Тайна рубина. Глава 23. Больше неизвестного

     – И почему ты снова решила прятаться?

     Зоя краем глаза посмотрела на вошедшего без стука человека. Вернувшись к работе, она не ответила. То и дело девушка листала книги, добавляла в котелок новые ингредиенты, порой бубнила под нос. Незваный гость потрепал ее по голове и усмехнулся.

     – Чем сегодня великий алхимик заняться решил?

     – Вот, – она показала мужчине кроваво-красный камень. – Как тебе наверняка уже известно, Маша с Родионом завладели жалкой подделкой осколка. Я хочу понять, как ее удалось сделать. Да и есть у меня идея, как в будущем эту вещицу использовать, но об этом пока рано говорить. Где ты был вообще? На собрании было совсем не весело.

     – У нас у всех есть свои заботы, помимо общего дела, как ты наверняка знаешь, – он ухмыльнулся. – Сейчас внеплановое собрание будет, Миша обещал о чем-то очень полезном поведать. Да и вернулась красавица, которой утром не было. Идешь?

     – Может, позже…

     – Неужели пропустишь, как я буду отчитывать Родиона?

     – А ты правда будешь? – у Зои загорелись глаза.

     – Не пойдешь – не узнаешь.

     – Это запрещенный прием, – девушка усмехнулась и сняла перчатки.

     Вместе они вошли в кабинет, в котором не так давно пролилась девичья кровь. На засохшие на полу пятна мужчина посмотрел с явным отвращением, но решил ничего не говорить. Зоя села на подлокотник дивана, ее проводник занял место за столом, у которого стоял Семен. Поправив очки, помощник протянул начальнику несколько папок с бумагами. Некоторые были толстыми, а другие и вовсе содержали в себе всего один лист. В тишине девушка осмотрела всех присутствующих. Маша по своему обыкновению сидела рядом с Мишей, с которым ей было приятнее всего иметь дело, а Родион, желваки которого ходили ходуном, расположился рядом с той самой красавицей, что решила прогуляться утром вдали от единомышленников. Рядом со вторым диваном также впервые за день показался старик в инвалидном кресле. «Все на месте», – заключила Зоя. Улыбаясь, она наблюдала за напряженным парнем, которого ей почти обещали отчитать. За подобными «концертами» было всегда интересно наблюдать.

     – Что ж, – начал все же мужчина за столом, – давайте по порядку. Наконец детектив, – он бросил одну из папок поверх остальных, – решился пройти на кладбище, где мы ждали его гораздо раньше. Судя по тому, что нашему Мише удалось выяснить с помощью базы данных полиции, Евгений Воронов очень занятный малый. Диплом с отличием, миротворческая деятельность, работа в той же полиции. Но, каким бы сильным и выносливым он ни был, задача проста: усыпить и забрать осколок звезды. Однако я возвращаюсь и слышу, что ничего не вышло…

     – Это все она виновата, – Родион злобно посмотрел на Зою. – Подставила нас со своим зельем, пришлось еще и драться с этим уродом. Да и откуда мы могли знать, что помимо осколка существует лечебная дрянь? Что выпало, то мы и забрали, все. Уверен, ты бы лучше сам не сделал.

     – Мы облажались, – вставила Маша. – Да, камня у нас нет, да, теперь детектив будет знать, что от него хотят, это все ясно. Но, как заметил Родион, иначе бы и не вышло. Дело в том, кто на стороне этого детектива. Алхимик, который в городе орудует, работает на него, а мы не знаем, что это за человек. Да и не факт, что он один, – город хоть и небольшой, весь его не обежишь.

     – Алхимиком может оказаться кто угодно, – задумался начальник. – Габриэлла Миронова, провизор с собственной аптекой. Иоганн…

     – Дай бог здоровья тем людям, которым они обязаны именами, – усмехнулся парень.

     – Красиво звучит, – хмыкнула девушка рядом с ним. – Иностранные корни, может, имеют.

     – Родители Мироновой погибли, когда той было одиннадцать, а про этого Иоганна, который оборотень, между прочим, мало, что известно, – начал Михаил, – так что замечание про здоровье прямо-таки черным юмором отдает.

     – Оборотень? – удивились все присутствующие.

