Раненая тишина

 По дороге мне попалась влюблённая пара - обнявшиеся подростки. Я счёл это доброй приметой, потому продолжил свой путь куда уверенней. Всего каких то шагов тридцать и передо мною оказался полуразвалившийся дом с качелями во дворе. Я отворил еле державшуюся на петлях дверь, вошёл внутрь. Этот дом никогда никому не принадлежал. Точнее принадлежал влюблённым - ищущим уединения, тишины. Она здесь была. Потрясающая, редкая. Дом давно бросили люди, он почти весь развалился, тишина в нём была и хозяином, и главной ценностью. Ведь только в тишине должны быть юные двое, когда впервые ощутили, что любят. Накачавшись по детски на качелях, рядом с домом, они неизбежно шли сюда, в её царство. Разглядывая какие то картины в треснувших рамах, вековую, но ещё крепкую мебель у стен, я вспоминал. Вспоминал то самое подростковое уединение, первую жажду вот такой тишины. Но не одному, а вдвоём... Тогда казалось, что мы никогда не расстанемся, что волшебная тишина венчает нас на веки... Нет, этого не произошло. В итоге я один. В небольшом окошке я вновь увидел проходившую мимо пару обнявшихся подростков. У девушки аккуратная достаточно короткая причёска, у парня подлиннее. Я тоже в его возрасте не любил коротко стричься. Эти подростки были подлинной доброй приметой, одним своим существованием, частым попаданием в поле моего зрения... И тут я замер, потому что услышал чьи то шаги. Уверенные, не крадущиеся. При этом женские, на каблучках. Я вжался в стену, затем переместился в угол, машинально сунул руку в карман. Кто то вошёл к нам - ко мне и к Тишине. 

  Я увидел её первым. Она вошла уверенной походкой, будто была не гостьей, а вполне себе на равных с Тишиной. В вжался в тень, она не замечала меня. И, о чудо, я узнал её! Такое возможно, но очень редко - она, как и я, приехала к Тишине за много сотен километров. Она приехала туда, где мы впервые уединились вдвоём много-много лет назад. И она совсем не изменилась поэтому я сразу узнал её. Я вынул руку из кармана, тяжёлый предмет, лежащий там, мне не должен пригодиться. Одновременно я услышал поскрипывание качелей во дворе. Кто то молча качался на них. Наверняка, мои подростки. Почему молча? Потому что во дворе уже начиналось царство тишины. Я смотрел на её немного погрубевшее, но такое же милое, как и много лет назад, лицо. Она была пианисткой с внешностью пианистки, игравшей самые чувственные, самые красивые, но при этом короткие пьесы. И тут я решился сделать шаг из своего угла, шаг в её сторону...

  На меня посыпались не то опилки, не то штукатурка. Ударило по ушам и не только грохот выстрела, но и властный женский, хорошо поставленный вокальными занятиями, голос:
- Не подходи! Стой, где стоишь!
Светлые, прищуренные лёгкой близорукостью глаза метали молнии, а на меня помимо этих прекрасных глаз, смотрело пистолетное дуло. Жизнь сделала из пианистки женщину готовую не только к труду, но и к обороне. Хорошо подготовившуюся.
- Ира, это я... Не убивай, - только и произнёс я.
- Серёжа? - удивилась она и опустила оружие.
Я улыбнулся, она рассмеялась. Но ненадолго. Нам обоим стало нехорошо, от того, что мы нарушили закон Тишины. Мы её ранили, поступили бесцеремонно, грубо, пусть неосознанно.
- Не думала тебя здесь встретить, такое только в книжках, в сериалах бывает...
- Я тоже тебя здесь не ждал...
Мы замолчали. Она убрала оружие. Мне хотелось спросить, где Ира сейчас работает, если таскает с собой такие предметы. Она хотела было закурить, но передумала. Мы были виноваты перед Тишиной, зачем же усугублять дальше. Я обнял её за плечи, мы повернулись к маленькому окошку. А там, на качелях, как ни в чем не бывало раскачивались влюблённые подростки. Точнее лохматый парень раскачивал коротко подстриженную девчонку. Казалось не было ни выстрела, ни яростного окрика...

Такими мы были более двадцати лет назад. Сейчас эти ребята сойдут с качелей и отправятся сюда, в эту комнату, в самое сердце царства подраненной Тишины. Это означало, что нам с Ирой пора уходить. А они сейчас придут и окончательно вылечат раненую нами Тишину. И мы ушли. Незаметно, немного маскируясь от подростковых глаз. Влюблённых может быть только двое.

 Идя по дороге, ведущей в город, мы говорили о всякой ерунде. Я не спрашивал Иру, есть ли у неё дети, было видно, угадывалось по отдельным фразам, что нет. Она не спрашивала пишу ли я книги, потому что знала, что пишу. Так мы проговорили о какой то незначительной ерунде, посотрясали воздух, потому как царство Тишины покинули теперь уж надолго.
- Где ты работаешь? - спросил напоследок я.
- В одной очень интересной структуре, - ответила недавняя пианистка Ира, поймав мой взгляд на своей груди.
Под одеждой, при желании, можно было разглядеть кобуру для скрытого ношения оружия. При очень большом желании. Так вот мы оглядели ещё раз друг дружку, попрощались и разошлись в разные стороны. Ира пошла в город, а я поднялся на холм, с которого хорошо было видно и качели , и старый дом. Качели пустовали! Это означало, что моя добрая примета, мои влюблённые внутри дома...

 Я возвращался к своему временному месту жительства, всё таки мучаясь вопросом - почему эти парень с девушкой никак не отреагировали ни на выстрел, ни на громкий крик. В чудеса, во всякие сверхъестественности я никогда не верил, от чего же так получилось!? И тут я вспомнил, что здесь совсем не далеко то ли интернат, то ли даже колледж для глухонемых подростков... И тут я окончательно понял, что Тишину невозможно убить, что Тишина всегда рядом с чувствами, с Любовью. Что даже если её, Тишину, неосторожно ранишь, то не сильно, не насмерть. И всегда найдутся те, кто быстро её вылечит.