Моя дача в Мисхоре

Когда так много позади
всего, в особенности – горя,
Поддержки чьей-нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря
(И.Бродский)

Много было  позади в этом году, спасибо, что не горя. Но достаточно всякого, чтобы высадиться у моря. Хотя села я  в этот раз  не в поезд – билетов не было,  а  в автобус. Вот это действительно беда! Последний, он же первый, раз я ездила автобусом к морю лет двадцать назад. Ездили всей семьей, путь лежал в Анапу. Сын всю дорогу дремал у  меня на коленях. На следующий день я не узнала свои ноги – они  превратились в малоподвижные гигантские распухшие столбы. Сына в дороге продуло, утром он не мог раскрыть глаз – его длинные ресницы слиплись под тяжестью внезапно вызревших ячменей. Для полноты картины  на  остановке  мужа укусила шальная оса – его верхняя губа стала стремительно надуваться, пока не уперлась в кончик носа. Вот такими  красавцами  мы прибыли на отдых!  И тогда я торжественно зареклась не ездить автобусом в дальние края никогда. И вот я снова еду, на этот раз в Крым и одна.  Сын вырос, с мужем давно расстались.
Сначала я решила, что мне повезло – соседом оказался мужчина худощавый, на мое место не заваливающийся.  Он осторожно присматривался ко мне первые километры пути, с разговорами не лез, всего лишь побеспокоился несколько раз, не слишком ли дует на меня кондиционер. 
За окном красота! Уже раскинулись подсолнуховые ковры – бескрайнее желтое море солнечных улыбок! Вдалеке, по краю поля, красная машина, как божья коровка, утопает в зелени. Желтые гривы подсолнухов тянутся в голубую бесконечность, набирают каждым зернышком душистое масло южного лета. Сейчас, когда я пишу эти строчки на балконе отеля,  слышу, как рядом, в холле, беззаботно щелкает семечки мужчина из соседнего номера. Такой радостный безмятежный хруст, а ему подпевают цикады со двора. Они пока еще не разгулялись в полную силу, а вот в августе в этих местах воздух жужжит и звенит голосами цикад. Перекричать их могут только чайки. Их гомерический хохот временами вонзается в знойную глубину Мисхорского парка.  Они то посвистывают, то постанывают, как привидения в тени кипарис, то крылатыми кошками истошно вопят на раскаленных крышах.
Судя по всему, моего автобусного соседа начинает накрывать скука. Стоит мне повернуть голову в его сторону, он лезет  с вопросами.
- Видели, как красиво за окном!
- Да, очень,- сухо отвечаю я.
- Если бы не мои друзья,  я бы ни за что не собрался в Крым,- бодро продолжил он, предполагая, видимо мои вопросы типа как так? да почему же? и прочее. Но я  совершенно не  желаю вести   дорожные разговоры. Поэтому стараюсь как можно реже поворачиваться к нему, смотрю безотрывно в окно. Правая  часть тела начала побаливать от вынужденной скрученной позы, коленки впиваются в переднее кресло. Наушники - спасатели помогают сохранять территорию и не вступать в разговоры. Ну, вот не хочется ни с кем общаться, и все тут! Я заметила, что даже те, кто едут  парами, в дороге почти не разговаривают. Сбоку от нас едут папа с сыном,  мальчик любознательного возраста не задает вопросов, папа уткнут в телефон. Молодая пара впереди тоже играет в молчанку. От усталости, наверное.   Вот и мне совершенно не хочется отвечать на праздные  вопросы и вести пустые разговоры. Имею право, мы и так слишком много всем должны, можно хоть на отдыхе побыть собой, на своей волне. 
В первый день отдыха, нырнув  в долгожданную морскую прохладу, подумала, ладно мы, люди, иногда по вредности или от недоумия докучаем друг другу, но вот когда комары и мухи не дают покоя, это бесит. Или, к примеру сказать, медузы. Вот уж у кого в этом году разгар сезона. Слюнявыми стаями подводные призраки заполонили все море! Желтоватыми омлетами они насаживаются на пальцы, как на вилку, липким холодцом приклеиваются к ладоням. Мутные поганки то норовят панибратски похлопать меня по плечу, то влепить обидную пощечину. У них, видишь ли, период размножения. Поэтому я выхожу из моря вся ужаленная, и, почесываясь, думаю, что даже подводный мир устроен несправедливо. Ведь я свою личную жизнь, вернее, ее отсутствие никому не демонстрирую, почему  же я стала жертвой их брачных игр? 