     – Ну слушать же до конца не учили никого, – вздохнул начальник. – Помимо них есть еще Петр Фомин. Фармацевт, бывший владелец аптеки Мироновой. В прошлом служил в спецназе, майор запаса. Мария Маркова, медсестра в психиатрической лечебнице и Евгения Кирилленко, подросток, пациентка той самой лечебницы с диагнозом реактивный психоз… Миш, тут еще две пустые папки без подписей, но с фотографиями какого-то парня на скейте и зверя. Давай теперь рассказывай, откуда это все и как связано с нашим детективом.

     – В общем, – начал Михаил, – за Евгением Вороновым слежку мы начали сразу по его прибытии в город. Ночью он еще ходил в участок, а на следующий день стартовали поиски. Он посетил банк, в котором наш недотепа оставил осколок на хранение, и лечебницу, где тот находился. В результате допроса, где детектив и медсестра были вынуждены отвечать, стало известно, что пациентка Евгения Кирилленко, дочь некогда затерявшегося во времени ученого Николая Кирилленко, о котором все мы прекрасно знаем, жила под попечением детектива без каких-либо юридических формальностей. Что-то этот ребенок знает о камне, ибо, как я выяснил, она сталкивалась в клинике с дорогим покойником. По итогу, Кирилленко, со слов Воронова, стала свидетелем по делу. Идем дальше. После потасовки в баре-ресторане «Под облаками», в ходе которой детектив убил некоего Никиту Давидовича, зверя, что напал на официантку, Евгений возвращается в гостиницу, но не только в компании милой пациентки, но и со зверем под боком, именно его фотография лежит на столе без единой подписи. Это легко объясняется. Удалось установить, что этот Пес, как его называли в мастерской, был кем-то вроде сторожевой собаки. К сожалению, никаких сведений о нем нет, кроме тех, что раньше зверь был на службе у бывшего владельца мастерской, который, увы, умер много лет назад после продолжительной болезни. Кажется, что-то с почками связано. По поводу Мироновой и оборотня неизвестно практически ничего из истории, кроме того, что владелицу аптеки и «огромного кота, что ходит на задних лапах» рядом с ней видели в той же гостинице вместе с Вороновым. Фомин – бывший преподаватель Мироновой, он же, как я понял из уст работников университета, раньше часто с ней сталкивался на работе. Говорят, их связывали теплые дружеские отношения. А с тем парнем на скейте все очень сложно – пару раз его видели в аптеке Мироновой и рядом с Вороновым у участка, но установить его личность невозможно. О нем буквально никто не знает, кроме перечисленных людей. Кажется, это все.

     – Отличная работа, – улыбнулся мужчина за столом. – Учись.

     – А Машеньке, конечно, ты ничего не скажешь, – оскалился Родион. – Всегда я виноват.

     – В общем, – проигнорировал его слова начальник, – алхимиком может быть кто угодно, но не Кирилленко, а также не Маркова и не этот Пес, который на цепи сидел еще некоторое время после того, как мы узнали об алхимике в городе. Остальные связаны с аптечными делами, так что они легко могут оказаться теми, кого мы ищем. Что ж, тогда будем действовать. Миша, дальше будешь работать с Машей в полиции, может, получится узнать что-то еще немало важное. Родион, ты отправишься в аптеку Мироновой. С тобой я отправлю Зою, но если что-то с ней случится…

     – Мне можно пойти? Правда? – не верила своим ушам девушка.

     – Ты меня похоронить решил?! – парень подорвался с места и подошел к столу.

     – Успокойся, – спокойно произнес мужчина. – Вам нужно будет только осмотреть это место, о большем не прошу. Тут-то вы точно справитесь. Но прежде у Семена есть к тебе какое-то дело.

     – А чем ты будешь заниматься? – усмехнулся Родион. – Сидеть в кабинетике и греть уши тому чистоплюю из администрации?

     – У тебя есть жалобы? Может, предложения?

     Мужчина встал и посмотрел на парня сверху вниз. Пусть второй и был несколько выше, но под гнетом взгляда первого он ощущал себя вдавленным в землю. Шикнув, Родион процедил сквозь зубы свое «нет» и вернулся на место.

     – Осталось нашу беглянку спросить, где она была, – вдруг произнес Семен.

