Записки Старика Борисыча. Икар возвращается на Зем

Ну о таком славном месте – Юце, я уже рассказывал (см. мой рассказ «Вот такой Фестиваль»). Если сжато, то Юца была Меккой пара-, дельта- и прочего планеризма с мотором или без для всех, кому надоело жить в двух измерениях… И, как пел Водяной в старом мультфильме: «А мне летать, а мне летать, а мне летать охота!» И летали, и лихо летали, настолько лихо, что там и чемпионаты всероссийские проводились.
А что? Дельтапланеристов вылавливали потом за сотни километров от старта и это было нормально. Да что там… Уже в наше время, когда бизнес катания «в кенгурухе» (полет «в кенгурухе» – это полет на двухместном параплане, в конце которого пассажира возвращают на то же место, с которого он и взлетел) стал именно бизнесом, «пилот», ну уж не знаю, как его назвать по-другому, поймавши чудные вертикальные восходящие потоки, утащил мою любимую дочь Анну на высоту в два с лишним километра. К чести ее сказать, что руло туалетной бумаги, который я дал ей перед тем как выпустить в столь смертельный полет, ей не пригодился.
Ну, за дельталётчиков говорить не буду, но очень мне показалась игра молодых парапланеристов. Под словом «молодых» я имею в виду тех «орлов», которым бы не продали и бутылки пива, хоть бы они  и предъявили распоряжение губернатора области.
А игра состояла в том, что на полянку, которая плавно переходила в один из склонов Юцы, ставились обыкновенные домашние тапочки. Кайф же состоял в том, что нужно было на своем параплане спуститься на оную поляну и, пролетев на бреющем полете, попасть ногами в тапочки и улететь уже в оных. При этом особенно засчитывалось, поймав малый восходящий поток, пролететь над этой же поляной и скинуть пресловутые тапочки на головы «врагов». Зрелище собирало массу зрителей и было захватывающим до тех пор, пока тапок не падал тебе на голову.
В этот раз я приехал на Юцу не только для того, чтобы принять участие в традиционном Фестивале авторской песни, который в ту пору олицетворял не просто завершение официальной части соревнований, но и ее культурную компоненту. О том насколько это Фестиваль был весом, можно судить, что мало кому ведомый тогда Тимур Шаов с его рюкзаком, полным вкуснейшего, сваренного его бабушкой варенья, был «засвечен» и позже похищен «кровожадными акулами бизнеса из Центров» именно там, на Юце.
А со мной все было проще. Повторюсь «А мне летать, а мне летать, а мне летать охота!»
Но не все так просто. Летать – да! Но чтобы потом везти мою искалеченную в этих самых воздушных потоках тушку домой? Не-е-т, не дождетесь! Да я вообще не экстремал! Ну и поделился я с этой здравой мыслью с моей приятельницей (чудной женщиной Мариной). И сказала мне эта чудная женщина, а была она инструктором по обучению новичков, что все будет… ну супер будет (у кого в мозгах одно говно, можете дальше не читать). Маринка сейчас обитает где-то в дальних краях, но когда я ее вспоминаю, у меня все равно внутри теплеет.
Но мы отвлеклись. И вот, по совету Маринки, я пошел в пункт проката и взял напрокат дивный мешок с чем-то, напоминающим палатку, человек на двадцать и соответствующим количеством верёвок. Называлось эта постельная принадлежность (других метафор у меня просто нет) – параплан модели «Зайчик». Взял я его на двенадцать часов. То есть, если ты улетаешь в полдень, то до полуночи на фиг ты кому нужен.
Ага! Куда ты улетишь?
И пошли мы с Мариной на край аэродрома. Потому как выпускать в небо таких как я без подготовки – ну это никак!
И вот я около часа упражнялся в том, не как рассупонивать эту гиперпалатку по полю, а как ее сложить потом со всеми веревочками в мешок. Правда при этом я узнал, что часть этих веревочек называется «стропами», а другая часть – «клевантами».
Ну и когда все это «одеяло» и все эти стропы с клевантами я научился паковать более-менее сносно, Марина приступила к следующей фазе моего обучения.
- Ну давай, раскладывай крыло (читай – простыню на веревочках) и побежал.
…и побежал!
А вы когда-нибудь пробовали бегать, когда у вас за спиной развеваются такие простыни, из которых вы не сумели выпутаться, когда в номер ворвался муж вашей дамы?
