Ветра Пустоши. Книга 3. Возвращение. Глава 4

Глава 4. Судьбы.

Изгои.

Легкий дымок с резкими нотками полевых трав, собранных в далеких Диких Землях, витал в воздухе, пытаясь заполнить собою обширное пространство большого зала. Высокий седоволосый изгой, откинувшись на спинку глубокого кресла и закрыв глаза, внимательно слушал рассказ широкоплечего мужчины с татуировкой на лице. Трубка в его руке медленно тлела, выбрасывая вверх прыгающий и извивающийся столбик белого дыма. Дым поднимался выше, плыл в стороны, ударялся о высокий потолок просторной комнаты и медленно расползался по ней в стороны, постепенно таял.
Прошло уже три дня с того момента, как они установили контроль над городом. Горожане из убежищ вернулись по своим домам, кому было куда возвращаться, остальных распределяли по бесхозным домам. Из числа ополченцев, входящих в группу Ратуса при обороне города, сформировали временные отряды милиции, которые сейчас отвечали за порядок в городе, а так же за взаимодействие между изгоями и горожанами и налаживание повседневного быта. Изгои были заняты своими делами – в первый день было собрано все оружие, оставшееся на улицах после штурма города, в том числе и у милиции, им оставили только пистолеты и дробовики. Потом изгои, на второй день, собрали и предали огню в Пустоше всех своих павших братьев. Горожане погребали своих людей сами. Никто еще не знал, что Совет больше не правит городом – жены и дети членов Совета, до сих пор содержались изолированно от остальных, в одном доме. Тела самих мужчин из числа Совета Атолла и воинов, не пожелавших сложить оружие и до последнего оборонявшихся в здании Совета города, втайне снесли в городской коллектор и скинули в самую глубокую штольню, навсегда похоронив их там безвестными, в одной общей безымянной могиле.
Изгои из лагеря в Пустоше, которые обеспечивали быт во время перехода через Пустошь: ремонтники, лекари, члены семей воинов, сейчас были в городе, помогали во всем своим мужчинам, трудились с ними бок обок. Виолетта пришла в ужас от увиденного на улицах города, ушла в себя, замкнулась и ни с кем не хотела общаться. Встреча с Ратусом немного вывела ее из этого состояния, пока она не узнала о гибели Сан сен Гора.
Кочевники по-прежнему, содержались под стражей, связанные попарно и под конвоем, они помогали изгоям наводить в городе порядок – носить тела и погребать людей. Впереди им еще предстоял тяжелый труд по восстановлению города и наведению порядков на улицах и расчистке завалов. Их семьи, женщины и дети с оставшимися воинами из клана Маргов, так и жили в лагере напротив закатных ворот в Пустоше – никому не было до них дела, а сами они никуда уже не могли уйти на нескольких траках, оставшихся на ходу после побоища в Пустоше у стен города.
Весь третий день Анердей провел в просторном зале, уединившись там со своим дядей. Наконец у высокого изгоя появилось время, чтобы с самого начала послушать пятнадцатилетнюю историю его отсутствия дома. Историю того, что произошло здесь в его отсутствие, Огрею не нужно было рассказывать – Ратус успел это сделать еще тогда, у главных ворот, перед генеральным штурмом здания Совета Атолла. И вот, дядя закончил свой рассказ.
– Значит, у Намама кочевников был только один законный сын и наследник?
Вопросом подытожил его рассказ Анердей, по-прежнему сидя в кресле с закрытыми глазами.
– Да.
Коротко кивнул Огрей.
– А кто в таком случае может претендовать на его место, в случае смерти всех законных претендентов? Они будут голосовать или устроят поединок? Как у них это обычно делают?
Огрей покачал головой.
– Не будет никакого поединка и голосования, в нем нет никакого смысла – наследник жив.
Анердей открыл глаза.
– Вот как, и где он?
– Терез жив, я видел его среди раненых. Его состояние стабильное, но он практически всегда без сознания, приходит в себя на короткое время и опять уходит в мир духов.
– Хорошо, он нам нужен. Позови Атерея, Мерека, Кривого, Морду, Ратуса и Гару. Пришло время начинать строить наше будущее.
Огрей, поднялся и вышел из комнаты, собирать друзей на совещание. Анердей задумчиво уставился на погасшую трубку в своей руке. Выбил из нее прогоревшие травы. Снова медленно, забил ее. Раскурил. Подошел к окну, задумчиво начал наблюдать за происходящим на центральной базарной площади города. Сейчас он занимал дом одного бывшего члена Совета Атолла, само же здание Совета города пока не использовалось. Здание еще предстояло привести в порядок, после того, как его практически уничтожили во время штурма.
Хрупкая фигурка молодой красивой девушки с отросшими темными короткими волосами привлекла его внимание. Виолетта сидела в одиночестве, на одной из лавочек, с краю в городском сквере, который примыкал сбоку к базарной площади. Он совсем забыл про нее, за все эти дни ни разу даже не вспомнил, погруженный в свои дела и заботы, занятый своими планами, и планами для его братьев, и его народа. Она тоже в эти дни не искала встречи с ним. В ней что-то неуловимо изменилось, сейчас она совсем не та девушка, которую он встретил несколько месяцев назад в комнатке на втором этаже городского трактира. Ее взгляд – он помнил его в последний их раз в его полевой палатке, перед штурмом города – он был совсем другой. Чужой.
В коридоре послышались шаги, быстро приблизились к двери. Анердей отвернулся от окна, повернулся встречать братьев. Поприветствовал всех, пригласил рассаживаться. Люди заняли места на диване и на стульях в просторном зале.
– Благодарю, что так быстро собрались. – После приветствия, обратился к братьям Анердей. – Многие дела в городе требуют обсуждения и незамедлительных решений. Ратус, пусть сегодня твои люди оповестят горожан, о том, что завтра после восхода солнца на базарной площади будет проведено собрание, касательно организации дальнейшей жизни города и его управления.
– Хорошо сделаю.
– Атерей, следующая просьба, касается тебя. Среди кочевников есть раненый, его зовут Терез, Огрей поможет тебе его отыскать. Тереза нужно поместить отдельно, под твое непосредственное наблюдение, как только его состояние улучшиться настолько, чтобы он мог понимать происходящее и принимать обдуманные решения, дай мне знать.
– Хорошо.
– И еще – найди тела его отца Таназа и Дереку. – Атерей кивнул. – Мне нужны головы обоих – отделить от тел и заспиртовать.
Все с изумлением уставились на высокого изгоя.
– Зачем брат?
Высказался за всех Мерек.
– Успокойся брат, я не спятил и не повредился рассудком, превращаясь в кровожадного тирана. Огрей только что, рассказал мне занятную историю жизни по ту сторону Пустоши, в местах, откуда пришли кочевники. Если не вдаваться в подробности и описать все коротко, то у них попросту не было другого выбора – земля там мертва и бесплодна, ресурсов, кроме нефти, нет, но и нефть практически исчерпалась. Воды тоже крайне мало, а из еды только себе подобные. Когда Таназ затеял большой поход в наши земли, он объединил под своими знаменами все местные, самые крупные, кланы и семьи. Все кроме одного клана – клана Ремков. Ремки отказались присягнуть Таназу и остались там. Огрей говорит, что сейчас они больше походят не на кочевников, а на скотоводов, разводя вердов. Думается мне, раз они отказались покидать те земли, значит, они не испытывают дефицита ни в воде, ни в еде. Сейчас они полноправные хозяева тех земель.
Анердей встал с дивана, в задумчивости прошелся по комнате. Остановился у того же окна. Вопрос Ратуса раздался за спиной неожиданно, не дав взглянуть на улицу.
– А нам с этого, какой прок, и при чем здесь головы их вожаков?
Анердей снова повернулся в зал.
– Дело в торговле. Торговля – двигатель прогресса в нашем мире. На то чтобы восстановить торговлю и товарооборот с Полуночным Альянсом и с Закатным Становым Союзом потребуется время, много времени. А мы уже завтра начнем испытывать острую нужду во многих ресурсах. Я хочу наладить диалог с теми кочевниками и начать с ними торговать уже завтра.
– Торговать чем?
Подал голос Кривой, до того сидевший молча и отрешенно глядя в сторону.
– Солонина, соль и специи – они нам необходимы как воздух. А со временем, если накопим их достаточно на складах, сможем составить сильную конкуренцию Закатному Союзу. И если те захотят выжить на этом рынке, они будут вынуждены с нами договариваться. Становики сами начнут искать с нами встречи и предлагать диалог.
– Зачем? Они могут торговать напрямую с полуночниками. Да, в этом случае, путь для их караванов будет вдвое длиннее и опаснее, но зато мимо нас.
Анердей посмотрел на Кривого.
– На этот счет у меня тоже есть кое-какие соображения, как им помешать в этом, но об этом позже.
– Ну а все же, зачем тебе эти клятые головы?
Снова не выдержал Мерек.
– Это подарок Наму Ремков, чтобы он был посговорчивее.
Пожал плечами Анердей.
– Так я не понял, ты их хочешь уговорить торговать, или вызов им бросить?
– Если наши посыльные явятся к их Наму только со словами и товарами, с ними, скорее всего, поступят так, как привыкли поступать – четвертуют. Слова должны быть чем-то подкреплены, чем-то существенным. Из того, что мне рассказал Огрей, о Наме Юзбеке, следует, что он очень труслив, но отнюдь не глуп. Если ему на стол, в качестве весомых аргументов, поставят головы его соплеменников – влиятельных вожаков, он все поймет правильно. Сюда ушло несколько кланов, почти две тысячи человек, а назад вернулись только головы их вождей. Он пальцем не тронет наших людей и согласиться на любые наши условия, опасаясь, что мы можем прийти за ним. Мы ведь знаем о нем все, а он о нас не знает ничего!
– Но у нас нет столько людей и картов, чтобы идти туда.
Робко подала голос Гара.
– Нам они и не нужны. Нам Юзбек этого не знает, все, что он узнает, ему явят в качестве «подарка», а его страх сделает всю остальную работу, лучше тысячи слов и убеждений. Он сделает все, как нужно нам.
– И кто же отправиться туда? И что мы можем предложить кочевникам в качестве товара на обмен?
Снова спросил Кривой.
– Патроны, сталь, железо, то чего у нас в избытке и чего не хватает кочевникам. А караван туда поведет Огрей, только он один знает их язык и традиции.
Дядя оживился, поднял на Анердея глаза.
– С радостью, я готов!
– Хорошо, нужно осмотреть все карты кочевников, выбрать один наиболее исправный и подходящий для перехода. С остальных слить топливо и масло.
– Я тоже хочу пойти.
Подала голос Гара. Анердей поймал ее мимолетный взгляд, который женщина бросила на Огрея, перед тем как высказать свою просьбу. Он уже видел этот взгляд у главных городских ворот, когда Гара просила рассказать ей о странном родственнике их вожака, внезапно появившемся как из-под земли. Она явно симпатизировала Огрею, что ж – Анердей не имел ничего против этих симпатий.
– Хорошо. – Кивнул он. – Тем более у тебя уже есть опыт проведения переговоров. Еще у тебя будет достаточно времени, чтобы выучить их язык, у тебя и у наших людей, которые пойдут в том караване. Это не единичные переговоры, надеюсь, это сотрудничество на долгие годы – нам нужны люди, умеющие общаться с кочевниками на их языке.
Анердей отвернулся к окну, в задумчивости уставился на одиноко сидящую, на скамейке, темноволосую девушку. Виолетта встрепенулась, повернула голову в сторону, вытянула шею, что-то явно привлекло ее внимание. Деревья, в том направлении, куда смотрела девушка, не давали Анердею рассмотреть, что именно стало предметом ее любопытства.
– Анердей.
Донеслось до него из-за спины, Мерек звал его. Высокий изгой развернулся в зал, встал в пол-оборота, посмотрел на осунувшееся, уставшее лицо брата.
– С тобой все в порядке?
Анердей тряхнул головой.
– Да, все нормально. Мерек, когда закончишь здесь, опроси людей, желающих вернуться в Ковчег, и выступайте.
– Здесь тебе не нужна моя помощь?
– Шею нужна будет твоя помощь, он там совсем один и он далеко уже не молод, а дел, требующих постоянного контроля и внимания в Диких Землях, просто уйма.
– Разве мы не будем перебираться в город?
– Со временем, но не все. В Ковчеге кто-то должен быть постоянно, мы не можем утратить влияние в Диких Землях, добытое такими усилиями. К тому же центральный компьютер, установленный в Центральном Пульте Управления Ковчега, единственный неисчерпаемый и безграничный кладезь знаний во всей Пустоше. Он один ценнее всех ее ресурсов вместе взятых.
Мерек усмехнулся.
– Что смешного в моих словах, брат?
– Похоже этот бесценный кла... Вот холера!
– Кладезь.
– Да. Он только для тебя представляет огромную ценность, для меня это просто куча хлама, с потухшими навсегда стекляшками.
– Мониторами.
Мерек махнул рукой.
– Какая разница.
– Не навсегда. Видишь ли, брат мой, сейчас появилась надежда оживить этот хлам, как ты выразился. У тех кочевников, с которыми мы будем торговать, много старых кораблей, а в тех кораблях раньше устанавливали мощные дизель генераторы, такие же, как те, которые стоят у нас в бункере. Есть генераторы, значит, будут и запчасти – нужно просто набраться терпения. Вот увидишь – мы обязательно починим свои генераторы и снова оживим Ковчег.
– Ладно, твоя взяла, все равно я не надеялся, что у меня когда нибудь получиться отговорить тебя так трястись над этими мони… Ну, ты меня понял.
Анердей снова повернул голову к окну. Возле Виолетты стояли четверо, двоих он знал – это были Яне горбун и Алех, племянник Сан сен Гора, оба вооружены автоматами. С ними еще была девочка лет шести, светловолосая и немного полненькая, Анердей ее раньше не видел, как никогда не видел, связанного по рукам, голубоглазого светловолосого парня с простым открытым лицом. Виолетта что-то отчаянно пыталась доказать Яне и Алеху, светловолосый парень стоял молча, не отрываясь смотрел на нее, прямо в глаза, не отводил взгляд. Яне покачал головой, взял под локоть голубоглазого парня, повел за собой. Парень заметно хромал на правую ногу при ходьбе, Виолетта вцепилась в его рукав, но Алех удержал ее, потянув за руку, тогда девушка пошла за ними следом в сторону дома, где сейчас Анердей проводил собрание с братьями.
– И все-таки, что с тобой брат?
Анердей отвернулся от окна, эти четверо продолжали занимать его мысли, усилием воли он снова переключил внимание на собравшихся людей в этом зале.
– Может нам лучше закончить? Ты себя явно неважно чувствуешь.
Спохватился Атерей.
– Осталась еще пара вопросов, требующих нашего решения. – Мотнув головой, произнес высокий изгой. – Вопрос первый – трактир и постоялый двор… оба постоялых двора. Рано или поздно, но торговля в городе вернется в старое русло и этим двум заведениям нужны надежные управляющие. Думаю вверить их Кривому, его сыну и Морде. Вы как?
Морда пожал плечами.
– Мне все равно.
Отрешенно, глядя в сторону, произнес он. Боль утраты все еще была сильна – очередь тяжелого Корда из здания Совета Атолла, накрыла снайперское гнездо, в котором находился его брат и снайпер из группы Гары, у парня не было никаких шансов, чтобы выжить.
– Ладно, тогда сами решите.
Опустив глаза, сказал Анердей.
– А Алех, разве трактиром не он будет управлять?
Спросил Кривой.
– У меня на парня совсем другие планы. – Произнес Анердей, покачав головой. – И последний вопрос – городу нужен Воевода, нужно наводить порядок, нужно контролировать деятельность милиции, собранную из ремесленников. Ратус, эта работенка как раз для тебя. Что скажешь?
– Как скажешь. – Безразлично произнес он. – Нужно, значит нужно. У меня только одна просьба.
– Говори.
– Наши с Микой сыновья, могу я их теперь забрать сюда из Ковчега?
– Конечно, можешь. О чем речь? Хорошо, если вопросов и предложений больше нет, предлагаю разойтись.
– Еще один вопрос – тела кочевников. Что с ними делать?
Спросил Ратус.
– Вывезти в Пустошь и скормить аргам.
Холодно бросил высокий изгой. Все поднялись, направились к выходу. Ратус задержался, подошел к Анердею.
– Тут такое дело, брат, у меня для тебя кое-что есть.
Мерек задержался в дверях, услышав последние слова Ратуса. Анердей непонимающе уставился на брата.
– Кое-что?
Переспросил он.
– Точнее кое-кто.
Поправился тот.
– И кто он?
– Наш кровник, тот, кто был соучастником в убийстве Сан сен Гора.
Глаза Анердея сузились до состояний узких щелок, Мерек, стоявший в дверях, развернулся и вернулся в просторный зал. Ратус кивнул и быстро вышел из зала. Прошло пару минут, когда он вернулся ведя перед собой того самого светловолосого голубоглазого парня, со связанными впереди руками. Виолетта с раскрасневшимся и взволнованным лицом быстро шла за ними следом.
– Виолетта, тебе сюда нельзя, обожди за дверью, пожалуйста.
Преградил ей дорогу Мерек.
– Мерек, пусти меня!
Сопротивлялась женщина. Мерек обернулся в зал, посмотрел на высокого изгоя.
– Пусти ее, если хочет.
Холодно произнес он. Мерек сделал шаг в сторону, женщина вошла в зал и встала рядом с голубоглазым парнем, с вызовом посмотрела в ледяные глаза высокого изгоя. Мерек плотно закрыл дверь, встав у них за спиной. Анердей внимательно, неспеша, осмотрел голубоглазого парня – приятная внешность, около двадцати двух, двадцати трех лет, живые глаза, глаза наполненные смыслом – это не глаза холоднокровного убийцы. Взгляд высокого изгоя зацепился за перепачканную засохшей кровью нашивку на плече парня – птица на фоне солнца частично закрытого луной, а под ними большая звезда. Внезапная догадка шевельнулась в голове Анердея.
– Ты вожатый Лекс?
Холодно бросил. Лицо Виолетты побледнело, Мерек и Ратус растерянно смотрели на Анердея, потеряв связующую нить с настоящим моментом.
– Да.
Спокойно ответил вожатый, глядя прямо на высокого изгоя.
– Ты знаешь, почему ты здесь?
Все тем же ледяным голосом снова спросил высокий изгой.
– Я все знаю. Я знаю, почему я здесь – я там, куда меня привела дорога из череды моих собственных решений, действий, заблуждений и ошибок. Я знаю, кто ты – ты тот изгой, который мстил за убийство своей семьи. Твоя месть и амбиции тех, кто противостоял тебе, были бесконечно чужды мне, мне не было, и нет дела до вас всех, однако теперь и я задолжал вам. Я знаю, что вы собираетесь со мной сделать, я не могу ничего изменить – что было, того не вернуть, поэтому – будь, что будет!
– Анердей прошу…
Голос Виолетты дрогнул.
– Сан сен Гор, почему он, чем он тебе помешал?
Вожатый пожал плечами.
– Я стал соучастником его убийства невольно, в тот день я пришел в трактир совершенно за другим.
– Зачем ты туда пришел?
– За ней, за Виолеттой.
Спокойно ответил вожатый, выдержав тяжелый взгляд высокого изгоя. Анердей задумался, посмотрел в глаза Виолетты, глаза полные слез и немой мольбы. Перевел взгляд на братьев – Мерек и Ратус, стояли, задумавшись, потупив глаза в пол. Анердей завел руку за спину, извлек оттуда охотничий нож ручной работы с пластиковой рукояткой, изготовленный прошлой цивилизацией.
– Узнаешь?
Глаза Виолетты наполнились ужасом, лицо искривила гримаса боли, женщина разрыдалась. Ратус подошел к ней, обнял за плечи, пытаясь отвести в сторону, но женщина сопротивлялась, громко выла, моля высокого изгоя.
– Анердей, пожалуйста…
– Это мой нож.
Утвердительно ответил вожатый, потупив глаза в пол.
– Анердей, прошу, ты же сам говорил, что нужно начать новую жизнь, нужно прощать старые долги.
Срывающимся голосом выла женщина.
– Нувел, Сан сен Гор, Сея – слишком много долгов!
Раздраженно бросил высокий изгой. Женщина бессильно рухнула на колени, продолжая всхлипывать. Ратус присел рядом с ней, стараясь успокоить.
– У вожатого слишком много долгов!
Холодно повторил он. Мерек стоял, растерянно пряча глаза, боясь встретиться взглядом с колючим холодным взглядом своего брата. Неожиданно женщина вскочила на ноги и бросилась к высокому изгою, Ратус замешкался, упустил момент, всего мгновение и она уже стоит напротив Анердея. Быстро провела ладонью по своему зареванному лицу. Всхлипывает.
– Жизнь за жизнь, так у тебя заведено?
Холодно спросила она, глядя в колючие, полные холода глаза перед собой.
– За жизнь брата, обидчик платит своей жизнью.
Коротко кивнул в ответ Анердей.
– Я хочу обменять жизнь вожатого Лекса на другую. Жизнь за жизнь – все честно!
Анердей повел головой, посмотрел на братьев – Мерек стоял в растерянности, переводя взгляд с вожатого на него, Ратус, по-видимому, полагая, что на обмен Виолетта предложит свою собственную жизнь, покачал головой.
– И чью жизнь ты готова обменять на жизнь вожатого?
Без эмоций спросил высокий изгой.
– Его жизнь.
Сказала женщина, взяла свободную ладонь Анердея и положила на свой слегка округлый живот. Анердей опустил глаза, посмотрел на ее руку, покрывающую его ладонь, которая покоилась на упругом животе. Задумался. Ледяная пелена, бесцветных глаз дрогнула, растаяла, исчезла.
– Кто еще об этом знает?
Наконец тихо спросил он, продолжая заворожено смотреть на живот Виолетты.
– Только те, кто сейчас находится в этой комнате.
Спокойно ответила она.
– Пусть так будет и впредь. Он тоже не должен знать кто его отец, я не хочу ему своей судьбы.
– Хорошо.
Покорно ответила женщина. Анердей, наконец, тяжело поднял голову, посмотрел на вожатого. Высвободил свою руку, сделал шаг к нему на встречу. Остановился напротив Лекса, смерил его спокойным взглядом. Женщина замерла на месте, боясь пошевелиться, с тревогой наблюдая за действиями высокого изгоя. Анердей протянул руку к связанным рукам вожатого, поднял их, второй рукой завел под них лезвие охотничьего ножа и одним коротким движением срезал веревки, туго стягивающие запястья.
– Ты свободен, вожатый, возвращайся домой. Но запомни, – Анердей поднял вверх, перед глазами Лекса его нож, – этот нож я оставлю у себя. Отныне тебе нет места в Пустоше, дорога сюда тебе закрыта. Живи полной жизнью – создавай семью, расти детей, делай что хочешь, но ни шагу сюда. Если однажды ты решишь забыть о моем предостережении и вернешься – я тебе его верну, вместе с долгом.
Анердей отвернулся от вожатого, давая понять, что с ним разговор окончен, убрал нож за спину за пояс. Подошел к Виолетте, посмотрел на нее все тем же колючим холодным взглядом голубых, почти бесцветных глаз. Женщина с трудом выдержала на себе его тяжелый взгляд.
– Тебе лучше отправиться с ним, если ты не хочешь чтобы однажды он снова совершил роковую ошибку. За детей не волнуйся – надежный человек, разыщет тебя и приведет их.