     – По городу ходила, – вздохнула девушка. – Ничего-то тут нет приличного. Пара бутиков, да один вполне себе неплохой магазин с хорошенькой шубкой, а так все – пустота. Когда уже эти осколки нас в крупный город приведут… Правда, как может некоторым показаться, я ничего важного не сделала и не узнала за все то время, что мы здесь находимся. Ошибочное мнение у вас, господа, – она мило улыбнулась. – Пару раз я видела самого Воронова, причем в очень непростых ситуациях. В первый раз он мне попался на глаза, когда возле бара, – я пила там отвратный кофе, за который заплатила слишком высокую для того цену, – он бился со зверем с черепом крокодила. Смотреть, как человек заставляет зверя бежать от него в страхе… Завораживает. Второй раз я успела только увидеть, как он несся за каким-то мальчишкой по улицам. Потом, конечно, я поняла, что это был воришка, с которым Сема имел честь договариваться насчет кражи камушка и которого так охотно решила травить Зоя. Сегодня я тоже узнала кое-что. В толпе непримечательных людей редко встретишь уважаемую даму, но в магазине одна такая мне попалась. Мы с ней поболтали о том о сем, и я «случайно» поинтересовалась, как она умудряется так хорошо выглядеть в свои шестьдесят лет. Ответила она коротко: «Дорогая, это чудо». После она рассказала мне, что, как и многие, она заказывает у алхимика мази, но интересным мне показалось далеко не это. Эта женщина уверена, что один-единственный раз заметила в положенном месте кого-то, кого до этого никогда не встречала. Некто среднего роста, с рюкзаком за спиной и с маской на лице, на которой были витиеватые символы.

     – Тот самый парень на скейте, – хмыкнул начальник.

     – Ходят слухи, что в городе есть курьеры – так прозвали тех, кто просто обязан доставлять алхимические штучки.

     – Замечательно. Ты говоришь, что видела детектива. Как он тебе?

     – Хочешь меня к нему в постель загнать? – хихикнула девушка. – Хорош собой этот Воронов, ничего не могу сказать. Сдается только мне, что с такой биографией он меня раскусит в два счета. Да и узнать я у него не смогу ничего, не расскажет ведь.

     – Зоя с этим тебе поможет. Да и важно будет не столько узнать, сколько найти. Достань осколок, я уверен, что он у детектива. Спать с ним или нет – решай сама. Что ж, больше поручений у меня нет, так что, если есть, что еще сказать, – прошу.

     – Что ты собираешься делать с Евгением Андреевичем, когда осколок будет найден? – подал голос старик. – Он ведь наверняка не успокоится, пока не выяснит, что хочет.

     – Много знаешь о нем, дед? – спросил Родион.

     – Прочел кое-что. Много дел раскрыл, зверей от его рук пострадало немало. Так, что ты с ним сделаешь, дирижер?

     – Убью, – улыбнувшись, ответил мужчина за столом.

***

     Как Евгений и предполагал, разбирательство затянулось. Ожидать чего-то иного, впрочем, не имело смысла – пойман человек, который был в розыске чуть больше восьми лет, да еще и при обстоятельствах, говоривших явно не в его пользу. Пока Кирилленко и всех его людей допрашивали, Воронов и Белозерский говорили о деталях этого и другого дела. Восхищенный работой детектива Артем пытался выведать, как удалось мужчине в одиночку найти и заставить ответить перед законом того, кого уже не надеялись увидеть в суде, но тот молчал, в свое удовольствие сбрасывая пепел с сигареты в открытое окно. Долго, правда, радоваться не вышло – пришел тот, о ком бы Евгений желал забыть, еще и не один. Наумов улыбался наигранно, пока в его глазах через толстые линзы очков горело пламя ненависти. Спутником его был хмурый Фирсов, который был явно недоволен тем, что ему никто не сообщил обо всем произошедшем.

     – Евгений Андреевич, – произнес человек из администрации, – поздравляю. Вам удалось задержать преступника с громким именем. Его наверняка отправят за решетку до конца жизни. Его дочь…

     – В лечебнице, – перебил детектив. – Я попросил знакомого ее туда отвезти, прежде чем позвонить Артему Даниловичу.

     – Почему? – удивился следователь, не знавший об этой, казалось бы, важной мелочи.

     – Потому что ее состояние требовало срочного вмешательства врачей, – спокойно ответил Воронов, затягиваясь. – К сожалению, девочка переживает в очередной раз не лучшие времена. Я бы даже сказал, худшие.

