Открытка с Ольхона

Получил недавно открытку от Веры. Карточка с фотографией скалы Шаманки, находящейся на острове Ольхон в самом сердце озера Байкал. А шло это послание целых полгода – из февральских трескучих морозов центра Сибири в вечное лето высокогорья Мехико. И ведь дошло, прорываясь через полмира, охваченного (впрочем, как всегда) неурядицами и нестабильностью, кризисами и переделом сфер влияния.

Именно благодаря такому стечению обстоятельств родилась эта короткая история о прекрасном крае, в центре которого находится неимоверных размеров источник живительной влаги, на которой основывается сама жизнь на планете.
-
Важно не то, что ты берешь в дальний путь в места, тебе неведомые, а то, с каким настроением ты к нему готовишься. А настроение у Веры, в одночасье превратившей московскую квартиру в горы разбросанной по диванам одежды, очень нужных и весьма ненужных в дороге вещей, было приподнятое. С таким настроением цыгане предвкушают отход своего табора от места, откуда уже давно пора было бы уйти, но конокрадные «дела» всё не дают бродячей душе отвалить от удобной, но надоевшей стоянки.

И вот чемодан готов, но самое главное не забыть коньки! Именно они в голове хрупкой двадцатилетней девушки должны сыграть сакральную роль соединения мира человеческого, построенного на механистических законах, с планетарным разумом, живущим на Земле с момента ее сотворения. Результатом же такого слияния должна стать, ни много ни мало – гармония: как внешняя, предполагающая растворение в этом мире, так и самая главная – внутренняя, когда тебе не так страшно осознавать изолированность себя и других от этого мира. А если коротко, то крайне необходимо прокатиться на узких железных опорах по глади величайшего озера. Итак, коньки – в чемодане.

Такси, аэропорт, багаж сдан, самолет в воздухе! И летит ведь не так долго, чтобы заскучать после отсоединения от пуповины с матерью-землей, и не так коротко, чтобы не успеть посмаковать растущее желание приземлиться в новом незнакомом пока еще месте. А ровно столько, сколько нужно.

Сначала был Улан-Удэ, про него мы умолчим, потому что главное впереди. Потом долгая и утомительная поездка на автобусе до края огромного замерзшего водоема.
И вот он дедушка-Байкал! Всё время разный, всё время удивляющий даже тех, кто живет с ним рядом. Летом он то пронзительно голубой и абсолютно бездонный, то засеребрится драгоценным металлом, когда набегут облачка, то потемнеет, превратившись в мрачную и неприветливую серую глыбу, когда придут тяжелые тучи или пойдет дождь. А зимой – искрится белый снег, обнажая то здесь то там прозрачную стеклянную гладь льда, через которую видна вода. Кажется, ступишь и провалишься в бездну под ногами, но в феврале ледяная толща уже достигает нескольких метров, а то что она абсолютно прозрачная лишь говорит о её чистоте. Местами видны торосы, превращающие поверхность в нагромождения застывших волн. И простор…

Неудивительно, что у Веры при виде таких красот немедленно захватило дух, и ей тут же захотелось закричать в полный голос, набрав в грудь доверху ледяного воздуха для приветствия вожделенной цели путешествия.

Но, к сожалению, пришлось резко спуститься на грешную землю, когда она услышала:
- Садимся в хивус, местные бесплатно, остальные – по 500 рублей.

Поворот прямо скажем неприятный с учетом того, что группа девушек, к которой присоединилась Вера, исповедовала в пути главный принцип всех студентов (и не только): чем дешевле, тем лучше, а идеально – бесплатно. А хивус (так называется это редкое местное транспортное средство на воздушной подушке) при всей своей оригинальности лишь доставляет путников с берега на остров Ольхон, до которого всего-то метров пятьсот-шестьсот. Явная несправедливость и желание нажиться на приезжих – так дружно согласились московские путешественницы. Но ехать придется, ведь чемоданы на ту сторону сами не переправятся.
 
Но это финансовое недоразумение скоро забудется, ведь из воспоминаний через какое-то время чаще всего остается лишь только главное, важное, а значит доброе. Скажем сразу, эта несправедливость была исправлена девушками на обратном пути, когда они решили пренебречь хивусом и отправились по льду пешком, кто таща по льду сумки, кто катя их на колесиках как в аэропорту. Вот так, и без денег!

Девушки разместились в теплом частном домике, поужинали местными разносолами, а это и позы (пельмени типа хинкали), и уха из омуля, и конечно сам омуль – рыбье золото Байкала, которое лучше попробовать в варианте горячего копчения (как я это ощущаю).

Ольхонцы сразу признали московский выговор. Столичный торопливый «акцент» с явным предпочтением первой буквы алфавита всем остальным гласным замечают все, кроме, естественно, самих москвичей. К слову, люди в Иркутске и вокруг говорят почти также, как жители центральных районов страны, только употребляют удивительное для прочих слово «маленько», а также зачастую начинают предложения со слова «получается», когда мы произносим такие вводные обороты как «значит», «таким образом», «итак», «слушай сюда», «по ходу». Ну вы поняли)

Уверен, что у каждого в жизни случался идеальный день, когда цепь суточных событий кажется невозможно плотной, но одновременно и очень значимой, когда потом, уже через год;, ты понимаешь – это именно то, что  никогда не могло бы случится с тобой и всё же случилось, и когда спустя время ты готов вспоминать и с упоением смаковать почти каждый момент этого дня.

