена национальной идеи и такого же согласия (произнесено скороговоркой), чтобы впредь и далее, строго придерживаясь взятых на себя международных обязательств и последовательная внутренняя политика, направленная на повышение благосостояния народа (бурные и продолжительные аплодисменты), неуклонное следование взятому курсу, вызывают неприязнь и даже ненависть со стороны деструктивных элементов, несомненно подпитываемых нашими зарубежными недоброжелателями (выдох) а так же поступательное развитие экономических секторов, не связанных с добычей и последующей продажей полезных ископаемых (вытирает пот со лба и носа).
Собравшиеся в актовом зале работники ни черта не понимали в том, что говорилось с трибуны(велика она, сила выработанной с годами народной привычки, ничего не понимать в том, что происходит вокруг, а, тем более, что творится в головах у власть предержащих. Даже если власть предержащий простой участковый. А тут целое Учреждение!), но тем не менее, хлопали не жалея ладоней. Так скажем, выступление Ризвана не вызвало фурора, но в целом было встречено с благосклонным безразличием. Когда текст закончился, Ризван с облегчением перевел дух, украдкой бросил взгляд в президиум, ему даже показалось, что Фаиг-муаллим посмотрел на него с одобрением (хотя, на самом деле Фаиг-муаллим просто дремал с открытыми глазами – навык, который он освоил еще при советской власти), и, сохраняя достоинство, спустился с трибуны. В принципе, сердиться начальству было не за что, отсебятины Ризван не нес, не умничал, что дали – то и прочел, без театральности и завываний, в общем, задание выполнил на твердую «четверку». Молодец! Выступило еще два-три докладчика, а заключительное слово взял сам Фаиг-муаллим, который, ничего не сказав по существу, дал указание редактору ведомственной газеты соответствующим образом осветить мероприятие, с обязательным помещением в следующем выпуске газеты фотографий сотрудников. Ризван аж засиял! Еще бы! В газете! С фотографией и упоминанием! Если уж это вам не успех, то я просто не знаю, что вы успехом называете. Идет карта Ризвану, ой, идет, если так и дальше продолжаться будет – то никаких у него забот не останется, сядет в кресло, спинку выпрямит, и будет счастлив, как мышь на продуктовом складе. Пронырливый, проворный, как таракан, что под любую щель забьется. И чем не жизнь? Жизнь, жизнь, та еще жизнь. Жизнь, в которой постоянно что-то мельтешит и происходит, но, по большому счету, так ничего никогда и не меняется.
Как только Ризван переступил порог своего кабинета, его обступили коллеги. Поздравляли, трясли руку, понятное дело, зависть завистью, подшучивали, а подшучивая, всё ж опасались немного, вдруг круто вверх пойдет и припомнит? Но нрав пересилил осторожность и понеслось:
- Кстати, слышали новость?
- Какую?
- В Учреждение из Москвы звонили, Ризваном интересовались.
- Да ну?
- Честное слово.
- А зачем он им нужен-то?
- Ты не слышал? Хотят Ленина из Мавзолея вынести, дорого слишком содержание обходится. Химикаты, ингредиенты всякие, они же денег ст;ят.
- Да, ст;ят. Ризван тут при чем?
- Да ты на него погляди, они же похожи! Маленького роста, оба лысые, глаза с небольшим прищуром. Вот и хотят Ризвана вместо Ленина в саркофаг положить. За умеренную плату и кормежку. Усы и бородку прилепят - одно лицо.
- Хорошо, а ночью он тоже в мавзолее лежать будет?
- Нет, если он хорошо лежал днем, ночью его выпускать будут. На прогулку по Москве.
- С сопровождающим?
- С сопровождающей.
- А правду говоря, что ты себе кисть руки вывихнул, когда дрочил?
- Ладно, ребята, хватит смеяться – Ризвана начинали раздражать насмешки коллег, которые не были выше его по должности, а это второй признак того, что человек начинает о себе понимать и почти готов идти на повышение. А первым признаком является умение смеяться громче всех, если начальство шутит именно над тобой. Как шутит – особого значения не имеет, пусть хоть бутерброд с горчицей на людях есть заставляет. Улыбайся и терпи. Но смеющихся запомни, в силу войдешь – сам их горчицу жрать заставишь. Заставишь, ой заставишь, по глазам вижу.
- Не обижайся, мы же в шутку. Кстати, ты знал, что Ризван – это имя ангела, который стоит на страже рая?
- Не знал.
- Вот видишь. Рай, предположим, тебе сторожить вряд ли кто доверит, а вот Ленина заменить – вполне. Все данные есть, а навыки – наработаешь. Делов-то, лежи себе с серьезной физиономией. Чем величественнее, тем лучше.
- Хватит, ну, надоели ваши шутки дурацкие! – сказал Ризван, и бочком-бочком вышел из кабинета. Где-то правильно поступил, не пришло еще время огрызаться. Пока не пришло. А когда придет – ой не завидую я коллегам его. Даже огрызаться не будет, сразу головы пооткусывает.
Выскочил в коридор, быстрым шагом дошел до курилки, вытащил смятую пачку сигарет, закурил, потом опустил дрожавшие руки (кому ж понравится, что коллеги смеются да подначивают, вот нервишки и стали шалить),и уставился в окно, выходившее на улицу. Внезапно его словно током стукнуло, аж дернулся, женщину увидел, что по улице шла. Даже не шла, а, скорее, плыла, и не просто женщина, а «Ух-Женщина!», глыба килограмм за девяносто, не меньше. Поди подступись, такая сама кого хочешь возьмет и заломает. Пышная, объемистая, мясистая, явно с жаркими складчатыми подмышками (это было понятно несмотря на то, что на женщине была светло-бежевая дубленка, всё-таки февраль на дворе), во сне уткнешься в такую – обязательно пустыня приснится. Такла-Макан, например, до самой макушки во сне пропотеешь. И взгляд строгий, я бы даже сказал, суровый, как у участкового. Сразу видно, что у такой женщины всегда и везде железный порядок, а если где и есть непорядок – так никто ей об этом сказать не рискнет, не осмелится. Всем домом твердой рукой правит, даром, что порой самой на базар ходить приходится. У такой Женщины всегда полный холодильник, чистые полы, корзинка с искусственными цветами возле телевизора, соленья в банках на балконе, муж, содержащийся в строгости, и фарфоровые статуэтки в серванте. Ризван вдруг ощутил такой прилив желания, что аж давление подскочило, чуть было сигарету не выронил, на секунду ему показалось, что воздух вокруг стал каким-то звенящим, серебряным, плохо прозрачным. И он смотрел вслед этой необъятности, или даже нет, он пожирал глазами пространство до тех пор, пока она не скрылась из виду. А когда она завернула за угол, у Ризвана в ушах завыла тишина, да такая тишина, услышав которую, сразу понимаешь, что лучше б тебе визг циркулярной пилы слушать, лишь бы её, тишины этой, не было бы.
- Добрый день, Ризван – услышал он голос Лалы, который вывел его из оцепенения.
- Добрый, добрый, Лала. Как жизнь? (оглядывая Лалу, он потихоньку начал отходить от впечатления, оставленного Большой Женщиной с Соленьями и Статуэтками).
- Спасибо, всё хорошо. Ты молодец, хорошо держался.
- Ты про выступление?
- Про что же еще, конечно, про выступление. Ты почти не запинался, и тебе хотелось верить.
- Я соскучился по тебе.
- (чуть заметно улыбнувшись)Насколько сильно?
- Как скучают только в юности (Красава! Сердцеед! Нашелся ведь, сразу, не раздумывая ответил! Я начинаю тобой гордиться).
- Ну, если только в юности.
- Очень хочу остаться с тобой наедине, Лала. Хотя бы на полчаса.
- Так же хочешь, как хотел в юности? – тут её улыбка стала заметнее.
- Да. Или нет. Хочу больше, чем в юности.
- Ну, пойдем – и поманив его за собой, идет в направлении пустующего кабинета и открывает дверь.
В кабинете сметливый Ризван распустил руки, подумав, что для начала неплохо было бы дверь изнутри запереть (нет и не было такой уважительной причины, чтобы будучи в здравии и при наличии желания, от совокупления отказываться), но Лала выскользнула из его объятий (или, скорее, облапий) и немного ошарашила вопросом:
- Подожди, Ризван, подожди. Все хотела спросить. Ты считаешь себя социально активным человеком?
- Я стараюсь быть активным. Особенно, в последнее время. И думаю, что у меня получается. Или начинает получаться.
- А биологически активным?
- Ну, я еще не в таком возрасте, в смысле, не в возрасте затухания желаний. Я почти как в юности.
- Нет, Ризван, биологическая активность в нашем социуме определяется тем, в какой степени мужчина успешен. Скажи, тебя можно назвать успешным?
- В чем-то, конечно, можно. А зачем ты спрашиваешь? К чему вообще этот разговор?
- А к тому (тон резко меняется), что успешным тебя назвать никак нельзя. И если ты еще раз, попробуешь руку мне под юбку засунуть, я устрою тебе увольнение по статье, для начала, ты меня хорошо понял, сука потная? Наденут на тебя фиолетовый ошейник и колготки со стрелками, потом сфоткают, и в соцсетях разместят.
Ризван от такого поворота дел аж дар речи потерял. А как же тот факт, что она ниже его по должности, как же смс-ки, как же флирт, как же поцелуи? Как же, в конце концов, петтинг средней степени тяжести? Только и смог из себя выдавить (сообразно развитию мозга, практичности и почти вернувшейся юности):
- А выше.. руку... не под юбку.. можно?
Тут Лала уже не выдержала и визгливо, с переливами расхохоталась:
- Исчезни, мразь, чтобы я тебя долго не видела. Вон отсюда!
