Литовская крепость. 34

34.


Утром вся крепость гудела по поводу удивительного дела: пропавший некоторое время назад отрок Феодор, что прислуживал отцу Севастьяну в церкви, неожиданно нашёлся в компании дочери страшного Местьника. Оба они утверждали, что укрылись от набега в пещере и, пройдя сквозь гору, на которой стояла крепость, выбрались к пролому под стеной. Поскольку пролом находился ровно посередине между землёй и площадкой, на которой возвышались деревянные укрепления, поднимать их пришлось на стену с помощью верёвок. Сначала Ян Щит спустился к пленникам горы и обвязал их как следует, а затем другие бояре вытянули их наверх. При этом поговаривали, что Феодор не выказывал особенной радости по поводу своего спасения, не желал, чтобы его вытащили первым, а оказавшись на поверхности,  глядел волком. Также, изощряясь в деталях, свидетели описывали, как тянули наверх великаншу Домну, для чего понадобилось целых три мужика и немалая связка верёвок.

Отец Севастьян забрал отрока, не выказавшего ни капли радости и благодарности, к себе, а Домка отправилась в город, в свой осадный двор. Не успели в городе обсудить эту новость, как со стен ближе к вечеру известили о возвращении наместника. Набег на этот раз был стремительным. Совершив рейд по окрестностям крепости, татары с захваченной добычей быстро отступили в степь, однако войску наместника удалось нагнать отряд, отягчённый большим количеством пленных, что существенно замедляло его передвижение, и отбить их. Больше тысячи человек смогли вернуться домой.

Не успел Иван Юрьевич слезть с коня и зайти в дом, как к нему прибыл подвоевода Иов Васильевич доложить, что им был пойман скрывшийся со службы и пропадавший неизвестно где, возможно, завербованный врагами, боярин Одинец Фёдоров. Вслед за ним объявился боярин Микита Якимов  и стал громогласно требовать справедливости, утверждая, что священник отец Севастьян с неизвестными целями удерживает у себя в доме переодетую мужчиной девку, которая оказалась его родной сестрой Федорой Якимовой. Оба просителя желали, чтобы их дела были рассмотрены немедленно. На крики во дворе вышла престарелая матушка наместника Марья Львовна и заявила, что у подвоеводы и Микиты нет ни стыда, ни совести, если они не дают человеку, едва вернувшемуся из военного похода, ни умыться, ни поесть, ни передохнуть. Просители утихли, но ненадолго: оба они желали первыми предстать перед наместником, чтобы представить свои дела в выгод-ном для себя свете.

Крик на дворе Ивана Юрьевича привлёк многочисленных зрителей из числа бояр и слуг, числившихся в гарнизоне. Суть дела  из-за расстояния, которое отделяло их от места события, многим осталась неясна, но настойчивость просителей заинтересовала.
-Поглядите, как боярин Якимов разрывается, - сказал Яну Щиту молодой парень, которого посылали гонцом в начале набега, чтобы предупредить об опасности семьи окрестных бояр. – Ради своей выгоды в лепёшку разобьется, ничего не побоится!
-Ты о чем? – спросил Щит.
-Когда я поехал с вестью о начале набега, то встретил боярина Якимова с его людьми. Я предупредил их, что нужно поспешать в Мценск. Он говорит: «Ладно!» - и продолжает ехать. Я говорю: «Боярин, крепость не в ту сторону!» - а он отвечает: «У меня в этой стороне крестьяне с поручением, сейчас заберу и приеду в крепость!»   
-Ты ему сказал, что начался набег, а он поехал в другую сторону? – уточнил Щит.
-Ну да, - пожал плечами парень, - с мешками какими-то ехал. Видно, была у него большая выгода. Другой бы, узнав о татарах, поспешил бы на службу, или, по крайней мере, в своё имение за семьёй, а этот – непонятно куда. Правда, когда я вернулся, он был уже в крепости.
-Может, ты ошибся, и он всё-таки ехал в своё имение? – переспросил Щит.
-Да нет же, он скакал куда-то к реке. Какие там могут быть дела? Рыбу что ли крестьяне ловили?
Заинтересованный Щит отправился домой, чтобы передать всё, что узнал, своему благополучно вернувшемуся с войском наместника другу Олехно Савичу.

