Литовская крепость. 33

33.


-Хомяк,  в ночь вы со Щитом идёте в караул на главную башню! Не проспите! - просунувшись в дверь, крикнул Ивашка Толстый и, вынимая голову обратно, звонко стукнулся о притолоку, воскликнув: - И кто только понастроил таких низких дверей?
-Это не двери низкие, - ответил Щит, не терпевший намеков на всё не-большого роста. – Это кто-то вымахал слишком длинный!
-Я вот подвешу тебя на гвоздь для полотенец за шиворот! – не остался в долгу Ивашка. – Посмотрим, сколько тебе роста не хватит достать до пола!
В ответ Щит запустил в него сапогом. Ивашка подхватил сапог и вы-швырнул его во двор.
-Эй, вы оба! – возмутился Хомяк. – Сапог-то мой!

Поскольку осадный двор Евлаховых был занят многочисленной род-нёй, Хомяк ночевал в помещении, где жили служащие в крепости бояре, которые либо не имели своих домов в городе, либо по долгу службы не могли отлучаться из крепости. Сейчас Хомяк занимал лавку, на которой обычно спал отсутствующий Олехно Савич.
-Спасибо тебе, Ян! – язвительно сказал Хомяк, скача на одной ноге по лестнице вслед за своим сапогом.
-Не будь таким мелочным! – ответил Щит. – Твоя родня прислала тебе что-нибудь поесть?
-Ну да, прислала, догнала и прислала ещё раз! – язвительно ответил Хомяк, подбирая и натягивая сапог. – У меня вообще чувство, что они забыли о моём существовании! Как женить – так все родственники тут же прибежали толпой, а как передать человеку поесть – так никого!
-Ладно, не переживай, - махнул рукой Щит. – Займём у кого-нибудь.
Еда нашлась у Тимофея Петлина, которому жена прислала целую корзину всякой снеди.
-Золотая у тебя жена, - сказал Хомяк, ощущая блаженство в желудке.
-Женись, и о тебе будет кому позаботиться, - ответил гордый похвалой Петлин.
-Ну, это вопрос спорный, - возразил Щит.

Вечерние сумерки были достаточно плотными, когда друзья взяли алебарды и вышли, чтобы отправиться сменить караульных на стене. Взглянув в сторону тюрьмы, Хомяк вдруг заметил:
-Ян, мне кажется, или у дверей тюрьмы нет охранника?
-Может, он делает обход вокруг или стоит близко к стене, и нам его в темноте не видно?
- Может, этот олух пошёл до ветра? – предположил Хомяк, и в голову ему пришла блестящая мысль: -А не повидать ли нам Одинца?
Друзья подошли к тюремному срубу и, оглядевшись, открыли дверь. Внутри, неподалёку от входа, стоял железный фонарь с горящей свечой внутри. Слабый свет едва разгонял тьму, царившую внутри, и, лишь приглядевшись, они увидели, что дверь в одну из темниц распахнута. До них донеслось какое-то странное сопение, шевеление и сдавленные звуки. Друзья переглянулись, и внезапно страшная догадка посетила их. Схватив фонарь и, высоко подняв его над головой, Хомяк бросился вперёд. Дрожащий свет выхватил из тьмы две сцепившиеся фигуры. Одна лежала на земле, поднятыми руками удерживая руки другой, сидевшей на ней верхом и старавшейся всей силой своего веса опуститься вниз. Щит мгновенно понял движение верхней фигуры, хотя и не разглядел её толком: она пыталась воткнуть в лежащего человека нож.

Темница была невелика, и развернуться им, четверым, в ней было не-где. Увидев неожиданных свидетелей, убийца вскочил, выбил из рук Хомяка фонарь, отлетевший в сторону и погасший,  с силой оттолкнул друзей в разные стороны, и выскочил наружу. Ян бросился за ним, но тот растворился в густых вечерних сумерках.
Хомяк нащупал в темноте фонарь, и, выбив искру кресалом, снова зажёг его. Едва мерцающий огонёк осветил Одница, распростёртого на земляном полу. Из его груди вырывалось учащённое шумное дыхание. Его ладони были в крови, а по рубахе на плече медленно расползалось тёмное пятно.

-Погоди, сейчас я тебе помогу, - прошептал Хомяк, на коленях подползая к нему.
Одинец повернул голову. Губы его двигались, словно что-то хотели сказать, но взгляд был остановившимся, словно он прислушивался к чему-то внутри себя.
-Ты что? – обратился к нему Хомяк. – Не вздумай умирать! Мы сейчас заберём тебя отсюда!
- В пещере… В пещере там…, - прошелестел Одинец. Веки его опустились, а тело обмякло.
-Эй, кто здесь? – раздался у входа голос вернувшегося охранника. – Эй, ты что творишь? Кто позволил тебе открыть темницу! Да я тебя…
-Ты был в сговоре? – заорал Хомяк не своим голосом. – Ты был в сговоре с убийцами? Ты ушёл специально, чтобы они могли убить Одинца без помехи? Да я разорву тебя прямо здесь!
-Не торопись, Хомяк! – послышался от входа голос Щита. – Я сейчас позову подвоеводу, чтобы он объяснил, что здесь происходит!