Делать нечего, пришлось исчезнуть.. оно, конечно, так, брань на воротнике не виснет, но Ризвану было очень обидно. Вот тут бы тебе и включить чуйку, тучи-то уже сгущаются, это просто молний пока не видно. Ты у нас, конечно, герой не трагический, но я даже начинаю тебе немного сочувствовать. И что-то мне подсказывает, что поводов для сочувствия у меня скоро прибавится. Лалу я тоже понимаю, у бабы один товар, раз-другой продешевит – всю оставшуюся жизнь одни убытки будут. Век короток, время жмет-поджимает, тело вянет и тяжелеет, лицо сохнет, а на задней стороне ног, там, на месте сгиба, начинает проступать сетка сосудов. Когда там еще Ризван машину купит да карьеру сделает? Нет, он для Лалы на данный момент совершенно, совершенно не вариант, его даже в качестве запасного рассматривать глупо. Огорченный таким поворотом дел, раздавленный её смехом, он опустил плечи, резко выдохнул, и, ничего не говоря, вышел из кабинета. Теперь в ушах вместо тишины звучал обидный до невозможности смех Лалы, слова «сука потная», и обещание насчет ошейника и колготок. Нет, терпеть такое решительно невозможно, и Ризван возвращается в курилку. Такое дело, что надо и перекурить, и подумать. Ризван с отрешенным видом мял сигарету непослушными пальцами, взгляд блуждал рассеяно, как вдруг.. У здравомыслящего человека никогда не возникнет сомнений в том, что скорость звука равна скорости распространения слухов по Учреждению, и, в свою очередь, зависит от среды распространения. Самая благоприятная среда, где скорость распространения слухов практически сравнивается со световой, разумеется, в курилке. «Шу-шу-шу, Фаиг-муаллим, бу-бу-бу, нет, теперь просто Фаиг, нет больше муаллима, бу-бу-бу, сняли, говорят, говорите тише, услышат, может обойдется, шу-шу-шу, не может быть, не может быть, сняли Фаиг-муаллима, уволили, нет, бу-бу-бу, на пенсию, на пенсию отправили, скандал был, шу-шу-шу, но решили не раздувать». Ризван напрягся, глубоко затянулся, после чего, сделав вид, что новость об увольнении Фаиг-муаллима ему совершенно не интересна, уставился а огонек сигареты. «Что ж теперь мне делать-то? С одной стороны, я его человек, хоть и в подчинении Сахиба. А с другой стороны... Карьерная возможность открыться может, как деньги появятся. Машина ведь может и подождать. Или Сахиб меня сольет, чтобы своего на моё место взять?»- размышлял он, не отводя глаз от тлеющего огонька.
Падение Фаиг-муаллима было предопределено несколькими факторами, причем, не только его почтенным возрастом. Самыми главными причинами были Новое Время и Обновленный и Подкорректированный Курс Развития, правда, не обошлось и без врага рода человеческого. В этот раз, шайтан, да будет проклято имя его, хитро спрятав хвост под одеждой, пару дней назад принял облик целой делегации из Германии в составе пяти человек, которая приехала на какие-то переговоры средней значимости. Вот Фаиг-муаллим их и поприветствовал, спросил, как долетели до Баку, и какой авиакомпанией, нашей, или их, немецкой, «Люфтваффе» которая. Ну, перепутал человек с «Люфтганзой», с кем не бывает? «Люфтваффе» на всех языках как «Люфтваффе» звучит, и, ясное дело, никто после и разбираться не стал, что ВВС Германии и сейчас «Люфтваффе» называется. Немец-то какой сволочью оказался, а? Скандал устроил. Фаиг-муаллим и так переводчику подмигивал, и эдак знаки подавал, спусти, мол, на тормозах, переведи, чтобы всё в мою пользу повернуть можно было – но куда там. Переводчику платили немцы, а не Учреждение, так что, никаких обязательств перед Фаиг-муаллимом он не имел, плюс был у него влиятельный родственник, потому переводчик не имел не только обязательств перед Фаиг-муаллимом, но и страха. Бывают, знаете ли, Учреждения и покруче. А кроме немцев и Фаиг-муаллима на переговорах было еще человек семь чиновников, вот на следующий день и поползли слухи по интернетам и улицам, дескать, один чиновник на переговорах с немецкой делегацией на немецком же языке фашистскую песню запел, и сам себе на губной гармошке подыгрывал. Почему? Падающего - подтолкни. Наверху и повыше долго разбираться не стали, и одним росчерком пера отправили старичка на покой, благо, и повод нашелся, и время пришло. До конца, правда, обирать не стали, оставили пару мебельных магазинов на прокорм и чтоб не жаловался особо, но с остальными активами пришлось расстаться. В наших краях даже дети знают, что из барашков, пасущихся на лугах, где растет базилик – получается лучший в мире кебаб. Я прекрасно понимаю тихое ликование Сахиба, кандидат всё-таки, если и не основной, то «один из». Отдадим Сахибу должное, на людях он громко по этому поводу не радовался, тем более, что Фаиг-муаллим покидал кабинет со слезами на глазах, держась правой рукой за сердце и оставляя за собой стойкий запах корвалола. Какая насмешка судьбы (Парки, думаю, тут ни при чем, хотя и они посмеяться любят)! Фаиг-муаллим был человеком, мягко говоря, в возрасте, аж двадцать шестого года рождения, двадцать шестого года, на заметку, читатель, но на Великую Отечественную Войну он не пошел, отмазали родственники, по слухам, продав даже самое нужное, и корову, и трех барашков и два старинных даже по тем временам, расшитых серебром пояса. Была в этом какая-то насмешливая, режущая глаза диалектика, какой-то неизвестный нам алгоритм, но вполне понятная на интуитивном уровне справедливость: не пошел человек с немцами воевать, а они до него всё равно дотянулись. А чем именно, «Люфтганзой» или «Люфтваффе» - то значения не имеет, был человек и нет человека, то есть, умереть-то он, конечно, не сразу умер, умер он потом, что нас совершенно не интересует, но для работников Учреждения существовать перестал с того самого момента, как распрощался с должностью. Так она и проходит, сик она и транзит, вчера у них от одного твоего голоса температура поднималась, а сегодня мимо пройдут, даже не поздороваются, привыкайте, привыкайте Фаиг-муаллим. А тебе, Ризван, повезло, хорошую школу жизни проходишь, и учителя один другого краше, и коллеги, и ситуация в целом. События выковывают нового человека! То ли еще будет, но на сегодня хватит событий и впечатлений, отправлю-ка я Ризвана домой, и без приключений, для того, чтобы он вернулся в Учреждение завтра, с утра, в субботу. Впереди нас ждет кульминация (на тот исторический момент, разумеется. Кроме того, читатель, не забудь: на дворе стоял февраль месяц).
....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени..
А у психов жизнь -так бы жил любой:
Хочешь - спать ложись,
Хочешь - песни пой
А. Галич. «Право на отдых, или Баллада о том, как я навещал своего брата, находившегося на излечении в психбольнице в Белых столбах».
Ничто не предвещало беды. Или нет, это слишком избитое выражение, да и неправда, потому что беду предвещало многое. На работу Ризван шел нехотя, с ленцой, и это понятно: кто ж по субботам работать любит, особенно, если сверхурочных не платят? Сверхурочных не платили, потому он и не торопился. В транспорте люди вполголоса о чем-то переговаривались, качали головами, воздевали руки к небу, но Ризван не обращал на это внимания. Он вообще в последнее время, пользовался общественным транспортом как человек, у которого сломался дорогой автомобиль, и он просто вынужден втискиваться в переполненный вагон метро или автобус. Но видели бы вы с каким лицом это делал! Сколько плохо скрываемого высокомерия и презрения к безмашинным окружающим! Сколько уксуса на физиономии! Какие брезгливые жесты! Зря, зря ты так себя ведешь и не прислушиваешься к разговорам окружающих. Вылезай, приехали. К половине десятого, с небольшим опозданием, Ризван появился в Учреждении, в котором уже царила суматоха. Что, собственно говоря, случилось? Случилось то, о чем все иногда задумывались, но надеялись проскочить, авось не заденет.
ДЕВАЛЬВАЦИЯ
Ну до чего же противное слово. Липкое, гадкое такое, леденящее душу и пугающее до слабости в коленках. Вы просто скажите, по-простецки, чтобы всем было понятно,: «граждане, цена на нефть упала, деньги обесценились, а потому цены на всё поднимутся» - люди сразу сделают выводы, и не будут суетиться, хлопать себя по карманам, в больших количествах закупать мыло, спички и соль, громко кричать и тихо думать об эмиграции.
Историческая справка: двадцать первого февраля 2015-го года, в субботу, курс маната изменился с 0.78до 1.05 за один доллар США.
С минуту Ризван молчал, осознавая и проникаясь. Потом до него начало доходить, что это полный минус, катастрофа, деньги ведь придется вернуть, и еще должным остаться, кредит, проценты. Что делать, кому звонить, у кого просить поддержки и помощи? Это у богатого друзей много, у бедного даже родственников нет. Нет, срочно, срочно связаться с Кямилем, может быть, выкрутимся, что-нибудь придумаем, может получится хоть свое спасти. Ризван пулей выскакивает на улицу, чуть не сбив с ног двух коллег из Отдела по Надзору за Благонравием. Пальцы трясутся, челюсть прыгает, мысли скачут.
- Алло, Кямиль? Доброе утро.
- Да, доброе, конечно.
- Ну что там?
- А то ты сам не догадываешься.
- ****ь. Ты звонил тому мужику, что виллу продает?
- Звонил. Он долго трубку не брал, несколько раз перезванивать пришлось.
- И что?
- Что что. Теперь только в долларах. Договорился, видимо, с теми, кому задолжал.
- А надавить? Мы же тоже вроде бы с ним договорились.
- Задатка мы не оставили, он в своем праве.
-
Прощайте, мечты о стонущих в его объятьях мясистых звездочках местного, а если повезет, то не только, шоу-бизнеса, прощайте, грезы о роскошном черном «джипе», которого будут сторониться менее удачливые водители, до свидания, отворачивающиеся от того же самого «джипа» работники пост-патрульной службы, и здравствуйте, здравствуйте относительно честные трудовые будни, расчесываемые лапками вавы воспоминаний на тему «всё могло бы быть совсем по-другому» и мало чем ограниченное подобострастие в отношении вышестоящих лиц и не только, лиц, как все вы прекрасно понимаете.
Расклад, товарищи, следующий:
Семьдесят семь тысяч долларов -шестьдесят тысяч манат с хвостиком по старому курсу (0.78 манат за доллар), да с учетом девальвации – висят на Ризване.
Пятьдесят тысяч манат по старому курсу (0.78 манат за доллар) -с учетом девальвации - висит на Кямиле.
Четыре тысячи по старому курсу (0.78 манат за доллар) – съел Фахреддин за помощь в получении кредита. Эта сумма, опять-таки – с учетом девальвации – тоже висит на Ризване. Даже не сомневайтесь, тут есть, отчего в голос завыть. И без того надломленное грузом всего, что происходило с ним последние несколько месяцев сознание не выдержало. Окружающим даже показалось, что оно не выдержало со звуком: «хрясь-кряк», во всяком случае, именно так потом рассказывали очевидцы. «Хрясь-кряк», потом ничем не сдерживаемый крик, переходящий в вой, а после - бессвязные вопли:
- Что случилось? Что за шум?
