Перенасыщенный день

Будни мелькают перед глазами клавишами клавиатуры, проигрывая партитуру нервных вздрагиваний психики. Но после каждого такого прыжка я не могу позволить оной скатиться по пологой горке синусоиды ее возбуждения в мягкую и уютную ложбину мнимого спокойствия. Нет, сердце выбивает марш для парада победы над неотложными делами! И над собственными состояниями нервической мягкости, граничащей с тухлятиной, которая затягивает в свои плесневые омуты все благие намерения и планы любой степени грандиозности. Дабы не была ими вымощена дорога ни в ад, ни в рай, ни даже в худое захолустье. Приходится мне генеральским приказом заставлять нервные импульсы только набирать обороты после каждого нового скачка напряжения нервной системы, потому что ложбинки моего спокойствия только кажутся гостеприимными и привлекательными. На самом деле они таят в себе только смерть, притом в вариации ее самых отвратительных образов, изобилующих сценами разложения, гниения и невыносимой вони.
Несколько дел приходится выполнять одновременно: прижимая плечом к уху телефон и диктуя в него свои мыслительные выкладки по тому или иному вопросу, пролистывать предложения о продаже квартир на ЦИАНе (не забывая при этом фиксировать важные для будущего выбора детали и отметая неподходящие под эти критерии варианты); переписываться сразу в нескольких чатах в разных месенджерах, вопросы обсуждаемые в которых лежат в абсолютно разных плоскостях моего бытия – от разработки моего-репрезентации меня, как художника, до выбора зимней резины для машины (и все это надо успеть за смехотворно короткий перерыв, пока двести миллилитров капучино поступают в мой желудок,  в процессе попыток отдохнуть от обучения вождению по городу); выбирать новый террариум для домашних питонов и разбираться с намечающейся поездкой на море; придумывать, в конце концов, что б такого съесть на ужин, а так же на все последующие в течение ближайших трех дней приемы пищи, чтобы денег хватило до конца недели вместе с подушкой безопасности на случай каких-нибудь ужасающих непредвиденных обстоятельств. Кстати о подушках безопасности – сегоднямне хотелось, чтобы в меня кто-то врезался на дороге, пока я учусь водить в городе под руководством инструктора, и чтобы от этого удара сработала моя подушка безопасности и нанесла мне, например, тяжелое сотрясение мозга. Но чтобы я точно, однозначно, неоспоримо была невиновна в аварии. И чтобы инструктор не пострадал. И чтобы все ограничилось только сотрясением минуя всевозможные посттравматические искажения мышления. Неплохой запросик, верно?
Это, конечно, не выход. Но привитая каленым железом воспитания модель поведения, когда единственный разрешенный вариант не делать дела любой степени важности – это заболеть – не разжимает капкан своей хватки, не смотря ни на какое осознание наличия такой проблемы. Вот я и разгоняю свою нервную систему на метамфетамине впитанного с детской смесью чувства вины, каждую секунду отдавая себе отчет, что такие гонки даром не пройдут и аукнутся мне через пару часов, когда я вернусь домой. Там мне захочется попить кофе и покушать, что растянется на ощутимо большее время, чем я буду планировать, сидя в такси на обратном пути. Потом нужно будет переодеться в домашнюю одежду, в такие уютные плюшевые штанишки и мягонькую полартековую толстовку, а под кроватью ждут тапочки с овечьей шерстью, привезенные подругой в подарок из Минвод. Кстати о кровати! Никогда раньше не обращала внимания, какая она красивая и мягкая, насколько хрустящие простыни на ней лежат, подушки не плотнее шапки одуванчика, а одеяла так похожи на королевские перины… невозможно не лечь на нее, эту восхитительную кровать, и не отдаться ее нежной убаюкивающей колыбельной для рационального и волевого, но пробуждающим гимном для инфантильного бунта против мамы-долженствования и папы-самодисциплины.
Но нет, нельзя. Я уже взрослая. Я могу взять в руки свой краешек попы, просительно-заискивающе примостившийся на самом краешке кровати, и решительно пересадить его за рабочий стол с ноутбуком и планерами, который очень то ли кстати, то ли, наоборот, некстати, расположен в полутора метрах от поля моей внутренней битвы - здесь же, в спальне. «Вот стоял бы мой стол в другой комнате, таких проблем не было бы!», - злюсь я на ситуацию и немного на себя до кучи, хоть и знаю, что планировка квартиры ничего не изменила бы. Но рабочий кабинет, или мастерская, или их гибрид мне все же очень нужен, потому что в и без того небольшой спальне физически некуда поставить необходимых мне размеров стол и все сопутствующие ему шкафы. Поэтому нам с любимым человеком нужна новая квартира. Поэтому нужно активно перебирать варианты с ЦИАНа, подходящие нам по цене, пока не встретим ту самую. Поэтому нужно быстро освоиться на машине в городе, чтобы при переезде у нас была собственная тягловая сила. Поэтому нельзя заходить в ложбинки синусоид нервных напряжений. Разве что на полшажка. Полглазком. На треть шишечки.
Ой, о чем это я.