Атолл.

Далеко у кромки горизонта в Пустоше на восходе, оттолкнувшись от остывших за ночь песков, поднялся в небо желтый раскаленный диск, наполняя своим теплом прохладный утренний воздух. На базарной площади и на узких улицах, скованных в бетонных тисках высоких городских строений, еще царили предрассветные сумерки. Высокие стены города надежно укрывали их от солнца, лениво ползущего по небосводу вверх. Пока оно еще не перемахнуло через высокую бетонную ограду, не осветило скованное пространство города своим светом, не наполнило воздух своим теплом.
Несмотря на ранний час, сегодня на улицах города уже можно было встретить непоодиноких прохожих без оружия в руках – люди, кто в одиночку, кто группами, тянулись в сторону главной площади города. На базарной площади уже царило оживление. И хотя сегодня, как уже много дней до того, торговли здесь не было, но все же сегодня был особенный день – первый день, когда люди собираются здесь все вместе, на своей родной площади, а не в сырых и душных подвалах городских убежищ. Война закончилась!
Место в центре площади пустовало – одинокий каменный широкий постамент, с которого обычно зачитывались указы и принятые Советом общегородские решения, еще пустовал, прячась в густой предрассветной тени, соседнего здания. Людей на площади все прибывало. Утренние резкие тени начинали заметно укорачиваться, спеша спрятаться за высокими зданиями и деревьями городского сквера. Люди общались, обсуждали последние новости, пересказывали свежие слухи, делились переживаниями и тревогами о будущем города. Но все, время от времени, вытягивали шеи по направлению к каменному постаменту, который продолжал пустовать. Вдруг одинокий яркий лучик прыгнул с крыши вниз, начал незаметно красться по толпе горожан, наполняя яркими красками их разноцветные одежды, стирая с них утреннюю серость и однотонность. Лучик рос, тянулся вперед, вот уже одинокий смельчак занял место на том самом каменном постаменте, сегодня он будет оратором, сегодня он первым оповестит людей, собравшихся перед ним, о том, что в Пустоше наступила новая эпоха. Встречайте – вот и они!
Небольшая группа людей в серых одеждах, с автоматами за спиной, уверенно прошла через толпу. Люди подошли к каменному постаменту, возвышающемуся в центре площади, стали возле него полукругом. Высокий человек с белыми волосами и голубыми, почти бесцветными, глазами легко поднялся на каменное возвышение. Яркий луч робко отскочил в сторону, шарахнувшись от высокого мужчины, испугавшись его изуродованного шрамами лица, осторожно пополз дальше по улице, в сторону закатной городской стены. Горожане повернули головы к высокому мужчине, разговоры и гомон начали стихать. Мужчина стоял неподвижно, как каменное изваяние страшного античного божества, ощупывая каждого собравшегося холодным колючим взглядом бездонных голубых глаз. На площади воцарилась гробовая тишина, сейчас люди боялись даже шелохнуться, чтобы не разгневать страшное божество, занявшее центральный постамент их города.
– Мое имя Анердей!
Сильным уверенным голосом представился высокий мужчина.
– Война окончена – Демонов Пустоши больше нет, теперь ни вам, ни городу больше ничего не угрожает. Но окончание войны, это еще не конец – впереди долгий и кропотливый труд по восстановлению города, возвращению всеобщего быта в нормальное русло, восстановлению торговых и деловых отношений с соседями. Городу нужны помощь и умения каждого из вас, вклад каждого значим, лепта каждого – бесценна!
– А где Совет?
Раздался мужской выкрик из толпы.
– Почему ты говоришь?
– Кто ты?
Сразу подхватили с нескольких сторон. Высокий мужчина поднял левую руку вверх, призывая к тишине. Но толпа не желала успокаиваться, начинала бурлить.
– Совета больше нет!
Громко и отчетливо прокричал высокий мужчина. Гомон начал резко стихать, люди переглядывались, не веря в услышанное только что.
– Они вас предали. Все они. Совет, прячась за толстыми стенами города и отгораживаясь от реальности, верил, что кочевники им не страшны. Они не верили в скорый голод, они допустили ухудшения отношений с соседями и остановку торговли. Как следствие их недальновидной и преступной политики – потеря контроля над воинами, их разгром и падение города. В городе больше нет ни тех, ни других – они вас предали и бросили, оставили на растерзание людоедам, пришедшим сюда пировать из далеких земель.
Возбуждение снова прошло по толпе собравшихся горожан, люди не понимали что происходит.
– Это ответ на первый ваш вопрос! – Громко произнес Анердей, люди начли замолкать, повернули к нему головы. – Ответ на второй вопрос очень прост – мы это вы. Мы всегда были вами и жили здесь бок обок с вами, ходили по этим же улицам, трудились рядом в цехах и копальнях, создавали с вами семьи. Но кучка алчных и жадных людишек у власти, влила вам в уши яд ненависти и раздора, поделив нас невидимой чертой, по одну сторону от которой, оставались выбранные по их усмотрению и вкусу, другие, же изгонялись на верную смерть в ядовитые пески Пустоши. Мы изгои!
Толпа ахнула.
– Но мы сюда пришли не счет вам выставлять – заблуждаться и быть обманутым может каждый. Напротив – мы пришли протянуть вам руку помощи, забыв старые обиды и размолвки.
– Почему тогда вы говорите от лица городской власти, стоя здесь? Кто вас выбрал?
Снова все тот же мужской голос из толпы.
– Что ж, справедливо… – Кивнул головой Анердей. – Справедливо будет занять это место, тому, кто не дожидался своей участи за толстыми городскими стенами или не прятался в темном сыром подвале городского убежища. Кто пересек Пустошь всего на трех картах, оставив свои семьи далеко на восходе. Кто с оружием в руках штурмовал эти стены, кто, жертвуя свои жизни ради других, выбил Демонов Пустоши из города. Извини друг мой, я ошибся – это место по праву твое. Прошу.
Анердей рукой пригласил говорившего мужчину подняться на каменный постамент в центре базарной площади. Снова ропот прошел по толпе собравшихся людей. Люди начали оборачивать головы к оратору из толпы, недовольно высказывая ему.
– Я не это хотел сказать! – Виновато произнес тот, пытаясь поправиться. – Но ведь Совет был выбран…
Мужчина замялся.
– Кем и когда он был выбран? Вы уже и не помните – так давно это было! Кучка интриганов, пять зажиточных семей города, некогда взяли власть, провозгласив себя правителями. Передав власть после себя, по наследству своим детям. Вы их выбирали? Согласен, здравый смысл в вашем замечании есть, поэтому предлагаю следующее – вас всех что-то объединяет. Кто-то работает в одном цеху, кто-то в копальне, кто-то на рынке. Поэтому пусть каждая группа выберет своего старшего и направит его на общее собрание с конкретными предложениями по поводу дальнейшей организации городской жизни. На этом же собрании и будет выбран властный орган Атолла. Собираемся сегодня вечером. Согласны?
Толпа загудела, с разных сторон стали доноситься одобрительные выкрики. На этом собрание можно было заканчивать, из конструктивного русла оно начинало скатываться к всеобщему балагану.
– Я что-то ничего не понял, зачем все это представление?
Недовольно обратился к Анердею Ратус, едва тот спустился с постамента.
– Мы что после всего, просто возьмем и уступим город кому-то, кого они предпочтут выбрать?
Анердей снисходительно взглянул на брата.
– Они никого другого и не выберут – легче переспорить и убедить пару десятков представителей, чем переспорить пару тысяч человек. В большинстве своем это будут обычные работяги, которых направят на совещание. В организации управлением города они ничего не понимают, поэтому и не будут стараться прыгнуть выше своей головы, а если им посулись жирные посты в городе, то примут нужные решения.
– Но будут и представители торговцев, а у тех запросы не такие умеренные!
Парировал Ратус.
– Будут – Кивнул Анердей. – Но их будет меньше, к тому же – оружие сейчас только у нас в руках, как и их деньги, лежащие в городском Банке. Намекнем им корректно, чем конкретно они рискуют и чего могут лишиться. Деньгами, семьей и наследниками все дорожат. Никуда они не денутся, проголосуют как нужно и тем самым легитимизуют наше положение в городе.
– А члены семей Совета города, их жены и дети, они ведь могут проговориться, и твоя ложь раскроется?
– Сейчас они изолированы от остальных, плюс с ними тоже нужно будет провести разъяснительную беседу, что и кому говорить. А завтра это все вообще будет уже неважно. А если среди торговцев и зажиточных горожан будут слишком не согласные принять нашу власть, мы предложим им выход – покинуть город с семьями и со всем что они смогли нажить.
– А куда им ехать?
– К полуночникам, например, то их забота. Кстати, Мерек, – обратился к другому брату седоволосый изгой, – подготовь людей и средний карт для желающих покинуть город.
– А кто поведет карт?
– Мы конечно, в городе карторов сейчас нет. Довезем их до разрушенного города, а дальше пусть их полуночники забирают, мы с ними по рации свяжемся и договоримся. Отвезешь горожан, а сам возвращайся в Ковчег.
– Хорошо сделаю.
Кивнул Мерек.
– Анердей, это к тебе.
Позвал горбун, стоявший недалеко. Высокий изгой посмотрел в ту сторону. Рядом с Яне стояла статная женщина в годах, и нескладная девочка-подросток с каштановыми волосами. Анердей снова перевел взгляд на братьев.
– На этом закончим, готовьтесь к вечеру. Ратус, ты знаешь всех местных торговцев, когда узнаешь, кого они направят на совещание, проследи, чтобы по пути с их представителями провели профилактическую беседу.
– Сделаю как нужно.
С усмешкой кивнул бывший вышибала, после чего мужчины в серых одеждах ушли с базарной площади, оставив там высокого вожака и парнишку-горбуна с автоматом за спиной. Женщина и девочка подошли к Анердею. Ненависть и неприязнь хорошо читались во взгляде высокой женщины.
– Хорошая речь, чернь прониклась, это чувствовалось.
С ненавистью сквозь зубы процедила женщина.
– Чернь? А ты давно перестала ею быть, когда полонянка успела так возвыситься?
Холодно парировал высокий изгой.
– Здравствуй Анердей. – Быстро перебила их словесную перепалку нескладная девочка-подросток. – Вы действительно избавили город от большой напасти.
– Здравствуй Заира.
Спокойно ответил ей мужчина.
– Избавили город от напасти? – Эхом, зло повторила за дочерью женщина. – Они и есть самая большая напасть этого города!
Женщина быстро сделала шаг вперед, замахнулась по большой дуге, пытаясь отвесить пощечину высокому мужчине. Он спокойно перехватил ее руку в воздухе, с силой сжал запястье.
– Будь ты проклят, будьте вы все прокляты!
Зло закричала женщина. Анердей сильно надавил на запястье, женщина вскрикнула и упала вниз на колени. Мужчина освободил ее руку, присел напротив нее на корточки, провел пальцем по уродливому шраму, прочертившему справа его лицо.
– Я уже был проклят, тринадцать лет назад. Знаешь, чье это проклятье?
– Ты, ты убил их. Убил моего сына, убил моего мужа. Ты похитил мою дочь. Ты лишил город его защитников. Если бы не ты, этого ничего не случилось бы! Ненавижу! Я тебя ненавижу!
Высокий изгой выпрямился, встал в полный рост и рассмеялся, громко и беззаботно, как будто темноволосая женщина рассказала ему самую забавную шутку, которую ему доводилось, когда-либо слышать. Обе женщины уставились на него с изумлением. Девочка-подросток помогла подняться матери на ноги.
– Ты забыла упомянуть про Ящера.
Отсмеявшись, сказал изгой. От этих слов обе женщины потупили глаза.
– Или он тебе не столь дорог? Да полно тебе, не надоело жить в лицемерии? Забыла уже? Так я напомню, что твоя ненависть, ровно как и твоя любовь, недорого стоят. Помнишь высокого статного воина Верда, а его позывной, который характеризовал его как нельзя лучше – Лихой? Помнишь тот день, когда он тебя силой забрал из дома? Я ничего не путаю, или он заплатил за тебя калым?
Женщина подняла глаза на высокого изгоя, с ужасом уставилась на него, не в силах ничего сказать. Заира с тревогой посмотрела на мать.
– Калым Лихого дорого обошелся тем, кто был тебе тогда дорог. Твоему отцу, твоей матери и двум твоим братьям он стоил жизни. Забыла?!
Агата вздрогнула, глаза наполнились неподдельным ужасом. Состояние матери постепенно передавалось девочке-подростку.
– Как? Откуда ты…
– О своем враге нужно знать все. Я знал о Верд сен Вере то, чего даже ты о нем не знаешь. А ты наивно полагала, что он сохранил им жизнь? Как скоро ты сама придумала эту сказку, как скоро сама начала в нее верить? Как быстро отвращение к нему в постели сменилось томным ожиданием вечера? Помнишь тот сладкий, пьянящий момент появления на свет вашего первенца, сына и наследника Верса? Ты отдала ему всю себя без остатка, ты подарила ему весь мир, ты забыла кто ты, кем ты сама была и кого любила когда-то. Но даже его ты не смогла любить долго, потому что ты пустышка – красивая оболочка, без смысла внутри.
– Не смей так говорить!
Перебила Анердея Заира. Высокий изгой печально посмотрел на нее.
– Правда гадкая и не такая красивая, как ложь и лесть, ты все еще предпочитаешь жить в мире грез, девочка?
Анердей снова перевел взгляд на Агату.
– Ящер. – От упоминания этого имени, женщина вздрогнула. – Уж не знаю, как его звали на самом деле, да мне это и не интересно, он ведь тоже там был тогда, в твоем поселении, вместе со своим командиром Лихим. Они везде и всегда были вместе. Видишь, чего стоит твоя любовь? Совсем немного тебе понадобилось, чтобы начать молиться за благополучное возвращение из дальнего похода твоего мужа, отца твоих детей. Ты даже на мгновение не задумалась над тем, что там происходит, ты боялась признаться себе, в том, что он снова принес куда-то смерть, как когда-то принес ее в твой родной дом. Лицемерие – это вся твоя суть. Рассказать тебе, что этот благородный муж там делал? В то время, как ты выхаживала раненого Ящера, ласкала своих детей и ждала его домой, он резал голову моему отцу у меня на глазах. – Женщина вздрогнула и опустила глаза. – Нет слушай! Он насиловал мою беременную мать, он убил моего старшего брата и мою младшую сестру, ровесницу твоей дочери, он заклеймил меня и обратил своим рабом. И ты ничтожество мне будешь рассказывать о ненависти? Да ты ничего не знаешь об этом! Ты дешевка и пустышка. В городском трактире была девушка, которая за деньги ложилась под других, чтобы выкупить из долгового рабства своих детей. Ее насиловали все: ее насиловали твой сын, твой муж и твой любовник, покупая ее тело за долбанные квадраты; но душу ее они не смогли купить, не смогли растоптать и уничтожить. Она ничего не забыла и никому ничего не простила – ты даже тенью ее никогда не станешь, потому как тень и та имеет форму, а ты просто пустота.
Высокий изгой с ненавистью смерил с головы до ног темноволосую женщину. Повернулся в Заире.
– Не повторяй чужих ошибок, живи своей жизнью и своими убеждениями, помни о настоящей человеческой сущности.
Обратился к ней Анердей. Развернулся, чтобы уйти, но передумал, снова повернулся к ней.
– Что ты думаешь делать теперь?
Девочка растеряно посмотрела на мать, потом на Анердея, пожала плечами.
– Наверное, мы уедем из города.
– Куда?
– Не знаем пока.
– Вам некуда ехать – вы жена и дочь Воеводы Атолла, из-за амбиций которого город рассорился со всеми соседями. Вас нигде не примут и вам нигде не будут рады.
– И что же нам делать?
– Оставайся здесь. Тебя никто не гонит из твоего города и никто не будет здесь притеснять. Дети не ответственны за ошибки своих родителей.
– А мама?
– Мне до нее нет никакого дела.
– Но что я здесь буду делать?
– Здесь твой дом. Рано или поздно, но жизнь в городе вернется в прежнее русло, производство и торговля возобновятся. Поверь мне, я знаю, о чем говорю, я приложил для этого максимум усилий. В городе осталось много бесхозных амбаров, которым нужен толковый управляющий, если я поручу тебе один из них, справишься, как думаешь?
– Я не знаю. – Замялась Заира. – Я постараюсь.
– Хорошо. Я буду рад, если и твой приятель Арей тоже останется – город нуждается в хорошем кройщике.
Подмигнул девочке Анердей, развернулся и, в сопровождении, горбуна отправился восвояси.
– Скажи-ка Яне, а кто та девочка со светлыми волосами, которая была с тобой и Алехом, когда вы вели вожатого Лекса?
Добродушно спросил горбуна высокий изгой, положив ему руку на плечо. Яне пожал плечами.
– Ее зовут Мара. Алех ее подобрал, когда прочесывал восходную часть города после нападения кочевников.
– Ее родители нашлись?
– Неа. Они погибли.
– Они что не укрывались в убежище?
– Нет. Мать ее взбалмошная дура была, не хотела идти в грязное убежище для простолюдинов, хотела с торговцами и знатью в одном убежище быть.
– Понятно, а отец, почему он их не отвел в убежище?
– Он еще до штурма города умер. Его Ящер до смерти забил.
Анердей остановился. Яне тоже встал, посмотрел на высокого изгоя.
– За что убил?
– За то, что он нам помог.
– А кто был ее отец?
– Амбарный Сэмэ.
– Понятно. – Вздохнул Анердей. – Значит, она осталась совсем сиротой.
– Уже нет.
Покачал головой горбун.
– Поясни.
– Мы с Алехом взяли ее под свою защиту и опеку, она теперь нам младшей сестрой будет. Мы поклялись оберегать ее всегда и везде.
Анердей кивнул, снова положил руку на плечо Яне, и они вместе пошли дальше по улице.
– Вы правильно поступили.