- Ничего не случилось, всё, всё случилось! Суки! Упал! Манат упал! Упал! Ааааааааа! Убью! Деньги! Всех придушу! Аааааа! Манат! Всё! Я... не знаю!Кредит!!! Как?! Что мне делать? Почему?! Проценты! – истошно вопя, Ризван заметался по помещению, пиная мебель, стены и не успевших увернуться коллег. Резко подпрыгнул, вцепился обеими руками в занавески, и с воем сорвал их с карниза, несмотря на тяжесть. После забрался на подоконник, с третьего раза выбил ногой стекло, приспустил штаны и начал мочиться на улицу, громко, надрывно, с неизбывным горем в голосе распевая «;;lal;m m;nim, ;;lal;m m;nim» (народная песня «О, мой водопад, мой водопад»), после, не застегивая штанов, спрыгнул с подоконника и продолжил метаться по помещению. Присутствующие, наконец, опомились, и бросились то ли спасать оставшуюся мебель, то ли ловить Ризвана. Долго возиться не пришлось, сила коллектива она любую солому ломит, и через пять минут, усмиренного Ризвана положили на диван, предварительно завернув в сорванную занавеску (чтобы с его спущеными штанами не возиться). Диван был новый, прочный, хоть сейчас на него вертлявую бабу в теле заваливай, любые прыжки выдержит, но в этот раз на диван завалили совершенно не бабу в теле, а Ризвана, предусмотрительно стянув кисти его рук пластиковым жгутом. Узкоплечего, длиннорукого лысеющего человечка с брюшком. Человечка, способного за небольшое вознаграждение практически на любую пакость. Что, читатель, жалеешь Ризвана? А мне, признаться, его совершенно не жаль, ну, ни капельки.. За что и зачем его жалеть? Он никогда не думал о закате, о женщине, о Боге, все его мысли были об ужине, бабе и власти. В этой повести, ты уж извини, мало к кому можно испытывать жалость, тут практически некому сочувствовать. Да и день за окном стоял, прямо скажем, препаршивый.. мокрый, серый, тоскливый, вроде бродячего пса возле мусорного бака...
..минут через пятнадцать, когда Ризван пришел в себя, Сахиб приказал снять с его рук жгут, взял Ризвана за шиворот, втащил в свой кабинет, и швырнув того на стул, присел перед ним на корточки. С целью проведения разъяснительной беседы.
- Что ж ты, скотина, мебель портишь? Гардины срываешь, порядок нарушаешь. Штаны подтяни!
- Я не нарооочно, это.. это..
- Застегни теперь. Что «это»? Это всё государственное имущество, всё что ты крушил, топтал и срывал. Плюс оскорбление общественной нравственности. Знаешь, что за это бывает?
- Дааааа.. примерно.. но я был в состоянии душевного волнения.... будто не я всё это...
- Ну, как так не ты, если люди видели, да и на камеру твои художества попали. Что же с тобой делать теперь? А сделать с тобой можно много чего. Есть методы. Кастрация, декапитация, лоботомия, дефенестрация – много чего можно придумать, тут все от ресурсов, возможностей и фантазии зависит (отвешивая собеседнику легкий подзатыльник). Ты знаешь, что такое декапитация?
- Ннн.. нет.
- Ладно, не удивлен. Я вот сейчас в полицию позвоню.
- Аииииииии! (ишь как йодлем взвыл-то)
- Прямо сейчас. В двадцатое отделение, оно тут, неподалеку.
- Аииииииии! (взвизг на полтона выше)
- Ты знаешь, что старший следователь Гулиев мой родственник?
- Аииииииии! (высота взвизга увеличивается на целый тон)
- Или нет. Тут дело не полицейское. У тебя ж пена на губах выступает.
- Дддаа?
- Именно. Сам не чувствуешь, что ли? Ну да, точно, в уме повредился. Уууу. Совсем тут дело плохо, оказывается. Объясняй.
- Ккк.. кредиииит.
- Что «кредит»?
- Взял... Много..
- Сколько именно?
- В..вв...вво
- Восемь тысяч?
- Не.. восемьдесять с лишним... долларов.
- (Сахиб аж присвистнул) Да, впечатляет. А на что брал? На квартиру?
- Ннн... да.. как бы на неё..
- Ну да, и всё в момент и посыпалось, так?
- Тааак...
- Как отдавать, понятия не имеешь, потому и задурил?
- Нне знаю..
- (отвешивая Ризвану легкую оплеуху) Но-но, смотри у меня, сознания не терять, глаз не закатывать! Что же с тобой делать, с придурком великовозрастным (вопрос был задан не Ризвану, а, скорее, самому себе)? Ту-то у Сахиба и мелькнула мыслишка.. хорошая, своевременная. Упаковать Ризвана в специальное психиатрическое заведение, на время, чтобы в себя пришел, нигде этого факта не фиксировать, а держать в нижнем ящике стола. Через пару-тройку месяцев выпустить, и обратно взять. Ризван, хоть и глуповат, но не дурак, пользу свою правильно понимает, а потому и служить будет верно. Да не просто служить, а прислуживать и выслуживаться. Ценный кадр, перспективный, такими не разбрасываются, за хозяина, у которого такое в столе лежит – костьми ляжет. Нет, нужен Ризван начальству и мирозданию, нужен.. Так и поступим, без регистрации и занесения в соответствующие документы. А свидетелей ризвановых безобразий можно попросить, чтобы о них, о безобразиях, не распространялись... под страхом увольнения или перевода на перефирию. А записи на камеру – ну что записи на камеру, всё дело рук человеческих, была запись – и нет записи.
Объяснение с подъехавшей бригадой «скорой помощи» было недолгим.
- Доброе утро. Доброе.
- Доброе.
- Ну, что тут у вас?
- Да вот, виновник. И, по-моему, психиатрического профиля (указывая на Ризвана, обессиленно сидящего в углу. Обессиленный то обессиленный, но, чувствовалось, что это временное затишье, потому что бедолага начал дико озираться, не совсем понимая, что ж это такое происходит).
- (Бригада, оглядывая полуразгромленное помещение) Хм. А что делал до того, как выдохся?
- Ну, кричал, одежду на себе рвал, по полу катался, вопил истошно, головой о стенку стучал, матом ругался, проклятиями сыпал.Мы ему валерьянки накапали до того, как он куролесить начал.
- Ругал... Хм.. Кого-то конкретно ругал или вообще, выражался?
- Выражался. Матерно. Бессвязно и безадресно.
- Ну, сейчас почти все на себе и одежду рвут, и по полу катаются.А ругань - так вообще, как «доброе утро». Пока безадресная. Девальвация, или вы не в курсе?
- В курсе, в курсе. Вы его оформляйте, да побыстрее. А если и мне таблетку успокоительного дадите – большое спасибо скажу (массируя затылок). Где расписаться нужно?
- Вот тут подпишите.
- Так. Число проставить?
- Да, там графа слева, вот она.
- Готово. Только просьба есть, вы уж не откажите.
- Ну, это смотря какая просьба.
- Понимаю, понимаю, никто, слышите, никто не уйдет обиженным. Вы у себя факт его госпитализации не регистрируйте, разве что во внутренних документах. Ну, чтобы нигде кроме как у вас, этот факт не светился. Никакой истории болезни и информации о том, что его к вам вообще привозили.
- А это еще зачем?
- Не понимаете? Это Учреждение, а не частная лавочка (слегка понизив голос. Да, Сахиб у нас человек грамотный, как нагнетет державности да государственных интересов - лопатой не отгребешь), и резонанс (добавив металлических ноток) ни нам, ни вам ни к чему. Дело-то одно делаем, общее (доверительно так, с намеком на приличествующее вознаграждение). Понимаете?
- Понимаем, конечно.
- Хорошо. И без записей, при госпитализации, я с кем надо – поговорю. Только таблетку мне дать не забудьте.
- Не забудем, Держите.
- Спасибо. А это вам (порывшись в ящике стола, вытащил оттуда несколько купюр среднего достоинства и, подойдя вплотную к врачу, сунул их ему в боковой карман).
Санитары были здоровыми, бородатыми дядями, похожими друг на друга как две половинки коровьей лепешки, которую переехал велосипед. Они быстро вручили Сахибу копию ведомости и таблетку, и даже не стали колоть Ризвану успокоительного. Просто ткнули пару раз под ребра, и потащили поскуливающего и упирающегося изо всех оставшихся сил клиента по коридору.Тащили его со знанием дела, ловко, и от души смеялись над редкими попытками Ризвана вырваться, что очень удивило наблюдавших за происходящим работников Учреждения. Они всю свою жизнь полагали, что по-настоящему, искренне, смеяться у нас умеют только в отделении полиции. Ну, или женщина, которая узнала, что на подругу не налезло только что купленное платье. Как выяснилось, санитары при исполнении смеются ничем не хуже полицейских или женщин. Даааа... Попал Ризван, попал. И под бабий визг «Скорой помощи» увезли несостоявшегося успешного и преуспевающего, куда в таких случаях увозить следует. Как и договорились, на перевоспитание, или передержку. А Сахиб тем временем, собрал свидетелей, строго-настрого приказал им держать язык за зубами под страхом увольнения, переговорил с айтишником, чтобы тот стер записи с камер, предварительно сделав для него, для Сахиб-муаллима копию на добрую память, и кое-куда позвонил. Чтобы железно договориться об условиях передержки и лечения. Вот так-то Ризван, будешь на чужой беде наживаться – себе в убыток получится. А родным позвонили из общего отдела, и сообщили, что Ризван отбыл в длительную командировку на предмет повышения квалификации. Далеко отбыл. На целых три месяца с возможным продлением срока. Срока командировки.
....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
Да, дорогой читатель, и снова сумасшедший дом, это, пожалуй, моя излюбленная тема..
Когда насильно в больницу тащат – тут, понятное дело, самое время цепляться за дверные косяки и орать матерно, но когда спеленатого к главврачу приволокли – сиди тихо, строй рожи жалобные и поскуливай виновато – может отпустят, хотя вряд ли, это Аллах велик и милостив, а Минздрав – суров и мелочен, так что шиш тебе, а не справку о душевном здоровье... зря ты, Ризван, моими советами пренебрегаешь. При входе в большое просторное, но неприметное здание находившееся за городом, Ризван попытался было вырваться, и покачать права, но его быстро усмирили. Санитары еще и подмогу просили: «тащите, мол, а то он, сволочь такая, брыкается здорово». Пара усмиряющих тычков под ребра, и вперед по коридору. Ризван и так пытался вырваться, и эдак, пока, наконец, санитарам это не надоело, и они его отпустили. Но отпустили с умыслом, чтобы тот упал. Так и случилось, Ризван растянулся на полу, потом с трудом привстал на негнущиеся ноги, и... Тошнило Ризвана так, что аж желудок наизнанку выворачивался, но санитары свое дело знали, и оттащили несчастного в уборную. Когда же богатый внутренний мир окончательно опустел (на что потребовалось минут десять, не менее, всё это время санитары крепко держали его за шею над унитазом), ему обтерли лицо и подбородок не очень чистым полотенцем, что, видимо, и стало последней каплей. Откуда только силы взялись!