На остановках  пассажиры автобуса спешат совершить важнейшие действия: покурить, сходить в туалет,  поесть. И в этом мы все очень похожи и не изменяем себе.  Некоторые пытаются  разнообразить свои дорожные досуги. Вот пожилая пара демонстрирует неплохую физическую форму и резво разминает занемевшие члены в прыжках, батманах и прочих гимнастических вывертах. Глядя на них, я тоже выполнили несколько балетных па, чтобы хоть немного размять конечности. А солдатик решил заняться встречающей автобусы собакой. Сначала прикормил ее колбасой, хорошенько потрепал за ухом, а потом стал вручную распутывать свалявшуюся шерсть.  Давно не чесанная собачья шерсть рыжими клочьями  летела по жаркому воздуху и пышно оседала на стоянке, некоторые облака пуха  смело приземлялись в салоне  автобуса. От счастья собака готова была ехать с нами на край света. Кормили-то ее  пассажиры всех автобусов. А чтобы вот так, преобразить, облагородить вручную – впервые. Но собачьи мечты обрубил призывный гудок водителя, и все заспешили по своим местам. С чувством выполненного долга последним шел солдатик, весь припушенный собачьей шерстью, старательно вытирая руки о штанины военной формы.  Нас посчитали по головам, и мы поехали дальше.   
Соседу явно неймется. Кондиционер, слабо попыхивая теплым воздухом, был на издыхании,  а нового повода для общения сосед придумать не мог.
- Как вы думаете, будем ли мы  ночью в Ростове? – осенило его.
- Будем, куда ж мы денемся.
- А вы не знаете, сколько осталось до Крымского моста? – ободрился собеседник.
- На этом блиц-опрос окончен, - чуть не вырвалось у меня.  Я подумала, что дети,  и те умнее, потому что не достают родителей в дороге своими вопросами. Я неопределенно пожала плечами в ответ и демонстративно поправила наушники.
Очень жду вечера, ночь пролетит, а там останется совсем немного.  Не успела я подумать о ночи, как переднее сидение откинулось в спящем режиме и буквально свалилось мне на колени. Это соседи погрузились в сон. Имеют право. Но пошевелиться в новых для меня обстоятельствах я уже не могла.  С трудом наклонив голову к женщине сзади меня, я сказала:
- Будьте готовы, иду на снижение,- и нажала на рычаг спуска сидения.
- Нет, вы не опустите свое кресло, здесь и без того тесно. Мне будет неудобно,- ответила соседка голосом директора школы.
Я   попыталась урезонить соседку спереди, но та ответила, что будет ехать так, как ей удобно.
- Но ведь мне тоже неудобно!
Тогда я решили силой  опустить сидение, но сзади в меня уперлись коленки и тяжелая сумка.
- Это ваша проблема, что вы не сумели договориться, - услышала я голос директора. 
 - Я очень рада, что вы все так удобно устроились, но мне-то что делать?
Сонное молчание было мне ответом. Так и осталась я сидеть, зажатая с двух сторон дамами с характером и напором гораздо сильнее моего. Сдавленным от бессилия и тесноты голосом я пообещала пожаловаться на ближайшей остановке водителю, только вот пока не решила, на кого из двух.
И тут настал час моего соседа!
- Давайте поменяемся местами,- героически произнес он.
- Но как, вы же тут совсем не поместитесь?
- Нормально, как-нибудь усядусь.
Мы поменялись местами.
- Дмитрий, - сосед протянул мне скрюченную от неудобной позы руку. 
- Лара, - ответила я, пожав ему пальцы. Я невольно отвела глаза от его сияющей пропусками в зубах улыбки. И подумала, что в его повадках есть что-то подозрительное. Я вдруг придумала, что он недавно из заключения. Стало немного тревожно.
В ответ на оказанную любезность мне пришлось весь вечер терпеливо отвечать на  вопросы соседа и вести с ним натужную беседу. К счастью, недолго. Наступила ночь, погасили свет, и автобус дружно захрапел.
  Через несколько часов я проснулась от боли в боку. Оказалось, что сосед неплохо устроился. Он втихаря, как только все уснули,  опустил кресло, разлегся на полтора сидения, уперся в меня локтями и практически выдавил в проход салона.  При этом счастливчик безмятежно храпел на все лады.
Вскоре автобус как-то закряхтел, заохал и с треском остановился.
- Как же я устал, - сказал сосед, спросонья приправив эту фразу изрядной долей мата.
- Пойдем, покурим, ты рядом, по-братски, постоишь,- потягиваясь, предложил он.
Я не стала ему напоминать, что на «ты» мы вроде не переходили  и не братались – молча освободила проход.  Когда все мои соседи вышли на улицу разведать обстановку, я поспешила восстановить утраченный накануне моральный и физический баланс.  Первым делом подняла переднее сидение, потом пересела на свое место, вернула в горизонтальное положение подлокотник между мной и соседом – мирным путем освободив свою территорию от захватчиков.   
Наш старый автобус, который давно пора бы отправить  на запчасти, а не в дальний путь, разобрали на части и разложили вдоль дороги. Водитель, пыхтя сигаретой  уголками рта, по локоть в мазуте, делово вышагивал от кабины к багажнику. Мужчины помогали водителю, как могли: давали советы, подавали инструменты, меняли сигареты во рту, закатывали, как хирургу, рукава его промасленной футболки. Некоторые  туристы поехали дальше на попутках, кто-то грозил подать в суд на перевозчика. Чинились мы под Краснодаром около 5 часов. Пассажиры заметно сникли, уже не боролись за свои права, все просто хотели ехать дальше, уже не обращая внимания на положении кресел и забыв о личных удобствах. Наконец старый конструктор собрали, и мы двинулись дальше.
