Лютик

Рыбу я купил у какого-то мужичка у магазина. Это была мелкая речная рыба, пара окушков, две плотвички, и пять уклеек-верхоплавок. Был постный день, и рыба очень даже пригодилась. Я чистил чешую возле своего домика, и тут появилась она. Маленькая кошечка, и стала тереться у моих ног. Я бросал ей требуху. И она с жадностью ела, немного урча, от страсти и вкусноты.
Ушица получилась на славу, небольшая кастрюлька быстро опустела, и я забыл про этот случай. Я много вкусного тут переел, и мясо, и курицу, и молоко, и сметану, многое, что могло бы понравиться кошке, но приманил ее только запах рыбы.
Неожиданно я вновь увидел эту миленькую, маленькую кошечку. Она несла что-то в зубах. И положила это на ступеньки моего домика. Я пригляделся, и увидел, что это стрекоза. Кошечка села неподалеку и ждала, что я буду делать. Я рассматривал стрекозу, это была огромная стрекоза семейства «Большое коромысло». Она лежала неподвижно, я думал, что мертва, потом она задрожала. Потом повернулась и встала на лапки, крылышки мелко дрожали, она утерла лапками свою мордочку и неожиданно взлетела, резко набрала высоту, и была такова.
Я посмотрел на кошечку, по всей видимости, это был знак благодарности. Она же не знала, что я не ем стрекоз.
 - Лютик, Лютик, Лютик, - звал далекий голос. Кошечка подняла хвост и побежала…
Так мы познакомились с Лютиком.
А на следующий день, утром, я увидел на ступеньках птичку. Я чуть не наступил на неё. Это был мертвый воробышек. Лютик все-таки сочла нужным еще раз меня отблагодарить и принесла воробышка, вместо улетевшей стрекозки. Я стал поить воробышка водой, отпаивал, отхаживал, мне показалось, что он подает признаки жизни. Пошел завтракать, а когда вернулся, не нашел его. Значит и он улетел.
+++
Кошка бежит ко мне, бросая свою сытую жизнь ради рыбки, ради рыбьего воздушного пузыря, щелкнувшего у нее на зубах. Значит, кроме кити-кэт, сдобренного каким-то валериановым душком, что-то еще нужно кошке. И ради этого она готова на подвиги. И какова благодарность! Надеюсь, что подарки закончатся и я больше не увижу на ступеньках у двери подброшенную мне мышку, придушенную птичку. Кошка – опасный зверек, может поймать хоть кого, не то, что я, никак не могу сфотографировать птичку с синим пером.
Марии Египетской достаточно было одной краюшки хлеба на всю жизнь в пустыне. А нам нужны лакомства. Я раньше осуждал себя за приверженность к вкусной пище, за гурманство, за имбайберство, за сотилье. За гастрономические изыски: плов с курагой, утку в  брусничном фритюре. А познакомившись с этой кошкой, стал оправдывать себя. Я все-таки лучше кошки, как говорил мальчик Карлсену, кажется.
Здесь я пристрастился к крапиве. Вкусно же, если сделать из нее щи. И полюбил сныть. Могу съесть целую чашку салата из сныти. Только посолить, ну, может быть, капнуть лимонного сока.
Среди грехов мы постоянно каемся в «гортанобесии», и чревоугодии, объедении без сытости.  Гортанобесие и есть лакомство.
Но Люнтик научила меня смотреть на это по-другому. Все-таки чувствовать вкус пищи, наслаждаться пищей, это так естественно. Как духовной, так и телесной пищей надо наслаждаться. И жизнью тоже...