- Неееет! Я не псииих!– кричал и отбивался несчастный. Ему вдруг показалось, что вот-вот, еще немножко, и получится вырваться, он выгнулся назад так, что чуть было позвоночник не хрустнул, но санитары были людьми опытными, и, слегка подавшись назад, повторили трюк с одновременным разжатием рук. Ризван завалился назад, и упал, пребольно стукнувшись о пол сначала копчиком, а потом затылком, тут-то санитары его и взяли. Легко, двое на руки, двое на ноги, один со шприцом... «Рубашку принесите» - это было последнее, что Ризван услышал перед тем, как провалиться то ли в сон, то ли в то, что называется «небытие».. в голове Ризвана словно бы заиграл оркестр, большой, круглый барабан закричал «Так поделом, поделом!», а блестящие тарелки подхватили: «Аминь, Аминь». Сильная штука этот ваш этаперазин, оказывается... бумммм... дзынь... бумммм... дзынь... бумммм... дзынь... Уставший, сломленный, спеленатый, с высохшими злыми слезами на осунувшемся лице, почти ничего не соображающий Ризван оказался в палате с серыми стенами, где кроме него находилось шесть пациентов в одинаковых пижамах. Мда... это не карьерный рост, это полная пропасть, это не социальный лифт, это социальный мусоропровод. И снова забытьё, горячей щекой и пылающей лысиной на прохладную подушку. Не ссы, Ризван, и тут люди живут.
Сколько он спал – несущественно, но разбудил его сосед по палате. Он хорошенько тряхнув Ризвана за плечо, и прошептал: «Поднимайся, всех на инструктаж собирают, этого медбрата лучше не злить». Все семь пациентов с хорошо скрываемой неохотой, чуть переваливаясь и шаркая, пошли за санитаром в столовую. Сесть он им не разрешил, просто буркнул «Внимание», и жестом дал понять, чтобы выстроились вдоль стенки.
«Так. Некоторых людей вообще нужно держать подальше от предметов, которые могут представлять опасность.Упаси Аллах, или себя поранят, или окружающих покалечат. А может и того хуже случиться: отберут у них тот предмет, и им же в попу засунут, это вот уже никуда не годиться. Потому –всё под три замка, не меньше, и колющее, и режущее» – убедительным до чрезвычайности тоном объяснял санитар, запирая шкаф с кухонной утварью подальше от полудурков, потому что было бы очень несправедливо назвать их сумасшедшими в полном смысле этого слова. Сам санитар чем-то напоминал скульптора, который с одинаковой легкостью может изваять и статую для музея, и надгробный памятник, причем и то и другое – без каких-либо особых усилий, ррраз – и готово. Он вообще был живым олицетворением тезиса о том, что истории не надо следовать, её нужно делать, несмотря на обстоятельства, и делать с радостным лицом сержанта полиции, который наконец-то дождался своего нарушителя общественного порядка. Людей такого типа обычно очень любит страна. Чтит посмертно, предварительно съев, но мы пока совершенно не об этом. Санитар быль большим. Очень большим, казалось, что он занимает четверть помещения, не меньше. И понимающим, знал, что работа с пациентом — это всегда единоборство: кто кого, а потому и старался. Не дай Бог пациент победит – это ж не просто поражение, это позор. Сплошной позор, нескончаемый кошмар, насмешки коллег и вечные муки совести. Потому и беседовал с Ризваном как с новеньким, соответственно:
- Ты, запоминай, второй раз повторять не буду. Мазать калом стены нельзя, пальцы переломаю и бокам достанется. Мусор мимо урны бросать – тоже не надо, я все вчера видел - обратился верзила в белом халате к одному из пациентов, после чего сочным пинком отправил несчастного в противоположный угол помещения. Потом снова повернулся в сторону Ризвана и сказал: Видел? У нас строго – после чего погрозил ему пальцем. Все вы тут – бывшие государственные служащие, попавшие в немилость к начальству или потерпевшие убыток, и на этой почве слегка cпятившие. Вашего брата вообще, отдельно от простых держат, во избежание.
- Во избежание чего?
- А то ты не знаешь, как к вам люди относятся? На куски ж порвут, и, заметь, совершенно безнаказанно, психи ведь, хоть и из соседнего корпуса. Ну посидит потом в смирительной рубашке, полежит в карцере, ему к проблемам, по вашей милости, не привыкать. Ты что, на самом деле всего этого не знал?
- Нет, честное слово. Нам же только прикажи, мы и это.
- Да знаю. Вы и это. Отца родного, например. Страшно далеки вы от народа. Повезло, повезло ему.
- Кому? (искательно)
- Народу, болван, народу. Лично ваш лимит везения закончился... в общем, не шуми... а то бить буду так, что только уворачиваться успевай. Всё ясно?
- Всё, всё ясно (громко, буквально на грани крика).
- И смотри у меня. На пол не вались, приступ имитируя, я вашего брата с пола за уши поднимаю, и никаких поблажек.Обмылок не жуй, чтобы пену пускать, я внимательный, замечу – губы разорву.
- Аиииииииииии!
- Не визжи. Тебя вообще, как зовут?
- Ризван.
- Хорошее имя, моего двоюродного дядю так же звали. В общем, веди себя хорошо, церемониться с тобой тут не будут.
- Аииииииии!
Санитар оценил искренность вопля, после чего добавил: «Завтрак у нас в восемь утра, обед к часу дня, ужин – к семи. Тут без церемоний, не успел – голодным останешься. Вижу, понятливый... отдыхай».
- Вопрос можно?
- Только быстро.
- А разве врач меня осмотреть не должен?
- Чего осматривать-то? С тобой и без института всё ясно. Чуть повысили – вот голова и закружилась, возомнил о себе, а потом манат упал, тут-то психика и не выдержала, кредиты, долги, обманутые надежды.Ничего, и не таких лечили (при этих словах санитар как-то по-особенному хрустнул пальцами, да так, что Ризван рефлекторно втянул голову в плечи). Наркотиками балуешься?
- Нееет.
- Алкоголь?
- И..иногда.
- Бабы?
- Мнмм.. Когда дают.
- А тебя иногда пробивает на искренность, даром, что чиновник. Так вот, тут всего этого нет. Брифинг закончен, в палату.
Добравшись до койки, Ризван сразу же заснул. Или нет, он, скорее, провалился в небытие, которое, как ему показалось, даже по-приятельски подмигнуло перед тем, как он окончательно туда упал... Тем и хорош диагноз вялотекущая шизофрения, что отсутствие явных симптомов объясняется тем, что болезнь течет вяло. Так и записали (не в истории болезни, разумеется, ее даже не открыли, по договоренности с Сахибом, а в документах, предназначенных строго для внутреннего пользования), потому что остатки здравого смысла в такой обстановке сами могут исчезнуть. А тут еще и кверулянтный бред (нытьё и жалобы, если по-простому), в общем, если придираться к пациену, то к диагнозу не придерешься. Проснувшись ближе к вечеру, немого поворочавшись в кровати, Ризван немного взгрустнул насчет пропущенного обеда, но на пустой желудок думается легче, вот и начал над положением размышлять, что делать и как выход найти. Здравый смысл подсказывал, что неплохо было бы для начала освоиться, осмотреться, что тут да как, знакомства завести, а проблемы решать по мере их поступления. Мысль о том, что деньги придется вернуть с лихвой вызывала почти физическую боль, и являлась, по-большому счету, самой главной проблемой, но для её решения прежде всего нужно было покинуть лечебницу, да не сбежать (сбежишь отсюда, как же), а выписаться. Да! Но сначала - осмотреться и втереться в доверие к персоналу! «Так и сделаю» - решил Ризван, и начал со знакомства с соседями по палате, кто мол, и за что. И хитро так это дело обставлял, стараясь узнать о собеседнике побольше, а о себе рассказать поменьше. В общем, компания подобралась та еще: Ризван, еще три чиновника, два журналиста, и один заместитель менеджера по продажам автомобилей премиум-класса. Взгляд у заместителя менеджера по продажам казался более вменяемым, может потому, что он попал сюда позже всех остальных и несколько раньше Ризвана, у всех остальных глаза были потускневшие и немигающие, как у ГДРовских кукол, пролежавших в антресоли пару десятков лет, и найденных там при разборе уже ненужных вещей. Менеджера звали Селим, попал он сюда за мелкие хищения, несколько подделанных инвойсов и недостаток лояльности к руководству, которая вылилась в тихую фронду в интернете (впрочем, таких тут было около четверти). Селим оказался человеком разговорчивым, достаточно иформированным, а за завтраком вообще поменялся с Ризваном джемом (отдал клубничный, который очень Ризвану нравился, в обмен на апельсиновый, который Ризван терпеть не мог), чем здорово его к себе расположил:
- Тут, в принципе, жить можно, если санитаров не злить.
- Лучше вообще им на глаза не попадаться.
- Это сложнее, практически невозможно.
- Ну да, не скрыться. Разве что в душевой, если подгадать, когда там никого не будет. Или в каком-нибудь подсобном помещении.
- Нет, Ризван, и там не скроешься. Стуканут.
- Кто?
- Пациенты. Часть из них сюда именно за это и поместили. Стучали на начальника, наушничали, думали, вот-вот его снимут, а начальнику повезло, и он, наоборот, вверх пошел. А кто-то, как водится, на тех стукачей настучал. Раньше успел, пока те раскачивались. Я даже вижу в этом какой-то элемент справедливости.
- Да, это очень несправедливо, когда не успеваешь.
- Я не об этом (глядя на Ризвана с некоторой долей сожаления). Ладно, забудь.
- А кто там... в процедурной... завывает.. на разные голоса?
- А, это депутат бывший. Его настолько власть опьянила, что он по-человечески говорить разучился.
- Как разучился? Вообще?
- Совсем. Только рычал или ревел с завываниями. На месте подпрыгивал и рукой тыкал, в то, что ему нужно было. Или в кого. Сначала. А потом.. потом он с друзьями-коллегами на пикник поехал, в лес. Кто с любовницей, кто так, с залетной какой-нибудь. Ну, расселись, по первой пропустили, говорят, даже закусить не успели, а он залез на дерево. И так уговаривали чтобы слез, и эдак, даже палками наземь сбить пытались – он всё рычал и уворачивался. Человек всё-таки не простой, уважаемый, ну, вызвали «скорую», пожарных, чтобы уважаемого со всем уважением с дерева снять, по лестнице, а не как яблоко стрясти. Сюда определили. С депутатством, понятое дело, по причине душевого расстройства расстаться пришлось.
- А как его лечат?
- Культуру прививают. Аудиокниги ставят, контрастный душ, классическую музыку, галоперидол.
- Помогает?
- Вроде бы ремиссия началась. Материться перестал и больше не кусается. Ну, почти не кусается.
Что такое «ремиссия» Ризван не знал, но догадывался. Это когда перестаешь кусаться и выражаться. Не иначе, констрастный душ помогает – подумал он. Надо будет на него, на душ, в смысле, напроситься, может, оценят смирение и стремление – вот и выпишут побыстрее. Задерживаться тут не следует, главное – выбраться, а там как Бог даст. Врачи осматривали Ризвана не чаще раза в неделю, а при осмотре головами не качали и языками не цокали, что наводило Ризвана на мысль, что у него с головой если и не полный порядок, то ничего такого страшного, за что взаперти держать полагается. А процедуры... ну что процедуры... душ Шакро, клизма, душ контрастный... оба душа еще так сяк, но вот клизма Ризвану решительно не нравилась. Ничего, потерпишь, ты, главное, таблетками не увлекайся, они штука опасная. Это я так, предупреждаю. В общем, подчиняйся распорядку и жди.