Кочевники.

Внутри было пыльно и мрачно. Ранний утренний свет едва еще пробивался через разбитые окна и покосившиеся, побитые деревянные ставни, закрывающие их. Тяжелая фактура стен и потолочных перекрытий давила своей серостью, усугубляя и без того унылое настроение. Камни, плиты и швы неровной кладки бередили старые раны, всколыхнули тяжелые воспоминания, связанные с этим местом. Плакаты, картины, календари и прочие атрибуты, и сувениры прошлой эпохи, откопанные копателями или принесенные добытчиками из своих дальних походов в Дикие Земли, сейчас не разбавляли эту мрачную серость, белее не прикрывали суровое убранство тяжелых стен. Разодранные в клочья, они одинокими лоскутами свисали со стен, валялись под ногами на грязном запыленном полу, усиливая и без того гнетущее чувство потери, потери чего-то важного, утраты пуповины, связывающей с прошлой жизнью, через это сакральное для нее место.
Когда-то давно, еще в прошлой жизни, здесь началась ее новая веха, тяжелая, мрачная и безнадежная. Так тогда казалось… Но именно здесь ее жизнь кардинально поменялась, здесь она приобрела семью, обрела надежду. Здесь она оставила себя прежнюю, оставила свой тесный и неуютный кокон, шагнула в новую жизнь совершенно другим человеком. Будущее ее больше не страшило, теперь она знала, что обладая сильной волей и характером, будущее можно менять. Он научил ее этому, он показал ей пример. Она благодарна ему.
Хрупкая стройная девушка с короткими, топорщащимися в разные стороны волосами, медленно прошла вдоль разломанных и повалившихся набок длинных полок. Задумчиво провела ладонью, оставляя на разбитых столешницах длинный след, прочерченный в пыли. Ее взгляд замер на знакомых вещах, некогда украшавших собою эти полки, а сейчас грудой валявшихся на грязном полу. Взгляд женщины блуждал по фотографиям старых семейных альбомов с веселыми, улыбающимися людьми. Раньше она любила любоваться ими, она могла часами стоять перед этими альбомами, всматриваясь в лица людей, пытаясь угадать, чем вызвана такая искренняя радость, пытаясь представить, как они жили, как встречали друг друга, какие слова говорили, как признавались в любви. Некоторые фотографии запечатлели воинов в броне и с разным оружием, на разнообразных военных картах, только на картах тех не было парусов, как у Демонов Пустоши. От этих воспоминаний женщина вздрогнула. Демоны Пустоши, сколько горя и страданий принесли они сюда. Она обвела взглядом пространство огромной комнаты, заваленной разбитой мебелью, столами, лавками, остановила взгляд на разбитой барной стойке – все это тоже результат их прихода сюда. Они даже этот хрупкий мирок, связующий ее прошлое с ее настоящим, уничтожили.
Женщина задумчиво подошла к ступеням, ведущим на второй этаж. Остановилась. Взялась рукою за перила, погладила вытертое и отполированное со временем тысячами прикосновений, тысячи рук, теплое дерево. Закрыла глаза. Мир вокруг наполнился приятными мелодичными тягучими переливами. Любимая мелодия всплыла из подсознания – приятный и сильный женский голос мощно выводил арию на незнакомом языке, под аккомпонимент тяжелой и в то же время чарующей музыки. В памяти всплыл образ женщины, изображенной на картонной обложке, в которой хранился драгоценный винил. Худая стройная, с прямыми темными волосами, чарующий и уверенный взгляд. Она всегда хотела быть похожей на эту женщину. Непонятная надпись внизу на конверте – «The Nightwish». Сан сен Гор сказал однажды, что так называлась та группа, мелодия которой так ей полюбилась. Сан сен Гор, при воспоминании о нем сердце больно защемило в груди, стало трудно дышать, ком подступил к горлу, глаза начало нестерпимо резать, как будто в них насыпали битого стекла. Глаза открыла, ладонью по ним провела, жадно ртом втянув тяжелый спертый воздух пыльного помещения. Стало немного легче. Посмотрела наверх, на второй этаж, в простершуюся там черноту, в которой исчезали ступени. Нет сил туда подниматься, не может сделать шаг, не может поставить ногу на первую ступень.
– Зачем ты себя мучаешь?
Голос за спиной, спокойный и уверенный, такой приятный, такой теплый.
– Я ведь больше сюда никогда не вернусь, хотелось напоследок вспомнить все. Всех их вспомнить.
– Кого их? Не понимаю, зачем тебе эти воспоминания.
Девушка обернулась, печально посмотрела в голубые глаза, светловолосого парня с нашивкой вожатого на рукаве куртки. Тень догадки мелькнула в ее взгляде, она покачала головой.
– Нет, ты не правильно меня понял. Я хотела ребят вспомнить, такими, какими они тогда были. Понимаешь, они ведь стали мне как братья, они, все эти три ужасных года, были мне семьей. Тогда они были другие, тогда вся жизнь была другой.
Вожатый понуро опустил голову.
– Ты винишь меня?
Девушка отпустила перила, передумала подниматься наверх. Подошла к вожатому, погладила его своей ласковой ладонью по небритой щеке, в глаза ему заглянула.
– Нет Лекс, я тебя ни в чем не виню. Они сами выбрали свой путь, они знали с самого начала, на что они идут и чем жертвуют. Их выбор был сделан задолго до моего появления здесь, их путь начался задолго до того как и я и ты появились в их жизни. Когда-то я услышала правильные слова, которые сейчас хочу сказать тебе – мы не властны над прошлым, но наше будущее в наших собственных руках, мы сами творцы своей судьбы. Так и они сами были творцами их судеб.
Неожиданно Лекс наклонил голову к девушке, быстро найдя своими губами ее губы. Виолетта не сопротивлялась, ее губы страстно ответили на его робкий, неуверенный поцелуй, руки обвили его шею. Вожатый нежно обнял девушку за талию, привлек к себе. Минуты тянулись бесконечно долго, и так не хотелось прерывать этот сладкий миг. Как же долго он этого ждал! Он проделал бесконечно долгий путь, он сделал массу ошибок, он сломал чьи-то судьбы; он чуть было не лишился всего в самом конце этого пути, но он все-же обрел ее!
Наконец женщина отстранилась от вожатого, посмотрела ему в глаза, счастливым сияющим взглядом. Ослепительная улыбка, заставила, и без того бешено скачущее в груди сердце, биться еще чаще. Наконец Лекс пришел в себя, отдышался.
– Кажется нам пора, мы можем опоздать.
Виолетта покорно кивнула.
– Конечно, идем.
Словно дети, взявшись за руки, Лекс и Виолетта вышли из разгромленного кочевниками трактира. Возле входной двери в утренней тени, на противоположной стороне улицы, их ждала молодая смуглая слегка полноватая девушка, ее темные глаза блеснули при их приближении. Девушка заметно волновалась.
– Ты все же решилась, ты пришла!
Радостно воскликнула Виолетта, поприветствовав девушку, та удивленно таращила на Виолетту глаза, явно не понимая, о чем та ей говорит. Виолетта повернулась к вожатому.
– Мы же возьмем ее с собой, Лекс? Мы не можем ее здесь оставить, она здесь никому не нужна, бедняжка. Ей столько пришлось выстрадать и перенести – рабское существование у этих Демонов Пустоши, представляешь, они ей даже язык отрезали. К тому же бедняжка беременна и ждет ребенка, мы должны помочь ей! Она, конечно, еще не понимает наш язык, но это не беда, вот увидишь, я ее быстро научу. Пожалуйста, Лекс.
Виолетта состроила комичную гримасу, упрашивая вожатого, который просто не решался перебить ее щебетания. Конечно, он согласен, он согласен на все, о чем бы она его ни попросила!
– Ну конечно, но нам лучше поторопиться, солнце уже высоко поднялось, нас ждать никто не будет.
– Да, идем быстрее.
Спохватилась Виолетта, быстро взяла смуглую девушку за руку, и они втроем направились к главным городским воротам. Миновав открытые ворота, вожатый, в сопровождении двух девушек, вышел на торговую площадь и направился к уцелевшим восходным воротам. Закатные ворота все еще по-прежнему были заблокированы сожженной техникой кочевников.
У распахнутых настежь восходных ворот в Пустоше их уже ждал, готовый встать под паруса, средний торговый карт, с которого уже успели снять броню и демонтировать пулеметы. Анердей держал свое слово – он дал возможность беспрепятственно покинуть город всем желающим. Он всегда держит данное слово – промелькнуло в голове Виолетты. Мало того, он предварительно связался по рации с представителями Полуночного Альянса и договорился, чтобы те выслали навстречу за людьми карт со своей стороны. Анердей отговорил людей ехать в Закатный Становый Союз, ссылаясь на то, что там сейчас голод и они попросту не примут беженцев.
– Ну, вот и она, наконец-то!
Возмущенно бросил Мерек, с нетерпением вышагивающий перед картом в ожидании. Как будто нарочно не замечая спутников, сопровождающих женщину. Виолетта шагнула навстречу крепкому, наголо выбритому мужчине, с татуировкой на шее, и утонула в его объятиях.
– Прощай сестренка.
Дрогнувшим голосом, на ухо сказал он ей. Виолетта отстранилась, посмотрела ему в глаза, мутным, ничего не видящим взглядом.
– Ратус…
Девушка осеклась, не в силах проглотить, подступивший к горлу ком. Ратус нежно провел тыльной стороной ладони по ее мокрым щекам, поцеловал в лоб. Посмотрел на вожатого.
– Береги ее парень. Понял?
Вожатый, молча кивнул, опустил глаза. Мерек подошел к Виолетте, обнял ее за плечи.
– Идем, нам пора ставить паруса.
Увлек он ее в карт. Лекс, со смуглой девушкой, последовали следом за ними. У самой подножки Виолетта остановилась, оглянулась назад – никого больше здесь не было, никто больше не пришел пожелать ей счастливого пути, не пришел сказать прощай.
Люди погрузились в карт, команда начала ставить паруса, которые наполнялись утренним свежим ветром. Большой деревянный корабль Пустоши, цепляясь за крепнущий ветер треугольными крыльями-парусами и откидывая от себя горячий песок мощными бочкообразными колесами, медленно начал ползти прочь, удаляясь от молчаливого серого города.
Одинокая высокая фигура наблюдала с городской стены за удаляющимся картом. Трубка в ее руке мерно тлела, выплевывая вверх тонкую струйку белого дыма. Темная точка появилась слева. Точка росла, приближалась. Точка превратилась в огромного черного морока, который, быстро нагнав карт, бежал рядом, длинными прыжками покрывая огромное расстояние, провожая уезжающих людей. Тихие шаги сзади по каменной лестнице, вернули высокого изгоя в действительность. Он поднес трубку ко рту, глубоко затянулся. Задумался, замер на месте, вглядываясь в далекую дрожащую пелену у горизонта, в которой медленно растворялся карт, превращаясь в размытую точку.
– Анердей брат, прости, что отвлекаю тебя.
Тихим голосом позвали из-за спины. Высокий изгой тяжело выдохнул большое белое облако дыма. Обернулся к говорившему. Рядом с ним стоял лекарь Атерей.
– Ты просил оповестить тебя, когда Терез будет в сознании, и с ним можно будет говорить.
Анердей кивнул. Снова повернулся в Пустошь – горизонт был чист. Постоял так несколько минут. Выбил из трубки прогоревшие травы, убрал ее. Снова повернулся к брату.
– Идем.
Анердей и Атерей спустились со стены, прошли по торговой площади к стоящим в отдалении тракам кочевников. Молодой парнишка механик, Огрей и несколько кочевников, орудуя различным инструментом, работали над техникой, пытаясь починить ее и привести в рабочее состояние.
Сразу после совещания в просторном зале в доме Анердея, его дядя отправился осматривать, оставшуюся после штурма, технику кочевников. На ходу в городе оказалось всего три бронированных тяжелых трака, которые никак не годились для длительного перехода через Пустошь, да еще и с полным трюмом груза. Тогда Огрей, переговорив с Мереком и собрав полсотни бойцов, отправились в полевой лагерь кочевников, расположенный напротив закатных городских ворот. Под прикрытием пулеметов с карта и сопровождаемый десятками автоматчиков, Огрей пояснил кочевникам текущий расклад дел и их плачевное положение, а так же выдвинул им ультиматум. Долго уговаривать кочевников не понадобилось – к тому моменту они уже испытывали острую нужду в еде и воде. После недолгих раздумий кочевники сложили и сдали все оружие, несколько стволов и немного патрон им оставили, чтобы было чем обороняться ночью в случае нападения аргов. Исправную технику, запасы масла и топлива у них тоже изъяли, в обмен на воду и несколько мешков старой крупы. Технику перегнали в город, осмотрели, отобрали пару наиболее пригодных для перехода траков и сейчас приводили их в порядок, подготавливая к походу.
– Как дела?
Окликнул мужчин высокий изгой. Дядя оторвался от работы, обтер куском грязной ветоши перепачканные мазутом руки, подошел к племяннику.
– Эти два трака восстановим, для перехода они годятся.
– Как ты сказал – траки? Так они их называют?
– Да.
Кивнул дядя.
– А с остальными траками что?
– Ну, на ходу еще три бронированных и пять легких, но такой далекий переход они не осилят, теперь на них только по месту недалеко ездить или на запчасти их пустить. Топливо и масло мы тоже сольем почти все, в запасе останется совсем немного.
Анердей кивнул.
– Нам главное сделать первый переход, а топом по-старинке ходить начнем, старым проверенным способом – на картах.
– Тоже верно.
Усмехнулся Огрей.
– Не забыл еще, как карты собирать?
Подмигнул ему племянник.
– Лучшие в Пустоше?
Поддержал его дядя.
– А то!
Мужчины рассмеялись.
– Соберем, было бы из чего.
– А наш «Бардак» смотрели? Что там, совсем беда?
– Да, клина поймал, шатуном пол движка разворотило, он теперь только как стационарная огневая точка годиться.
– Пока перетолкайте его и напротив раздолбаных закатных ворот поставьте, а там подумаем, где его дальше использовать.
– Сделаю.
Кивнул Огрей.
– Заканчивай пока здесь, я за тобой пришел, ты мне для другого дела нужен. Терез в сознании, нужен переводчик.
– О чем речь, идем.
Мужчины прошли расчищенными городскими улицами, встречая прохожих и горожан, спешащих с утра по делам и наводящих здесь порядок. Вошли в здание лекарни, в котором Атерей со своими помощниками выхаживали раненых в бою изгоев, сюда же поместили и кочевника Тереза. Возле двери их встретил вооруженный охранник, поприветствовал их, открыл входную дверь. Вместе мужчины вошли в небольшую отдельную комнату. Смуглый худой темноволосый юноша лежал на кровати, отрешенно глядя в стену перед собой. Терез повернул голову к вошедшим, встретился взглядом с Огреем, тяжело сглотнул. Потом уставился на Анердея, тревога и изумление читались в его взгляде. Наконец он что-то произнес.
– Не может быть, так это правда.
Перевел Огрей.
– Чего не может быть и о какой правде он говорит?
Спросил Анердей. Мужчина перевел. Юноша начал ему что-то долго объяснять.
– Понятно. – Наконец произнес Огрей. – Забавная история – оказывается, он тебя знает, как знал и его отец с сестрой. Оркул, это их провидец, предсказал твое появление здесь, в точности описал тебя и предостерег их от этой встречи.
Анердей усмехнулся.
– Действительно занятно. Не люблю провидцев – они нарушают гармонию реального мира, стирая грани осязаемого и материального. Ты знаешь, где этот Оркул?
Огрей кивнул.
– Да, видел его в полевом лагере, он там остался вместе с женщинами.
– Этот человек мне нужен, потом приведешь его ко мне в дом.
– Сделаю.
– Хорошо, что ты уже знаешь, кто я, это сильно упростит задачу. – Обратился к юноше через Огрея Анердей. – Как ты понял, раз я стою здесь перед тобой, предсказание Оркула сбылось. Твой отец и твоя тетка мертвы.
– Ты их убил?
Слабым голосом спросил юноша.
– Конечно. Ненавидишь меня? Это правильно. Хочешь мне отомстить? А вот это будет неразумно и опрометчиво с твоей стороны. Они знали, чего им стоит здесь ожидать и кого опасаться – их предупредили. Но собственная глупость, жажда власти любой ценой и заносчивость, ослепили их, они утратили рассудок, а вместе с ним и головы. Теперь ты Намам, предводитель своего народа. Сейчас от твоих решений зависит жизнь каждого в твоем клане. Всего один твой неверный шаг, одно не взвешенное решение, один неверный ответ, и я вырежу их всех. Вот так.
Анердей щелкнул в воздухе пальцами. Юноша потупил взгляд.
– Чего ты хочешь?
Глядя в стену перед собой, произнес он.
– Заключить с тобой сделку.
– Что мы должны сделать? Присягнуть тебе на верность?
Анердей скривился, как будто ему в рот попала кислятина.
– Не разочаровывай меня парень, не говори ерунды. Клятвы в нашем алчном мире все равно, что песок в Пустоше – ночью он лежит на одном месте, там, где его вчера застал вечер, а утром подует свежий ветер и он уносится прочь, подхваченный мощным потоком. Я не поверю ни единому твоему слову и не приму ни единой твоей клятвы, ибо знаю – ты мне никогда не простишь смерть родителя. Я сам такой, я знаю, каково это.
– Тогда зачем ты сохранил мне жизнь?
– Потому что теперь ты мой должник. Я сохранил жизнь не только тебе, но и многим сотням из твоего племени. Ты их вождь, и если я в тебе не ошибся, то жажда личной мести уступит место заботе о будущем своего народа. Вы принесли сюда смерть и страдания, и каждый горожанин сильнее всего на свете, желает видеть вас мертвыми. Я же считаю, что каждый заслуживает второй шанс. Что скажешь, маленький вождь, стоит вам давать второй шанс?
– Стоит.
Понуро кивнул юноша, после недолгих раздумий.
– Тогда вот мои условия – согласишься, и сделка состоится. Сначала все сильные и пригодные к работе люди помогут нам в восстановлении города. Затем вы отправитесь в место в Пустоше, куда укажу я, и осядете там.
– Как мы будем жить среди голых песков?
Юноша поднял глаза на Анердея.
– В этом месте есть источник питьевой воды. Там уже однажды был город, и жили люди. В первое время вас будут сопровождать мои люди, они проведут вас туда, помогут обустроить быт и научат добывать ресурсы. Большая группа моих людей пробудет с вами один месяц, потом они вернутся. С вами, еще на один месяц, останется небольшая группа людей, потом и они вернутся. Советую крепко помнить о моем предостережении – если сюда не вернется, хотя бы один из них, ты знаешь, что будет со всеми вами.
Юноша утвердительно кивнул.
– Да, я знаю.
– И наконец, все ваши дети возрастом до двух лет, останутся здесь с нами, их будут воспитывать здесь, в наших семьях. – При этих словах Терез посмотрел на Анердея глазами полными тревоги и ужаса. – Это еще не все – половина здоровых молодых женщин, возрастом до двадцати лет, тоже остается у нас, они станут женами наших мужчин. К вам они не вернуться больше никогда.
Терез продолжал сидеть, тараща на высокого изгоя изумленные глаза.
– Твой черед отвечать, маленький вождь. Считаешь эту цену слишком высокой, за то, что вы учинили здесь в городе?
Терез задумался, гамма эмоций меняла его лицо на протяжении нескольких минут, услышанное мучило и не давало ему покоя, беспокоило и повергало в ступор, но он понимал, что как такового выбора ему не оставили. Наконец его лицо приобрело постоянное выражение, глубокой печали и бесконечной скорби. Юноша сдался.
– Я согласен.
Надломленным голосом ответил он высокому изгою.
– Хорошо, сделка заключена. – Констатировал Анердей. – Поправляйся, маленький вождь, впереди еще вся жизнь.
Высокий изгой, в сопровождении своих товарищей, вышел из маленькой комнатки.
– Куда теперь?
Спросил его дядя.
– К себе, сейчас придет Ратус, нужно обсудить кучу городских дел.
– Есть вопрос.
Анердей кивнул.
– Здесь не место решать вопросы, идем домой, там все обсудим.
Мужчины попрощались с лекарем и молча отправились в дом высокого изгоя. Там в просторной большой комнате их уже дожидался Ратус, меряя ее шагами из угла в угол. Мужчины обменялись приветствиями, расселись на стульях. Анердей уселся в свое глубокое удобное кресло, достал из кармана трубку, забил ее из кисета и раскурил.
– О чем ты меня хотел спросить, дядя?
Обратился он к Огрею, видимо сначала решив уладить все дела с ним.
– Место, в которое должны отправиться жить кочевники – я правильно догадываюсь, это наше место?
Ратус внимательно слушал их разговор, ловя каждое слово.
– Все верно, туда.
Кивнул высокий изгой.
– Анердей, ты позволишь этим упырям жить на костях наших родных?!
Возмущенно прикрикнул на него дядя. Анердей холодно посмотрел ему в глаза, отчего вспыхнувший огонь в голубых глазах родственника быстро угас, горячность прошла.
– Сантименты – удел бабы. Личные амбиции – удел одиночки. Я же веду за собой целый народ, и решения, которые я принимаю, принимаются для блага сотен и тысяч. Здесь нет места моим личным амбициям и симпатиям. В тот день, когда я снова вспомню, что я человек, что у меня есть собственные чувства, желания и страсти, в этот момент я буду не вправе более вести за собой массы, ибо мое личное благо станет впереди всеобщего.
Огрей сник, осунулся плечами, опустил голову. Ратус задумался о чем-то своем, по-видимому, что-то припомнив. Анердей устало откинул голову назад на спинку кресла, выпустил вверх густую струю белого дыма.
– Объясни хотя бы зачем?
Как-то робко произнес Огрей.
– В прошлый раз на совещании Кривой абсолютно верно подметил, что Закатный Становый Союз может преспокойно торговать с Полуночным Альянсом напрямую, ты знаешь, что в перерывах между Солнечными Бурями, водить караваны этим маршрутом не сложно. Ты ведь должен помнить о том, что этот маршрут проходит как раз через то место, где тринадцать лет назад было наше поселение – Бархессе. Именно поэтому Совет Атолла тогда принял решение город уничтожить, чтобы избавиться от конкурентов. Бархессе, в свое время, возник там тоже не случайно, как и Атолл здесь – и там и здесь наличие источника пресной воды глубоко под землей, плюс ресурсы и удачное местоположение на пересечении торговых путей, сыграли свою решающую роль. Путь тем маршрутом длиннее, чем через Атолл, но все же возможен.
– Тогда почему такое выгодное место ты хочешь отдать кочевникам?
Не выдержал Ратус.
– Как раз по той причине, что они Демоны Пустоши – дикари и людоеды. Они чума для здешних поселений, страшилка, которой на ночь пугают детей и членов любого управляющего органа, любого города и поселения в Пустоше, чтобы выбить больше квадратов в военный бюджет. Поселим их там – ни один здравомыслящий вожатый и шеф-капитан никогда в жизни не поведет туда свой караван. Они дикари и людоеды, а с нами можно договориться, и они будут вынуждены договариваться с нами и ходить через нас. К тому же чтобы возродить там поселение своими силами, у нас сейчас попросту нет ни людей, ни ресурсов. Это слишком затратно со всех точек зрения. Даже если кочевники там со временем выродятся и передохнут, для нас это не велика потеря – главное что сегодняшнюю проблему, которая стоит наиболее остро перед нами, с их помощью мы решим.
Наступила тишина, мужчины погрузились в свои мысли, каждый думал о своем, взвешивая и обдумывая услышанное только что. Анердей, закрыв глаза, размеренно курил трубку. Наконец голос снова подал Огрей.
– А зачем ты оставляешь здесь их детей и часть женщин?
Ратус в непонимании уставился на высокого изгоя.
– Свежая кровь. – Просто пояснил Анердей, продолжая курить трубку с закрытыми глазами. – Нам необходимо смешение крови, чтобы не выродиться самим. Сами видите, это уже происходит – не все мутации, отклонения и уродства следствие загрязненной среды существования, но еще и отсутствие притока свежей крови. Особенно это было сильно выражено здесь, в Атолле, и в Закатном Становом Союзе, где порицались межклассовые браки. В Бархессе такого никогда не было. Так было заведено предками еще тысячи лет назад – чтобы получить сильное, максимально приспособленное к условия обитания, население, нужно было кровосмешение и массовое переселение больших масс людей с одного места в другое. В таком случае уже в третьем поколении дети были намного крепче и здоровее, чем их предки.
– И что, теперь нам нужно будет жениться на их женщинах, воспитывать их детей?
Недовольно пробурчал Ратус. Анердей открыл глаза, лукаво посмотрел на брата, улыбнулся.
– Было бы не плохо. Ты, как Воевода города и видный муж, можешь взять себе сразу двух жен.
Огрей рассмеялся. Анердей поддержал дядю громким забористым смехом.
– Да идите вы!
Тоже смеясь, парировал Ратус.

