Матрёнина пеструшка

Когда группа вернулась в лагерь, Юра не спал. Ждал друга.

- Без тебя я, Витька, так и не курил, - признался он гордо, извлекая из кармана штанов заветный носовой платок. - Берег курево, как ты сказал. А теперь самое время. Как договорились. По крайней мере, ты-то уж заслужил! Ну, а я с тобой за компанию.

 - Ты что же это, всю ночь не спал? - спросил Виктор, выдыхая дым через нос и передавая самокрутку другу.
Им обоим понравилась идея курить одну "козью ножку" на двоих: так они экономили вкусный ароматный табак, которым Юра разжился  по случаю в городе и который не шёл ни в какое сравнение с  махоркой, а заодно и успокаивали свою совесть тем, что не позволяют себе привыкнуть к этой роскоши. А главное, делить на двоих одну самодельную сигарету было наилучшим выражением партизанского братства.

 - Спал. Самую малость, - признался Юра. - Задремал перед самым вашим приходом. И знаешь, что мне приснилось? Не поверишь! Матрёнина пеструшка! Помнишь?

 Ещё бы Виктор не помнил! Раз пережив, такое не забудешь никогда.

 Казалось, это было вчера, хоть прошло уже столько дней! Юра и Виктор отправились тогда вдвоём на хутор к Матрёне Степановне, верной помощнице партизанского отряда, за хлебом, который она испекла для бойцов. Ребята вышли рано и с утра уже были на хуторе.

 Сначала им показалось, что вокруг всё как обычно, тихо и спокойно.
Ничто не предвещало опасности. Но когда они уже подошли к Матрёниной хате, откуда ни возьмись появились немцы. Точно черти! Они как будто прямо из-под земли вылезли! Бежать назад было поздно. Виктор мгновенно оценил ситуацию.

- Давай под крыльцо! - шепнул он другу на ухо. - Живо!

 Они едва успели спрятаться, как во двор к Матрёне Степановне нагрянули два наглых немца, причём один из них был офицер, что ничуть не мешало ему мародёрствовать собственноручно. Курицы с цыплятами, свободно разгуливавшие по двору, при появлении немцев мигом метнулись врассыпную. Белобрысый немецкий офицер с большими мясистым носом прытко бросился вдогонку, a его розовощекий пузатый денщик ( Виктор сразу определил второго незваного гостя как офицерского денщика) неожиданно проявил ещё большую прыть, едва не ухватив замешкавшуюся пеструшку за ноги. Матрёна Степановна отворила дверь, стоя на пороге своей хаты. Немцы выкрикнули по-немецки, что желают кушать куриный суп, который хозяйка вот прямо сейчас им приготовит. Голоса их звучали нагло и развязно. Хохоча, они продолжали куриную облаву. Несчастная пеструшка была обречена. Пузатый фашист прогнал её по двору до забора, и она чудом снова вывернулась у него из рук, отчаянно кудахтая, хлопая крыльями и теряя перья. Тут белобрысый бросился ей наперерез, и пеструшка в ужасе шарахнулись от него в сторону ребят, которые наблюдали за погоней из своего убежища.

Виктор нащупал гранату и уже было схватился за чеку. Казалось, ещё мгновение - и курица забежит под крыльцо, тем самым выдав их фашистам. Даваться врагам живыми не Виктор, не Юра не собирались. Оба мысленно простились с жизнью и приготовились. Виктор отчётливо слышал, как громко и часто забилось сердце у него в груди. И вдруг в самый последний миг пеструшка взмахнула крыльями и метнулась в другую сторону. Притаившиеся под крыльцом ребята услышали дружные торжествующий возглас фашистских мародёров. Бедная пеструшка попалась!

 Тут во двор заявились ещё трое немцев.
 Виктору и Юре пришлось просидеть под крыльцом до самого вечера: немцы хозяйничали и в хате, и во дворе, шастали туда-сюда. Казалось, они никогда отсюда не уберутся, будут ночевать, а самой хозяйке придется ютиться на сеновале.  Однако, к счастью, у незваных гостей были другие планы. Когда они покинули хутор, до заката оставалось ещё не менее часа.

 Оказалось, что Матрёна Степановна утром успела заметить приход ребят и видела, как они спрятались, поэтому весь день провела как на иголках. При этом она сумела спрятать от немцев испечённый минувшей ночью хлеб для партизан, который, наконец, и вручила Виктору и Юре.

 В отряд они тогда вернулись глубокой ночью.
- Вот оно что! - задумчиво промолвил Иван Михайлович, выслушав рассказ своих юных бойцов. - Пожалела, значит, вас пеструшка…
- Так оно выходит, товарищ командир, - отозвался Юра Алексенцев. - Забеги она к нам под крыльцо, быть бы нынче уж нам с Витькой на том свете у господа бога.

 Виктор отчётливо вспомнил те Юркины шутливые слова и спросил, пристально взглянув на товарища:
- И что пеструшка? Привет из рая передавала?

 Юра ответил неожиданно серьёзно:
- Ты, Витя, не шути так. Сказку про Чёрную Курицу читал? Вот и эта будто из похожей сказки. Сон, конечно, он сон и есть. Только ты сам знаешь...

 Да, Виктор знал. Отлично знал, что обязан жизнью пёстрой курице. Так же, как и Юра. И во сне они оба знали это ещё лучше, чем наяву.

Виктор стал привыкать к ночным заданиям, после которых приходилось отсыпаться в шалаше средь бела дня.

- Ещё немного, и мы в темноте видеть научимся как совы! - заметил как-то Юра Алексенцев.

- Тогда уж скорее как дикие коты! - поправил Виктор. - Мы с тобой куда больше на них похожи.

 Маленький ловкий Юрка спорить не стал, хотя прежде, наверное, и не осознавал своих собственных кошачьих повадок.