Бессмысленные дни тянулись мучительно долго, еще дольше, чем на воле. Процедуры, раз в неделю беседы с равнодушным врачом, задававшим вопросы и почти не обращавшим внимания на ответы, завтрак-обед-ужин, безуспешные попытки на всякий случай скрыться от санитаров, иногда болтовня с Селимом, и наблюдения за другими пациентами. Поверьте, там было на что посмотреть, помимо попавших в немилость чиновников. Один поэт, который свихнулся он на почве литературной критики, которая плавно перешла в побои и глубокий личностный кризис чего ст;ил. Нет, не он критиковал, его критиковали, и ладно бы только критиковали, так нет, насовали по шее, не заплатили, а потом еще грозились привлечь к административной ответственности. А дело было так: жил себе человек, стихи для души пис;л, и хорошо у него получалось, многим нравилось, но похвалы похвалами, а кушать хочется, вот он порой за скромное вознаграждение и сочинял хвалебные оды, рифмованные поздравления к свадьбе или ко дню рождения. Мало ли у людей радостных мероприятий? Не очень много, но они всё-таки есть, вот с них-то поэт и кормился. Халтурка, конечно, но на хлеб хватало, сытому-то стихи пис;ть легче, сами на душу ложаться, вот и крутился поэт как все: чтобы жить – одним делом занимался, а для души – совершенно другим. Но всё закончилось, когда знакомый подкинул ему работенку: написать хвалебную оду своему начальнику, который шел на повышение и закатил по этому поводу банкет персон на семьдесят. Ну, поэт и накатал, особо не напрягаясь: славословия там, банальные сравнения, незатейливые рифмы, восточная пышность, словом, всё, как любит начальство средней руки. На метафоре погорел, как это часто случается. Была в посвящении строчка: «И отличался от коллег телосложеньем тигра». Пошленько, конечно, хотя и цветасто, но поскольку виновник торжества не отличался статью, а был узкоплечим, короткоруким и слегка кособоким, эта не очень удачная метафора вызвала у него некоторое беспокойство. Честно говоря, он просто взбесился, тем более, что некоторые из приглашеных, те, что были чином повыше, довольно громко прыснули: «какой у нас, оказывается, тигра хорошо сложенный». Ну, гул недовольства, то да сё, в общем, вывели поэта из зала, и велели убираться подобру-поздорову. Он заикнулся было насчет оплаты – рассмеялись в лицо, и в него же, в лицо, то есть, руки распускать начали. Поэт, даром что человек искусства, начал отбиваться, и даже укусил одного из распускавших руки за ухо, но сила солому ломит, вышвырнули, а когда он с заявлением в полицию пошел – сначала самому тридцать суток административного ареста (куда поэт, а куда начальство), а потом сюда, в психушку, потому что во время отсидки поэт вел себя более, чем странно: выкрикивал стихи, рифмовал невпопад, требовал бумагу, ручку и «Антологию средневековой восточной поэзии» и раз в три дня отказывался от пищи. Долго думали, что с ним делать – но нашлись у поэта покровители-заступники, из тех, кому его оды нравились, вот его временно сюда и поместили. Ризван старался держаться от поэта, и вообще, от людей творческих или таковыми быть старающимися, подальше, мало ли что отмочат от избытка или нехватки способностей. Вообще, поэт был личностью на редкость депрессивной, горестно поджимал губы, тяжело вздыхал и долго смотрел в одну точку, с выражением категорического отрицания действительности на лице. Казалось, что от глубоких, горестных вздохов поэта в палате вот-вот может закончиться воздух. Депрессия вещь заразная, а настроение у Ризвана и без нее никуда не годилось, вот он и поплелся в туалет, чтобы скоротать время до обеда. Как говорил один мой знакомый: «Даже мыслей думать не хотелось», вот и Ризвану никак не думалось, мысли, если и были, то всё об обеде да о последующих процедурах. А после обеда, когда у всех нормальных людей есть только два желания – поспать с пол-часика, и чтобы все оставили в покое, он, глядя на чинно сидящих за столами товарищей по несчастью, решил выделиться, устроить хеппенинг, который обязательно заметят, пока на самом деле не сошел с ума в таком окружении. Психом быть, дело только на первый взгляд, нехитрое, знай себе глазами вращай, да пускай периодически пену изо рта, ну, санитару на ногу помочись для пущей достоверности, но... это только на первый взгляд, а если взгляд врачебный, пристальный –может и не сработать... нет, негосударственного ты ума человек, Ризван... никакой изобретательности, кроме пены да прилюдного мочеиспускания... ан нет, ты на него погляди, что делает! Выскочил в коридор, растолкал других пациентов, бухнулся на колени перед портретом главного психиатра Азербайджана, и как взвизгнет фальцетом: «Не свободы прошу у тебя прошу, уважаемый доктор не свободы, а только послаблений насколько можно, чтобы масла на завтрак больше давали, и вообще, чтобы кормили вовремя!!!!» После он с надеждой посмотрел на портрет, с такой надеждой, с какой смотрит ссохшаяся от горя жена алкоголика на мужа, подносящего к губам бутылку: может быть, глоток сделает и больше не будет, а может быть, наконец-то упьется насмерть, туда ему и дорога. Ну, хитер, Ризван, ну хитер!!! Редкая ж ты сволочь, на тебя, если уж по-справедливости, не историю болезни, а протокол заводить надо. Живучий, при любой власти, при любой формации найдешь, куда присосаться, и никаким кипятком вашего брата не вывести. Молодец, любой намек окружающей среды на лету схватываешь, на раз-два приспосабливаешься. Мне уже за свое завтра страшно стало... ууууу, упаси Аллах от тебя, камнями непобитого. Мало-мальски наблюдательный человек ни за что в твою дурость и искренность не поверит. А санитары были людьми на редкость наблюдательными, других на таких должностях и не держат, и, так как по расписанию ровно через пол-часа после обеда, пациентам полагались процедуры, втащили Ризвана в процедурную, и, точь-в-точь как у классика, размозжили ему там топором голову.. да пошутил я.. клизму ему сделали, за неискренность воплей и попытку выделиться. Но тут автор решил обратиться к санитарам: «Товарищи... Товарищи! Поставьте, пожалуйста, пациенту не две, а три клизмы. Больше вам спасибо за отзывчивость и понимание!» А это тебе Ризван, за то, что ты кошек не любишь...
В днях практически не было смысла, были только томительно тянувшиеся часы. Их разбавляли разве что завтраки-обеды-ужины, процедуры, да одна получасовая прогулка в день. Ризван всё теснее общался с Селимом, который восхищался его хитростью насчет портрета, и, вроде бы искренне сожалел о поставленных дополнительных клизмах. А за вроде бы бесполезной болтовней и время быстрее идет, и возможность есть узнать что-то новое и полезное.
- Знаешь, Ризван, был у меня один знакомый, я все надеялся, что знакомство это в дружбу перерастет, но не сложилось.
- А почему не сложилось?
- Ну как почему. Он в аэропорту работал, менеджером в магазине «Дьюти-фри». С ним все дружить хотят, навязываются, телефоны суют, а он в дружбе балован и избирателен. Сам понимашь, у чужого стола с открытым ртом стоять не будет, у самого стол не хуже.
- Да, не потому, что богатый, а потому, что не нищий.
- Да ты философ, Ризван! Не от поэта ли нахватался?
- Не, ну его к черту. Бормочет непонятное, и требует, чтобы понимали. А если не понимают – сердится, плеваться начинает – Ризван провел рукой по щеке, будто на самом деле стирал с неё плевок.
- Да, они обычно озлобленные от вечной неудовлетворенности бывают. И хитрые. Хотя, среди них и простачки попадаются.
- А с чего живут, если простачки?
- Покинет кто-нибудь побогаче, или как этого вот (показывая глазами на поэта), попросят поздравление написать, ну, или подработка какая. Журналистам статьи редактировать, заголовки придумать, в общем, не всегда в супе мясо плавает. Жить, конечно, можно, только крутиться надо, да побыстрее.
- Сегодня мне в супе попался кусочек. Небольшой, но всё же.
- Мне тоже, но мы о поэте говорили.
- Да надоел он мне со своими перепадами настроения. То руками машет, то голову ими подпирает. А толку – всего ничего, все равно суп без мяса.
- К некоторым из них признание после смерти приходит.
- А деньги?
- Это редко.
- А чего он тогда на работу не устроится?
Светская, ни к чему не обязывающая беседа была прервана обращением санитара. Очень громким обращением, которое, сразу же нашло отклик не только в сердцах, но и в желудках аудитории: «Так, слушать сюда. В связи с девальвацией и последовавшим за ней ростом цен, меню-раскладка будет подвержена пересмотру, в сторону уменьшения веса и содержания питательных веществ в завтраках, обедах и ужинах. Всем всё понятно?». Вопросов аудитория не задавала, всё и так было ясно: кормить теперь будут меньше. Оставалась надежда, что в связи с ростом цен, количество процедур тоже уменьшится, но санитар так ничего об этом и не сказал. Коллективный опыт не говорил, а прямо-таки кричал, что никакой кризис не влияет на количество предписанных клизм и ударов электрошоком. Денег нет, а держаться придется.
- Дааа... Хорошего мало.
- Мало. Джема будет меньше.
- И мяса. Но, с другой стороны (переходя на шепот) тут и плюс есть.
- Какой?
- А ты подумай, Ризван, подумай. Причем не животом или междуножием, а промежушием.
- Ты выражения выбирай.
- Нет, я не грублю, а просто удивляюсь, как ты вообще в Учреждении столько проработал!
- Вот это уже не твое дело! Я не тебе платил, чтобы туда устроиться!
- Совсем всё плохо с тобой.
- Это давно было, очень.
- (с непередаваемой иронией в голосе) Ну да, не выкидывать же тебя на улицу, заплатил всё-таки.
Ризван с удовольствием бы стукнул Селима, он даже сжал для этого кулаки, но, понимая, что в этом случае его побьют целых два раза (один раз – Селим, который был здоровее Ризвана, а во второй раз – санитары, за нехорошее поведение. Мысль о том, что и Селиму достанется от санитаров, утешала слабо. В последнее время они вообще начали бить провинившихся унитазными ершиками, и больно, и обидно) решил спустить на тормозах.
- Подумал? Или объяснить всё-таки?
Ризван, у которого отроду не было друзей, а одни только полезные и не очень знакомые, взвесил «за» и «против», и пришел к выводу, что пользы от объяснения будет, всё таки больше, чем вреда от того, что Селим станет считать его человеком недалеким. Выдержав паузу, он утвердительно кивнул головой.
- Выпускать начнут.
- Почему? Откуда такая информация?
- Не информация, логика. Столько человек здесь содержать – это ведь денег ст;ит. А разбрасываться ими не время, тебе ли не знать.
- Интересно, кого первыми отпускать будут?