За окном побежали кукурузные поля,временами исчезающие
в пушистых галлюцинациях облаков. Стройные кусты-стражники охраняли дорогу, обрамленную кое-где сиреневой дымкой цикория и яркими маковыми сердечками.
Из-за потерянного на ремонт времени мы решили сократить остановки для перекусов. Настало время обеда, я достала свой паек. Сосед тем временем беззастенчиво рассматривал мое скромное застолье.
- Угощайтесь,- предложила я бутерброд, что бы хоть как–то переключить его внимание.
- Нет, спасибо, я ведь уже поел, - ответил он, продолжая свои навязчивые наблюдения.
- Вы не могли бы не смотреть на меня, когда я ем?- не выдержала я.
- Почему? Мне нравится, как ты хрустишь огурцом.
- Ну, хотя бы потому, что это неловко для меня. Ведь я же не смотрела, как вы грызли свою колбасу (двумя зубами, мысленно добавила я от досады).
- Я же не виноват, что наши места оказались рядом.
- Я вас и не виню. Только давайте все же не влезать на чужую территорию, в автобусе и так безумно тесно.
В это время переднее кресло снова опустилось - у соседей настала сиеста. Откусанный огурец от испуга соскочил на пол и победно хрустнул под шлепанцем соседа, в глазах которого сверкнуло злорадство. Каждый остался при своем.
 Видимо, в качестве моральной компенсации за неудобства в пути  водитель включил телевизор. Впервые я была счастлива и благодарна пошловатому сериалу. Теперь мой сосед целиком погрузился в экран, забыв обо мне. Но недолгим было его упоение. Занимавшая сразу два сидения тучная дама в шелках попросила выключить телевизор по причине внезапно сразившей ее мигрени. В подтверждение своего диагноза она схватилась за голову и громко всплакнула в кружевной платочек.    То ли от прерванного удовольствия, или от перегрева мой сосед разболтался окончательно. Его уже не смущали мои наушники.
- Смотри, смотри! - поддевал он меня вспотевшим плечом и  хватал  за руку, увидев за окном лебедей, коров и прочие диковинки. А уж на Крымском мосту он просто повис надо мной мокрым телом, чтобы заснять нужную картину.  Остаток пути, потеряв надежду словами привести его в чувства, я стала просто сверлить  его злобными взглядами и донимать обидным молчанием.
После Крымского моста народ  стал потихоньку высаживаться. Кто-то напоследок рекомендовал водителю определить автобус на помойку, кто-то выражал насмешливую надежду возвратиться домой непременно  этим  автобусом.  Оставшиеся пассажиры  пересаживались на свободные места. Первым сбежал мой сосед, видно,  все же допекла я его красноречивыми взглядами.  В Ялте я белкой выпрыгнула из ада, на лету схватила рюкзак и побежала к городской остановке. Я как будто боялась, что сосед обнимет меня на прощанье или наоборот скажет мне напоследок какую-нибудь гадость. Все обошлось – я  растворилась в южной ночи и даже успела на последнюю маршрутку, ведущую к моей даче в Мисхоре.
Так я называю чудесный уголок, в который приехала уже второй раз. Это так радостно, когда тебя все узнают: администратор отеля, экскурсовод, спасатели на пляже, продавец горячей кукурузы. Даже прошлогодний черный кот встретил меня в нашей беседке и тихонько, по-дружески устроился на моих коленках. Само название «Мисхор» окутывает заботой  - спокойное, уютное, лохматое, с длиннющими ресницами добрейших карих глаз.  Создается чувство дома – тебя здесь любят, ждут, оберегают. А что еще нужно человеку на отдыхе, да и всегда.
Плюхнувшись на переднее сидение маршрутки, я громко выдохнула.
- Все в порядке?- спросил водитель, обрамленный задорными выцветшими кудрями, похожий на Укупника и Волошина одновременно.
- Да, - впервые за долгий путь улыбнулась  я свободно.
-А чего же вы так волнуетесь?
Я подумала, что действительно, моя усталость, раздражительность не соответствует темпу, цвету и запаху Крыма. Я здесь выгляжу неуместно и даже как-то неприлично.«Стараемся полностью расслабиться, убираем малейшее напряжение из тела»,- вспомнила  я йогу и почувствовала пьянящий пульс отпуска. Бегущая строка маршрутки показывала на дату двухдневной давности, часы – опаздывали  на 6 часов, а на каждой остановке исчезала и появлялась  одна и та же надпись:  следующая остановка «Санаторий Ай-Петри». Это напоминало путешествие Алисы – абсурдное  и увлекательное. Я отпускала свои тревоги все дальше. Южная дорога беззаботно   вихляла  крутыми поворотами, перекидывала мой рюкзак из угла в угол, с треском выбрасывала ненужные мысли в открытое окно, прямо в ночь – густую, звездную, мягкую. Да здравствует отпуск! Да будет Крым!
Р.S. Назад я доехала очень хорошо. Новенький автобус прибыл по расписанию, соседка оказалась интересным собеседником, откидные сидения не беспокоили. Или я просто хорошо отдохнула.