Стараниями Щита глубокий сон Иова Васильевича Рагозы, полагавшего, что наиболее важное лицо в крепости должно тщательно следить за своим самочувствием, был нарушен. Выйдя на крыльцо, подвоевода увидел не только виновника переполоха, но и группу любопытных бояр и слуг, свободных от службы и, подобно ему, привлеченных поднятым Щитом шумом.
- Ты, Щит, пьян что ли, что поднимаешь такой шум среди ночи? В крепости военное положение! Вот я прикажу посадить тебя в холодный подвал для протрезвления!
-Может, и убийц ко мне пошлёте, Иов Васильевич? – издевательски отозвался Щит.
-Да ты совсем обнаглел?! – едва не потерял дар речи подвоевода. -  Да по закону военного времени за неподчинение начальству я могу повесить тебя без разговоров, не дожидаясь возвращения наместника!
-Думаете, скроете, что охранник тюрьмы ушёл с поста, чтобы дать убийце время уничтожить Одинца Фёдорова, брошенного по вашему приказу в темницу?
-Что?!
-Я пришёл сказать, что мы забираем его оттуда, потому что не верим власти, которая не может никого защитить и позволяет одного и того же человека убивать два раза! – С этими словами Щит развернулся на высоких каблуках своих сапог и торжественно двинулся обратно к тюрьме.

Следом за ним поспешали подвоевода и толпа любопытных. Хомяк к этому времени вытащил Одинца на воздух и старался перетянуть ему раненое плечо куском оторванной от рубахи ткани. Ему светили факелами несколько сбежавшихся на шум бояр.
-Куда же его теперь девать? – растерянно спросил Хомяк у Щита, поднимая голову. – Где ему будет безопасно?
-Можно в дом к священнику, - предложил кто-то. – Там и женщина есть, Фетинья.  Она – баба злая, но присмотреть за раненым может, и охрану можно приставить.
-Глядите-ка, они сами всё решили! – вмешался подоспевший подвоевода. – Фёдоров  сбежал со службы, может быть, он перебежчик и изменник, и его место в тюрьме! Перевязывайте его и тащите обратно в темницу!
-Чтобы его там добили? – повысил голос  Хомяк.
-Ты, Евлахов, не умничай, а то сядешь вместе с ним! Это же твой дружок? – закричал в ответ как можно грознее Рагоза. – Эй, что встали! Или забыли, что бывает с теми, кто в военное время не выполняет приказы?
-Одинец – не перебежчик! Он вернулся в крепость, как только наступила военная опасность! – не унимался Хомяк. – А вы, кто имеет власть, не защитили его ни тогда, ни теперь! Может, вам тоже выгодно, чтобы он замолчал навсегда!
- Не слушайте его, Иов Васильевич! – заслонил Хомяка Тимофей Петлин. – Это он в сердцах говорит!  Но и вы войдите в положение: разве можно раненого человека, чья вина не доказана, бросать в темницу, где он наверняка умрёт? Он же не крестьянин какой-нибудь!
-Как вина не доказана? – не унимался разъярённый подвоевода.  – Разве он не скрылся со службы в неизвестном направлении? Откуда он теперь вернулся? Может, его подослали наши враги!
-В любом случае, Одинец сейчас в таком состоянии, что никуда не денется от правосудия, - продолжал убеждать боярин Петлин. – Вдруг выяснится, что всё не так страшно, а он к тому времени умрёт? Позвольте отнести его в дом к священнику.

Иов Васильевич, выдержав достаточную паузу, чтобы вызвать к себе уважение, задумался о последствиях того, что будет, если Петлин прав. Находись Одинец в добром здравии, он бы быстро сплёл дело, которое помогло бы заметить его старания в столице, и решил бы его сам, своей властью, до возвращения наместника. Теперь же, пока Одинец находится в беспамятстве, провернуть ничего не удастся, а в неприятности попасть можно большие. Рагоза не был причастен к отлучке охранника с поста, но отлично понимал, что это обстоятельство можно вывернуть двояко: и к вреду Одинца, и к вреду его самого. Для собственной безопасности следовало выглядеть беспристрастным.
-Хорошо, тащите Фёдорова в дом к отцу Севастьяну. Боярина, поки-нувшего свой пост, бросьте в темницу. Утром его допрошу. Петлин, поставь  надёжных людей для охраны и там, и там.
Убедившись, что Одинец устроен у священника, Хомяк и Ян отправились на стену.
-Ну, что видно? – спросил Хомяк боярина, которого должен был сменить.
-Сегодня полыхает только вон там, вдали за лесом, - ответил тот. -  Должно быть, татары уходят в сторону от крепости. Как-то быстро на этот раз: налетели - улетели.  Интересно, это великий князь Литовский с ними не поладил, или какой татарский мурза на свой страх решил поискать удачи.
-Через месяц узнаем.

Хомяк, опираясь на алебарду, стал ходить по стене взад и вперёд, вглядываясь и вслушиваясь в ночь. Ему хотелось услышать шум возвращающегося отряда наместника. Ему хотелось, чтобы набег закончился, и пленные, которых пытался отбить Иван Юрьевич, были освобождены и вернулись домой. Он не доверял подвоеводе и беспокоился за Одинца. Поднимая глаза, по движению звёзд и луны Хомяк определял, сколько времени прошло. Ночь казалась ему бесконечной. В самый тёмный час перед рассветом, когда в прозрачном воздухе любой звук кажется очень громким, со стороны обрыва, под стеной, он услышал шуршащий звук.
-Кто здесь?  - крикнул он, высовываясь из бойницы и светя вниз факелом, который держал в вытянутой руке.
-Свои! – донеслось откуда-то снизу, но не с земли.