Совет.

Солнце, как обычно продолжало свой дневной путь, как многие миллионы лет изо дня в день, до сегодняшнего дня. На своем веку оно видело многое: видело, как зарождались и гибли целые цивилизации, популяции людей сменяли друг друга, сильные и амбициозные лидеры вели свои народы к великим целям, движимые великими мотивами, но все они уже обратились в прах. Теперь все это осталось только в воспоминаниях солнца.
Сегодня новый вид людей правит Землей, новые вожаки ведут свои народы к их целям, новые мотивы подстегивают их. Только солнце сегодня, по старому обыкновению, взошло на восходе и успело проделать уже половину своего дневного пути, задержавшись над головами троих путников, одиноко бредущих по бескрайним раскаленным пескам.
Низкий узкоплечий человек, через затемненные стекла широких панорамных очков, провожал взглядом, единственного уцелевшего глаза, далекий парус, который таял в дымке у горизонта. Вскоре прозрачное марево растворило парус в своей, переливающейся разными цветами, дрожащей пучине. Мужчина, одетый в плотный длинный плащ, с потертой временем, нашивкой на рукаве в виде отпечатка лапы арга, в треугольнике на желтом фоне, опустил голову, крепко задумавшись о чем-то. Наконец он повернулся в противоположном направлении, поправил ремень, весящего на плече автомата, и устало зашагал по горячему песку прочь. Миновав несколько небольших, в полтора человеческих роста, песчаных барханов, он спустился с вершины одного из них вниз. Там его ждали двое.
Невысокого роста плотный юноша, с замотанным наглухо лицом и опущенными на глаза такими же панорамными очками. Он сидел в тени бархана с подветренной стороны, прямо на горячем песке и гладил рукой по голове девушку. Голова девушки, тоже наглухо замотанная плотной тканью, покоилась на коленях юноши, ее плечи и грудь размеренно легонько вздымались и опускались вниз. Выгоревшая, потрепанная одежда были явно ей велики, как и разбитые, стоптанные набок большие сапоги. При появлении добытчика, юноша поднял к нему голову.
– Она уснула.
Тихим голосом произнес он. Добытчик, молча, подошел к ним и сел на песок рядом с парнем.
– Хорошо, пусть отдохнет, мы уже у цели, осталось совсем немного, всего один короткий переход и вечером уже должны быть на месте.
Устало ответил ему мужчина. Снял автомат с плеча, положил его поперек живота и тоже откинулся на спину, прямо на горячий песок. Длинный переход измотал даже его, да и года уже брали свое. Он уже не молод – ходить Дикими Землями одно дело, а вот пешком пересечь Пустошь, да еще и с двумя подростками, которые абсолютно к такому не приспособлены, совсем другое дело. В начале, парень внушал ему серьезные опасения, но вскоре часть обязанностей по обустройству лагеря и быта во время стоянок, дневок и ночевок, он взял на себя. Он быстро научился правильно вести себя в дикой среде, к которой до этого был абсолютно не приспособлен. Он слушал и впитывал в себя каждое слово добытчика, учился у него всему, старался перенимать его опыт.
Переход через Дикие Земли дались обоим подросткам нелегко, а в конце перехода их ждало серьезное испытание – девушку укусил ядовитый скорпион и, если бы не добытчик, то она наверняка погибла бы. Ему она обязана своим спасением не только тогда. За весь долгий и опасный путь он несколько раз спасал жизни им обоим, он стал для обоих ребят роднее самого и дорогого им человека. За этот месяц странствий они все втроем стали друг другу родными. После того укуса, когда жизнь девушки висела на волоске и добытчик, рискуя своей жизнью, спас ее, судьба кажется, забыла про них. По всей видимости, в Пустоше у нее нашлись дела важнее, чем устройство судеб трех человек, упорно бредущих к своей цели далеко в песках. Другие судьбы и другие жизни требовали ее непосредственного вмешательства.
На этом все их напасти и опасности закончились. Весь путь через пески, путь в несколько недель, прошел без происшествий. Единственное с чем приходилось справляться, была слабость и неокрепшее после отравления, состояние девушки. К тому же ей хромой, с врожденным увечьем – ногами разной длины, стоило огромных усилий идти через горячие пески, по щиколотку утопая в них. Она быстро уставала и группе требовались частые и долгие привалы, чтобы девушка могла отдохнуть и восстановить силы. Парню и добытчику, поочередно, приходилось буквально нести ее на себе большую часть пути. Их переход сильно растянулся по времени, все заранее припасенные для этого путешествия припасы, быстро закончились. И чтобы пополнить запасы драгоценной влаги, добытчику пришлось заложить большой крюк, выбирая такое место для перехода, где можно было встретить особый вид растительности, которая своими корнями уходила глубоко в пески, до подземных вод, сделав надрез на корнях такого растения за одну ночь можно было набрать флягу воды. С едой было труднее, охота не задалась с самого начала, скудные запасы старались растягивать и экономить, но они все равно полностью закончились неделю назад. Сильно истощенные и изможденные, они уже еле переставляли ноги, упорно бредя к своей цели.
Усталость и дневная жара, кажется, сморили даже добытчика. Юноша слышал его размеренное, едва уловимое дыхание рядом. Его глаза тоже наливались свинцовой тяжестью, но он боролся с этой слабостью, навсегда четко усвоив наставления добытчика о том, что в лагере всегда должен быть один бодрствующий человек, несущий вахту. Вопрос выживания в этом мире напрямую зависел от их собранности и постоянного внимания. Расслабиться всего на одну секунду, значило подвести товарищей, а может и потерять жизнь.
Темная точка вдалеке привлекла внимание парня. Сначала он не придал ей значения, решив, что в полудреме ему привиделось. Юноша мотнул головой, проморгался. Опустил глаза вниз, посмотрел на спящую у него на коленях девушку, переключил внимание на нее, потом снова поднял глаза к черной точке. Точка немного увеличилась в размерах и сместилась немного правее, теперь не было никакого сомнения, что это не марево.
– Вывер.
Тихонько позвал юноша, не поворачивая головы и продолжая следить за точкой. Пауза в размеренном дыхании добытчика, оповестила парня о том, что добытчик его услышал и проснулся. Добытчик неуловимым движением уселся на песке, повел головой.
– Там.
Едва заметно, подбородком кивнул вперед юноша. Добытчик внимательно уставился в том направлении. Так прошло несколько минут. Темная точка приблизилась и стала еще больше.
– Не может быть. Буди Таю.
Тихо сказал добытчик, и юноша услышал, как щелкнул опускаемый вниз флажок предохранителя автомата. Юноша легонько принялся тормошить за плечо спящую девушку.
– Что это Вывер?
– Морок.
Напряженным голосом ответил тот и быстро из положения сидя сделал перекат вперед, встав на колено и вскинув автомат к плечу. Морок! Холодок пробежал по спине парня. Но что он здесь делает, так далеко от Диких Земель? Всем давно известно, что пески Пустоши – вотчина аргов, но не мороков, которые практически не приспособлены к жизни в этих песках долгое время. Как этот оказался здесь, заблудился? Вряд ли – заблудиться, может человек, но не дикое животное, прекрасно ориентирующееся даже в незнакомом месте с помощью своего врожденного чутья.
Девушка проснулась, сонно повела головой по сторонам. Состояние обоих мужчин насторожило ее, она встрепенулась.
– Хун, что случилось.
Ничего не понимая, спросила она, повела головой по сторонам.
– Морок.
Шепотом произнес парень.
– Где?
– Там.
Кивнул головой юноша. Девушка приподнялась, присмотрелась – метрах в ста от них замер огромный черный морок. Зверь стоял, навострив уши, втягивая ноздрями воздух.
– Почему ты не стреляешь?
Шепотом спросила девушка, покосившись на добытчика.
– Далеко, он легко успеет уйти, он знает, что такое оружие. Хитрый стервец. – Тихо ответил добытчик, продолжая удерживать зверя на прицеле. – Как-то странно он себя ведет. Что он удумал?
Себе под нос спросил добытчик. Зверь высоко задрал голову, снова втянул ноздрями воздух и… вильнул хвостом. Потом еще раз. Добытчик опешил, поднял голову от прицельных приспособлений, посмотрел на зверя поверх них. Поднялся, продолжая удерживать автомат вложенным в плечо, пошел в направлении зверя.
– Вывер, что ты делаешь?
Позвал его юноша.
– Оставайтесь здесь.
Коротко бросил добытчик, продолжая идти вперед. Добытчик прошел половину пути, разделяющую его и огромного морока, замер на месте. Опустил автомат и развел руки в стороны. Стал ждать. Хун и Тая с удивлением наблюдали за действиями добытчика. Морок постоял немного, приглядываясь и принюхиваясь к человеку с автоматом в вытянутой в сторону руке, наконец, дружелюбно завилял хвостом, как домашний ручной пес. Вывер опустил руки, закинул автомат за спину и, повернувшись назад, направился обратно к подросткам. Морок потрусил влево, по широкой дуге, огибая стоянку уставших путников. Замер на вершине соседнего бархана, встал и, посмотрев на людей внизу, завилял хвостом.
– Вывер, что все это значит?
Накинулись на добытчика с вопросами подростки, едва он вернулся к ним.
– Это Аз. – Радостным голосом сообщил им добытчик. – Он узнал меня. Это его морок.
– Чей морок?
Изумился Хун.
– Отшельника. Того высокого изгоя, к которому мы держим путь. Видишь, добытчик указал рукой на огромного морока, ожидающего их на вершине бархана, – он нас приглашает идти за ним, он нас отведет к своему хозяину. Стоит поторопиться.
Радостно подытожил добытчик, помогая подняться девушке и закидывая, тощий похудевший рюкзак за спину. Трое уставших путников последовали за черным диким псом, тяжело выдергивая, утопающие в песке ноги и с огромным трудом, переставляя их вперед. Чтобы хоть как-то отвлечься от одолевавшей всех усталости, юноша решил разбавить их молчаливый монотонный шаг, небольшим пустым диалогом.
– Кто этот изгой и откуда у него этот морок?
Перекрикивая ветер, обратился он к добытчику. Вывер только повернул к нему голову, задержался ненадолго взглядом на юноше и потом, снова отвернулся, уставившись себе под ноги.
– Пожалуйста, расскажи нам, Вывер!
Подхватила нить разговоров девушка. Всю свою дорогу сюда, они ни разу не обсуждали тему того к кому и зачем они идут в такую даль. Для этих двоих – Вывера и Таи все было решено и предельно понятно еще тогда у ночного костра среди руин старого здания в Диких Землях. Хун принял их решение просто на веру, боясь расстаться с Таей, стать ей не нужным и опасаясь, что добытчик отправит его обратно домой к брату. Наконец добытчик сдался, пожал плечами и ответил.
– Я не знаю, как они к нему попали, когда он со своими людьми отбил нас из засады изгоев в Диких Землях и привели к себе, эти мороки уже там были. Поэтому он меня и узнал, по-видимому, он запомнил мой запах.
– Ты сказал «они»? Значит ли это, что мороков было несколько?
Спросил Хун. Вывер кивнул.
– Да, тогда я видел двоих. Это Аз, а была еще его сестра Сея.
– И где она?
– Я не знаю. – Пожал плечами добытчик. – Может быть охотится где-то рядом, а может, осталась в Диких Землях, хотя это маловероятно – они были неразлучны друг с другом и с ним.
– Выходит мы на верном пути – раз этот морок здесь, значит и его хозяин тоже здесь?
Вопросом подытожил юноша. Но, не услышав ответа, увлекшись разговором с добытчиком, ткнулся головой в его спину, шагая по инерции. Добытчик остановился неожиданно и замер на месте.
– Что такое, что опять случилось?
Встревожено спросил юноша, осторожно выглядывая из-за спины Вывера и держа девушку под руку.
– Пришли, вот и Атолл!
Радостно воскликнул добытчик, показывая рукой вперед, туда, где в переливающейся дымке у кромки горизонта, перечерченная потоком песка и ветра, среди песков возвышалась серая громада города.
– Ура!
В едином порыве воскликнули подростки. Сердце бешено заколотилось в груди, усталость пережитого пути и выпавшие на их долю испытания, разом отступили, уступив место радости и эйфории от предчувствия скорого окончания их злоключений. Огромный морок умчался далеко вперед, скоро превратившись в крохотную точку. Подхваченные радостным порывом, забывшие про усталость, голод и боль в растертых ногах, люди устремились вслед за ним. Город медленно приближался к ним на встречу, увеличивался и рос в размерах, наплывал на них своей массой. Проступили очертания странных, черных и обожженных металлических скелетов, беспорядочно разбросанных перед полуночной стеной города.
– Вывер, что это такое?
Спросил Хун, указывая на сожженные остовы. Добытчик замешкался.
– Это сожженная техника.
– Что?
– Ну, это как наши карты, только способные передвигаться без парусов.
В замешательстве ответил добытчик.
– Как у Демонов Пустоши?
С ужасом спросила Тая.
– Да, как у них. Я раньше такие видел только среди руин довоенных городов в Диких Землях. – Севшим голосом сказал добытчик. – Но эти выглядят совершенно свежими, как будто их сожгли несколько дней назад. Да что же здесь произошло?
Добытчик остановился, в растерянности водя головой по сторонам.
– Это мой сон.
С напряжением в голосе сказала девушка.
– Может нам не стоит туда идти? Может Демоны Пустоши вернулись и захватили город?
Высказал предположение юноша. Добытчик покачал головой.
– Нет, Аз привел нас в город, значит Отшельник тоже здесь. Мы можем идти туда.
– Смотри Вывер!
Указал рукой в сторону приоткрытых ворот юноша. Из ворот вышли пять человеческих маленьких фигурок и направились в их сторону, черный морок сопровождал людей, прыгая и резвясь рядом.
– Нас заметили.
Констатировал Добытчик и медленным шагом направился к встречающим их людям. Люди в серых одеждах подошли к ним, обступили троих путников полукругом, держа автоматы у живота наготове, снятыми с предохранителей. Старший внимательно осмотрел странную троицу, наконец, спросил.
– Кто такие? Представьтесь.
Добытчик сделал шаг вперед, развел руки в стороны, ладонями вперед.
– Я Вывер, добытчик из Артели Рудокопов и Добытчиков, это Хун и Тая, они тоже оттуда.
– Не близкий путь вы проделали сюда из Артели Рудокопов и Добытчиков. – Констатировал человек с замотанным лицом и в серой одежде. – Как вы сюда добрались и зачем?
– Обычно добрались, как и положено людям – пешком, на своих двоих.
Попытался пошутить добытчик, но серый истукан не оценил его шутку и остался молчалив.
– Вы должны меня знать, я неоднократно бывал в Ковчеге.
Наконец сдался Вывер, и принялся снимать плотную повязку, закрывающую его лицо.
– Я тебя не знаю, наконец, ответил человек в серой одежде.
– Да чтоб тебя. – В сердцах выругался Вывер. – Мы к Отшельнику идем, нас, его морок Аз, сюда привел. Их-то ты знаешь?
Кивнул головой добытчик в сторону огромного морока, сидевшего рядом на задних лапах.
– Их знаю, а вас нет.
Снова безразлично бросил человек в сером.
– Отлично, вот и отведи нас к старшему.
– Он занят, ему сейчас нет дела, чтобы разбираться с тремя оборванцами. К Воеводе вас отведу – пусть он решает, что с вами делать.
– К кому?
Изумился Вывер.
– К Воеводе Ратусу.
Бросил человек.
– Не знаю такого.
Растерялся добытчик.
– Сдать оружие!
Громко скомандовал человек в серой одежде.
– Да что ж с тобой делать-то? – Возмутился Вывер. – Послушай, а Мерек или может Гара, они здесь? Они меня точно знают и смогут подтвердить, что я не вру, и не выдаю себя за кого-то другого.
Человек задумался.
– Гара здесь, мы проведем тебя к ней, но оружие все равно придется сдать.
– Держи.
Вывер протянул ему автомат, держа его за ремень. После короткого обыска, у них так же забрали ножи, копье Хуна, и повели в город. Путники миновали торговую площадь, так же заставленную сожженной техникой, но острый глаз добытчика высмотрел и уцелевшие образцы среди них. Старший патруля, завел их в небольшое помещение на втором этаже у главных городских ворот. Оставив с ними в комнате двоих вооруженных автоматчиков, удалился. Добытчик и подростки уселись на мягкий диван, с наслаждением вытянули ноги, откинулись на спинку. Чувство истинного блаженства овладело уставшими путниками, этот старый затертый до дыр диван, сейчас казался для них самым удобным и вожделенным во всей Пустоше. Вскоре входная дверь открылась, на пороге комнаты стояла высокая худая женщина, одетая в плотную мужскую одежду. Всю левую сторону ее лица покрыла толстая грубая коричневая кожа, похожая на кору дерева. При ее появлении Хун вздрогнул, женщина заметила замешательство парня.
– Гара, ты не представляешь, как я рад тебя видеть.
Поднялся с дивана добытчик и, прежде чем женщина успела ему что-то ответить, заключил ее в объятиях. Гара заметно стушевалась, не ожидая таких излияний чувств от добытчика.
– Вывер, ты здесь? Что случилось? Кто они?
Наконец придя в себя, засыпала она его вопросами. Вывер повернулся, посмотрел на подростков, замялся.