     – Почему мне сообщили обо всем не Вы, Евгений Андреевич, а… – начал Виктор.

     – Потому что удел начальника смотреть со стороны и раздавать указания, а не участвовать в том или ином деле лично, не так ли?

     Ехидная улыбка Воронова вызывала у Фирсова раздражение, однако, будучи профессионалом, он не подал виду. Выведав у детектива еще некоторые сведения, Наумов успокоился и принял свой прежний вид – холодный и невозмутимый. Скоро ему сообщили о том, что ведется допрос Кирилленко. Все сидевшие с важным человеком прошли к допросной, чтобы наблюдать со стороны – из-за большого зеркала, известного всем своей односторонней прозрачностью.

     Руки Николая были пристегнуты наручниками к столу – к чему любезничать с человеком, который не то чтобы подозревался в чем-то, но явно был виновен? Ученый мельком взглянул на севшего напротив него полицейского и улыбнулся так приветливо, что у служителя порядка по спине пробежали мурашки. Полицейский развернул все бумаги и хотел уже задать первый из бесчисленного списка вопрос, но Кирилленко помотал головой, цокнул и произнес то, что всех привело в недоумение: он хотел говорить только с «сыщиком, что просил его приберечь слова именно на это время».

     Отнекиваться никто не стал, и Воронов сел на освободившееся место в допросной прямо напротив Кирилленко. По заготовленному списку вопросов Евгений пробежался глазами и, вздохнув, собирался начать, как вдруг снова преступник решил начать свою речь первым:

     – Я был бы очень признателен, если бы Вы один, товарищ, слышали все, что я скажу. Отключите запись звука, будьте добры.

     Детектив усмехнулся – идти на поводу подобных личностей было не в его правилах, но, похоже, выбора не было. В любом случае, он запомнит и запишет все, что будет важно. Начался допрос с банального, и услышать что-то невероятное возможным не представилось, ведь все доводы ученый привел еще при задержании, да и в его трудах написано об этом было немало. С неохотой записав все, что было необходимо, Воронов мог уже уходить, но личный интерес требовал большего.

     – Николай Алексеевич, в чем Вы увидели силу зверя как существа?

     – Я знал, что мы еще поговорим с Вами о том, что не очень-то касается дел расследовательных, – улыбнулся ученый. – Вы ведь и сами видите зверей, знаете, в чем их мощь. Они сильнее нас, быстрее, немногие решаются перейти им дорогу. Но дело вовсе не в физической силе. Эти существа находятся на грани жизни и смерти, именно этим они привлекли мое внимание когда-то. Я был еще юн, но уже понимал, что озверение – вовсе не проклятье. Это дар, который не передается по наследству. Лишь избранные становятся зверьми, обретая помимо небывалого развития и другие черты. Кошачий череп подарит обладателю ловкость и гибкость, собачий – усиленное чутье и верность и так далее. К тому же, если изучить феномен функционирования скелета без мышц и кожи, без сосудов и нервов, можно прийти к тому, о чем все так мечтают: люди забудут, что такое болезнь, а в будущем, возможно, не вспомнят, что такое смерть.

     – И Вы выбрали объектом своих опытов собственную дочь, – Евгений хмыкнул.

     – Женя могла стать чем-то большим, чем человек, которого с превеликим удовольствием бросила родная мать, – пожал плечами Кирилленко. – Я знаю, что Вы и другие думаете о моем способе получения знаний, но без практики, на которую никто по доброй воли не решится, поскольку опровергнуть факт наличия невыносимых болей в ходе экспериментов нельзя, стало ясно, что моей бедной дочери откроется то, чего все боятся.

     – Стоило ждать восемь лет, чтобы окончательно стереть рассудок ребенка и превратить его в инвалида в состоянии пробужденного звереныша?

     – Хорошо, что Вы сами заговорили о пробуждении в жизни зверей. Как Вам удалось обуздать своего друга?

     – О чем Вы?

     – Как? – удивился ученый. – Ваш товарищ с превосходным черепом немецкой овчарки убил всех моих дорогих пациентов в состоянии пробуждения, после чего вернулся в нормальное состояние. Неужели Вы и правда не знали?

     – Даже предположить не мог, – Воронов задумался, – что такое вообще возможно.