- Смотря куда маятник качнет. Тут ведь два варианта возможны: разгрузить больницу по-максимуму, ну, избавиться от как можно большего числа пациентов (чуть было не сказал «заключенных»), или сначала выпустить тех, на кого больше всего денег уходит, самых статусных, в чине от замначальников отделов и выше.
- А остальным?
- Пайку урежут, постельное белье раз в полгода менять станут, а пижамы больничные, например, только раз в три месяца стирать.
- Да, первый вариант, конечно, лучше.
- Еще бы. Но события обычно развиваются от плохого к еще худшему. Так что я бы особо не надеялся.
Часы медленно отстукивали дни, еще медленнее дни складывались в недели, незаметно переползая в месяцы, пока, наконец, не прошло целых полгода. За это время Ризван успел два раза поссориться с Селимом (оба раза, чтобы не делиться с ним передачами, которые принесли родственники), и был дважды бит санитарами, заставшими его в душевой за занятием онанизмом. В первый раз его били тем самым унитазным ершиком, а во второй раз он просто попал под горячую руку, вот ему тот, первый раз и припомнили. Лежать на не очень чистом полу душевой, в луже, где смешались с водой все прочие жидкости, из которых и состоит человеческая жизнь, а именно: пот, сперма, кровь и слезы - было больно, холодно, неудобно и унизительно. Ты, читатель, носа не вороти, во-первых, все грешны, а во-вторых – смотреть на это, или всё в деталях себе представлять – совершенно необязательно. Переверни страницу и не пеняй за натурализм, это, товарищ, гротеск и фантасмагория. Ты лучше погляди, что дальше было...
Кроме всевозможных высокопоставленных лиц, на свадьбе присутствовало три министра. Во всех местных газетах были напечатаны снимки. Правда, женихами на них выглядели министры. А одна газета, которая очень нуждалась в поддержке правительства, даже убрала с фотографии жениха и оставила только одних министров.
Сиддики Шаукат «Божий поселок»
Пасмурным утром, когда не то чтобы куда-то идти, а вообще, из кровати вылезать не хочется (но Ризвану всё-таки пришлось), сразу после завтрака, к Ризвану подошел один из санитаров (тот, который бил его ершиком от унитаза во время известных событий) и велел ровно через полчаса, без опозданий, явиться в ординаторскую. Отдресированный за время пребывания в лечебнице Ризван явился ровно через двадцать пять минут. Как и всякий человек, получавший бесценный опыт на продолжении определеного времени, решил не опаздывать. Во избежание, чтобы придраться не к чему было.
- Ну что, Ризван, поздравляю.
- Спасибо, а с чем?
- С Первомаем. Шутка. Отпускаем тебя.
- К-к-куда?
- На все четыре стороны, куда пойдешь – нас не касается.
- То есть, всё?
- Всё, всё.
- И я могу идти?
- Можешь.
- Домой, потом на работу, да?
- Про работу не знаю, нас не касается. Сейчас твои вещи принесут, потом подпишешь пару бумаг – и с Богом. На нас обижаться не надо, во-первых, нам плевать, во-вторых, нам снова плевать, а в-третьих – сам виноват, заслужил. А если в будущем карьеру сделаешь – мстить нам даже не думай. Крыша у нас – дай нам Боже, и не дай Боже тебе ей не то чтобы дорогу перейти, а просто не понравиться. Всё понял?
- В-всё, да.. ну что вы, какая карьера, какая месть (а про себя подумал: «да, дай вам всем Бог здоровья, заимодавец всегда молит Аллаха о том, чтобы должник здоров был, если в силу войду – обязательно всем вам здоровья поубавлю, особенно тебе, сука, который ершиком дрался».
- (протягивая Ризвану бумагу) Вот, тут подпиши и тут. И число поставь. А это твои вещи.
- (еле слышно кряхтя) Пожалуйста. А где переодеться можно?
- За ширму зайди. Переоденься и сразу а выход, там тебя ждут.
- Кто?
- Понятия не имею, девушка какая-то.
- А как зовут? Не Лала?
- Мне откуда знать? Молодая, лет двадцать пять, не больше.
- Аааа.. (себе под нос) тогда не Лала точно. Так я пойду?
- Иди, иди уже.
Моросил мелкий, противный дождь, солнечные лучи еле пробивались через густые серые облака, а дорогу неспешно переходила тощая, облезлая до крайности маленькая собачка. В общем, артхаус, а не пейзаж. Бытие, короче, настроения не поднимало. И вроде бы день, а вокруг никого. Ну, почти никого, кроме собаки, о которй я уже упоминал, и девушки небольшого роста, стоявшей возле черного «джипа». Ризван оценивающе посмотрел сначала на машину, потом на девушку, и пришел к выводу, что такой «Фольксваген Туарег» всё-таки лучше такой девушки. Потом как-то дернул, что ли, плечом и левой стороной лица, словно отгоняя от себя ненужные мысли о девушке, которая его совершенно не касается и машине, которая вряд ли ему светит, и пошел искать ближайшую автобусную остановку. Но девушка его окликнула:
- Ризван?
- Да. А вы кто?
- Садись, по дороге расскажу.
- Но..
- Садись, говорю, не бойся. Я от Сахиб-муаллима.
- (чуть хорохорясь, но всё равно, с опаской садится на переднее сиденье) Я и не боюсь, чего мне бояться?
- Не знаю, вид у тебя такой... запуганный немного.
- А, это я так, в себя прихожу.
- Ну, приходи, приходи, да побыстрее. Я Иззят, друзья зовут меня Изидой, но ты мне не друг, поэтому называть меня будешь «Иззят-ханум».
- Ханум.. хм.. Тебе лет двадцать пять, не больше, я всё-таки старше.
- Мне двадцать четыре. И работать ты будешь под моим началом.
- А...
- Медиа-ресурс открываем. Я там заместителем главного буду, а ты... пока моим помощником. По мелким поручениям. Подай-принеси, сбегай в магазин, позвони моей парикмахерше, отдай вещи в химчистку. Задания поначалу будут бытовые, а потом.. потом видно будет. Курировать всё будет Сахиб-муаллим, я тебя по его рекомендации на работу беру. Главреда потом назначат – после этих слов Иззят внезапно осеклась, словно поняв, что посвящать подчиненного в детали и тайны закулисы – несколько несолидно.
Оставшуюся часть дороги проделали молча, разве что Ризван иногда шмыгал носом еле слышно вздыхал. Нет, он не думал о чем-то конкретно, ему было не до этого, слишком много событий с утра. Время нужно, чтобы в себя прийти, а то все как-то сразу навалилось, и выписка, и предложение насчет работы.
- Куда тебя подбросить?
- Мне бы поближе к кругу на 20-м января.
- Там сейчас пробки, ну да ладно.
- Спасибо.
- Так (протягивая Ризвану конверт), это тебе, что-то вроде аванса. Там и бейджик есть, пропуск на работу. Пару дней отдохни, но не больше, потом тебе позвонят, скажут, куда и к которому часу подойти, оформишься, всё как у людей, карточка. страховка.
- Ты позвонишь?
- Ризван, не «ты», а «вы», это, во-первых. Мой заместитель позвонит, объяснит куда и во сколько приходить. Или его помощник. Субординация. Все понятно?
- Да.
- Ну, вот и приехали, вылезай.
- Спасибо.
- Не за что. На днях увидимся. И еще, опаздывать у нас не принято.
Ризван некоторое время стоял, глядя вслед удаляющейся машине, потом с удовольствием огляделся, и даже слегка расправил плечи. Всякое в жизни случается, ну, не получилась карьера в Учреждении, ну попал на деньги, ну побывал в Закрытом Заведении, но Бог милостив, и, закрывая одну дверь всегда открывает другую. Правда, другая дверь лишь приоткрыта, и еще неизвестно что да как повернется, но Ризвану не привыкать, протиснется, бочком-бочком, не зря ведь говорят, куда голова пролезла – там и туловище поместится. В толпе, на людях Ризван поостерегся раскрывать конверт, полученный от Иззят, что не мешало ему поминутно его ощупывать. «Интересно, сколько там?» - думал Ризван, протискиваясь сквозь толпу. «Ладно, доеду до дома, там посмотрю» - с этой мыслью он и сел автобус. Бытописатель из меня так себе, не очень, да и не делал Ризван ничего интересного эти пару дней. По квартире слонялся, ну, по улицам соседим гулял. И практически ни о чем не думал. Позвонил было Кямилю, спросить, что да как, да как дела и жизнь вообще – но тот, сказав, что на днях перезвонит чтобы поговорить насчет какой-то сделки, которая может поправить финансовое положение, и быстро распрощавшись, положил трубку. Ну вот, и поговорить особо не с кем. Что остается? Правильно, отоспаться, сон - он всякий стресс лечит, если, конечно, спящему кошмары не снятся...
....и приснилось Ризвану, что подбежал к нему на улице совершенно незнакомый, неброско одетый низкорослый человечек, крепко схватил за руку, дружески её пожал, улыбнулся и предложил следовать за ним. Даже не предложил, а развернулся, ускорил шаг, и пошел прочь, еще раз улыбнувшись, и призывно махнув Ризвану рукой. А как только зашли за угол – вот так дела – оказались они оба в небольшом селении, где самым высоким зданием был трехэтажный дом главы сельсовета. Человечек еще раз улыбнулся, махнул левой рукой, и.... превратил Ризвана в маленького ослика. И не просто превратил, а вложил в душу превращенного жуткую тоску ослика, у которого пропал хозяин. Ну, как пропал, забрали его в другой город, понадобился человек кому-то, то ли начальству, то ли военкомату, а ослик, Ризван, в смысле, в селении остался. А куда ослику без Человека? Никуда и никак, грусть сплошная, ни моциона, ни кнута, ни поклажи, ни понуканий. Вот и начал Ризван от невостребованности и грусти брыкаться, от еды отказываться, реветь истошно да тоскливо: «Гдеее мой Человек? Ну где же мой Человек?! Человек!!! Верните, немедленно верните мне моего Человека! Гдеее, где мой человек?!». И орал во сне так здорово, что сам от своих же криков проснулся. Глаза открыл, да не просто открыл, а вытаращил, и даже некоторое время лежал в кровати, не в силах пошевелиться. То ли от криков собственных ослаб, то ли от страха оцепенел и глаза выпучил. Испугаешься тут, то ишачье обличье, то поиски какого-то своего Человека. К добру ли такое сновидение? Не знаю, не знаю, слышал, правда, что увидеть во сне ревущего осла – к публичному оскорблению. Приятного в этом, конечно, мало, ну, да Бог с ним, не мне снилось – не мне и печалиться, а тебе, Ризван, не советую в кровати залеживаться, тебе скоро на работу. Привыкай просыпаться на пару минут раньше, чем прозвенит будильник, это экономит массу времени...