– Ты знаешь, это не просто объяснить в двух словах. Если коротко, то девушку зовут Тая, у нее важное дело к Отшельнику. Я провел ее сюда. А парня зовут Хун, он вызвался сопровождать нас и помогать мне.
– И откуда вы пришли?
– Как откуда? Из Полуночного Альянса.
Удивился вопросу женщины добытчик. Женщина удивленно подняла бровь.
– Пешком через Пустошь?
– Не совсем, мы сначала пересекли Дикие Земли. Понимаешь, сперва я думал отвезти их в Ковчег к Отшельнику, но потом наши планы изменились.
– Так вы не были в Ковчеге?
– Нет.
– А откуда тогда вы узнали, что Отшельника там нет?
– Ей было видение – она ясновидящая.
Гара изумилась еще больше, удивленно уставилась на девушку.
– И зачем ты ищешь встречи с Отшельником?
– Это я могу сказать только ему.
Спокойно ответила Тая, выдержав взгляд женщины.
– Значит, вы пешком пересекли Дикие Земли и Пустошь. – Женщина задумалась, обвела всех троих восхищенным взглядом. – Вам лучше отдохнуть с дороги. Сегодня я поговорю с Отшельником о вас, а завтра отведу вас к нему.
– Лучше сегодня.
Быстро парировала девушка. Женщина восхищенно кивнула.
– Вижу, ты упорная, не отступаешь от своего – ты мне нравишься. Хорошо, идите за мной, я вас проведу.
Трое путников, в сопровождении высокой женщины вышли на улицу.
– Что здесь случилось? Мы видели много сожженной техники перед городом и внутри тоже. – Не удержался от расспроса добытчик. – Техника в точности как древняя довоенная, но ведь такой в Пустоше ни у кого, кроме Демонов Пустоши, нет.
– Это их техника.
Спокойно кивнула женщина. Подростки переглянулись, сглотнули, подступивший к горлу ком.
– А где же они сами?
Изумленным голосом спросил добытчик.
– Мы их разбили, теперь они наши пленники. Сначала они взяли город, а потом мы выбили их отсюда.
Вывер присвистнул, обвел взглядом улицы города. Подросткам тоже никогда раньше не доводилось здесь бывать, и они с интересом крутили головами, внимательно слушая рассказ женщины.
– И много в этот раз их люда пришло?
– Все. Почти все – больше полутора тысяч.
– Ахрине…
Запнулся Вывер.
– А как вы? То есть как вам? Где вы столько?
Растерялся бывалый добытчик.
– Значит, так было угодно.
Просто ответила добытчику высокая женщина, примирительно положив ему на плечо свою руку. Вывер остановился, кивнул. Задумался.
– Патрульные у ворот меня не узнали.
Все так же задумчиво, глядя в сторону, произнес он.
– Они из числа наших городских братьев, не из Диких Земель, они тебя не знают.
– Хорошо, что ты сейчас в городе, а то нас к какому-то Ратусу вести собирались.
– Ничего страшного – Ратус тоже наш брат и брат Отшельника еще с их прошлой жизни, он бы тоже быстро во всем разобрался. Мы пришли – вот его дом.
Женщина открыла входную дверь, поприветствовала вооруженных братьев в серых одеждах, играющих в кости за большим столом в гостиной.
– Анердей у себя?
– Да, наверху.
– Один?
– Угу.
– Идемте.
Пригласила она следовать за ней троих спутников. Поднялись наверх, дошли до нужной двери. Гара постучала в дверь, распахнула ее и вошла внутрь, приглашая пройти туда своих спутников. Высокий изгой в плотном выгоревшем на солнце костюме, с усиливающими нашивками на локтях, сидел за массивным тяжелым столом. Солнце уже клонилось к закату, коснувшись крыш домов пятого яруса, комната погружалась в вечерний полумрак. Пламя нескольких жировых светильников трепетало, запертое в стеклянные колбы, перед изуродованным старыми шрамами лицом беловолосого человека, склонившегося над бумагами, которыми был полностью завален стол. Высокий изгой перебирал их, пересматривал, раскладывал в разные стопки, делал какие-то пометки. Отложив очередную бумагу, он поднял свое лицо к вошедшим людям. Мельком пробежал по фигуре высокой женщины, скользнул по раскосым глазам плотного парня, зацепился взглядом о низкого узкоплечего добытчика и, наконец, остановился на голубых глазах светловолосой девушки. Холодный взгляд бесконечной голубой бездны, встретился с теплым обволакивающим глубоким взглядом морской синевы. Ровная морская гладь дрогнула, потревоженная холодным прикосновением колючего ледяного дыхания, ноги девушки подкосились, она рухнула без сознания. Добытчик среагировал моментально, боковым зрением увидев, как рядом безвольно оседает тело девушки, Вывер подхватил ее у самого пола, поднял на руки.
– Тая!
Встревожено воскликнул юноша. Добытчик отнес девушку на диван, удобно уложил ее на нем.
– Успокойся, это переутомление и истощение – не нужно было ей сегодня с дороги сюда идти.
Анердей поднялся из-¬за стола, с интересом наблюдая за происходящим. Подошел к высокой женщине.
– Гара, что здесь происходит?
Вывер достал платок, смочил его водой из кувшина и положил на лоб девушки. Ее веки дрогнули, глаза с трудом открылись.
– Вывер, сейчас все расскажет, я знаю все только вкратце.
Наконец ответила женщина. Девушка окончательно пришла в себя и, не отрывая глаз, смотрела на высокого изгоя. Анердей вернулся в свое кресло, удобно уселся в нем и раскурил свою трубку. Добытчик принялся подробно все рассказывать, начиная с событий, произошедших в Артели Рудокопов и Добытчиков Полуночного Альянса во время грозы месяцем ранее и до настоящего момента. Анердей и Гара слушали с интересом, не перебивая добытчика. Наконец рассказ добытчика подошел к концу, высокий изгой задумался, уставившись на свою потухшую трубку.
– Вам действительно нужно отдохнуть, завтра мы все обязательно обсудим. – Наконец спокойным голосом произнес Анердей. – Гара, пожалуйста, устрой наших друзей в моем доме, позаботься, чтобы их накормили, а Атерей осмотрел их. Завтра с утра буду ждать вас всех в этой же комнате, и еще скажи чтобы Огрей, Ратус и Кривой тоже пришли.
Гара кивнула и проводила гостей вниз, устраивать на ночлег. Анердей сложил руки, задумчиво опершись о них подбородком.
– Надо же – судьба второй раз посылает мне женщину и она тоже любит того вожатого. – Тихо, сам себе сказал высокий изгой. – Судьба явно благоволит ему.
_______________
На следующий день, уставшие с дороги путники, проснулись поздно и только к полудню смогли явиться на встречу к высокому изгою. В просторной комнате на втором этаже, где он принимал их вчера, уже собралось изрядно людей и, судя по их неспешной беседе, собрались они уже давно и даже успели обсудить все интересующие их темы. Помимо нескольких мужчин и Гары, в комнате еще присутствовали двое подростков – горбун и высокий худой юноша, а так же девочка лет семи со светлыми волосами. Подростки и девочка сидели отдельно, только внимательно слушая степенные разговоры взрослых. Анердей уже успел рассказать присутствующим, увлекательную историю путников из далеких полуночных земель, которые проделали такой долгий и опасный путь сюда.
Добытчик первым вошел в просторную комнату, по обыкновению поприветствовал собравшихся людей, представился. Обвел всех внимательным взглядом – ни одного знакомого лица кроме высокого изгоя и Гары. После приветствия, добытчик представил своих спутников. После ответных приветствий, высокий изгой пригласил прибывшую троицу присесть на диване.
– Тая, зачем ты решила прийти сюда?
Обратился напрямую к девушке высокий изгой. Девушка замялась, опустила глаза, зачем-то поднялась с места.
– Уже несколько лет я вижу видения. Иногда во сне я вижу то, что должно произойти, а иногда откровения являются мне наяву. Тебя я вижу в своих видениях все эти годы. Сначала я даже не была уверена в том, что ты реальный человек.
Девочка замолчала.
– У тебя редкий и опасный дар.
Кивнул Анердей. Девочка подняла на него испуганные глаза.
– Опасный? Но почему?
– Провидцы, вещуны, ясновидящие – существовали, наверное, на протяжении всей истории существования человека на Земле. Однако их дар не уберег человечество от череды войн, катастроф и геноцидов. Любой дар, явленный человеку, одни всегда будут стараться использовать во благо, другие в своих корыстных целях. Но за все время, ни те, ни другие сильно не преуспели. Открытие завесы тайны над еще несбывшимся будущим пьянит и дурманит ум человека. В прошлом цари, опираясь на видения провидцев всех мастей, развязывали многолетние войны, уничтожали целые народы и государства ради одного пророчества. Ты сама можешь понять, что конкретно ты видишь – то, что обязательно, неминуемо сбудется; или то, что может быть случится? Как ты это понимаешь?
Девочка замялась. Все с интересом повернули к ней свои головы. Девушка покачала головой.
– Я не знаю, я просто вижу.
Она опустилась на свое место на диване, поникла плечами. Вывер перевел взгляд с нее на высокого изгоя.
– Она видела тебя здесь. Видела то, что здесь должно произойти, еще до того, как это случилось. Она видела тебя на распутье, по одну сторону от которого стояла твоя смерть и смерть сотен твоих братьев, а по другую сторону – неизвестность. Она шла сюда, чтобы помочь тебе с выбором, чтобы…
Добытчик запнулся, подбирая слова. Высокий изгой поднялся из-за стола, задумчиво прошелся по комнате, сложив руки за спиной.
– Вы немного опоздали, друзья мои. На этой развилке я стоял две недели назад и, как видите, выбрал неизвестность. У кочевников тоже есть свой предсказатель, уж не знаю совпадение это или нет, что сейчас здесь у меня сразу два провидца объявились, не знаю… но я точно знаю, что предсказанное провидцем кочевников сбылось в точности и не смогло уберечь их вождя и все племя от их судьбы. А знаете почему?
– Почему?
Насупившись из-под бровей, спросил добытчик.
– Алчность и человеческая слабость – когда эмоции и амбиции затмевают рассудок, то никакие предсказания и предостережения уже не способны изменить ход вещей. К тому же то, что видит любой предсказатель или провидец, всего лишь зеркало, в котором отражаются подсмотренные им события. Но беда в том, что зеркало то – это ровная гладь чистого горного озера. Стоит провидец в нескольких метрах от кромки воды и видит отраженные на ней горы и деревья, и верит в увиденное им. Но то, что скрыто в глубине, под слоем воды, от него скрыто. А стоит ему сделать всего один шаг вперед, и горы пропадают, а вместо них он уже видит гладкие отполированные валуны под водой и горную форель. Поэтому я и спросил у Таи, как она может отличить, что в ее видении есть правда – горы или форель.
– Ты прав, – робко произнесла девочка, – некоторые видения я вижу, словно наблюдаю за ними со стороны, а другие нужно еще растолковать, чтобы понять, о чем они. Но я знала тебя еще до нашей встречи, как знала, что брат жив и он вернется домой.
Анердей кивнул, вернулся к столу, сел на его краешек.
– У тебя великий дар, природа наделила тебя им неспроста – пользуйся им, развивай его, но только не давай пользоваться им никому другому. Ты видела меня в видениях, но ты не знаешь, кто я и какой человек, и ты так легко предложила мне свой дар, а меж тем, несколько дней назад я мог убить твоего брата. Опьяненный своим успехом, в захвате города и подпитанный уверенностью, почерпнутой из пророчеств сразу двух провидцев, я буквально завтра мог бы развязать войну и утопить Пустошь в крови. Разве нет?
Девочка пристально посмотрела в холодные глаза высокого изгоя. Выдержала его тяжелый взгляд. Покачала головой.
– Нет, ты не чудовище, иначе я сюда бы не пришла.
Холодный взгляд смягчился, улетучился, уступив место теплой густой теплоте утреннего тумана, над теплым степным озером.
– Я привык надеяться на холодный ум и трезвый расчет, я привык сам выбирать приоритеты и видеть возможности, а не уповать на подсказки и знаки судьбы. Спасибо тебе за твою жертву, но, похоже, она была напрасной.
Высокий изгой поднялся, еще раз посмотрел на троих путников.
– Отдыхайте, восстанавливайте силы столько, сколько будет нужно – вы мои гости. Ратус, свяжись с Мереком, пусть, после того как отвезет горожан, вернется обратно в Атолл. Вас отвезут обратно в Ковчег, а оттуда Вывер проводит вас обратно домой к вашим семьям.
Люди начали подниматься со своих мест, вдруг неожиданно громко и уверенно раздался голос девушки.
– Я никуда не пойду.
Все с изумлением повернули к ней головы. Анердей тоже с интересом уставился на нее. Девушка поднялась с дивана и с вызовом посмотрела в глаза высокому изгою. Характер – это у них семейное, про себя отметил Анердей, вместо этого сказав вслух.
– Тебя дома брат ждет, неужели ты не хочешь его снова увидеть?
– Я знаю, что он ждет. Теперь у него с той темноволосой женщиной все будет хорошо. А мы с ним еще увидимся, но не сейчас. Что до меня, так моя судьба связана с этим городом, я это знаю, потому что я это видела. Я никуда отсюда не уйду… по крайней мере не сейчас.
Анердей перевел взгляд на темноволосого раскосого юношу. Тот тоже поднялся, посмотрел на Таю. Снова к высокому изгою голову повернул.
– Я без Таи никуда отсюда не уйду, если остается она, то останусь и я.
– Там брат тебя обыскался, поди.
– У меня теперь своя жизнь, брат поймет.
– Что ж. – Анердей поднялся, обвел всех присутствующих взглядом. – Хоть я и не ясновидящий, но позвал вас всех неспроста. Что-то подобное я предполагал, и хочу с вами посоветоваться. Дело вот в чем – в Атолле всегда правил Совет. В самом начале это были всего три человека. Со временем город рос, росло его благосостояние, росло количество богатых и влиятельных семей, пока однажды, в Совет не влилось еще двое представителей местной знати. Я считаю, что рушить на корню старые устои не всегда полезно, тем более, что ничего плохого в такой схеме правления нет. Старая мудрость гласит – одна голова хорошо, а две лучше.
– Анердей брат, ты это к чему?
Поинтересовался Ратус.
– К тому, что руководить всеми сферами большого города одному человеку сложно, предлагаю прибегнуть к старому, проверенному способу правления.
– Ты Совет Атолла возродить хочешь?
– Да.
Люди переглянулись и снова расселись по своим местам.
– И кто войдет в новый Совет города?
– Они.
Кивнул в сторону подростков высокий изгой.
– Дети?
Изумился Ратус.
– Это сегодня они дети, но дети, как известно, быстро растут. Никто из нас не справиться с этим лучше них. Наши руки по локоть в крови, и как бы мы сами не старались, как бы ни призывали должников забыть старые долги, все простить и начать с чистого листа – нам никто ничего прощать и забывать не станет. Они же никому ничего не должны, к ним ни у кого нет никаких личных счетов и претензий. Только эти дети-сироты Атолла и Альянса, способны построить новое будущее, способны принести мир в эти многострадальные земли.
Мужчины задумались. Неожиданно голос подала Гара.
– Доля правды в твоих словах есть, но чтобы примирить все горячие головы и грамотно править, не достаточно не быть чьим-то должником или обиженным сиротой – нужен опыт и жизненная мудрость.
– Поэтому я всему их научу, времени у нас достаточно. – Спокойно парировал высокий изгой. – Сейчас я буду вести дела, а когда Совет будет готов, примет эту ношу у меня. Что скажите?
Анердей обвел присутствующих взглядом.
– Я «за».
После недолгой паузы, поднял руку Ратус. Следом за ним, вверх поднялась рука Кривого и Огрея, Гара немного поколебавшись, тоже подняла руку.
– Что же касается вас, – обратился к троим юношам и двум девочкам, высокий изгой, – если вы согласны, то с этого момента вы одна семья – родные не по крови, но по духу. Я же буду вашим духовным наставником, учителем и отцом до самого последнего моего дня.
Подростки растерялись, взволнованно переглядываясь. Первым нашелся горбун, сделал шаг вперед. Тая последовала его примеру. За ними Алех и Хун шагнули почти одновременно. Последней к ним, нерешительно, присоединилась Мара.
– Отлично, с чего начнем?
Подытожил за всех, молчавший все это время, Огрей.
– С работы и дел насущных, у нас забот невпроворот.
Усмехнувшись, бросил высокий изгой.
– Так мне что, Мерека не разворачивать?
Обратился к нему Ратус.
– Разворачивать. Нам в Ковчег нужно отправить Оркула, в компанию к Шею. Два слепых старца, один из которых мудрец, а другой провидец – ядовая смесь. Да и Вывера подбросить нужно.
Анердей с улыбкой посмотрел на добытчика. Тот поднялся с дивана, подошел к Тае и Хуну, обнял их за плечи.
– Или ты тоже здесь остаться решил?
Наблюдая за его действиями, спросил у него Анердей. Добытчик покачал головой.
– Нет, я домой вернусь. Просто за время нашей дороги прикипел душой я к этим ребятам, как родные они мне теперь.
– Понимаю. Я тебя об одном ответственном и серьезном деле просить хотел. – Серьезным тоном обратился к нему высокий изгой. – Из Ковчега в Артель Рудокопов и Добытчиков нужно отвести двоих детей и целыми и невредимыми вручить их матери. Тем более что никому другому, кроме тебя, я довериться теперь не могу – такой заботливой няньки и надежного проводника не сыскать во всей Пустоше.
Высокий изгой лукаво подмигнул добытчику.

Полуночный Альянс и Дикие Земли.