Именно в такой день в одно ольхонское утро вошла и Вера. Начиналось оно с поездки на северный мыс острова. Февраль на Байкале – месяц жгуче холодный, вещей на себе надо нести несколько слоёв, но наших путешественниц это не пугало. Сама Вера была закутана с ног до головы: две пары штанов, несколько свитеров, на голове балаклава, а поверх неё - теплющая шерстяная шапка. В стиле – скажи холоду нет, но не ссорься!

Девушки стайкой вскочили в «буханку», а привыкшая к созерцательности Вера с интересом рассматривала этот единственно эффективный на острове транспорт. Да, это полноприводный микроавтобус УАЗ из 50-х годов прошлого века (военные разработки, не шутка вам, при наличии запчастей чинится на открытом воздухе при помощи гаечного ключа и русского мата), который производится и сейчас, и без которого передвижение по Ольхону вообще невозможно.

- Ну залезай уже быстрее, Вера! – подгоняли ее подруги. – Чем больше будем стоять, тем крепче замерзнем.

«Буханочка» с грацией горной козы преодолевала крутые овраги, косогоры и резкие подъемы. Ну да, болтало всех не по-детски, да и печки в машине, похоже, не было, но кому это всё нужно, если вокруг открываются волшебно-чарующие пейзажи, а великое озеро показывает тебе то один, то другой ракурс снежно-ледяной красоты?!

Прибыли на пустынный мыс – крайнюю северную точку острова - и вдруг солнце вышло из-за тучки и показало искрящуюся равнину замерзшего Байкала. Девушки замерли, пытаясь впитать великолепие этой снежно-ледяной пустыни, а Вера отметила для себя тишину и спокойствие этого безлюдного места и «зависла». Как-будто был рядом ответ на очень важный вопрос, ответ, после которого ты скажешь себе: «Ну, теперь-то всё ясно!».

Время остановилось, решив, что пока дальше, без особого приглашения, идти не стоит. И вдруг:

- Вера, пойдем есть уху, всё готово, где ты пропадала?! – раздался голос одной из девушек.

Оказывается, водитель «буханки» привез с собой всё необходимое для снежного пикника, а москвички уже достаточно замерзли за время вериной «медитации», чтобы проявлять нетерпение. Эх! Ускользнул важнейший момент, но что делать. Поиск будет продолжен. В этом Вера не сомневалась.

Когда вернулись в Хужир – главный поселок острова – отправились на мыс Бурхан, откуда и открывается вид на «визитную карточку» Ольхона, а заодно и всего Байкала. Двойной утес Шаманка. Таинственное и загадочное место, с которым связаны сотни сказаний и легенд проживавших здесь от начала времени бурятов. На подходе к скале, как полагается, старые деревянные языческие истуканы, на которых повязаны узелками кусочки ткани – желания. Место силы, куда съезжаются не только свои, но и гости со всей Азии, особенно китайцы и корейцы. Они что-то знают об энергетике Ольхона, только не рассказывают)

Вера вышла на высокий берег, и снова дедушка-Байкал преподнес ей дар. В лучах солнца с озера дохнуло сильным порывом ветра, искрящиеся снежинки закружились вокруг покрытых инеем ресниц, и вдруг девушка обнаружила в себе вопрос, ради которого и приехала сюда. Этот вопрос она смутно предчувствовала еще в Москве, готовясь к поездке, но теперь он чётко кристаллизовался в слова. Но вопрос этот не предназначался всему миру или даже самым близким людям, поэтому дабы никому им не навредить, с одной стороны, ну и чтобы не потерять его в житейской суете, с другой, в эфир его Вера решила не выпускать. До обретения ответа на него.

День продолжался. И после обеда пришло время главного события, ради которого всё и затевалась – скольжение по озеру на коньках. Девушки вышли на лёд и расчехлили коньки. Солнце уже близилось к раннему, как это бывает зимой, закату. Поскольку кататься можно где угодно, благо гладь озера даёт для этого практически безграничные возможности, намеченную для катка площадку для начала надо очистить от снега. Немного коллективного труда, и небольшой ледяной пятачок готов.

И вот действо началось. Не сказать, что кто-то среди фигуристок отличался особым умением, натренированной годами профессиональных выступлений грацией катания или желанием пересечь площадку по-хоккейному на скорости. Нет. То было самозабвенное слияние с озером, с его красотой, а женские фигуры лишь подчеркивали гармонию мира человеческого с миром природным. Плавные движения получались спонтанно, и в лучах заходящего солнца казалось, что люди исполняют какой-то древний ритуал, смысл которого давно забыт, а его движения передаются из поколения в поколение в виде традиции.

Вера скользила по своей внутренней интуитивной программе, полностью отдаваясь стихии – и порывам ветра, кружащим вокруг нее, и лучам жёлтого закатного солнца, отражающегося в больших карих глазах, и двугорбому утесу-Шаманке, с улыбкой следящему за происходящим, и конечно стеклянно-ледяному полотну великого озера.

И вдруг в ее сознании произошёл огненный молниеносный щелчок. Как Будда обрёл понимание вселенского страдания под смаковницей, так и Вера неожиданно для себя наскочила на ответ на тот вопрос, который прояснился для нее давеча. Безусловно, ответ этот был не такой великий, чтобы основать учение, которое потом могло бы стать мировой религией, но вполне достаточный для одного человека, чтобы с готовностью и энергией продолжить жить и творить.
 
И ответ этот был: «…………………………………!».