....Парки прядут, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
Офис медиа-ресурса располагался в обычной пятиэтажке, не в центре города, но и не на окраине, и занимал несколько квартир, между которыми прорубили проходы для удобства, согласовав это с соответствущими инстанциями. Что до Ризвана, то его работа была несколько нудной, не очень интересной, но назвать её тяжелой было бы сложно. Туда сбегал, сюда побежал, то принес, это унес, ну, позвонил, назначил время в салоне красоты, всё не весь день в офисе сидеть. Унизительно всё-таки у бабы на побегушках быть. Но самой отвратительной обязаностью было выгуливать её брабансона по кличке Вегас. Не лезь в гугль, читатель, я тоже не знал, что такое «брабансон». Собачка это, небольшая такая, противная, и характер соответствующий, на все сто собачий. Выгуливать его приходилось два раза в день. А пес, пес бы его взял, так и норовил то Ризвану на ногу помочиться, то убежать, а то и за ногу цапнуть. Как-то раз Ризван поймал себя на мысли, что стал заискивать не только перед Иззят и её заместителем, но и перед этой противной собакой, улыбался псине, аж морщины растягивались: «Хороший, мой, дорогой, ну что же ты так себя ведешь, да чтобы ты сдох вместе со своей хозяйкой, но твоя хозяйка раньше, Вегас, я ж тебя на бульваре в море выкину». Нет, платили нормально, грех Бога гневить, Ризван даже начал чуть подниматься, и потихоньку выплачивать задолженность, но, согласитесь, бегать по женским поручениям, гулять с собачкой, звонить маникюрше да всё с предупредительной и любезной улыбкой – тяжело, тяжело. Так и сорваться можно. Причем в любой момент. Но мысли о зарплате, выплачиваемом долге и перспективах всё-таки перевешивали. Да и сама Иззят ему очень нравилась, это был какой-то коктейль: понимание того, что их разделяет классовая (хорошо, хорошо, социальная) пропасть, смешанное со злостью и обидой, плюс желание доказать ей и самому себе, что он достоин женщины на дорогом автомобиле. Иногда он украдкой глядел на нее с хорошо скрытым вожделением, ловя себя на мысли, что хотел бы не просто овладевать ею, но мучить, овладевая, причем мучить не в рамках любовной игры, а на грани причинения настоящей боли, иногда эту грань переходя: запястья выкручивать, за волосы таскать, до крови кусать и царапать. Ризван даже представлял себе всё это в деталях, прикрывая глаза и отворачивая лицо, чтобы никто не смог ничего по нему прочитать. Нет, ну вы только посмотрите на этого извращенца, ему мало спать с женщиной, ему хочется её бить, унижать и причинять боль. Многогранная ты личность, Ризван, а не сколоть ли с тебя пару-тройку граней? Ладно, там видно будет, ты у меня или в люди выйдешь, или весь на стружку изойдешься. Или надоешь, и я просто начну другую повесть пис;ть. Гуляй, пока не достал…
Так и жил Ризван, то за Вегасом дерьмо уберет, то по Иззят блудливым глазом пройдется, выполнит поручения, а потом слоняется по офисным помещениям в ожидании новых. С коллегами близко не сходился, зная, что обязательно посмеиваться начнут, не в лицо, так за спиной, ограничивался «здрастье-до свидания» и ни к чему не обязывающими разговорами обо всём и ни о чём. Знали коллеги мало, даром, что журналисты, а учились чему-либо еще меньше, атмосфера была та еще: интриги, подначки, сплетни, пакости мелкой и средней величины, в общем, всё то, к чему Ризван был человеком более чем привычным. Он вообще особо не вникал, чем этот медиа-ресурс занимался: раз пишут – значит надо, а для него сейчас главное долги выплатить. Пис;ли, правда, так себе, больше рерайтерством занимались, но и там умудрялись накосячить: зам главного редактора последние волосы потерял, объясняя нерадивцам, что слова «образина» и «обрезание» не имеют между собой ничего общего, равно как и «fisincan» (блюдо из говядины или птицы с ореховой заправкой) и «miyancan» (ширинка). А политические темы… что ж.. ...знай, читатель, что нет более пламенного оппозиционера, чем чиновник-расстрига. Их ценят новые сопартийцы и побаиваются прежние соратники: во-первых, они хорошо знают кухню, которую пришлось покинуть, во-вторых, закалены в аппаратных играх и кабинетных интригах, в-третьих, многое знают про бывших коллег и сокабинетников, вплоть до того, кто и в каком зарубежном банке деньги держит, а кто по-старинке в углу дачного участка зарыл. Опасные люди, осведомленные, но для новостных сайтов совершенно безвредные, «их можно», вот и песочили ренегатов с частотой два раза в неделю. «Поделом им, предателям, нахапались в свое время» - злорадно думал Ризван, сидя, как и все, на «летучках». Порой даже пытался словечко-другое ввернуть, оборот обидный посоветовать, но от него беззлобно отмахивались, не лезь, мол, не в своё дело, но мы заметили твоё рвение. Волей-неволей Ризвану приходилось не очень умело притворяться задумчивым и бороться с зевотой, когда кто-то говорил о чем-то непонятном. А как ему порой хотелось зевнуть, так зевнуть, чтобы аж в затылке заломило, но... Никак нельзя, обязательно ведь внимание обратят и при случае на вид поставят, вот и приходилось строить заинтересованно-благожелательное лицо, а также придавать ему выражение полной готовности выполнить любое указание начальства. Без неприятностей, конечно, тоже не обходилось, за какую-то небольшую провинность, ему вынесли строгий выговор, да не просто вынесли, а на общем собрании, с подачи Иззят (вроде бы за недостаточное рвение в ходе расчесывания Вегаса, с формулировкой «за небрежное выполнение поставленной задачи»). Причем все коллеги единогласно проголосовали «за», после чего Ризван окочательно укрепился во мнении, что демократия – это очень и очень нехорошая штука. Так-то Ризван помаленьку начинал приходить в себя, крепнуть, отдавать накопившиеся долги (помимо зарплаты и того, что ему иногда, раз в два-три месяца подкидывала Иззят, Ризван зажимал сдачу с мелких покупок и поручений: то с оплаты за химчистку зажилит, то с базара, то с хозяйственного магазина. Иззят всё это, конечно знала, но не подавала виду. Прикармливала, чтобы привык, да и суммы Ризван прикарманивал небольшие, ну, прилипнет к пальцам десятка – и то много). В самой же редакции всерьез Ризвана почти никто не воспринимал, да и то понятно: человек скомпрометированный, на побегушках, хвоста без особой надобности не поднимает, права не качает, толку от него общему делу, правда, нет, но то не беда, не вредит – и слава Аллаху. В целом, Иззят была довольна Ризваном, потому что его туповатость и умеренная вороватость в сочетании с угодливостью – вещи востребованные. В таких делах ни на что не годых персон не бывает – всех в дело, и каждый это кадровый резерв! Впрочем, на отношение коллег Ризвану было плевать: не вредят – и ладно, главное ощущение сытости и определенной востребованности. Всё-таки собаку доверили, живое существо, а не просто по поручениям гоняют. Знаешь, Ризван, опротивела мне твоя довольная морда, ты, брат, жиром заплывать начинаешь. Женить тебя, что ли, в наказание, чтобы правильно свое место понимал и не так громко жизни радовался? Решено, это с тебя и спесь собьет, и солидности прибавит, а то висишь между небом и землей: вроде б и денежка капает, а долги все равно есть, вроде бы при делах, а все равно недостаточо уважают, пусть посторонние не догадываются, зато коллеги знают. Ну, пребывал наш герой в той особой ситуации, когда, скажем, человек еще не может позволить себе очень дорогой ресторан, а пойти в ресторан попроще, ему не позволяет растущее самомнение.
Полгода пролетело почти незаметно, раз – и всё, как будто их и не было. В тот день Ризван, как обычно пришел на работу к девяти. Не «ровно в девять», а имено «к девяти», настенные часы показывали восемь пятьдесят, наручные часы Ризвана – восемь пятьдесят пять, на мобильнике – без трех минут девять. Несколько минут послонялся, попадаясь на глаза коллегам (ну, чтобы никто не сказал, что пришел с опозданием), покурил в специально отведенном для этого уголке, и долго пялился в окно, глядя на накрапывающий дождь, коротая время в ожидании Иззят и её указаний. Иззят подошла к половине десятого (старшим по должности в задницу не заглядывают, задержалась – так надо было), поздоровалась кивком головы и обратилась к работникам: «так, совещание через десять минут, Ризван, ты пока погуляй, зайдешь после летучки, разговор есть». Ризван сам удивился тому, что совершенно утратил способность обижаться на пренебрежительное отношение, огрубела, огрубела шкурка, ну, слава Богу, хоть удивляться не разучился, хотя, что-то мне подсказывает, что и это ненадолго. Как только пишущая братия и сестрия начала выходить из гостиной одной из квартир, которая служила Иззят кабинетом, Ризван змеем проскользнул в дверь, и даже толкнул плечом одного из журналистов, из тех, кого «можно». У того журналиста и так уже два выговора было, и, в случае ссоры и последующего разбирательства, можно было сослаться на несостоятельность противника как работника, после чего добавить: «И с дисциплиной у него не очень, в команде работать не умеет, толкаетсяЮ не разделяя ценностей нашего медиа-ресурса: «Loyalty, Team-Work, Diversity»».
- Разрешите?
- Заходи. Как дела?
- Всё хорошо, Иззят-ханум, все хорошо.
- Здоровье как? Не жалуешься?
- Да нет, вроде бы, всё слава Аллаху.
- А нервы? В порядке? Не шалят? Посередине ночи не просыпаешься?
- Иногда просыпаюсь.
- Кошмары снятся?
- Разное снится, бывает, что и кошмары.
- Так.. Ну, кошмары это первый признак усталости, не дай Бог в астению перейдет. Отдохнуть тебе нужно пару дней. Всего пару, не больше. С сохранением заработной платы, разумеется.
- Ну.. Спасибо большое. Да, я бы отдохнул пару дней.
- Хорошо, только сначала заезжай ко мне, домработница передаст тебе вещи, отнесешь их в химчистку, она в курсе. И еще... Давно хотела спросить у тебя, тебе одному не скучно?
- В смысле одному?
- Ну, холостому.
- Мне? Нет, не скучно.
- Это плохо.
- А что в этом плохого?
- Тебе-то, может быть от этого хорошо. А вот другим – не очень.
- Э... Кому другим?
- Ну, давай начистоту. Есть у меня одна подруга, незамужняя, а замуж ей пора очень давно.Ты вообще намеки понимаешь?
- Понимаю, конечно, только при чем тут я – мне не совсем ясно.
- А ты кандидат в женихи. Неплохой кандидат. Я неспроста за тобой всё это время наблюдаю. Внимательно наблюдаю.
- Нет, но почему именно я? Мне не очень хочется жениться.
- Именно ты – потому что все остальные у нас в редакции уже женаты, один ты остался. А она – моя очень и очень хорошая подруга. И я должна ей помочь.
- Это серьезное, очень серьезное дело. Я, честно говоря, даже не знаю.