Свежий горячий ветер Пустоши легко гнал вперед средний карт, наполняя его широкие паруса, заполняющие собой высокие мачты. Карторы трудились без устали, партии сменяли друг друга, паруса постоянно приходилось переставлять и перекреплять, здесь ветер часто менял свое направление, местами был сильно порывистым, иногда стихая до состояния небольшого бриза. Тогда паруса резко обвисали, теряли ветер, и небольшое судно Пустоши начинало заметно замедляться. Сейчас с таким ветром ходить через пески Пустоши было не просто, но вопрос ориентирования на местности не стоял так остро, поэтому из Полуночного Альянса отрядили карт, который повел неопытный вожатый, совсем еще сопляк. Лекс даже никогда не встречался с ним и не был знаком. Карт полуночников промахнулся мимо точки встречи на добрую сотню километров. Понятное дело пришлось дожидаться их в руинах древнего города еще два дня, чему изгои, конечно же, были не слишком рады. С горожанами они не общались, держались особняком, Мерек делал исключения только для Виолетты, только с ней он поддерживал разговор и относился к ней по-прежнему доброжелательно, хотя и чувствовалась какая-то натянутость в их отношениях. По всей видимости, изгой не смог простить ей того, что она заступилась за убийцу их брата, предпочла его Анердею, после всего, что тот для нее сделал.
Усугублял и без того нервозное состояние изгоя еще и тот факт, что буквально на следующий день после их отбытия из города, Мерек получил указание после передачи горожан представителям Альянса возвращаться назад, вместо того чтобы продолжить путь далее в Ковчег, как было решено изначально. Такая быстрая смена планов могла означать только одно – за время их короткого отсутствия, в городе произошло что-то важное, но что это могло быть, в короткой шифровке из города, ни слова. Мерек готов был четвертовать зеленого вожатого, едва их карт показался на горизонте.
Лекс с замиранием сердца всматривался в приближающийся парус на горизонте, силясь еще издалека рассмотреть флаги, поднятые на мачтах. Карт приблизился, на лице вожатого проступило недоумение и озадаченность – флаги Поселения Каменщиков и Химиков. Почему карт пришел оттуда, это поселение находится с неудобной стороны для отправки картов в сторону Атолла? Лекс надеялся, что карт приведет его приятель Сам, так хотелось встретить старинного друга, а еще замечательно чтобы вел его шеф-капитан Гикс. Но надежды увидеть сразу обоих друзей растаяли, едва вожатый смог рассмотреть чужие флаги на мачтах.
Изгои подняли паруса, и ушли обратно в Пустошь, едва только были соблюдены все формальности, связанные с передачей бывших горожан Атолла из рук в руки. Изгой сухо попрощался с Виолеттой, даже не обняв ее, и вскочив в отходящий карт, умчался в сторону полудня.
Ни одного знакомого лица, ни одного знакомого картора – почти все молодые и зеленые. Лекс вспомнил людей из команды, с которыми они вместе шли в Атолл – вернутся домой, удалось едва ли четверти из их числа. После всего пережитого ими, нет ничего удивительного в том, что люди не хотели больше возвращаться в Пустошь, да еще и на встречу к изгоям. Едва молодой шеф-капитан увидел нашивку Лекса на плече, сразу попросил его возглавить их возвращение домой, видать, он тоже был не в восторге от вынужденного блуждания по горячим пескам.
Лекс стоял на настиле позади кабины карта и смотрел за неслаженными, отвратительными действиями карторов. Глядя на них вожатый понимал, что дела в Полуночном Альянсе идут плохо, а скоро будет еще хуже. Если в скором времени случится Солнечная Буря, торговля встанет окончательно, что повлечет за собой затяжной кризис, нищету и скорый голод. Чтобы водить караваны во время Солнечной Бури нужны опытные вожатые, которых сейчас на весь Альянс едва ли сыщется пару человек. Себя Лекс, конечно же, в расчет не брал – еще по пути сюда он пообещал Виолетте, что будет всегда помнить о предостережении высокого изгоя и ни шагу не сделает в Пустошь. Но помимо вожатых, чтобы благополучно довести караван будут нужны еще слаженные и опытные команды карторов, а видя, что происходит сейчас при обычном свежем ветре, не нужно быть сверх опытным, чтобы понять – эти не справятся. Чтобы работать с парусами под сильными ураганными ветрами, во время активных магнитных бурь и солнечных выбросов, нужны закалка, опыт и умения, а у этих мальчишек ничего, из перечисленного выше, не было и в помине.
Навеянное созерцаемой картиной, отвратительное настроение вожатого всколыхнуло внутри тревожные воспоминания о недавнем разговоре с молодым шеф-капитаном. На вопрос вожатого, почему карт пришел именно из неудобно расположенного Поселения Каменщиков и Химиков, тот рассказал ему занятную и одновременно тревожную историю. Оказывается за время его отсутствия в Полуночном Альянсе, там произошел целый ряд серьезных и значительных событий. Все, что было связано с торговлей и отношением с соседями, сейчас мало заботили вожатого, он все это и так предполагал, мог предугадать и понять. Но вот что его выбило из колеи, так это события, происходящие непосредственно в его родном поселении. Когда изгои связались с представителями Схода Полуночного Альянса и договорились о приеме беженцев из Атолла, Сход решил направить карт из поселения Артели Рудокопов и Добытчиков, но их Патрон наотрез отказался подчиняться в этом вопросе решению Схода. Оказалось, что во главе Артели Рудокопов и Добытчиков вовсе не Патрон Нар сен Рок, в поселении случилась чуть ли не революция, в результате которой его отстранили от власти. И, судя по словам шеф-капитана, во главе Артели Рудокопов и Добытчиков стал кто-то из добытчиков. А зная их отношение к Альянсу в целом и чужой воле в частности, для Лекса не было ничего удивительного в том, что они отказали Сходу принять большое количество беженцев из города в преддверие грядущих проблем в экономике и возможного голода.
Спустя несколько дней тяжелого и изнуряющего пути, который тяжело дался Виолетте, беженцы наконец-то благополучно добрались до границ Полуночного Альянса в Поселение Каменщиков и Химиков. Попрощавшись с молодым шеф-капитаном, Лес, в сопровождении Виолетты, рабыни кочевников и еще нескольких горожан, решивших отправится дальше с ними, пешком ушли к Артели Рудокопов и Добытчиков. Спустя четыре дня пути по утоптанной добротной проселочной дороге, путники наконец-то вышли к границам поселения. Сердце в груди вожатого подпрыгнуло и бешено забилось при виде родных, знакомых с самого детства, мест.
– Вот мы и дома, осталось совсем немного. Потерпи, скоро я тебя познакомлю с семьей – с мамой и сестренкой.
Взволнованно приговаривал юноша, поддерживая под руку женщину, помогая ей идти по пыльной, поросшей жесткой травой, дороге. Дорога оказалась перекрыта шлагбаумом, вооруженные охранники, наотрез отказались пускать людей в поселение.
– Что за вздор? Я вожатый Лекс, я здесь живу.
– К тебе претензий никаких нет, ты можешь проходить. Остальным прохода нет – приказ Патрона.
Спокойным тоном ответил ему охранник.
– Да что за бред? Эти люди проделали такой долгий путь, и вы их гоните, отказывая в помощи?
– У меня приказ.
– Я сам пойду к Патрону. – Лекс замялся. – А кстати, кто сейчас Патрон?
– Серг сен Мох.
При упоминании имени бывшего Главы общины добытчиков Артели Рудокопов и Добытчиков Полуночного Альянса, руки вожатого опустились – с этим разговаривать бесполезно. Как же так, что же теперь делать?
– Лекс!
– Лекс дружище!
Раздались радостные возгласы из-за спин охранников. Размахивая руками словно дети, к нему спешили его друзья – вожатый Сам и шеф-капитан Гикс. Друзья горячо поприветствовали друг друга, обнялись.
– Лекс, живой! Как я рад тебя видеть, дружище!
Наперебой принялись они хлопать его по плечу. Лекс поморщился от боли.
– Что, что такое?
– Рана еще беспокоит.
Пояснил вожатый.
– Ты ранен?
– Да, еще в городе при штурме. Давайте, я лучше потом об этом расскажу.
– Да, конечно. Что же это мы, идем скорее, ты устал с дороги. Столько всего!
– Да куда же идти, если нас не пускают?
Возмутился вожатый.
– Так ты проходи, тебе запрета нет.
Повторил ему охранник.
– Я без них не пойду.
Уперся вожатый, мотнув головой в сторону стоящих молча людей. Сам замялся, опустил глаза.
– Лекс дружище, сейчас не время. Не ты ни я ничего поделать не можем, у нас здесь серьезные изменения произошли, так что…
Сам не договорил.
– Я слышал, про эти изменения, но они же люди! Да как же так с ними можно?
– Лекс, пожалуйста, идем. Им и вправду лучше вернуться назад в Поселение Каменщиков и Химиков, здесь им так и так жизни не будет, не дадут.
Люди зашумели, начали перешептываться. Лекс опустил голову – больно, на душе больно, веи острыми когтями скребут, раны глубокие оставляют. Лишние люди, нигде и никому не нужны – прокляты и забыты.
– Лекс. – Позвал Гикс. – Идем, друг.
Лекс развернулся, подошел к сборищу людей, взял за руки Виолетту и смуглую полноватую девушку. Посмотрел на остальных.
– Простите.
Треснувшим голосом бросил вожатый и повел обеих девушек к шлагбауму, у которого его ждали друзья.
– Без них не пойду, хоть стреляйте меня прямо здесь.
Насупившись как ребенок, произнес вожатый глядя на охрану. Старший охраны покачал головой.
– Приказ пропускать только жителей поселения и членов их семей.
– Она моя жена.
Раздраженно бросил вожатый. Старший охраны ухмыльнулся.
– Которая из них?
Лекс раздраженно повел головой в сторону Виолетты.
– Кто может подтвердить?
– Я могу.
Бросил стоящий рядом шеф-капитан Гикс.
– А эта?
– А эта моя жена.
Опять поспешил с ответом шеф-капитан. Старший охраны внимательно посмотрел на него, покачал головой.
– Морок с вами, идите.
Охранники подняли тяжелый шлагбаум и, после того как одежду путников обработали дезактивирующим раствором, их пропустили в поселение. Друзья снова обняли вожатого за плечи.
– Знакомьтесь, это Виолетта.
Гикс кивнул, подмигнул вожатому.
– Понятно теперь, кому ты в любви признавался, там, в кабине разбитого карта.
Вожатый смущенно опустил глаза, избегая любопытного взгляда карих глаз.
– Сам…
– Я знаю, кто она.
Печально ответил он, не дожидаясь дальнейших представлений вожатого.
Гикс заметив смущение Лекса, Сама и темноволосой девушки, поспешил с вопросом.
– А как зовут мою жену?
Все удивленно посмотрели на шеф-капитана.
– А что? Мужчина должен слово держать, раз назвал женой, значит так и должно быть.
– Она немая. – Робко произнесла Виолетта. – Ей Демоны Пустоши язык отрезали, она у них в рабстве была, по-нашему почти не понимает, я научила ее кое-чему, за время дороги. Мы звали ее Эрга, она не против.
– Друзья, да что же мы на дороге разговариваем? Идемте скорее ко мне, там уже жена на стол накрыла.
Примирительным тоном провозгласил Сам. Лекс посмотрел на друзей.
– Нет, извините нас, но нам домой нужно. Сам, Гикс мы к вам позже зайдем, обещаю, а сейчас я маму и сестренку хочу обнять.
Сам и Гикс опустили глаза.
– Не нужно тебе сейчас домой идти, Лекс.
Наконец выдавил из себя Сам.
– Да что такое ты говоришь, как это – не нужно, после нескольких месяцев отсутствия?
Возмутился вожатый. Гикс положил руку на плечо вожатого.
– Поверь Лекс, идем лучше к Саму, мы там тебе все расскажем.
Лекс сидел за столом, уставившись невидящим взглядом в пространство перед собой, не притронувшись ни к полной тарелке сытной каши, ни до краев налитой чаше душистого вина. Виолетта встревоженно гладила вожатого по руке, переводя взгляд с него на его друзей, поочередно рассказывавших Лексу об изменениях и последних новостях, произошедших в поселении за время его отсутствия.
Череда злосчастных событий произошла здесь с той самой грозы. Вожатый хорошо помнил ее, помнил как они с Гиксом и другими уцелевшими, после бойни в Пустоше, готовились к ней, как вычерпывали поступающую в карт воду, как подрывали и укрепляли его, как потом хоронили в мокром песке своих товарищей, не переживших ее. Виолетте тоже было что вспомнить с того ужасного момента, когда та гроза застала их на месте того побоища, как она вместе с дочерью, полные ужаса и первобытного страха, пытались помогать раненым изгоям и облегчать их страдания во время той стихии. Но оказалось их воспоминания ничто, они блекли на фоне тех событий, которые развернулись в то время здесь, в поселении. Та буря принесла и сюда ужас, страдания и смерть. Глупая смерть заносчивого и высокомерного мальчишки, сына тогдашнего Патрона, запустила цепь неконтролируемых событий, словно каменная лавина – всего один камень сорвался с вершины, увлекая за собой остальные – устроил обвал далеко внизу. Люди, подстрекаемые свитой утратившего от горя голову Патрона Нар сен Рока, решили устроить самосуд, выместить свою злость и боль утраты на виновном, по их мнению, человеке. Виновной тогда назначили сестру Лекса Таю. Младший брат Сама, опередил разъяренную толпу и, чтобы спасти девушку, увел ее в горы. Не разбирая дороги, подростки бросились бежать от мести своих соплеменников. Мать Лекса, не пережила тогда ту ночь.
Лекс видел, как тяжело дается Саму этот рассказ, друг постоянно тер красные глаза, сбивался и путался в пересказе тех событий. По злому стечению обстоятельств его самого тогда не было в поселении – та гроза застала его далеко в Диких Землях в компании пятерых добытчиков и двоих изгоев в подвале полуразрушенного здания в радограде, за проведением судьбоносных для поселения переговоров. Упоминания имени Гары, всколыхнули в воспоминаниях Виолетты череду своих собственных воспоминаний, связанных с ее добровольным заточением под землей и с последующим походом под стены города в числе прочих людей, принимавших участие в штурме города.
По возвращению представителей Артели Рудокопов и Добытчиков с переговоров, Марс рассказал их Главе Серг сен Моху и о случившемся на тропе. В тот же день все добытчики были подняты в ружье и за час обезвредили всю охрану действующего Патрона Нар сен Рока и пленили его самого. На следующий день было созвано всеобщее Вече, всех жителей поселения, на котором Серг сен Мох зачитал обвинения в предательстве и нарушении законов и воли Вече Родов поселения в адрес Нар сен Рока. Было созвано внеочередное Вече представителей Родов поселения, на котором, конечно же, под колоссальным давлением, Нар сен Рок был объявлен преступником, а новым Патроном Артели Рудокопов и Добытчиков был избран сам Серг сен Мох. Но то были не все решения того судьбоносного для поселения Вече – Сама избрали третьим представителем поселения на Сходе Полуночного Альянса от поселения. У Серг сен Моха на то были свои причины – он считал вожатого Сама своим подельником, общая кровь охранников прежнего Патрона и охотников, застреленных Марсом и его людьми на тропе в горах, лежала и на нем тоже. Конечно этого Сам не стал рассказывать своему другу детства.
Так как с выбором Сама представителем на Сход от поселения и признание прежнего Патрона преступником, а так же, в виду отсутствия его законных наследников (единственный его сын погиб во время грозы), представительство Родов в самом поселении уменьшилось сразу на два представителя Родов. Поэтому на том же Вече Тек, брат Сама, был выбран представителем Рода поселения, вместо него. Шестнадцатым Родом поселения была выбрана семья добытчика Марса, он же стал и Главой общины добытчиков Артели Рудокопов и Добытчиков Полуночного Альянса вместо Серг сен Моха. Старый хитрый лис Серг сен Мох выгодно разыграл партию и получил максимальную выгоду от того злосчастного происшествия во время бури. В наказание за нарушение законов поселения и воли Вече Родов, прежнего Патрона вместе с семьей изгнали в горы.
Друзья закончили свой рассказ, в комнате за столом воцарилась гробовая тишина.
– Значит, ты теперь представитель на Сходе, твоя семья – Род.
Тихо, ни к кому не обращаясь, глядя перед собой, треснувшим голосом сказал Лекс.
– Я приехал сюда, из столицы, как только изгои связались с нами по поводу передачи беженцев. – Как бы оправдываясь севшим голосом, ответил Сам. – Лично пришел к Патрону, хотел карт за вами собирать. Гикс с нашими карторами, которые с тобой в Атолл тогда ходили, тоже вызвались идти. Я лично хотел карт вести, но Серг сен Мох уперся – нет и все. Никаких беженцев в поселении, плевать на волю Схода. «Если хотят, пусть к себе их и забирают, а здесь ноги никого из Атолла не будет никогда» – это дословно его слова.
Лекс встал, молча, протянул руку другу. Сам опешил, тоже поднялся, машинально пожал руку вожатого.
– Спасибо тебе за все, Сам.
Горячо поблагодарил его вожатый. Гиксу тоже руку протянул. Шеф-капитан тоже поднялся, пожал руку вожатому.
– Спасибо Гикс.
– Тек, спасибо.
Лекс пожал руку брату Сама.
– Нам пора, я домой хочу. Еще раз спасибо вам за все.
Виолетта знаками пояснила Эрге, что ей лучше остаться здесь, что завтра она к ней придет. Друзья грустными взглядами проводили Лекса и Виолетту.
На улице уже стемнело. Яркие звезды усыпали небосвод над головой, здесь звезды были так близко, Виолетте казалось, что они висят у нее над самой головой. Воздух наполняло пение ночных насекомых, так необычно и так приятно, их пение завораживало до дрожи во всем теле. Лекс почувствовал это, обнял девушку за плечи. Вместе они миновали несколько освещаемых полной луной улиц, подошли к низенькому каменному заборчику, остановились напротив двери дома, который любопытно уставился на них темными слепыми окнами. Лекс достал из потайного места ключ, отпер замок, толкнул дверь внутрь. Противно скрипнулв на ржавых петлях, тяжелая дверь отворилась, приглашая их войти внутрь.
Вожатый переступил порог своего дома, чувство пустоты обрушилось на него со всех сторон, с каждой комнаты. Лекс остановился посреди темной комнаты, помедлил немного. Наконец, на ощупь отыскал жировой светильник, достал из ящика стола огниво и кресало. Сноп ярких искр, прыгнув на фитиль, поджег его. Тусклое пламя, заточенное в тесной стеклянной колбе, выхватило из мрака небольшую, обставленную старой мебелью, комнатку. Виолетта прикрыла за собой дверь. Лекс стоял посреди комнаты, глядя на пляшущий в колбе огонек, не находя в себе сил поднять глаза, чтобы обвести взглядом пустой дом.
– Устал?
Голос сзади такой нежный, такой грустный. Вожатый кивнул.
– Идем.
Теплая тонкая ладонь легла в его свободную ладонь. Вожатый сжал ее ладонь, сделал шаг в сторону своей комнаты, занавеску в сторону откинул, тусклый огонек высветил внутренне убранство спальни из темноты – кажется, здесь ничего не изменилось, как будто не было этих нескольких тяжелых месяцев, будто он утром ушел отсюда по делам, вернувшись, домой поздно ночью. Теплая женская ладонь в его руке напомнила ему, что это не так. Женщина встала перед ним, два огонька прыгнули из колбы в ее темные глаза, вспыхнув в их глубине, разрастаясь и заполняя собою все пространство. Лекс почувствовал жар, тепло поднималось изнутри, заполняло собой каждую часть тела, каждую его клеточку.
– Виолетта…
Тонкий пальчик лег на его губы, покрыв печатью молчания.
– Потом, все потом. Сегодня довольно слов было сказано.
Прошептала женщина. Тонкий пальчик соскользнул с его губ, а на его месте возникли ее нежные губы. Вожатый ответил на призывный поцелуй. Женщина немного отстранилась назад, быстро задула маленький, трепещущий в колбе, огонек. Комната погрузилась во мрак. Нежные руки, схватив его за ворот куртки, потащили вперед. Голова вожатого пошла кругом, он почувствовал, как проваливается в бездонную темную пучину.