     – Возможно, друг мой, возможно, если обуздать своего зверя. Самые дикие экземпляры могут стать милейшими зверьками, только научи приходить вновь в себя. Редко такие попадаются, обычно им проще жить в состоянии пробуждения всю оставшуюся жизнь. Я бы мог обуздать Женю, научить справляться с вечным гневом, но, увы, из-за Вас у меня более нет этой возможности.

     – Почему Вы вообще решили, что сможете сделать из девочки животное не только внутренне, но и внешне? От ее руки остались лишь кости…

     – Знаете, – задумался Кирилленко, – вынужден признаться, что я читал разную литературу. В том числе и совсем не научную. Разумеется, биология и медицина такого пограничного состояния между жизнью и смертью, как у зверей, не понимают, но есть те знания, что даны были человеку так же, как и сам феномен озверения – свыше. Вы наверняка слышали о магии, гадалок и фокусников на наших улицах не счесть, хотя тех, кто разбирается в том, что делает, единицы…

     – Ближе к делу.

     – Вы по-прежнему не терпеливы, – Николай улыбнулся. – Многие вещи в нашем мире запрещены: грабежи, насилие, убийства и прочее, что касается обычных статей кодексов. Но есть иной предмет интереса многих ныне живущих – алхимия, – последнее слово он произнес шепотом. – Способов сделать из человека зверя для ученого совсем немного, вернее, один: резать. Обеспечивая питание костям разными способами, можно поддерживать жизнедеятельность костной ткани, но, что касается движения и опоры… К сожалению, науке неизвестно, как этого добиться. Алхимия упрощает множество действий, эти в том числе. Мне пришлось восемь лет искать способ, который бы ее не коснулся, но, как Вы сами понимаете, не удалось. А совсем недавно, буквально пару месяцев назад в городе, где моего щеночка закрыли в психиатрическую лечебницу, убили человека, который вез с собой что-то, о чем никто не говорил. Почти никто. Особо озабоченные своей судьбой громко заявляли о том, что пропало нечто проклятое. С помощью некоторых друзей, с которыми мне на тот момент посчастливилось иметь общую цель, я выяснил, что это была за вещица. Некий камень, способный превратить зверя в человека, но, как оказалось, обратно это работает точно так же.

     – Вы хотите сказать, что Вам известно о камне, связанном непосредственно с алхимией? – Воронов говорил спокойно, ощущая, что ему как никогда жарко в полицейском участке.

     – Мне известно, что сама пропажа именно такого камня – слух, но его существование – истина. Вижу, Вас это заинтересовало. Боюсь, большего не скажу, поскольку только это его свойство меня интересовало. Я бы даже хотел, чтобы его нашли. Будь я на свободе, я бы посмотрел, как именно он работает. Думаю, время нашей беседы подходит к концу, снаружи уже копошатся. Мой дорогой друг, я бы очень хотел, чтобы информация об алхимии в отношении Жени и этого камня осталась нашим секретом…

     – Ничего не обещаю, – ответил Воронов.

     – Понимаю – честность, совесть. Но я могу Вам предложить очень выгодную сделку: Вы не заикаетесь об алхимии, а я, в свою очередь, не расскажу, какой толпой вы разрушили всю мою работу.

     – Тогда добавим в сделку еще один пункт, – сказал Евгений, вставая. – Если нам еще придется когда-либо увидеться, чего, я очень надеюсь, не случится, даже не думайте называть меня другом.

     Кирилленко улыбнулся и молча кивнул. Воронов же, предчувствуя нападки следователей, полицейских и, что важнее, Наумова, предпочел отдать все записи и скрыться из виду, пока все внимательно изучали показания ученого. Естественно, ни о какой алхимии или пробуждении Пса не было написано ни слова.

     Без препятствий покинув полицейский участок, Евгений осознал, что вышло все еще хуже, чем он мог предположить – наступила ночь. К тому же, выяснилось, что Николай Кирилленко, человек науки, знал то, о чем даже Габриэлла, будучи немало лет связанной с алхимией, узнала позже. В голове не укладывалось, как там могло получиться. Бредя без определенной цели, детектив дошел до площади. Сев на лавку и закурив, он попытался прокрутить все с самого начала прибытия в город. Многие вещи, как неверно вырезанные пазлы, выпадали из общей картины, но сочетались между собой в каком-то другом, еще неизвестном рисунке. Это касалось Наумова с его угрозами, касалось следователей, которых, по какой-то причине, не прислали раньше, касалось как минимум трех убитых, обстоятельства смертей которых были до сих пор неизвестны…

     С размышлений сбил чей-то кашель. Подняв голову, Воронов увидел улыбающуюся Миронову. Волосы по-прежнему заплетены, на плечи накинута джинсовая куртка, а в руке, что покрывали бинты, бутылка вина.