- Серьезное, верно. Вот и я тебе совершенно серьезно говорю: девушке замуж пора. И её устрою, и для тебя доброе дело сделаю. Вот придешь домой, а там жена, ужин, носки свежие. Разве плохо?
- Ну, в бытовом плане где-то да, но это смотря какая жена попадется.
- Хорошая попадется если и ты хорошим будешь. И учти, она девушка строгая, бдительная, и телефон если надо, проверять станет, и карманы.
- Плохо.
- Да что у тебя в телефоне интересного найти можно? Неужели компромат по женской части? Ты ж плешивый, плюгавый и безденежный. Пока, во всяком случае.
- Говорят, клиника есть, там волосы пересаживают.
- Правильно говорят. А еще есть спортивные залы, борцовские ковры, и платиновые кредитки. Понял?
- Да. Но у меня нет кредитки, а в залы я не хожу.
- Это я и без тебя знаю. Ладно, мне некогда, ты подумай, и через пару дней я жду положительного ответа. Иди. Не забудь про химчистку. И еще.. отрицательный ответ негативно отразиться на твоем будущем. Сахиб-муаллим будет очень недоволен…
- Хорошо. А посмотреть можно?
- На кого?
- Ну... на фотографию потенциальной невесты. Для начала.
- Умнеешь, Ризван, на глазах умнеешь. Слово вот новое выучил. Ладно, сейчас поищу. Вот, смотри.
Это была фотография с чьей-то свадьбы, и девушек на ней было несколько. По-большому счету, они были чем-то похожи, то ли оголенными плечами, то ли одинаково уложенными прическами, то ли надутыми в косметологической клинике губами. Плюс их роднило то особое выражение на лицах, которое встречается только у сидящих возле мясной лавки кошек, при виде более удачливой товарки, которая смогла втереться к мяснику в доверие. Иззят ткнула ноготком в не самую симпатичную, но самую полную девушку. На секунду Ризвану показалось, что с фотки на него смотрели не глаза... или нет, смотрели глаза, но в их зрачках были не то, чтобы пистолетные дула, а решимость, которую можно увидеть только у женщины, твердо решившей выйти замуж, или у ковбоя на родео, при виде быка, на котором придется удержаться.
- После свадьбы наглядишься. Ну как?
- Ну.. она как-то не очень. Толстая какая-то, что ли. И сколько ей лет?
- Тридцать шесть. И не наглей, во-первых, состоятельным тебя никак не назовешь, молодым и привлекательным – тем более. А во-вторых, хочешь, чтобы начальство тобой довольно было – выполняй без лишних вопросов – сказала, и недобро сверкнула глазами, сразу напомнив Ризвану злую кошку, сидящую возле вазы с апельсинами, и готовую в любой момент сделать какую-нибудь пакость (почему именно возле вазы с апельсинами – понятия не имею, но мне показалось именно так).
- Без вопросов в таком деле никак нельзя (начиная наглеть и вспоминая о неотъемлемых правах личности). А что... простите, помимо довольства начальства?
- Вот это уже другой разговор. Отец у неё целый начальник Отдела в целом Министерстве целой Мелиорации.
- Отдела? Начальник? Не заместитель?
- Настоящий Начальник. Даже не «исполняющий обязанности».
- А..
- В приданое – двухкомнатная квартира. Пока. А дальше видно будет. После свадьбы, думаю, еще год тут поработаешь, потом, может быть, на полгода перебросим тебя к Сахибу, а оттуда, уже как человека опытного – к тестю.
- А машина?
- Ризван, машина у неё есть. Остальное – как договоришься.
- То есть, как себя поставлю?
- Нет. Именно как договоришься. Отец у неё человек серьезный, строгий, при нем вообще советую много не разговаривать, а всем видом изображать согласие, подчинение и понимание своего места в иерархии.
- (что такое «иерархия» Ризван не знал, но по тону Иззят понял, что оно не означает для него ничего хорошего) А квартира где?
- Честно, не знаю. В общем, ты подумай, но не затягивай, у тебя максимум два дня.
- Ммм... хорошо. Я тогда в химчистку, а потом домой, можно?
- Думать?
- Думать, да.
- Хорошо.
- А как её зовут?
- У неё редкое и красивое имя. Правда, немного старомодное, Мингюляр.
- Красивое имя, на самом деле редкое, я такого почти не встречал.
- Ничего, если всё пойдет хорошо – по нескольку раз в день повторять будешь. Ладно, иди уже.
...долго, долго Ризван в тот вечер жизнь обдумывал, три пачки сигарет скурил, ногти почти до мяса изгрыз. Понимал, что тяжело на первых порах придется, круг знакомств обновить надо будет, пересмотреть, сменить на людей посолиднее, нужными знакомствами обзавестись, а ненужных людей спровадить, но вежливо и не так чтобы очень далеко, мало ли, вдруг и им фарт пойдет, тогда они завтра понадобятся. Много, много камней подводных, пуще прежнего за каждым словом следить придется, чтобы случайно будущего тестя не разгневать. И плюсы взвешивал, и о минусах думал, но четко понимал, что, когда ты при деньгах и должности, никто и никогда тебя не назовет «плешивым плюгавцем», вообще, вслух и в твоем пристутствии будут говорить только о твоих достоинствах. А за спиной – да плевать, пусть что хотят, то и болтают, это всё от зависти. У Ризвана аж губа дёрнулась от учащенного сердцебиения. Торопиться, конечно, нельзя, спешка она всегда от шайтана, пара дней на раздумья всё-таки есть. Что-то шептало ему, что нужно хвататься за шанс не мешкая, и подчинить чувства и эрекцию перспективам карьерного роста. «Квартира (точно), машина (может быть), только самое важное в таком деле оказаться не лошадью, а всадником» - подумал, и в который раз заходил по комнате. Потом вдруг резко остановился, громко выдохнул, открыл холодильник, вынул бутылку вишневой наливки, сделал прямо из нее несколько глотков, после чего взял со стола телефон, и послал Иззять смс-ку: «Я согласен». Ответ пришел минут через сорок: «Вот и хорошо. Завтра поговорим». Остаток вечера Ризван провел не в раздумьях, а в одиночном пьянстве, чтобы мысли заглушить, наливка закончилась быстро, пришлось даже на нетвердых ногах пойти в магазин, чтобы затариться. Часам к десяти он заснул прямо в кресле беспокойным сном человека, которому на днях предстоит сделать очень важный шаг с совершенно непредсказуемым результатом. Иззят повзонила на следующий день, чуть позже полудня, Ризван к этому времени уже успел проснуться и даже немного привести себя в порядок (прохладный душ и стакан айрана).
- Доброе утро, жених.
- Доброе, доброе. Как ваши дела?
- Хорошо всё, твоими молитвами. В общем, в пятницу вечером я вас познакомлю, уже договорилась. К семи вечера в ресторане «Мугам Клуб».
- А где это?
- В Старом Городе. Тебе локацию сброшу.
- Да, хорошо, спасибо большое.
- Найди их телефон, и закажи столик, кабинет на четверых на свое имя, к семи. И будь там ровно в семь, как штык, мы чуть-чуть задержимся, максимум, минут на 20.
- Понял. А зачем на четверых?
- О Аллах! Ризван, я буду не одна а со своим молодым человеком. Теперь ясно?
- Всё, понял. Найти телефон и заказать столик на четверых к семи часам.
- И оденься попредставительнее, никаких галстуков кричащих расцветок. Чтобы всё было скромно, но солидно.
- Да, понял. А что ей нравится?
- Кому?
- Ну, Мингюляр.
- Всё то, что и всем остальным, Ризван. Вообще, постарайся поменьше говорить, а если и станешь – говори кратко и веско.
- Хорошо, учту.
- До встречи.
- До свидания.
Назначенный день Ризван встретил без лишней суеты. Пятница, вообще, благой день для всякого начинания – так он от стариков слышал, а потому и пребывал в самых радужных надеждах и ожиданиях. Ну, не скажу, что каждая клеточка его тела напевала «О, Мингюляр, о Мингюляр», и за стеснение в груди и перехваченное дыхание тоже не поручусь, но готовился Ризван основательно. Забронировал кабинет в ресторане, говорил нарочито медленно, растягивая слова, в конце разговора выразив надежду, что ему и его гостям у них в ресторане понравится. Обращение «Ризван-муаллим» вообще привело его в состояние, близкое к блаженству. Помылся тщательно, туфли надраил – хоть смотрись в них, и уделил внимание тому, чтобы манжеты рубашки виднелись из под оукавов пиджака ровно на два пальца, не более. Рубашка свежая, и стрелки на брюках, и галстук в тон, чтобы всё было как положено, чинно-благородно, картинка, а не Ризван! Куколка! Хоть сейчас в ЗАГС или на ответственную работу. Плюс роскошный букет роз без азиатчины, вроде веточек гипсофила, и большущий плюшевый мишка с медальоном «Love and Devotion» на толстой медвежьей шее, как доказательство неземной любви и серьезности намерений. Ну, с Богом, Ризван, с Богом...
...Время пожевало холст, превратив его в склизкую, липкую, полужидкую массу, потом отшуткатурило ею ветхую, кое-где даже дырявую от старости стену, и милостиво дало нам возможность написать на ней фреску. Красками, которые не стареют и не выцветают. Меняется климат, меняется мода, меняются границы и даже очетания континентов, одна общественная формация сменяет другую, человек слезает с конки и садится в автомобиль, только вот род человеческий, как совокупность всех сынов Адама, не меняется никогда. Вообще. Высоко Ризван взлететь готовится, высоко.. со стартом, конечно, повезло не очень, знал он и падения, и унижения, и позор и побои, но живуч и нахрапист, а главное –не лицо, а подошва, всё стерпит, лишь бы своего добиться: штаны на коленях до дыр протрет, землю есть будет, губы до крови сотрет, вышестоящие филейные части целуя, ни рефлексий, ни за себя обиды, ни сожалений о прошлом. Одно желание – повыше забраться, можно и без ученой степени, ведь как на должность сядет – её сами принесут. Большое, большое у человека будущее, сначала, может быть, колонку вести доверят, а завтра... Завтра переведут, перебросят на другой ответственый участок, главой сначала Отдела, потом Управления, потом - всего Учреждения, а оттуда до кресла министра или депутата – вообще рукой подать, если сам себе от большого ума не напакостит, а после.. после... Знаешь, читатель, тут, я, пожалуй, и завершу повесть неточной цитатой: «Честность, стоящая за моим креслом, останавливает разбежавшуюся руку: «Товарищ, здесь ты начинаешь врать, остановись, - поживем, увидим. Поставь точку»». Да, пора. Точка, конечно, только вот Парки продолжают прясть, и у них достаточно времени... Нона с Децимой как всегда, при делах, и только Морта дремлет до поры, до времени...
Три. Парки
© Copyright: Самит Алиев, 2022
Свидетельство о публикации №222080300542
Свидетельство о публикации №222080300542
Рецензии