**********
Воздух вокруг наполняли мириады разноголосых трелей насекомых, перемешанные и добротно приправленные разномастными мелодиями, тщательно выводимыми десятками птиц. Легкий ветер шелестел жесткой высокой травой, подхватывал и нес звуки диковинного оркестра, дававшего здесь сегодня представление.
Небольшая группа людей одетых в плотные грубо сшитые одежды из выделанной кожи животных, отдыхала, расположившись в тени большого скалистого выступа. Лица людей были разрисованы разномастными причудливыми узорами, разукрашены яркими красками, придававшими им необычный и где-то пугающий вид. Одинокая человеческая фигура, так же одетая в одежду, сшитую из шкур, отделилась от огромного валуна, пригнувшись, бегом пересекла небольшую открытую лужайку, держась в тени гор.
– Разведка возвращается.
Тихо оповестил людей в лагере худой мужчина с ружьем уложенным поперек скрещенных в коленях ногах, наблюдавший за обстановкой во время отдыха товарищей. Молодой низенький мужчина, одетый как и все в этой странной группе, поднялся, взял в руки потрепанный жизнью автомат и осторожно подошел к наблюдающему. Его острое неприятное лицо, напоминающее крысиное, было разукрашено на манер чешуи змеи, что производило крайне неприятный и пугающий эффект. Темные цепкие глаза внимательно следили за действиями лазутчика. Наконец молодой разведчик, с копьем в руке, добежал до лагеря, присел на одно колено перед человеком со змеиным лицом и, отдышавшись, наконец, обратился к нему.
– Тарет, там, недалеко от начала тропы «Серп Луны», стоит лагерь. Я насчитал четыре палатки, около двадцати воинов, все с автоматами.
Человек со змеиным лицом прищурился, внимательно всматриваясь в перепуганное лицо разведчика.
– Добытчики? Что они здесь делают?
Взволновано спохватился худой мужчина с ружьем в руках, несший вахту в лагере.
– Не знаю, далеко было. Я близко побоялся подходить.
Виновато опустил голову лазутчик. Тарет повернулся к отдыхающим мужчинам, всего их ушло на охоту семь человек, автомат только у него, три ружья, у остальных копья и луки. Куда им тягаться с двадцатью вооруженными автоматчиками?
– Идем, покажешь дорогу. Вы ждите нас здесь, смотрите в оба.
Приказал Тарет худому мужчине с ружьем, и вместе с молодым разведчиком, покинул лагерь. Дорога к тому месту, о котором говорил разведчик, заняла полтора часа. Парнишка вывел их с наветренной стороны, солнце оказалось у обоих мужчин за спиной, слепило в глаза наблюдающим из лагеря. Мужчины с раскрашенными лицами залегли за огромным валуном.
– Я отсюда наблюдал за их лагерем, ближе побоялся подходить, место сильно открытое.
Показал ему рукой разведчик. Тарет внимательно осмотрел лагерь и территорию вокруг – отсюда действительно мало что можно рассмотреть, слишком далеко. Место стоянки выбрано не случайно, незамеченным к лагерю подобраться практически невозможно. Тарет протянул парню свой автомат, скинул плотную куртку, оставшись голым по пояс, при себе оставил только нож в ножнах.
– Жди меня здесь.
Коротко бросил мужчина и, опустившись на живот в высокую траву, тихо, словно змея, пополз в сторону лагеря. Каждый раз, замирая и выжидая долгое время в неподвижном положении, Тарет, наконец, смог приблизится к лагерю на расстояние, позволявшее понять, что там происходит и кто эти люди. Человек со змеиным лицом замер, словно огромная рептилия в высокой траве, полностью превратившись в слух. В лагере царила полная тишина, только постовые в серых свободных одеждах с автоматами изредка прохаживались, сменяя друг друга. И вот, спустя почти час ожидания, кого-то позвали.
– Вывер, идут!
Тарет осторожно приподнялся на локте, всматриваясь в открывшийся сектор обзора перед собой. Из палатки вышел низкий узкоплечий мужчина в длинном плаще, одетый на манер наемника. Тарет знал, что в этих краях так могут одеваться не только они, но и добытчики, но нашивку на рукаве мужчины отсюда было невозможно рассмотреть. Из палаток вышли еще мужчины в серых одеждах и с автоматами в руках – похоже, человек в плаще был здесь единственным, среди изгоев. В том, что это был их лагерь, Тарет уже не сомневался, так одевались только люди Анердея. Из палатки вышла стройная женщина, встала рядом с мужчиной в плаще. Из другой палатки вышли двое детей, темноволосая девочка и мальчик, младше ее. Тарет узнал их – дети Виолетты.
Справа, полуночнее лагеря, показались четыре человека, они шли в сторону лагеря, автоматы у всех за спиной. Люди подошли ближе и Тарет смог различить двоих в серых просторных одеждах и двоих в длинных плотных плащах с рюкзаками за спинами. Людей встретили. Мужчины в плащах горячо обнялись. Стройная женщина радостно бросилась на шею крепкому мужчине в плотном плаще с красным обветренным лицом. Тарет осторожно опустился на землю, развернулся и аккуратно пополз в обратном направлении. Путь назад занял гораздо меньше времени, в лагере сейчас все были слишком заняты волнительной и долгожданной встречей. Вернувшись под прикрытие огромного валуна, человек со змеиным лицом, наконец, смог перевести дух, опустившись в благодатную тень и прижавшись спиной к прохладному серому валуну. Молодой парнишка с разукрашенным лицом, достал из небольшого бесформенного рюкзака, так же сшитого из выделанной шкуры, небольшой мешочек, раскрыл его, зачерпнул пальцами неприятно пахнущую мазь и принялся осторожно мазать ею неглубокие ранки и порезы на теле Тарета, оставленные острыми, жесткими стеблями грубой травы.
– Что там?
Наконец не выдержал парнишка.
– Изгои. Здесь у них назначена встреча с добытчиками, тех сейчас трое в лагере.
Устало ответил человек со змеиным лицом и принялся осторожно одевать свою куртку.
– Что будем делать?
– Ничего. У них здесь свои дела, у нас свои. Это нейтральная территория. Пора возвращаться и обустраиваться на ночевку, солнце скоро сядет.
Сказал Тарет, принял у молодого разведчика автомат, по привычке проверил его и закинул за спину. Осторожно высунулся из-за камня, бросил прощальный взгляд в сторону лагеря изгоев и, пригнувшись, последовал за молодым разведчиком в сторону противоположной горной гряды.
Худая стройная темноволосая девочка, обняв сзади брата за плечи, наблюдала за трогательной встречей Тиры с ее мужем. Они знали о нем из разговоров взрослых за столом в маленькой полутемной и душной комнате, служившей гостиной и одновременно кухней и столовой сразу для четырех семей, там, далеко к югу в Диких Землях, в месте, которое изгои называли Ковчегом. Наконец женщина отпустила крепкого краснолицего мужчину в длинном плотном плаще, вытерла мокрое, от слез радости, лицо.
– Идем, я тебя кое с кем познакомлю.
Наконец произнесла она и, взяв мужчину за руку, подвела его к детям. Второй мужчина, почти на голову ниже краснолицего, сухой и широкоплечий, молча, последовал за ними.
– Знакомьтесь, это Меа, и Мак. Дети это Гимрей и Стражич.
Гимрей сдержанно поприветствовал детей, Стражич только молча кивнул.
– Сильно устали в дороге?
Коротко поинтересовался Гимрей у детей. Меа молча покачала головой.
– Хорошо, силы вам еще понадобятся, выходим завтра с рассветом. Впереди самый трудный участок пути по узкой горной тропе. Отдохните сегодня, как следует.
– Хорошо.
Коротко за обоих ответила Меа.
– Идем.
Пригласила Тира краснолицего мужчину, увлекая за собой в сторону палатки. Стражич вместе с Вывером обособленно устроились в тени небольшого деревца, в стороне от остальных. Дети оказались предоставленными сами себе.
– Пойдем в палатку, я еще раз осмотрю твои ноги.
Сказала девочка, кивнув брату в сторону палатки, стоявшей неподалеку.
Плотный полог палатки откинулся в сторону, удерживая его, женщина посторонилась, пропуская Гимрея внутрь. Тот вошел внутрь и замер на месте, прикованный взглядом к паре детских глаз, с любопытством разглядывающих его. Женщина тоже вошла в палатку и тихонько встала за спиной мужа, любуясь волнительным моментом.
– Дочь, ты так изменилась, такая большая стала и красивая как мама.
Наконец ласково произнес мужчина. Глаза девочки еще больше расширились от удивления, она перевела взгляд на мать, в ее глазах читался немой вопрос. Женщина молча кивнула. Девочка вскочила с места, бросилась вперед и с разбега врезалась в мужчину, утонула в его объятиях.
Время в маленькой палатке понеслось стремительным кондором Пустоши. Не удержать его, как ни старайся. Мужчина сидел на тонком настиле палатки, гладя по волосам девочку, голова которой покоилась на его коленях и, не отрывая глаз, любовался такими родными и такими милыми сердцу чертами знакомого женского лица. Жена говорила, что-то рассказывала, улыбалась ему в ответ, плакала, быстро вытирала слезы и снова говорила. Отделенные от всего внешнего мира тонкой полоской плотной материи, они сейчас даже не ощущали его присутствия, сейчас в их маленьком уютном мирке были только они трое, и больше им не нужен был никто другой. Все остальное осталось там, по ту сторону хлипкой, трепещущей от легкого ветерка перегородки, все это было сейчас не важно. Тира подошла к мужу, присела рядом с ними, он обнял ее свободной рукой, женщина прижалась к его груди, обняла его за талию. Мир вокруг серел, постепенно погружаясь в темноту. Солнце во внешнем мире, по ту сторону их маленького уютного кокона, уже садилось, перевалив за далекие сопки гор на закате. Девочка спала на руках у отца, забывшись крепким глубоким сном.
– Она сильно устала, за время дороги сюда. Жизнь под землей без движения сильно ослабила ее, но она же и исцелила ее болезнь. – Печально пояснила женщина. – Мне самой тяжело дался этот переход, я тоже отвыкла уже ходить по поверхности, а глаза отвыкли от яркого дневного солнца, видишь, сколько я теперь плачу.
Улыбнулась она. Мужчина наклонил голову и нежно поцеловал жену в макушку темных волос с проступающей сединой.
– Я так рад, что у вас обоих все хорошо.
– У троих. – Осторожно поправила его женщина. Мужчина внимательно посмотрел на жену. – Я мальчика взяла, его родители погибли.
– Сколько ему?
– Три года. Он остался совсем один. Он очень смышленый и без врожденных отклонений. Если бы он родился в нормальной семье, то мог бы спокойно жить на поверхности.
Гимрей улыбнулся, снова поцеловал жену.
– Значит, теперь у меня есть еще и сын. Жаль не получилось с ним познакомиться.
Тира печально улыбнулась.
– Мерек не разрешил брать его с собой, сказал, что слишком опасный переход для такого малыша. Он и меня с дочерью не хотел отпускать, ссылаясь на то, что у Вывера и так будет много забот с детьми Виолетты. Но как я могла остаться там, когда узнала от Вывера, что встречать его с детьми придешь ты? Я сказала, что сама сбегу, тогда Мерек согласился.
– И что сбежала бы?
Улыбнулся Гимрей.
– Конечно.
Мужчина накрыл колпачком фитиль жирового светильника, привлек жену к себе, нежно поцеловал ее. Маленький огонек в стеклянной колбе мигнул людям на прощание и погас, погрузив пространство небольшой палатки во мрак.
Проснувшись, по обыкновению, солнце перемахнуло через сопки на восходе, потянулось, обвело горячим взглядом свои владения внизу, а там люди уже встречают его. Мужчины в серых одеждах завороженно наблюдали за прощанием стройной женщины и краснолицего мужчины. Девочка лет семи, крепко его обнимала и тоже не хотела отпускать. Наконец женщине удалось уговорить ребенка, мужчина расцеловал их на прощание, и в сопровождении двоих мужчин в длинных плащах и в компании двоих детей, он направился на полночь к узкой горной тропе. Мужчины в серых одеждах махнули на прощание пятерым путникам и направились на полдень, женщина с девочкой последовали за ними.
Семь дней солнце с интересом наблюдало за пятью путниками, освещало их путь днем и согревало их сердца надеждой встретить его завтра снова, наполняя их души надеждой на благополучный конец их тяжелого пути по узкой горной тропе, поросшей буйной темной растительность и обильно усыпанной серыми громадинами холодных валунов.
Утро седьмого дня путники встретили уже в пути, сегодня им осталось пройти совсем немного. Опытные добытчики специально рассчитали время в пути и выбрали место для последней стоянки, в этом переходе, так, чтобы поднявшись затемно, они могли к рассвету выйти на тропу, ведущую напрямую к поселению Артели Рудокопов и Добытчиков. Едва только начало сереть на восходе, Гимрей и Стражич уже прощались с их давним другом и кровным братом Вывером, а так же с его двумя маленькими спутниками – Меей и Маком. Мужчинам нельзя было, чтобы их видели в поселении, официально для всех они должны били находиться в негласной столице Полуночного Альянса поселении Артели Ювелиров и Старателей. Под надуманным предлогом Гимрей покинул поселение, а сам в сопровождении своего брата отправился встречать Вывера с детьми в Дикие Земли, едва только получил от него оповещение, в надежде увидеть свою семью. И долгожданные надежды мужчины, спустя несколько долгих лет ожидания, наконец-то сбылись – он их увидел снова! С тяжелым сердцем приходилось ему снова расставаться с ними, возвращаясь назад, но теперь это уже ненадолго. Скоро все должно измениться, он приложит к этому максимум усилий, чтобы чаще видеться с семьей, а может быть и найдет возможность вернуть их домой, и больше не будет с ними никогда разлучаться. Эти мысли грели его душу и сердце надежной, но то были уже не просто мысли, не просто грезы и мечты – в Пустоше уже начались перемены, они уже сейчас в самом своем разгаре. Новая эпоха наступила в Пустоше!
Гимрей еще раз проинструктировал детей, как себя вести в поселении, что отвечать людям, которые будут интересоваться их прошлой жизнью. Напоследок мужчины обнялись, распрощавшись, братья направились через горы дальше в Артель Ювелиров и Старателей, а Вывер с детьми вышли на узкую, едва заметную тропу и стали спускаться к поселению Артели Рудокопов и Добытчиков, расположенному ниже на плато.