     – Что же ты здесь забыл, детектив? – спросила она. – Неужели уже отпустили?

     – Очень смешно. Что с Женей?

     – Понятия не имею. Я с Псом и Томми передала ее милой медсестре. Кажется, эта девчонка подпускает к себе только зверька и Марию. Как бы там ни было, Пес и мой братец остались там, мол, помочь хотят. Томми до сих пор не вернулся, так что, полагаю, зверь тоже. Чем планируешь заняться в гордом одиночестве?

     – Явно не тем, чем ты, – он скептически посмотрел на алкоголь.

     – Выпить за свое здоровье и восстановление Жени – не грех, как по мне, – пожала девушка плечами. – Всяко лучше, чем сидеть и киснуть. А знаешь…

     Не успела она продолжить, как кто-то упал в нескольких метрах от нее. Присмотревшись, Евгений узнал с трудом поднимающегося парнишку. Игорь с темными кругами под глазами был белее величественной полной Луны, по его лицу бежал пот.

     – Я… – начал Игорь, когда Воронов его поднял. – Я честно не пил больше…

     – Габриэлла, мне нужна твоя помощь, – тут же начал детектив. – Это он украл осколок, его отравили.

     – Нет! – вскрикнула Миронова. – Я же тебе сразу сказала, что это не моя забота. У него уже это все в хронической форме, тремор вон, слабость. Тут только завещание пиши.

     – Завещание?! – испугался Тихий, не обратив внимания о том, что мужчина все рассказал незнакомой особе. – Я не хочу умирать!..

     – Спокойно, – встряхнул его Воронов. – Габриэлла, я тебя прошу. Ты же можешь помочь, не так ли? Оставишь его умирать посреди улицы?

     Девушка скалилась и раздраженно смотрела то на знакомого, то на того, кого он удерживал от падения. Развернувшись, она выпалила: «Будешь должен!» и скрылась. Надеясь, что все понял правильно, Евгений помог парню забраться к себе на спину и понес его в номер гостиницы. Игорь почти сразу после того, как оказался в нужном месте, подлетел и направился в туалет – желудок будто разрывало от содержимого, хотя в нем ничего и не было. Как только он вышел, показалась Миронова.

     – На стол.

     Не желая спорить с алхимиком, детектив помог Игорю улечься. Парень, которому четко сказали не двигаться, то и дело поднимал голову, чтобы посмотреть, что именно с ним будут делать. Девушка поставила сумку рядом с его рукой и, достав шприц, стала набирать в него содержимое странной колбы. Кроваво-красная жидкость пугала одним своим видом, а откуда она взялась… Думать не хотелось. Провизор ловко затянула руку мальчишки жгутом и проткнула иглой вену. Руку, как и все тело, обжигало по ходу распространения лекарства, но голова прояснялась, боль уходила, спадало напряжение в мышцах. Глубоко вздохнув от облегчения, парень привстал, как вдруг в него затолкали таблетку и прикрыли рот рукой.

     – Глотай.

     Оставалось повиноваться. Сладковатая оболочка показалась даже приятной на вкус. К удивлению Игоря, отпустили его без лишних вопросов и указаний. Робко спрыгнув со стола, он поблагодарил детектива и незнакомую девушку, которая, как он понимал, была тем самым алхимиком, что снабжала весь город. Стараясь во всех деталях запомнить ее, он вышел из номера спиной, всматриваясь в вид таинственной особы.

     Как только дверь захлопнулась, Габриэлла выдохнула. Сложив колбу и использованный шприц в сумку, она достала из нее бутылку вина и села за стол.

     – Что стоишь? – усмехнулась она, глядя на Воронова. – Доставай бокалы. Теперь ты, кислый мальчик, обязан со мной выпить.

     – Странная оплата долга, – посмеялся мужчина.

     – Я не люблю, когда мне долго что-то возвращают, а придумать я больше ничего не смогла, так что, если не устраивает…

     – Сойдет, – произнес он, сняв пальто и поставив на стол посуду. – Почему же ты вообще согласилась? Да и без проблем отпустила его.

