Как я гуся зарубил

Памяти Сергея Леонидовича Кустова

На последние школьные каникулы я поехал в деревню к маминым родителям. Мама отправила меня на несколько дней раньше, чем ждали бабушка и дедушка. Поэтому, когда я вышел на платформу станции с громким названием «Городище», меня никто не встретил.
Никакого городища, разумеется, не было. Сразу за железной дорогой начинались поля, и мне пришлось топать пешком почти шесть километров. Вскоре пошёл дождь, и я ввалился в аккуратную бабушкину избу промокший до нитки с рюкзаком на плечах с чемоданом в одной руке, и удочками в другой. Через пять минут в дверь постучали, это почтальон принёс телеграмму о моём приезде.
- Мне и накормить то тебя нечем! – Всплеснула руками бабушка. – Даже курицу зарубить некому. Дед только к ночи из района вернётся. Что ж мать телеграмму заранее не отбила? – И не дождавшись ответа, вышла в кухню.
- Ба, ты мне гуся с яблоками обещала…
- Гуся? А кто ж его рубить-то будет? У меня рука болит. – Потом посмотрела на меня внимательно и добавила. – А ну ты попробуй! Сейчас поглядим, который номер у деда следующий.
Мой дед был гусиный командир, так звали его в деревне. Он разводил гусей по всем правилам науки. И на тот момент у него было сорок восемь птиц двух пород – крупной серой и холмогорской. Он держал их в отдельных сараях, и даже на выпасе они гуляли каждая порода отдельно. Вожакам он давал клички, все остальные ходили под личными номерами, написанными на кольцах.
- Вот. – Бабушка присела возле стола, развернув дедов журнал гусиного учёта. – Можно брать сорок второго. Двадцатого и восьмого он в район увёз на рынок.
Ну, иди. Топор за дверью в сенях.
Спустя много лет, вспоминая этот случай, я понимаю, что бабушка тогда специально сказала, чтобы я сам занялся этим нелёгким делом. Потому что была уверена, кишка у меня тонка, и я не смогу зарубить птицу. Ведь обрабатывать гуся всё равно пришлось бы ей.
Я конечно немного струхнул от такой перспективы, но вида не подал и поплёлся в сарай искать сорок второго. Искать пришлось долго. Гуси мирно дремали, положив головы под крыло все как один стоя на одной ноге. А кольца были как раз на тех ногах, которые они спрятали. Я ползал на четвереньках по сараю, не выпуская из рук топор, и дёргал гусей за ноги, чтобы посмотреть номер. Они спросонья больно щипали меня кто за что достанет.
Из первого сарая с холмогорами, я выполз изрядно пощипанный, но не побеждённый. И даже забыл подняться на ноги, чтобы перейти в сарай к серым. Так и переполз на четвереньках с топором в руке.
Вожак серых, по кличке Колчак, был гусь крутого нрава. Завидев в дверях чужака, он тут же встал в боевую стойку и противно загоготал, захлопав крыльями. Я с перепугу крикнул ему писклявым голосом: «Цыц, скотина!», и полез осматривать кольца, благо все гуси проснулись и встали на две ноги.
Колчак же не унимался, он клевал меня в самое мягкое место, и бил крыльями. А когда я от него отмахивался, хватал за пальцы. И вот оно моё счастье! Гусь под номером сорок два оказался пятым или шестым из тех, кого я успел осмотреть. Подхватив его под мышку, я выполз из сарая и быстро прикрыл дверь, чуть не зажав голову вконец рассвирепевшего Колчака.
В таком виде – на четвереньках с гусём под мышкой одной руки, и топором другой, меня и застала бабушка. Она стояла надо мной руки в бока и заливисто хохотала.
- Ну что нашёл сорок второго?
- Вот. – Я поставил гуся на землю и поднялся. – Где его рубить?
Бабушка просмеялась и протянула мне газету.
- Найди какое-нибудь брёвнышко, постели на него газету. Наступи гусю на крылья, положи его шею на газету и тюкни топором. – Сказала она и ушла в дом.
Я огляделся. Никаких брёвен и брёвнышек во дворе не оказалось. И тут мой взгляд остановился на широких ступенях крыльца старой бани. Дед давно построил новую баню, но старую, почему-то не разобрал. И уже лет десять она стояла бесхозная с провалившейся крышей.
Аккуратно расстелив на крыльце газету, я подтащил несчастного сорок второго. Наступил ему на крылья, как учила бабушка, положил его шею на газету, и взмахнул топором.
Пока топор опускался я смотрел прямо перед собой, чтобы не видеть гуся, и передумал много всяких мыслей. Мне представилось, как этот серый был когда-то маленьким гусёнком, жёлтеньким и пушистым. Как забавно ходил вперевалочку за мамашей и, спрыгнув в пруд, быстро грёб лапками, стараясь не отстать.
 
И вот топор тюкнул, я выпустил из рук топорище, зажмурился и заплакал.
Но тут за моей спиной раздался бабушкин смех.
- Ой, не могу! Ой, держите меня семеро! - Причитала она.
Я открыл глаза. От удара топора прогнившая доска ступеньки рассыпалась в труху, и невредимый гусь прижатый топорищем смотрел на меня ничего не понимающим взглядом. А когда я убрал топор, поднялся, важно отряхнулся и пошел, неторопливо переваливаясь к своему сараю.
Бабушка забрала у меня топор, загнала гуся восвояси и подтолкнула меня к дому.
            - Иди, я твоей любимой каши наварила. Завтра будет тебе гусь с яблоками.