Но что удивительно, через некоторое время я ощутил, что за моей спиной распахнулась, нет, отнюдь не простыня, а нечто… На чем действительно можно взлететь!
- Ну что, ощутил?
- А-а-а! – только и смог я вымолвить в этот момент. Ведь мне тогда казалось, что сделай я еще шаг – и все – я в воздухе.
- Все отлично. Сейчас, я выпью кофе, кстати, не хочешь чашку кофе с бутербродом? Ну и пойдем летать.
Я (на всякий случай) не стал припадать к яствам, приготовленным Стасом и Фатей, выпил лишь толику чаю и тут же прибежал какой-то мальчонка и сказал, что она тебя ждет на «Огурце». Огурцом назывался выступ примерно на расстоянии четверти до вершины Юцы, откуда в свободный полет как правило запускали новичков.
Итак. Я стою на вершине этого самого «Огурца», смотрю вниз и думаю: «И вот так, прямо сейчас я, непонятно ради чего, должен сам броситься в этот обрыв? А как же дочь? А…» Но сзади голос Маринки: «Пошел!» И я «пошел» И в первые моменты этого «пошел» мысль мелькнула в голове: «А что, склон покруче не могли сделать?» Но через мгновение эта мысль куда-то делась, потому что я понял, что я ЛЕЧУ!!!
Я и не смогу, наверное, передать те чувства, которые ощутил. Кто хочет, пусть сам попробует побыть птицей. Клянусь, это останется с вами на всю вашу жизнь.
Но, увы! Земля становилась все ближе и пора было подумать о приземлении. Я сделал все, как меня учила Марина. Полтора метра до земли, клеванты (это те веревки, которые были моими «вожжами») – на себя, и я плавно приземляюсь у подножья Юцы в густую траву, которая чуть ли мне не по пояс. И уже стоя на земле в этой траве я ощущаю такой восторг, что не могу сдержаться, разбрасываю руки крестом и валюсь на спину в эту ароматную, мягкую постель.
И через мгновение вскакиваю с диким криком. Ощущение кое, что я упал на гнездо диких ос, которые были сильно недовольны моим визитом. Но это не было гнездом ос – под такой нежной и благоуханной «периной» таились стебли ежевики, больше всего напоминающие ленты колючей проволоки.
Я вскочил как ошпаренный и еще долго мне потом казалось, что эти ленты не отпускают меня из своих колючих объятий.
А впереди высилась Юца. И мне предстояло собрать мой параплан, запихать его в мешок и совершить восхождение туда вверх, к нашему лагерю. Ну и, пока я собирал стропы, побеги ежевики этому всячески препятствовали. Так и чудилось, что какие-то подземные злые силы мстят мне за то, что я малый человечишка решил без их разрешения почувствовать себя птицей. Однако, в конце концов, параплан был собран и упакован.
И пошел я «солнцем палимый» вверх без дороги и тропы. А злые духи все преследовали меня, потому как только закончился «партизанский» ежевичник, его место занял не менее «партизанский» шиповник, который в свою очередь сменился еще какой-то колючей растительной дрянью. И когда, уже перед самым концом моего восхождения на эту долбаную «Голгофу» я попал в крапивник (напоминаю, троп на моем пути не было!), то «ласково» оглаживающие меня двухметровые стебли крапивы показались не более чем бодрящим душем Шарко.
Я наконец-то добрел до лагеря и сбросил со спины мешок с «Зайчиком» и с головы обязательный атрибут – шлем (никогда не думал, что в нем может накопиться столько дурно пахнущего пота). Сел, вытянул ноги и тут кто-то из наших говорит: «Слушай, а что у тебя с ногами? Там что на тебя собаки напали?»
А я смотрю, а у меня все икры до колен в самой что ни на есть крови. Свежей. Эта кровь тянулась… да, вот эта от ежевики, а вот эта – от шиповника, а эта, да хрен его знает, еще от чего-то колючего, но вид был таков, что меня, готовя к мучительной казни, решили еще немного помучить, ободрав кожу с ног. И вот тут я не выдержал, отпихнул проклятого «Зайчика» и зарычал: «Летайте, кто хочет, с меня во-о-о как хватит!». А за спиной раздался серебристый смех моей инструкторши: «Ну что же ты в трусах то полетел, штаны надо было надеть!»
Вот с тех пор я летаю только на дельталетах – это дельтапланы с мотором и двухместными люльками; «стрелком-радистом» на заднем сидении. Что, между прочим, тоже здорово!