     – Если я начну думать о причинах, то буду себя корить, а оно мне совсем не нужно. Честно говоря, мне просто понравилось, как ты меня об этом попросил. До сих пор ведь к такому не привык? Можешь не отвечать, я и так все вижу. А отпустила только потому, что он проглотил таблетку, от которой уже минут через десять забудет о событиях прошедших двух часов как минимум. Как с папашей Жени дела обстоят? – внезапно сменила она тему.

     – Ему пожизненное светит, – ответил Евгений спокойно. – Есть кое-что, что мне совсем неясно. Он знает об осколке и его свойствах по возвращению зверю человеческой формы, однако его обратное превращение интересовало. И рука Жени функционирует благодаря алхимии. Конечно, никто об этом не знает.

     – Кроме тебя, очевидно, – задумалась Миронова. – Как чертов психопат узнал о панацее?

     – Через «друзей», которые заинтересованы в том же, в чем и он. Все больше неизвестного, – он вздохнул и отпил вина.

     Они говорили, пока не опустела бутылка. Темы выбирались случайным образом, одного слова для толчка на целый монолог было достаточно. Никак они не затрагивали расследование и Женю, не касались настоящего или уж тем более будущего. Все крутилось исключительно вокруг счастливого и не очень прошлого. Сидя рядом с веселящейся и явно смеющейся над ним Габриэллой, Евгений улыбался. Заряд позитивной энергии у нее был таким огромным, что частичка смогла передаться и Воронову.

     Крутить пальцами бокал было довольно забавно, но его быстро забрали, Миронова не успела и вставить слова против. Мужчина выбросил бутылку и решил вымыть посуду, пока были еще силы. К тому же, как бы ни старался Пес, скопилось ее уже достаточно. Наблюдая за таким простым действием, девушка будто увидела что-то родное в этом человеке. Она встала и подошла к нему со спины, обняла и осторожно потерлась щекой.

     – Я никогда не пойму, что ты делаешь, – произнес Евгений.

     – Ты напомнил мне отца, – сказала она, прижавшись сильнее. – Он всегда мыл посуду, когда мама уставала после работы. Я тоже не всегда понимаю, что делаешь ты, – она села на столешницу рядом с раковиной. – Например, почему ты в перчатках спишь, ешь, моешь тарелки. Есть вещи, о которых мы никогда не говорим. Маленькие загадки. Ты гонишься за тем, чтобы все разгадать. На твоем месте, я бы бросила это гиблое дело и занялась тем, что будет приносить гораздо большее удовольствие.

     – Например?

     – Например, уехала бы из страны туда, где целый год лето, искупалась в джакузи на последнем этаже огромного здания под открытым небом, посетила какой-нибудь известный бар и выпила самое дорогое, что в нем есть, или, на худой конец, завела семью.

     – Видимо, тебе нравится твоя жизнь такой, какая она есть, раз ты всем этим еще не занялась.

     – Не совсем. Все гораздо проще: я, как и ты, прячусь за другими. Не людьми, конечно. Эмоциями, делами. Алхимия – мое призвание, я никуда от нее не денусь, но… Я тоже не могу оставить все за спиной. Что-то размыто и требует четкости, а что-то настолько четко, что хочется размыть. Пока я смеюсь и улыбаюсь, я знаю, что никто не подумает: «Ой, как ей плохо, бедняжке». Ненавижу жалость, особенно к себе.

     – Что еще ты ненавидишь? – спросил он, перекрывая воду.

     – Дай-ка подумать… Лицемерие, неоправданную жестокость, жадность и прочее-прочее.

     – И сама ты никогда не имеешь со всем этим дела? – он посмотрел на нее, встав еще ближе и коснувшись боком ее ноги.

     – Куда уж там, – она заговорила тише, голос стал бархатным. – Однако есть то, что я ненавижу больше всего.

     – И что это? – он обнял ее за талию, как только она придвинулась совсем близко, обхватив его ногами.

     – Когда кто-то врет сам себе, как ты, – ухмыльнулась Габриэлла. – И меня безумно раздражает, что в тебе мне это нравится.

     Искра, родившаяся когда-то, превратилась в неподконтрольное пламя, остановить которое не было ни возможности, ни желания. Останавливать его, впрочем, никто и не пытался…