Олехно уже снял с себя доспехи,  умылся, разулся и лежал на лавке. В горнице было жарко и душно.
-Ян, будь другом, добудь что-нибудь поесть. Сейчас чуть отдохну, помоюсь и лягу спать.
-За едой мы сейчас отрядим Хомяка: у него родня запасливая. А вот отдых не обещаю: на дворе у наместника подвоевода и Микита Якимов чего-то добиваются. Что у них за дела, требующие такой спешки?
-Нужно было их Ивану Юрьевичу с собой прихватить, чтобы они не беспокоили людей, едва вернувшихся их похода, - отозвался с лавки Олехно.
- Друг, ты лежи, жди еду и сильно не засыпай, а я пойду и разведаю в чём дело, - сказал Щит. – Боюсь, как бы нам не упустить чего-нибудь важного.
-А что, тут что-то важное произошло?  - спросил Олехно. - Я думал, вы тут скучаете взаперти, в осаде.
-Ну, если в трёх словах, друг, то у нас нашёлся Одинец Фёдоров.
-Да ты что! – приподнялся Савич. – Живой?
-Когда пришёл, был живой, - ответил Щит. – Подвоевода приказал посадить его в тюрьму, как уклониста от службы и возможного перебежчика. Однако Одинец успел сообщить, что нашёл гнездо «белых» всадников.
-Он сказал, где это? – сел на лавке Савич.
-Не успел. Поздно вечером охраны на дверях тюрьмы почему-то не оказалось, и его едва не убил какой-то неизвестный человек. Теперь он с ножевой раной лежит в доме священника, и больше о нём я ничего не знаю.
-Я не сильно ошибусь, если предположу, что это ещё не все новости?
-Нет, друг мой, ведь и Феодор нашёлся.
-Живой?
-Живой. Он каким-то образом оказался вместе с дочерью Местьника в пещере горы, на которой стоит крепость, и сегодня их вытащили оттуда.
-Может, это Местьник его украл? – предположил Савич.
-Не знаю, но сильно радостным он не выглядел. Между прочим, это я услышал, как они из пещеры звали на помощь!
-Я-то думал удивить тебя нашими военными приключениями, а вы тут и сами не скучали! – воскликнул Олехно, почти забыв про свою усталость.
В эту минуту в дверь их горницы заглянул Тимофей Петлин и заявил:
-Щит, Савич! С утра  наместник велел вам быть в канцелярской избе!
-  Постой! – окликнул Олехно товарища, уже собиравшегося идти. - Что случилось? Из-за чего столько шума?
- Кругом такая неразбериха! – махнул рукой уже от двери Тимофей. - Рагоза обвиняет Одинца в том, что тот  - подосланный врагами перебежчик, а Микита – ещё лучше: обвиняет священника, что тот удерживает в своём доме его переодетую парнем сестру с неизвестными целями!
-Гляди-ка, какие борцы за правду! – окончательно проснулся Савич. – Прощай, мой ужин, и прощай, мой сон!

Из-за спины Тимофея высунулась конопатая физиономия Хомяка, а также его рука с корзиной еды.
-Ладно, пойду, - спохватился Тимофей. – Мне ещё свидетелей вызывать!
- Хомяк, ты сегодня именно тот человек, которого я рад больше всего видеть, - заявил Савич, когда Петлин ушёл. – А твою корзину я рад видеть ещё больше.
-Ешьте, - сказал Хомяк, вынимая завёрнутый в тряпку горшок с кашей, пироги с курятиной и выставляя кувшинчик с охлаждённым вином. – Завтра будет тяжёлый день. Надеюсь, что все, кому это особенно нужно, доживут до утра.
-Поедим, и я схожу в гости к наместнику рассказать последние новости, - сказал Щит. -  У меня есть подход к его почтенной матушке Марье Львовне, так что меня пустят.
Новость про Микиту, ехавшего в день набега не в ту сторону, полностью вылетела у него из головы.