**********
На следующий день рано утром в дверь дома настойчиво постучали. На пороге стоял угрюмый добытчик, от Патрона поселения, с просьбой незамедлительно явиться к нему самому. Прежний Патрон не любил так рано дела вести, предпочитал выспаться, как следует, отлежаться, а нынешний не свет ни заря уже гонца снарядил, одним словом – добытчик, они все такие.
– Что случилось?
Виолетта сонно уставилась на собирающегося вожатого.
– Ничего, Патрон к себе зовет.
– Зачем?
– С расспросами, скорее всего, любопытство распирает. Ты отдыхай пока, рано еще.
Вожатый наклонился к кровати и поцеловал женщину в лоб, та довольно улыбнулась, потянулась как кошка и с головой укрылась одеялом. В сопровождении угрюмого добытчика вожатый вышел из дому и, не проронив по дороге ни единого слова, скоро дошел до дома Патрона поселения. Серг сен Мох сейчас занимал большой и просторный дом старого Патрона, изгнав хозяина вместе с семьей в горы. Добытчик открыл перед вожатым дверь и проводил его на просторную террасу, где за столом его уже ожидал хозяин собственной персоной. Патрон поднялся из-за стола, шагнул навстречу вожатому, протягивая для рукопожатия крепкую руку. Мужчина был значительно выше и крупнее Лекса, парень как-то стушевался рядом с этим богатырем, робко поприветствовал его и пожал руку. На веснушчатом лице, обрамленном короткой рыжей бородой проступила ослепительная улыбка, рыжие брови прыгнули вверх.
– Здравствуй Лекс, рад видеть тебя в добром здравии, проходи, присаживайся, прошу.
Пригласил тот вожатого за стол, где уже стояли угощения и приятно дымился горячий чайник. Вожатый молча уселся в плетеный стул, повел взглядом вокруг. Сразу за перилами террасы была небольшая площадка, оканчивающаяся отвесным обрывом, внизу которого в легкой голубой дымке виднелись череда горных вершин, ущелий и живописных полян, укрытых редким ковром яркой зелени. Сердце замерло в груди вожатого, легкая дрожь возбуждения пробежала по телу – как же он соскучился за всем этим, как же ему не хватало этих гор и этой зелени! Пески – серые, коричневые, желтые, белые, раскаленные, горячие, обжигающие; как же он их теперь ненавидит! Хозяин тем временем разлил по чашкам ароматный настой, давая время парню налюбоваться открывающимися видами.
– Прошу.
Наконец нарушил он молчание, приглашая Лекса отведать настой с угощениями и одновременно давая понять, что время любований прошло, пришел черед удовлетворить любопытство, распирающее хозяина.
– Как ты себя чувствуешь? Как жена, отдохнула с дороги?
Лукаво поинтересовался Патрон. Полные губы тронула легкая улыбка, в светлых глазах заплясали озорные огоньки. Видя замешательство вожатого, хозяин продолжил.
– Лекс, я тебя ни в коем случае не осуждаю. Назвал женой, то твоя воля, ты мужчина и волен сам делать свой выбор. Кто я такой чтобы тебе препятствовать?
Вожатый молча кивнул. Взял со стола дымящуюся кружку, поднес к носу, понюхал. Приятный аромат полевых трав и цветов лизнул ноздри, пробуждая аппетит. Отхлебнул. Теплый напиток устремился внутрь, наполняя своей теплотой каждую клеточку тела. Лекс закрыл глаза, жадно втянул ноздрями воздух. Какое блаженство!
– Тяжело там было? Расскажи мне, пожалуйста, все.
Лекс медленно открыл глаза, посмотрел на веснушчатое лицо Патрона, задумался. Потом принялся медленно рассказывать свою историю с самого начала, тщательно все вспоминая и подбирая нужные слова.
Вожатый рассказал Патрону Серг сен Моху, как провел караван с товаром в Атолл. Как, оставив карторов разгружать карты, вместе с наемниками пошел в трактир. Как познакомился там с Виолеттой и наемником с позывным Ящер, как тот уговорил его вести караван на поиски сына Воеводы. Потом он пересказал ему историю о походе к копальням, возвращении в город и событиях, произошедших в день похорон. О том какую роль в этих событиях сыграла Виолетта, трактирщик и остальные агенты изгоев в городе, Лекс умолчал. Он вообще умолчал о том, что ему было известно о самих изгоях, об их лидере и обо всем, что их связывало вместе. Вожатый сухо пересказал события, происходящие потом в Пустоше, где изгои разбили воинов Атолла. Более детально он рассказал о возвращении в город, о заточении рядом с умирающим Ящером, о призыве его самого в городское ополчение и о приходе Демонов Пустоши.
Глаза Патрона горели необузданным огнем неподдельного интереса, он совсем забыл о своем настое и об угощениях, стоящих перед ним на столе. Серг сен Мох застыл на месте как каменный истукан, с жадностью ловя каждое слово вожатого. События, произошедшие до момента заключения вожатого под стражу, были ему хорошо известны, он слышал о них из уст шеф-капитана Гикса и карторов, вернувшихся с ним тогда из Атолла. А вот обо всем, что было связанно с Демонами Пустоши, о штурме города и о повторном его штурме изгоями он сейчас слышал впервые, да еще и из первых уст, от непосредственного участника тех событий!
Наконец вожатый закончил свой рассказ. Патрон откинулся на спинку стула, задумался, подперев подбородок руками, скрестив пальцы.
– Значит, они смогли разбить полуторатысячное войско Демонов Пустоши, ударив по ним из Пустоши, даже несмотря на их быстрые карты.
Детская растерянность поселилась на лице Патрона.
– Их всех было около полутора тысяч: мужчины, женщины, дети. Воинов было гораздо меньше.
Сухо поправил его вожатый. Патрон покачал головой.
– Они разбили воинов Атолла, разбили Демонов Пустоши, взяли город. Я сейчас перечисляю их достижения за последние два месяца и сам себе не верю. Не верю что такое вообще возможно, однако же, это произошло. – Патрон растерянно посмотрел на вожатого. – Как думаешь, зачем им все это, что они дальше делать будут?
– Зачем? – Эхом повторил вожатый. – Что будут делать? Жить, просто жить. Как мы с вами, как мы все. Вы все так ничего и не поняли – угнетенные, они тоже люди, они живые и они тоже хотят жить, а не существовать и не выживать, боясь, что завтра их объявят мутантом и повесят на площади или признают опасным больным и изгонят в радиоактивные земли, подыхать медленной и мучительной смертью.
Рыжие брови на веснушчатом лице дрогнули.
– Ты прав вожатый, нам всем пора меняться, пока мы не истребили друг друга и не вымерли окончательно. Ну а ты, что будешь делать ты?
Лекс молча пожал плечами.
– Хорошо, что ты вернулся, поселению сейчас как никогда нужны опытные люди, умеющие водить караваны и работать с парусами. Я ценю таких людей, я удвою твое прежнее жалование, за провод каравана.
Лекс печально посмотрел на свой рукав, где гордо красовалась его нашивка опытного вожатого.
– Я больше никогда не поведу караван.
Севшим голосом ответил он.
– Как так?
Рыжие брови прыгнули вверх, глаза округлились.
– Вот так.
Ответил вожатый. Поднялся из-за стола и молча покинул дом Патрона.
Следующие несколько дней Лекс провел в компании друзей, которые его ни на миг не хотели отпускать. Днем он проводил время в компании Сама и Гикса, а вечером его буквально затаскивали в местный трактир, где каждый картор, вернувшийся из того похода в Пустошь, хотел непременно с ним выпить, а каждый добытчик и поселянин услышать увлекательную историю о Демонах Пустоши и о сражении за Атолл.
Несколько дней подобного времяпрепровождения порядком надоели вожатому, его начинало откровенно раздражать повторять каждый вечер одно и то же, видеть рядом одни и те же пьяные лица. Лекс был сильно не в духе и порывался поскорее уйти домой.
– Ты что, куда ты собрался, парень? Ты что-то мне совсем не нравишься, на-ка выпей!
Заплетающимся языком сказал ему порядком захмелевший картор, стукнув о стол глиняную чашку и расплескав часть ее содержимого по столешнице.
– Не хочу, пойду я.
Отрицательно покачал головой вожатый.
– Да ты что, ты с нами выпить не хочешь? – Не унимался тот. – Куда ты собрался.
– Домой, меня там ждут.
– Кто ждет? Эта…
Сидящий рядом картор, потянул своего товарища за рукав его куртки.
– Пусти. Ты что нас на эту променял? Да мы же вместе под пули этих уродов лезли, а ты нас на шлюху поменял.
Рука вожатого с короткого замаха резко выстрелила вперед. Острая боль прошила плечо, рана еще не зажила, удар вышел вялый и смазанный, но этого все равно хватило, чтобы приземлить пьяного оратора на пятую точку. Тот повел по сторонам мутными глазами, остановился на вожатом.
– Да ты что!
Заревел он, вскочил на ноги, его товарищи бросились к нему, но не успели перехватить руки, по длинной дуге, врезавшейся в лицо вожатого. Лекса повело, ноги подкосились, он поймал рукой стол, подоспевшие карторы подхватили его под руки.
– Да я тебя! Пустите!
Не унимался картор, пытаясь вырваться из крепких рук, скрутивших его добытчиков.
– Хватит, уймитесь.
Кричали со всех сторон. Вожатый провел ладонью по губам, посмотрел на ярко алую полоску, оставшуюся на ладони, провел языком по губам – знакомый соленый вкус.
– Пустите меня.
Спокойно сказал он, державшим его карторам.
– Лекс, вот держи.
Кто-то протянул ему кусочек смоченной водой ткани. Вожатый приложил ее к разбитой губе и, не глядя ни на кого вышел из трактира.
На следующий день он зашел к Патрону, уладил все дела. Патрон внимательно выслушал вожатого и, на удивление легко, согласился ему помочь, во всем, о чем он его попросил. В этот же день Лекс проводил своего друга Сама и его семью, тому уже нужно было возвращаться в Артель Ювелиров и Старателей, его короткий отпуск подошел к концу и пора было приниматься за дела – должность на Сходе Полуночного Альянса обязывали его. В этот же день, во время проводов Сама, Гикс объявил друзьям, что берет Эргу в жены, как и обещал. Друзья вместе порадовались за друга и поздравили их. В пустом доме вожатого Виолетта не находила себе места, женщина с каждым днем заметно нервничала. Появление вожатого дома с разбитым лицом усугубило ее состояние. Она потом рыдала весь вечер и весь следующий день.
На следующий день женщина застала вожатого в гостиной, где он, сидя за столом, бережно и аккуратно чистил карабин, разобрав и разложив его на куске плотной ткани.
– Что ты делаешь?
Замерла в дверях испуганно женщина.
– Привет. – Улыбнулся ей вожатый. – Вот решил привести его в порядок. Понимаешь, это СКС отца, он очень его любил, а я наоборот, все никак не мог себя пересилить, чтобы достать его из сундука отца и почистить. Как законсервировал его однажды после смерти отца, так он до сих пор там и лежал.
– А сейчас зачем достал?
– А сейчас понял, что все это глупости и предрассудки. Изменился, наверное.
Пожал плечами вожатый.
– И это никак не связано с тем, что произошло позавчера?
Вожатый удивленно посмотрел на Виолетту, потом кивнул.
– А, ты об этом. Нет, мне плевать на то, что несет какой-то напившийся картор.
– Ну, ты ведь все равно драться полез.
Вожатый молча пожал плечами и продолжил чистить карабин. После чистки оружия, он принялся наводить в доме порядок, сортируя одежду и посуду, часть из них, укладывая в баулы и туго перевязывая их. Женщина ходила как тень за ним по дому, не понимая, что происходит, но на все ее вопросы вожатый только отшучивался или просто целовал ее и продолжал свое занятие.
Однажды ранним утром их разбудил тихий стук в окно спальни. Лекс быстро оделся и вышел из дома. Виолетта тяжело поднялась, спина сильно болела, накинула на себя легкое платье. Снаружи на крыльце были слышны голоса. Один она хорошо знала, он принадлежал Лексу, а второй тихий и уверенный она слышала впервые. Голоса стихли, послышались шаги сразу нескольких ног по полу в гостиной, женщина вышла посмотреть, что происходит, и замерла в дверях спальни, не веря своим глазам.
– Мама!
Радостно одновременно воскликнули стройная худая девочка и крепкий темноволосый мальчуган, бросившись к ней. Девочка в нерешительности остановилась напротив нее, держа за руку брата и с удивлением уставившись на округлившийся живот женщины, хорошо видный под легким платьем. Виолетта не выдержала первой, обняла детей.
– Мама ты что…
Девочка осеклась.
– Да.
Плача и целуя детей, ответила Виолетта. Мак смотрел на нее удивленными, ничего не понимающими глазами. Пока Виолетта расспрашивала и обнимала детей, сидя за столом в гостиной, Лекс приготовил для всех завтрак – кашу и настой из душистых трав.
– Вот это тебе, Лекс.
Меа протянула небольшой клочок бумаги вожатому. Лекс взял его, удивленно посмотрел на девочку, развернул его и замер на месте, как громом пораженный.
– Лекс, что там?
Испуганно спросила его Виолетта, глядя на его реакцию.
– Кто тебе это дал?
Вместо ответа севшим голосом спросил вожатый у девочки.
– Тот, кто привел нас сюда.
Ничего не понимая ответила она.
– А он что нибудь говорил о Тае, может, упоминал ее?
– Нет. – Покачала головой девочка. – Дал эту записку и сказал передать тебе, когда он уйдет. Еще он сказал, что нам всем нужно забыть о том, что было до сегодняшнего дня, если мы не хотим накликать на себя беду и гнев других людей.
– Да, люди умеют ненавидеть.
Кивнул девочке вожатый, усаживаясь за стол.
– Лекс, что в этой записке?
Снова робко спросила его Виолетта. Вожатый молча, протянул ей клочок бумаги. Женщина развернула его, посмотрела на ровный аккуратный почерк и прочитала.

«Здравствуй дорогой, любимый мой братец! Со мной все в порядке, не волнуйся за меня. С Хуном тоже все в порядке.
Нам ничего не угрожает, мы находимся в безопасности и среди друзей. К сожалению, пока я не могу сказать тебе большего, для вашей же безопасности. Живи и устраивай свою жизнь, не волнуйся ни о чем, не ищи меня и встречи со мной, сейчас еще не время.
Помни – однажды мы обязательно увидимся снова, верь мне. Прошу успокой Сама, Хун решил так же, как и я. Твоя сестренка Тая!».

Виолетта подняла глаза на вожатого, вытерла выступившие слезы.
– Хвала духам Пустоши, Лекс и ними все в порядке.
Лекс сидел в растерянности.
– Почему она не хочет вернуться домой, и что это значит, что она среди друзей, кто они?
Виолетта посмотрела на своих детей, потом снова на вожатого, тень догадки мелькнула на ее лице.
– Он сдержал свое слово – он отправил надежного человека, который разыскал меня и привел сюда Мею и Мака. Этот человек дал Меи эту записку, а это может означать только одно…
– Они в Атолле.
Закончил за нее вожатый. Женщина кивнула, улыбнулась Лексу, взяла его за руку.
– Успокойся Лекс, им там действительно ничего не угрожает.
Вожатый тяжело вздохнул, задумчиво кивнул.
Вечером необычный шум и возня во дворе заставили Виолетту выйти туда, чтобы проверить что случилось. Лекс как раз распрягал из небольшой повозки молодую мулгу.
– Еще один сюрприз? Для одного дня это много. Что ты приготовил еще?
Удивленно обратилась она к вожатому.
– На сегодня больше ничего.
Улыбнулся он ей в ответ.
– А ее где взял?
– Купил.
– Ааа. А для чего?
– Для тебя.
– Для меня?
– Конечно, ты в таком положении далеко не уйдешь.
Кивнул вожатый на живот женщины. Виолетта нахмурилась.
– Значит, нужно будет далеко идти. А куда?
– На полночь.
– На полночь? А говоришь больше на сегодня сюрпризов нет.
– Ну, мы же завтра выходим.
Улыбнулся ей вожатый. Подошел к женщине, осторожно обнял ее за талию и нежно поцеловал.
– Вы же согласитесь пойти со мной?
Вожатый вопросительно посмотрел в темные блестящие глаза женщины. Он сильно волновался, и это было заметно.
– Конечно, мы пойдем за тобой, куда бы ты нас не повел, вожатый.
Женщина поцеловала его в ответ. Весь остаток дня дети помогали Лексу грузить тюки с вещами в небольшую повозку.
– А что ты будешь делать с домом, неужели просто бросишь его?
Лекс, посмотрел на Виолетту, улыбнулся, затягивая узел на веревке, удерживающей аккуратно уложенные тюки.
– Я его Гиксу подарил, ему он теперь нужнее. У него теперь своя семья, к тому же Эрга тоже скоро родит – не дело ему вместе с родителями и двумя братьями ютится в их маленьком домишке. – Лекс усмехнулся сам себе. – Он, конечно, не хотел такой подарок дорогой принимать, сам хотел дом себе купить. Но когда он его купит? Торговля встала и когда пойдет первый караван никто не знает. В общем, мы решили так – он покупает мне транспорт для переезда, а я ему в обмен, дарю дом. С Патроном я тоже все дела насчет переезда уладил, он мне бумагу дорожную справил, чтобы к нам вопросов не было, времена сейчас сама знаешь какие. Ты не волнуйся, у меня кое-какие сбережения еще есть, нам хватит на первое время.
– Я не волнуюсь, ты поступил очень хорошо, Гикс ведь тебе жизнь спас.
Улыбнулась ему в ответ женщина, вспомнив про кошелек с квадратами, который, уходя, когда-то давно оставил на ее тумбочке высокий изгой. Тот кошелек, за содержимое которого, она надеялась выкупить своих детей из долгового рабства. Тот кошелек, содержимым которого, ей так и не довелось воспользоваться, который так и лежал в ее вещах все это время в маленькой комнатке в Ковчеге. Кошелек, который принесла сюда Меа. Вот теперь настало и его время.
Гикс и Эрга рано утром на следующий день пришли проводить друзей.
– Значит, ты все решил точно, уходишь?
С надеждой в голосе спросил у друга шеф-капитан. Лекс улыбнулся другу, кивнул.
– Кто же будет водить меня через Пустошь? Мы ведь еще увидимся Лекс?
– Конечно, увидимся! Вот обживусь и буду сюда свои товары на продажу возить, которые ты потом караваном дальше повезешь.
Подмигнул ему вожатый. Друзья горячо обнялись.
– Удачи вам!
Пожелали напоследок друзьям Лекс и Виолетта, вожатый поправил висевший на спине СКС, и они отправились по накатанной широкой дороге на полночь.
Две недели дороги прошли незаметно. Лекс подружился с детьми Виолетты, много рассказывал им о своей прошлой жизни, как он жил, как стал вожатым, как начал водить караваны через Пустошь. Мак жадно слушал вожатого, не отходил от него ни на шаг, всячески пытался помочь ему в дороге и при обустройстве быта в лагере, живо всем интересовался и пытался перенять у вожатого все. По пути они заехали в Артель Ювелиров и Старателей, навестили Сама и остались у него в гостях на один день. Там Лекс в тайне рассказал другу о записке от Таи, обрадовал его новостью, что его брат жив и взял с него клятвенное обещание, что тот выполнит просьбу подростков, изложенную в том письме.
Наконец, горы расступились, и перед уставшими путниками предстала утопающая в темной густой зелени равнина. Одинокие домишки в хаотичном порядке заполняли ее. У каждого домика была своя небольшая ограда, несколько строений, за которыми аккуратными ровными рядами тянулись рассаженные, заботливыми трудолюбивыми руками, сады. Виноград, фруктовые деревья, небольшие огородики, утопающие в мелкой зелени и кустарниках. У Виолетты и детей перехватило дух, они никогда в жизни не видели столько зелени в одном вместе.
– О духи Пустоши, какая красота!
Лекс помог женщине спуститься с повозки.
– Нравиться? Теперь это наш дом. На самом краю, в самой глуши.
Женщина взяла вожатого под руку, прильнула к его плечу.
– И пусть! Я никогда не могла и мечтать о месте лучшем, чем это.
– Тогда идем?
– Идем.
Прошептала женщина в ответ.
– Помоги мне, пожалуйста, прежде чем мы отправимся.
Попросил ее вожатый, доставая из кармана раскладной нож и выщелкивая лезвие. Виолетта непонимающе уставилась на него. Лекс согнул руку в локте, показывая ей нашивку на рукаве. Виолетта взяла у него нож и аккуратно спорола с рукава нашивку.
– И что теперь? Что ты будешь делать, кем будешь теперь?
Спросила женщина, разглядывая кусочек материи в ее руках. Лекс сложил нож, отправил его обратно в карман.
– Что буду делать? Дом буду строить, детей растить. Кем стану? Фермером, виноградарем. Виноград посадим, сад разобьем, овец заведем, на земле работать буду.
– Ах вот о каких товарах ты Гиксу говорил.
Улыбнулась женщина.
– Идем искать место для нашего дома.
Лекс взял у Виолетты из рук кусочек материи и швырнул его в высокую траву у дороги. Потом взял ее за руку, другой рукой взял под уздцы мулгу и они зашагали по, поросшей низкой травой, дороге, ведущей вниз в долину. Темноволосая девочка последовала за ними, любуясь, открывшимся ее взору видом.
– Ты здесь уже бывал раньше?
– Да, мы с отцом несколько раз сюда ходили за товаром. Потом я сам здесь был три раза. Знаешь, вон там, у подножия тех сопок, есть небольшая поляна, тогда там всего два дома было. Ты бы видела, какая там красота, а что за дивное место! Я еще тогда в него влюбился.
– Значит, мы там будем строить дом?
– Конечно, только там! Краше места не сыскать во всех горах Полуночного Альянса.
– Мама смотри – река!
Радостно воскликнула Меа, указывая вдаль, на искрящуюся на солнце поверхность воды.
– Это ручей, недавний дождь наполнил его до состояния реки, теперь этой влаги хватит надолго. – Пояснил Лекс. – Вот бы нам успеть до Солнечной Бури поставить дом, расчистить участок и, может еще кое какие саженцы, высадить успеем.
Мечтательно произнес Лекс.
– Мак, ты где? Догоняй!
Позвала сына Виолетта. Ребенок присел у края дороги, завороженно глядя на кусок материи в своих руках, который он только что извлек из высокой травы. Детский пальчик скользил по бесконечной синеве неба, в которой парила вольная птица Пустоши, закрыв собою слившиеся воедино солнце и луну, гладил большую звезду, расположенную под ними.
– Мак!
Мальчик спохватился, быстро сунул нашивку в карман и умчался догонять повозку.
С соседями подружились быстро, люди здесь были доброжелательными, радушно приняли молодую семью. Лекс выкупил у Патрона Поселения Пастухов и Виноградарей приглянувшийся ему участок в небольшой живописной долине, и начал возводить дом, рядом с тремя домами, стоящими по соседству. Найдя в поселении помощников, работа закипела значительно быстрее, многие мужчины из долины пришли помочь новым соседям, и уже через три месяца Лекс и Виолетта справили новоселье. В этой глуши и вдали от того далекого мира с его кипящими страстями и бурлящего бесконечными войнами, они наконец-то успокоились и почувствовали себя счастливыми. Они забыли о своем прошлом, с головой погрузившись в быт и счастье бытия настоящего момента и дня сегодняшнего. Здесь никому не было дела до того кем раньше они были, как жили и чем зарабатывали, Лекса полюбили за его открытую душу и чистоту помыслов, а Виолетту за ее легкий характер и доброе сердце.
Лекс, сидя на каменном крыльце, гладя пальцем по темному пятну на рукаве куртки, в том месте, где когда-то была нашивка, обвел взглядом свой небольшой двор, перед которым в сочной траве паслась молодая мулга. Посмотрел в сторону своего небольшого виноградника и молодого сада, засаженного ровными рядами молодых кустов. Им повезло – Солнечная Буря так и не наступила, ни через месяц, ни через четыре, ни полгода спустя. Саженцы принялись, давая надежду на первый урожай в следующем году.
Лекс еще и еще раз вспоминал их долгую и выстраданную дорогу сюда, снова и снова переживая все те тяжелые события заново. Он пытался отвлечь себя воспоминаниями, чтобы не слышать женских криков, раздававшихся сейчас из дома. Меа и Мак сейчас были в гостях у своих друзей внизу в большой долине поселения.
Крики в доме стихли. Десять минут. Двадцать. Тишина. Сердце в груди замерло, к горлу подступил ком. Лекс встал, покачиваясь на ватных ногах. Сделал нерешительный шаг к двери дома. Замер на месте, боясь двинуться дальше. Вдруг дверь дома неожиданно распахнулась, на пороге стояла худая сгорбленная старуха, позади нее невысокого роста щуплая женщина, держала в руках сверток из простыней, обильно покрытый бурыми пятнами. Лекс сглотнул, подступивший к горлу ком. Старуха подошла к нему, посмотрела в его глаза.
– Поздравляю, у тебя сын родился. Богатырь! Ну, чего застыл как истукан каменный, иди уже жену поздравь что ли.
Цыкнула на него повитуха, улыбнувшись беззубым ртом.
– Спасибо…
Промямлил Лекс.
– Иди, иди сынок.
Кивнула она ему. Лекс на ватных, подкашивающихся ногах вошел в дом, прошел через небольшую гостиную, откинул занавеску спальни и застыл на пороге, любуясь представшей перед его взором картиной.
На кровати сидела красивая темноволосая женщина с длинными вьющимися взмокшими волосами, крупные капли пота обильно укрывали ее лоб. Женщина нежно прижимала к груди крохотный сверток, в котором угадывалась только маленькая головка, покрытая редкими светлыми волосиками. Она, нежно глядя на малыша, тихо пела ему старую песню:

«… лелесенько,
Засни, моє малесеньке.
Будеш легко, сину, спати,
Будеш здоров уставати.
Леле, леле, легесенько,
Засни моє сердесенько,
Леле, леле, легесенько,
Засни моє малесеньке…».